|
Ingvar 14.03.2007 11:15
|
# |
Спасибо, о. Евгений за поддержку!
Эта цитата св. Феофана – программа разработки православного мышления в нашем веке. О. Георгий Флоровский также призывал повторить подвиг Отцов, изложивших праволавное учение в понятиях эллинской философии. Если их мысли внушены не Господом, то и "Господь не воздвигнет среди нас сейчас Василиев Великих или Григориев Богословов".
Ваш Игорь Анатольевич.
|
|
|
Рогозянский 13.03.2007 23:30
|
# |
|
|
Уважаемый о. Евгений! Благодарю за внимание к моим, в общем-то, вольным и пробным суждениям, высказываемым здесь. Вспомнился сразу о. Борис Левченко, к которому я по-сыновски, с почтением отношусь. Вы с ним, случайно, не родственники?
Конечно, имеет место определенный перебор, дерзость утверждать что-либо окончательное и определенное по темам, столь объемным и таинственным. Богообщение, смысл истории, догматы, мистика в православной традиции… Не только самодеятельный, околонаучный исследователь, как я, но и человек, умудренный практическим духовным опытом, не может быть вполне компетентным судией этому. А так воспользовался счастливой возможностью встречи с людьми, заинтересованными в обмене позициями и мышлении "крупными блоками". Пожалуй, нам все же не хватает этого ракурса: мета-уровня, с которого полезно бывает взглянуть в т. ч. на самые привычные вещи.
"Что имеем, не храним; потерявши – плачем". Не храним же по той причине, что часто даже не понимаем, что имеем. Привычка и всё. Только потом, когда прорехи открываются в разных местах, на которые до сих пор и не думали, которые считались само собой разумеющимися, становится ясно, что не все здесь было так просто. К примеру, семья. Кто бы мог подумать еще 30, 50, 100 лет назад, что все будет так сложно? "Собрать" семью заново, руководствуясь всем имеющимся знанием о духовной природе брака, всеми возможными благими побуждениями воцерковленной, благочестиво живущей пары, оказывается нечеловечески трудно. А люди предшествующих поколений свободно и естественно питались от этого источника, даже не предполагая бесконечной сложности, заключенной в него. Сегодня оказывается, что массовая семейственность в обществе – это что-то очень значительное, почти фантастическое.
То же самое со многими другими вещами, например, с трудом. На наших глазах ценность труда, традиция труда исчезает, почти исчезла, по крайней мере, в том существенном смысле, который был раньше: трудясь, остаешься спокоен, пребываешь в нормальном для человека положении; без дела ощущаешь себя "не в своей тарелке". На первый взгляд (и так рассуждают чаще всего), распространившаяся идеология лени, покоя, бездействия, экономии физических усилий является лишь частным отклонением и связана с воздействием рекламы, масс-культуры и пр. Но можно посмотреть и иначе: как раз трудовая традиция – это нечто чрезвычайное, необычное в истории, что вообще-то далось не само собой, а потребовало чрезвычайных усилий по переплавлению прежнего антропологического типа. Наоборот, самое обычное для человеческого общества состоит в его извечном стремлении к праздности.
Строго говоря, человека в его природном или, как говорят отцы, нижеестественном облике ничто не может подвигнуть на то, чтобы отказываться от "своего" и приносить его в свободный дар семейному. Ничто в этом мире не может сделать его трудолюбивым. Я говорю "трудолюбивым", а не трудящимся. Трудиться человека может много чего заставлять: и нужда, и корысть, и честолюбие. Но любить труд как таковой – это для человека природного, естественного (нижеестественного) что-то немыслимое. Трудящееся общество, общество, в котором труд вообще высоко котируется, тем более представляет собой некий странный и явно недооцененный историками и философами феномен. Его, этого общества, нельзя получить ни одним из известных естественных способов. Вернее, накоторые способы все же известны – китайское общество представляет собой общество, кропотливо трудящееся; буржуазное западное общество XIX – начала ХХ в. демонстрировало выдающуюся работоспособность. Но все эти решения на поверку оказываются только видоизменением, мутацией в составе восьми главных внутренних страстей, а не суть решением вопроса о труде. Восток пришел к этому, согласившись на вынос самой личности "за скобки"; общественные процессы здесь в значительной степени "муравейниковые". Западной Европой в ее буржуазный период владела колоссальная эйфория накопления, технического подчинения природы, социального роста и переустройства, где проблема труда отодвигалась на задний план всепоглощающим азартом.
