Православная культура и «пятая колонна» в Церкви

Практическая двусмысленность и «замыливающая» неопределенность в идеологии прямо противоположны той главной задаче православной прессы, связанной с возгреванием сакралитета, о которой говорилось в работе «О духовном состоянии современных христиан и задачах православной прессы». Связана она с главной опасностью, о которой приходится говорить все последние годы — с проникновением либерализма внутрь церковной ограды, и касается это отнюдь не только прессы.

Давно уже «притчей во языцех» стала деятельность некоторых клириков, прямо входящих в церковный официоз, в частности, игумена Петра Мещеринова, становящегося неформальным лидером нового неообновленческого движения в РПЦ, гораздо более опасного, чем даже то, что делал в свое время заштатный священник Георгий Кочетков. На эту тему следует писать отдельную, подробную работу, с привлечением мнений авторитетных богословов и служащих священников. Упомянем лишь о важнейших моментах.

Игумен Петр, являющийся, напомним, руководителем Миссионерского молодежного центра при Свято-Даниловом монастыре (и в качестве вышеозначенного должностного лица de facto не подчиняющийся ни Миссионерскому отделу МП, ни Молодежному отделу, ни наместнику родного монастыря), играет важнейшую роль в совместной борьбе всех антицерковных сил против ключевого образовательного проекта нашей Церкви последних лет, то есть против все тех же «основ православной культуры». Думается, наиболее проницательным читателям уже ясен ключевой ход в этой игре: ссылается игумен Петр всегда на то, что его на эту «просветительскую» деятельность благословил ни кто иной, как Святейший Патриарх Алексий, который является как раз горячим сторонником данного проекта!!!

Конечно, «соблюдающий игумен» не так прост: прямо он своих целей не декларирует, напротив, пафос его последних выступлений заключается в том, что, конечно, ОПК — нужный предмет, только преподается он сейчас не так и учебники никуда не годятся. Какие же претензии предъявляет наш культуртрегер в рясе православным преподавателям и авторам учебников? Ясно, что за всеми псевдонаучными аргументами тут кроется главное, затаенное — иррациональная неприязнь к русской православной традиции и к восточному христианству в целом, столь типичная для русскоязычной либеральной образованщины. Однако прямо он этого высказать не может, иначе, какой же ты «игумен»? Приходится идти в обход, окольными путями. Понятно, что на помощь приходит привычный набор штампов. «Ни самостоятельных культурно-мировоззренческих импульсов, ни различных углов зрения данные учебники не содержат; они прямолинейны и дидактичны». «Основы православной культуры» подменяются «Основами национальной культуры». Нужен ли такой учебный курс сам по себе?" «Их (авторов — В.С.) цель — Великая Россия, а не христианство. Над изучением собственно Православия постоянно «нависает» Державное, Патриотическое, Национальное, подминая под себя Евангелие Христово и созданную им культуру, заставляя евангельское и церковное (вечное и неотмирное) служить себе (тленному и скоромимопреходящему). [1] «Если на первом месте для нас оказывается русское государство, а Церковь Христова выступает в качестве обслуги его (что отчётливо видно в учебниках ОПК), то всё содержание курса ОПК превращается в идеологию, в заполнение той ниши, которая осталась свободной после крушения тоталитаризма в нашей стране. Но Церковь унижает себя, когда становится идеологией». «ОПК в нынешнем виде — именно идеологический предмет, не культурологический, не научный и по большому счёту не вполне христианский». «При идеологическом подчинении церковного национальному становится невозможным то, что должно составлять основу ОПК — честный разговор о евангельских заповедях». [2] И т.д. и т. п.

Посреди всего этого набора «либерастических» [3] штампов «соблюдающий игумен» характернейшим образом проговаривается: «Уровень безграмотности в области христианства и Православия в нашем обществе при нынешней доступности всякой информации просто поражает». «Христианство и православие» — такая оговорка многого стоит! От собственного подсознания не убежишь! Ведь знает же человек, не может не знать, что правильно надо говорить иначе, поскольку даже по либерально-экуменическим меркам Православие — частный случай христианства, и не может тут быть никакого «и». И при этом сам же себя и разоблачает, выставляя на всеобщее обозрение собственные комплексы, побеждающие в нем то самое знание, за которое он так ратует, как-то невзначай выкидывая Православие за рамки христианства! Никуда не ушли эти люди со своей диссидентской кухни, только стали все больше рядиться в священные одежды. И это очень опасно!

Посмотрим теперь, как обстоит дело со «знанием» у самого автора, какие «научные» аргументы выдвигает наш проповедник евангельских ценностей в качестве конкретной критики ныне существующих учебников и курсов. Аргументы эти поистине замечательны! И свидетельствуют они либо о том, что наш воинствующий просветитель — человек полностью невежественный, не владеющий самыми элементарными познаниями в области истории культуры, либо, что скорее всего — о том, что ненависть такого рода людей к России и к Православию настолько сильна, что полностью затмевает разум. Как говорит популярный телеведущий, «судите сами».