То же самое в отношении семейственности. Отчетливая, устойчивая семейственность представлена у еврейства. Но какой же ценой это дается! На почве семейственности приходится возвести целый культ племенной, кровной исключительности, продолжения рода, домашнего порядка. Иудаизм буквально превзошел самого себя в выстраивании системы подробнейших правил, он набрасывает на быт и взаимоотношения семьи плотное покрывало запретов и позволений, объявляя все, вплоть до интимных отношений супругов, священным, "своим" и отказывая в каком бы то ни было понимании и изменении. Нигде больше еврей не строит своих действий с такой безрассудочностью, как у себя в доме, по отношению к членам своей семьи. Только за счет этого кардинального ущемления, отсечения свободы ветхозаветному племени удается поддерживать свою родовую силу и преемственность поколений (подробней можно посмотреть в отдельной моей статье "Семья в позднем иудаизме" на сайте www.lepta.ru, в разделе работ постоянных авторов).
После всего упомянутого, что, спрашивается, делать христианству с вот таким человечеством, для которого даже семейное воспроизводство и труд во свое пропитание представляют громадную проблему? Это же нонсенс какой-то, а не человек, стремящийся постоянно отлынить, отнять у другого и через это прожить! Он нежизнеспособен даже с простейшей, чисто биологической точки зрения, как вид. Его собственный уровень достижений – это Содом и Гоморра, которые с постоянством воспроизводятся сначала в древнейших культурах, затем в поздней античности и теперь вот у нас, в социуме современного типа.
В первые века цивилизация достается христианству в полнейшем раздрае. Какие возможности здесь имеются? Учить? У греков и римлян были замечательные учителя, написавшие на темы нравственности и общественной пользы все, что только можно было написать. Некоторых, например, Сенеку, Плутарха, Эпиктета, Марка Аврелия, если и превзошли христианские проповедники, то только немногие – высоты Златоуста. Однако, античности ничто это не помогло. Тогда, может быть, не учить, а держать и не пущать? Изо всех сил держало и не пущало своих адептов иудейство. И все равно ко временам Христа еврейский дом, еврейская семья представляли нечто полуразложившееся, что только поверхностно скреплялось и сдерживалось фарисейской, плотно завязанной на гордыню моралью. Достаточно вспомнить некоторые евангельские сценки и замечания на сей счет: "корван" и т. д.
Никакое знание, никакое богословие, никакая культура, никакой ритуализм, в христианской даже трактовке, не смогли бы повлиять на все это. То, что мы для себя стали потом считать за естественное – семья, труд, скромность запросов и пр. – исторически далось сверхъестественными усилиями, в которых главное место занял такой мощный порыв человеческого духа ко Христу в аскетизме, молитве и мученичестве, что в свете его даже напряженная физическая работа, семейный крест во всей его тяжести начали представляться компромиссом и прохлаждением.
Планка пошла резко вверх, шкала изменилась, и человек стал отсчитывать свои действия, как от "нуля", не от своих естественных (нижеестественных) желаний, а от примеров своих совершенных, святых собратьев. В этом, по моему убеждению, состояла вся суть, нерв движения христианизации, к чему уже, как к имеющейся основе, прикладывался и подтягивался ряд важных, но более технических, служебных процессов, как то: развитие культуры, науки, богословия, права и прочего.
Хорошо. Тогда что имеем на сегодняшний день мы? Мы имеем дехристианизировавшиеся культуру, науку, право, общественные механизмы, которые представляют собою печальное зрелище и все более и более опускаются. Но главное, мы имеем антропологическое обрушение тех личностных структур, которые являются результатом и отголоском великого антропологического перелома. В него, в этот перелом, когда-то Церковь, святоотеческая линия вложила колоссальные силы. Теперь человек как феномен, как вид снова проваливается в свое "родное болото": теряет волю и вкус к труду, к семье, к самоограничению и соответственному поиску иного удовлетворения от жизни. Мало того, он за последние два века вообще растранжирил энергию и стал апатичным, порастратился на всякие посторонние проекты и вещи. Получив от них массу отрицательных аффектов, он теперь с пилатовым скепсисом взирает на что бы то ни было: на политику, общественные отношения, культуру, перспективы развития науки и техники…
Что может его вытащить отсюда? Я ничего не хочу никому навязать. Я лишь излагаю свой взгляд, излагаю развернуто, с приложением всей той аргументации, которой владею и которая для меня самого видится убедительной. Я буду серьезно думать и менять свои выводы в том случае, если другими в опровержение будет предложено нечто настолько же сильное и самоочевидное. Но пока для себя делаю следующие выводы:
1. На "старой зарядке" наш брат, человек современности, даже благонамеренный, по-нормальному больше "не тянет", как "тянул" еще хотя бы во времена Феофана Затворника.
2. Рехристианизация в ее существенном, стержневом смысле, соразмерном "большому антропологическому взрыву", для современных условий невозможна за отсутствием соразмерного подвига.
3. Усилия по воцерковлению в отдельности от этого современных культуры, науки, общественных институций не затрагивают главного, периферийны и ностальгичны по сути.
4. Необходимо наконец сознаться себе, что с нами происходит, и строить свои действия, исходя из реально доступной, малой антропологической перспективы, а не романтически-ностальгической большой (иными словами, направить свои подрастраченные силы максимально на сбережение самих себя, на создание условий, поддерживающих и воспроизводящих православные формы жизни, а не на отвоевывание того пространства, которое, по воспоминаниям, некогда входило в орбиту христианской цивилизации).
Примечание: это осевой пунктир, "дерево целей", который не отменяет возможности выстраивания дополнительных, боковых "веток": борьбы с "соблюдающими" игуменами, докторами, кандидатами, иереями и даже архимандритами. Но нужно увязывать эту боковую работу, в первую очередь, с исполнением главного: собирания, концентрации, сберегания сил внутри благочестиво живущей православной Общины. Пока мы разбросаны по сторонам и активность на поприще, например, православной науки соседствует с такими прорехами в осмыслении и организации жизни православной семьи, православного прихода (т. е. в общем в доступных и даже вмененных нам в обязанность вещах), при которых воспроизводить себя православная Община по сути отказывается. А значит для кого подготавливаем мы корпус христианизированного знания, если, к примеру, образование своих детей мы так и не научились направлять в иное, не массовое русло? Вопрос, к сожалению, открытый.
Еще одно примечание, для вероятных критиков: просьба великодушно не беспокоить выдвижением обычных для таких случаев утверждений насчет "православного гетто", "миссии", "служения миру" и пр. Аще возникнет желание на данные темы подискутировать, пожалуйста, милости просим! Но только не нужно считать вопрос решенным уже одним произнесением оценочного понятия "гетто". Обосновывайте тогда заодно жизнь вне гетто, миссию и служение, которые бы не оставляли от собственно православных форм и ценностей – тех, которые для нашего "внутреннего пользования" (должны быть такие?) – рожки да ножки.
|
|
|
прот.Евгений Левченко 13.03.2007 17:37
|
# |
|
|
Рогозянскому
Уважаемый Андрей Брониславович!
Всегда с удовольствием и с пользой читал Ваши сочинения на тему педагогики и образования.
Однако сейчас не могу с Вами согласиться по ряду пунктов.
Не могу согласиться с тем, что вопрос о взглядах Александра Викторовича Московского представляет собой всего лишь "локальные споры". В своем ЖЖ (ссылка здесь уже приводилась: http://pevl.livejournal.com/6812.html) я пишу о странности того, "что в церковном мероприятии такого уровня, как Рождественские чтения, был одним из главных организаторов человек, не скрывающий свои симпатии к оккультным и лженаучным изысканиям". Об аналогичных "странностях" "соблюдающего игумена", мне кажется, пишет и автор.
Не могу согласиться и с тем, что "никто из святых отцов не занимался богословием или наукой или культурой в нашем сегодняшнем понимании", или, что "самостоятельной же, существенной, онтологической нужды у Церкви браться и христианизировать эллинистическое (или какое-либо иное – для нас современное, например, научное. – п.Е.) наследие как бы и нет". Опять же в своем ЖЖ я приводил такие слова святителя Феофана Затворника (http://pevl.livejournal.com/6542.html): "Учуяли, что есть наука? Одна по себе она есть душевное дело, душевное же не понимает духовного и теснит его. Наоборот, и духовное теснит душевность. Чтоб этого не было, надо душевность одухотворить: пропустить сквозь него элементы духовные и сделать его слугою духовных интересов. И извольте это сделать с наукою, которая в Ваших руках… Нам нужно просвещение, и мы ищем его. Господь ниспослал уже нам обильный свет ведения в Откровении. Наше исповедание дает нам здравые и светлые понятия о всем сущем – о Боге, мире, человеке, их взаимном отношении, нашей участи здесь, на земле, и предназначении нас для будущей, о нашей бедности и поврежденности и о способах исправления и уврачевания и прочем. Усвоим сии понятия, и будем просвещены, ибо что есть просвещение, как не обладание здравыми о всем понятиями? Затем, желаем ли расширить круг наших познаний, будем держаться сих понятий, как руководительных начал, и проводить их по всей области наших познаний. Они предохранят нас от опасных заблуждений и сообщат вековую прочность нашему ведению. Мир ли Божий кто познать тщится, вот ему руководительное начало: Бог сотворил мир в шесть дней из ничего всемогущим Словом Своим, сотворил целесообразно, мерою, весом и числом, содержит его в деснице Своей и ведет к его предназначению. Пусть возьмет сие начало и проведет по всей области миропознания. Оно предохранит его от ложной теории самообразования мира и удержит порыв мечтательных предположений, какие строят на основании скудных и еще неточных исследований нашей земли. Историю ли кто изучить хочет, имеет уже руководство в мысли о всеобъемлющем Промысле Божием, и именно вражду положил Господь между семенем жены и семенем змия и все ведет к победе первого над последним. Пусть возьмет и проведет сие начало по всей истории. Оно предохранит его от предположения дикого небывалого состояния и удержит от мысли о механическом фаталическом самораскрытии в истории человечества какого-то спящего самого по себе начала. Человеческую ли природу хочет кто расследовать, знает уже, что человек создан по образу и подобию Божию и предназначен для вечного блаженства в живом общении с Богом, Пусть возьмет сие начало и проведет по всему человекознанию. Оно не допустит его ставить человека в ряд животных, как особую породу, производить все духовные его действия от химического сочетания и движения частиц материи и ограничивать продолжение его бытия пределами только жизни настоящей. Так для всех наук найдутся в нашем исповедании основные понятия, Богом истины открытые, и, следовательно, несомненно верные. Построевая по сим началам наши науки, проводя их до последних разветвлений наших систем, мы всем наукам сообщим единство, твердость, истинность, и вся совокупность наших познаний составит тогда мир истинного ведения, проникнутый Божественным светом. Затем сии начала перейдут и во всю письменность нашу, которая потому не только не будет содержать ничего несогласного с Божественными истинами, не только положительно не будет им противоречить, напротив, будет служить разнообразным проводником их и разольет свет их по всему пространству обширного отечества нашего. Вот и просвещение всенародное, или возрождение народа с умственной стороны!".
И хотя это сказано полтора столетия назад, разве эти слова не остаются актуальными?…
Наконец, Вы пишите: "Чтобы христианизацию воспроизвести вновь, в наших условиях, нужен не компилят святоотеческих идей, а новые выдающиеся человеческие типы, соразмерные каппадокийцам и актуализированные относительно наших условий". Ну что тут сказать… По-Вашему, как бы получается, что ежели Господь не воздвиг среди нас сейчас Василиев Великих или Григориев Богословов, то и христианизация никаких сторон нашей жизни невозможна. Или я Вас не понял?!…
|
|
|
Ingvar 13.03.2007 06:33
|
# |
|
|
Рогозянскому.
Богословие науки, конечно, многим кажется слишком узкой областью. Для меня – это моя тема. Но в современной наукофицированном мире она определяющая.
Полностью согласен с Вами, что сегодня здесь “копируются, зачастую карикатурно, аналогичные процессы и структуры из светских дисциплин-двойников и только”. Тоже и в физике, и в биологии – см. доклады Рождественских чтений. В психологии, кроме того, возвеличивают Ухтомского, который не видит различия между личностью и природой, что по В. Лосскому является основой всякой православной антропологии.
Также полностью согласен, что “развитие богословия ведет "антигений" – сектантская, еретическая мысль. Приходится отвечать”. Вот именно!! И сегодня приходится отвечать на вызов Запада, который засунул нас в наукофицированный мир.
На Ваш вопрос: “что внесло решающий вклад в христианизацию эллинизма?” – для распространения христианства из шатров Сима в шатры Иафета необходимо было перевести христианство с семитского мышления на мышление иафетическое.
Сегодня венцом западной культуры, западного мышления является немецкая философия, которая по Хайдегеру, есть современный вариант древнегреческой. Вот и сегодня необходимы “типы, соразмерные каппадокийцам и актуализированные относительно наших условий”, то есть которые бы не переводили бы на русский немецкую философию, – что до сих пор делали русские философы, – а только бы использовали багаж современной науки для создания основ христианского мышления в современном мире.
Смысл же моей статьи о взаимоотношении ума и сердца в том, что русское православие находится в орбите семитского менталитета, а не византийского. Вот согласно этому и предыдущему тезису и попали мы в немецко-еврейское рабство, которое еще не кончилось (пока закончилась его марксисткая фаза).
|
|
|
Рогозянский 12.03.2007 17:16
|
# |
Ну вот Игорь, будем знакомы. Посмотрел я бегло статьи, vedi не открывается. Наиболее интересной показалась "О взаимоотношении ума и сердца…" Если интересует, можно сказать немного по поводу прочитанного.
1. Обращение к русскому религиозно-философскому пласту, эмиграции первой волны для меня очень дорого. Сам много занимался, в частности, Зеньковским и Флоровским (хотя они разные и при жизни не очень-то ладили). Скажу, что, конечно, хотелось бы мыслить в их русле, но если богословские и церковно-исторические посылки их остаются актуальны, то, к сожалению, социально-исторические воззрения отделены от нас временной пропастью. Все это люди, образом мысли своим пребывавшие в мире линейного исторического развития, классических категорий. Для многих, как для И.Ильина, близкой казалась перспектива возвращения в Россию. Другие грезили миссией просвещения Европы православным святоотеческим разумом. После войны и особенно в 1950-е все резко сломалось, цивилизация пошла неким сложным, неклассическим руслом, многие вещи, особенно экзистенциального плана многократно драматизировались, тогда как возможности институциональных решений, наоборот, сократились. В связи с этим упал интерес и к интеллектуальному подвигу, христианизации знания, науки, культуры. В 20-е годы "есть Бог или нет" выясняли на диспутах, которые проходили на самом высоком уровне (например, Луначарский против Введенского). За логикой, аргументацией действительно очень тщательно следили и от того, кто что из участников диспута предъявит, зависели выводы собравшихся. Сегодня совсем другая интеллектуальная обстановка: на сцене два оппонента будут колошматить друг друга аргументами и каждый при этом останется в своем. И в аудитории кто как захочет, тот так и будет продолжать думать. По этой причине путь, о котором Вы пишете: "чтобы обратить русский ум, русскую интеллигенцию к Православию, нужно обратить к нему сначала современное знание", – как и путь политический, социальный оказывается обходным. Что отчасти и замечается по Вашей обостренной реакции на в общем-то локальные споры: о. Копейкин, Московский, попытка отстоять, не дать логосы в обиду… Сегодня, кто так или иначе включен в проблематику науки, тому это и интересно. Более того, некая кулуарность препобеждает первоначальное благое устремление создать развернутое интеллектуальное поле христианского знания. Сужу об этом по процессам в таких областях как "православная педагогика" и "православная психология". Копируются, зачастую карикатурно, аналогичные процессы и структуры из светских дисциплин-двойников и только. Прорыва не случается, даже при том, что какая-никакая педагогико-психологическая деятельность при Церкви все же ведется и по идее могла бы востребовать теорию. Мир тем более остается в стороне, неизаинтересованным, что бы там православные ученые не придумали. По большому же счету, проблема "веры через знание" существовала всегда, только теперь обострилась. "Если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят". (От Луки 16).
2. В книге "Наш современник в Церкви и в мире" (М., Лепта, 2004) у меня была статья, относящаяся к нашей теме. Вы хорошо пишете о шпенглерианской метаморфозе, о пленении схоластикой. Обратите внимание также на то, что жестко конституированные понятия "культура", "наука" сами по себе относятся к западной парадигме мышления. Из-за этого неизбежно "провисают" их производные, как то: "богословие науки" или "богословие культуры". Это не то, чтобы тареевское отрицание интеллектуализма, но принципиально иной и специфический генезис знания, образованности в православной истории. Никто из святых отцов не занимался богословием или наукой или культурой в нашем сегодняшнем понимании. Лосский по-моему первым приходит к идее освещать догматику не систематически, а исторически, в качестве плодов борьбы против гностиков, ариан, несториан и т. д. Данный взгляд, как говорит автор, позволяет исследовать богословские системы «…в их самом непосредственном соотношении с жизненной целью, достижению которой они должны были способствовать, иначе говоря, способствовать соединению с Богом. И тогда они воспринимаются нами как основы христианской жизни». Подобно тому и прот. Г. Флоровский в «Путях русского богословия» дает понимание богословия как «аналитики естественных вопросов духа относительно той или иной истины». За каждым догматом, считает он, нужно духовно расслышать тот вопрос, на который он отвечает. Затем нужно установить положительное свидетельство Церкви, от Писания и из Предания: «и здесь отнюдь не мозаика текстов, но органический рост понятия». Только при этом, заключает автор, «догмат оживет и откроется во всей своей глубине».
В другом месте Флоровский говорит еще более актуальные вещи: «Арианство сформулировало свой соблазн в философских понятиях, и этими же философскими понятиями Церковь ответила на ее вызов». Очень существенное заявление. То есть, как это ни странно, развитие богословия ведет "антигений" – сектантская, еретическая мысль. Приходится отвечать. Приходится отвечать Юлиану, и св. Григорий впервые вступается за школы, за греческий алфавит, Пифагора, арифметику. Он говорит: все это наше, у вас нет на это монополии. Возникает образ Сократа "христианина до Христа" и прочее известное. Самостоятельной же, существенной, онтологической нужды у Церкви браться и христианизировать эллинистическое наследие как бы и нет, исключительно в плане икономии – потому что всем верить так, как верят люди высокого духовного склада, не получается. Для этого церковного большинства нужно создавать благочестивое окружение и дистанцироваться от языческих институтов и смыслов. При этом все же вопрос: что внесло решающий вклад в христианизацию эллинизма? Может быть, знание, более совершенное, чем у язычников (т. е., иными словами, современников удается переубедить фактически)? Или то, что каппадокийцы, в отличие от того же феноменально одаренного Оригена, брали не столько своим интеллектом, сколько своей святостью, чистотой взгляда на проблему? Или, вообще, к успехам христианизации эллинизма причастны многие другие факторы, которые с нашей точки зрения, в нынешнем понимании являются очень и очень косвенными и не относящимися непосредственно к науке, к знанию: тертуллианов парадокс, моральное превосходство "мартирос", веяние пустыни, особые героика, эстетика и пр.? На все эти вопросы необходимо ответить, если ставить перед собой цель выхода из шпенглерианской метаморфозы. Потому что откровенно проблематично рассчитывать, что задача христианизации поддастся нам по какой-то другой логике, на других основаниях, чем тогда. Чтобы христианизацию воспроизвести вновь, в наших условиях, нужен не компилят святоотеческих идей, а новые выдающиеся человеческие типы, соразмерные каппадокийцам и актуализированные относительно наших условий.
|
|
|
Ingvar 12.03.2007 15:01
|
# |
|
|
| К сожалению, сайт http://www.vedi.kz/ временно не работает, но все помещенные в нем работы можно найти а Интернете на других сайтах, набрав в поисковике мое имя и фамилию.
|
|
|
Ingvar 12.03.2007 06:57
|
# |
Рогозянскому.
Хорошо, представлюсь. Меня звать Игорь Анатольевич Непомнящих, на РЛ в 2006 – 2007 годах были четыре мои публикации, достаточно полно отражающие мою позицию по затрагиваемым вопросам. Более полные сведения обо мне и публикации за последние годы по затрагиваемым вопросам см. мою страничку на http://www.vedi.kz/ . Моя работа "Россия в современном мире. Православное осмысление мира" издана небольшим тиражем на средства нашей епархии. Два экземпляра должны быть в библиотеке СпДА.
Моя тема, как определил несколько лет газад один из наших ведущих богословов (не считаю возможным называть его без его ведома), – богословие науки. Сейчас, я думаю, это несколько шире – богословие православной культуры. Именно православная культура должна быть положена в основу строительства русского государства, а не наоборот, что делается сейчас – второй – по о. Георгию Флоровскому – из возможных сценариев развития России после падения коммунизма. Но именно этот сценарий, как писал о. Георгий, ведет к превращению ее в сырьевой придаток Запада, в конечном счете, к гибели России.
Поэтому сегодня задача сводится к повторению в современных условиях той работы, которую провели каппадокийцы и их последователи по христианизации великой эллинской культуры, – то есть к христианизации великой европейской культуры (в которой наука определяет всю ее идеологию) . Если мы не создадим основы православной культуры на базе европейского наследства (а не сказок про отечественную историю), то Россия так и останется официантом и вышибалой (сырьевым придатком и пушешным мясом) в европейской истории. Никакая военная машина, как писал о. Георгий, не спасет государство, если оно не имеет национальной идеологии, если оно не зиждется на национальной культуре, в основе которой религия (у нас это православие).
У нас сегодня, наоборот, православие ставится на обслугу государству, а самому православию вменяются каноны западного мышления (см. примеры в моих предыдущих текстах в данной дискуссии)
|
|
|
Рогозянский 10.03.2007 21:35
|
# |
Беседа представляется интересной. Может быть, назоветесь нормально? А-то Ингвар, Ингвар… Для каких-нибудь других случаев подошло бы, а здесь выглядит профанацией.
С утверждением автора о том, что "православная традиция предполагает социализацию…" здесь спорили многие. В частности, один батюшка высказал верную мысль о том, что, "возгревая сакралитет", нужно не перепутать его со страстями, которые влекут жечь кинотеатры. Пассионарность пассионарности рознь. По-моему также это от безысходности и уныния: оборону своих ценностей копировать у исламистов. Я скажу может быть тривиальную мысль, но сегодня, пока все мечутся в разные стороны, одна из самых сильных позиций – это просто стоять на месте и не делать резких движений. Пример: Белоруссия Лукашенко. Церковь с 1990-х годов также не позволила себе увлечься реформами, платформами и т. п. В результате церковное управление хоть на что-то похоже, на фоне всего остального.
Это первый этап: успокоиться и понять, что ничто от нас никуда не девается. Не надо, по крайней мере, ничего решать исходя из того, что мы неисправимо отстали и "все прогрессивное человечество…" Если отвлечься от образа Запада или растущего ислама, тогда можно вообще что-нибудь о себе понять.
Вы правы относительно качества любых предпринимаемых сегодня действий. "Возгревания извне мало продуктивны".
Непродуктивно и слепо не только подражание западному общественному строительству, в первую очередь, само социальное восприятие. Большинство возникающих социальных проблем никакой, даже самой сильной политикой не решается. На Западе все смягчается и примиряется огромными материальными возможностями, деньгами. И все равно любое социальное действие обязательно имеет свою оборотную сторону, зачастую даже более выраженную. Как было замечено кем-то: "Государство, помогающее больным и бедным, умножает число больных и бедных". Запрет проституции при низком состоянии нравственности – это процветающие сифилис и криминал. Запрет абортов – нелегальные операции, антисанитария, летальные исходы, бесплодие. Социального решения т. н. "социальных проблем" не существует. Это доказала история Римской империи, где все государственные и правовые механизмы были на самом высшем, совершенном уровне.
Общество исправляется только одним: если какая-то его часть, небольшая, но и не исчезающе малая, ставит для себя чрезвычайно высокую планку и живет в соответствии не с социальным, а с духовным критерием. Тогда остальным волей-неволей, в виду ревности и чистоты своих собратьев, букв. становится стыдно за себя. В этом и заключалась парадоксальная, на первый взгляд, роль для общества монахов-отшельников, презревших все "социальные нормы" и удалившихся в свое исихастское умно-сердечное делание. Они поневоле заставляли своих современников считаться с тем, о чем говорит Евангелие, тянуться и приобщаться к более совершенным нравам. Меньшинство становилось ведущим, букв. "элитой", приобретало роль локомотива, указующего стандарты и цели. В подобной ситуации, которую уже нет нужды определять понятием "социальность", коллективное существование накапливает, суммирует в себе добродетели. В наших условиях "социальность", "политика" – это неизбежное понижение, суммирование слабостей, грехов.
Впрочем, полагаю, что тут мы не открываем америки и автор статьи, Владимир Петрович Семенко, вполне разделит последние мысли.
|
|
|
Lucia 10.03.2007 19:22
|
# |
| "Вот потому сегодня наше православие в растерянности, что наша деятельность вся навязана нам западной цивилизацией" говорите за себя. Вообще. когда человек приезжает из-а-за границы, он почему-то не может адекватно оценивать происходящее в России.
|
|
|
Ingvar 10.03.2007 09:00
|
# |
|
|
Рогозянскому.
Согласен в принципе, но если автор это понимает так, что "православная традиция все же предполагает в большей степени социализацию религии, христианизацию всех сторон жизни", то социализация религии как раз характерна для протестантов, что мы видим и на практике. Вот бы их взаимопомощь нам православным!
Для православия более характерно то, что оно не от мира сего. Поэтому возгревания извне мало продуктивны.
Вот и сегодня: храмы открылись не в результате духовного порыва, а в результате политических событий, поэтому это и не привело к истинному возрождению православия. Как писал Пушкин, благодатны только те перемены в обществе, которые ведут к улучшению нравов. Сегодня мы имеем прямо противоположное, потому что все по прежнему у нас определяется шпенглеровской псевдоморфозой. Мы еще не нашли себя, потому что все еще ищем средства воздействия извне. А себя можно найти только внутри себя.
То, что есть духовная сторона во всякой деятельности не означает, что деятельность должна определять духовную сторону. Наоборот, духовная основа (а не сторона!) должна определять всякую деятельность.
Вот потому сегодня наше православие в растерянности, что наша деятельность вся навязана нам западной цивилизацией. Поэтому само наше православие мы рассматриваем как предмет нашей деятельности, а не как нашу духовную основу.
Но все это не означает, что надо отбросить западную цивилизацию, Наоборот, нужно понять свою роль в ней (об этом уже писал о. Георгий Флоровский), чтобы выйти из ее обслуживающего персонала и стать ее лидером перед новым миром, центр которого теперь смещается на восток.
О. Георгий писал, что этого нам еще надо познать византийское православие. Мы еще в массе своей до сих пор язычники.
|
|
Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | Следующая >>
|