«Коль скоро мы говорим о преподавании христианской культурологии, нам придётся выйти за рамки собственно русского Православия и непременно преподавать, наряду с ним, основы и европейской христианской культуры», — пишет иг. Петр. Само по себе это не вызвало бы особых возражений, и резоны здесь очевидны, не нуждаются в дополнительном разъяснении. Поскольку русская православная культура (да и сама православная религия) существовали и существуют в общемировом религиозном и культурном контексте, необходимо в соответствующих курсах так или иначе вводить этот контекст. Однако каковы же резоны автора?

«Следует проводить дифференциацию между храмовым искусством и культурой как таковой. Русское церковное искусство достигло мировых высот в храмоздательстве, иконописи, богослужебном пении. НО ВНЕ ХРАМОВОЙ СФЕРЫ ЖИЗНИ СЕРЬЁЗНО ГОВОРИТЬ О КУЛЬТУРЕ МОЖНО ЛИШЬ С ПЕРИОДА ПРАВЛЕНИЯ ПЕТРА I. Типичное, умиляющее многих, положение вещей — прекрасный каменный храм и утопающее в грязи село — свидетельствует не только о том, что русские люди всё самое лучшее отдавали храму, но и о том, что церковная красота не переплавлялась в должной мере в бытовую культуру… ВСЁ ТО, ЧТО АССОЦИИРУЕТСЯ У ЛЮДЕЙ СОБСТВЕННО С КУЛЬТУРОЙ, ИМЕЕТ НА РУСИ ЗАПАДНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ, ПРОНИКАЯ ДО ПЕТРА I ЧЕРЕЗ ВЫСШИЕ СЛОИ ОБЩЕСТВА ЭПИЗОДИЧЕСКИ…, а волею первого российского императора насаждаясь на нашу почву широко и насильственно». «Классическая ЕВРОПЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА, В СИЛУ СВОЕГО БОЛЬШЕГО ВОЗРАСТА, и, следовательно, накопленного «культурного багажа», а также в силу меньшей, чем допетровская русская культура, зависимости от собственно храмового искусства, и, как следствие этого, более широкого охвата прочих сфер жизни, — имеет (помимо непревзойденного самостоятельного эстетического достоинства) огромную христианскую воспитательную ценность именно с культурологической точки зрения». [4]

Вот так-то вот, дорогие коллеги! Вот такие люди берутся нас с вами просвещать, наверно, искренне считая всех вокруг себя (за исключением узкого круга своих единомышленников) полными невеждами!

Я не великий историк и культуролог, но все-таки посмею кое-что напомнить этому культуртрегеру. Например, такой хрестоматийный факт нашей культурной истории, как так называемые новгородские берестяные грамоты. Так называемые — поскольку, кроме Новгорода, они найдены еще в 18-ти (восемнадцати) населенных пунктах на территории европейской России. В Новгороде их находили более всего по вполне прозаической причине. Почва там болотистая, более влажная, чем в других местах, а во влажной почве дерево (и в том числе береста) сохраняется несравнимо лучше, чем в сухой, где оно со временем просто сгорает. Например, в Москве берестяные грамоты находили в районе Исторического проезда, то есть долины реки Неглинной, где опять-таки почва влажная, а на Боровицком холме (на возвышенном месте) искать бесполезно.

Датировка берестяных грамот, по авторитетному утверждению историков и археологов — по меньшей мере с 10-го (десятого) века. Все это не имеет ни малейшего отношения ни к Церкви, ни к богослужению, ни прямого, ни даже косвенного. Берестяные грамоты относятся к сфере повседневной, бытовой письменности, принадлежа часто перу совсем простых людей, а отнюдь не ученого монашества, находили их на раскопках отнюдь не монастырей, а обычных жилых построек. Все это есть абсолютно неопровержимое доказательство настоящего кошмара воинствующих русофобов, подобных «соблюдающему игумену», а именно, того вполне точного исторического факта, что СПУСТЯ ВСЕГО ТОЛЬКО СТОЛЕТИЕ С НЕБОЛЬШИМ ПОСЛЕ КРЕЩЕНИЯ ГРАМОТНОСТЬ, ТО БИШЬ ПИСЬМЕННАЯ КУЛЬТУРА ИМЕЛА НА РУСИ ЕСЛИ НЕ ПОГОЛОВНОЕ, ТО УЖ ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ МАССОВОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ. А В ЕВРОПЕ В ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ КАК РАЗ НЕГРАМОТНОСТЬ БЫЛА ОБЫЧНЫМ ЯВЛЕНИЕМ ДАЖЕ И СРЕДИ ЗНАТИ, И ВСТРЕЧАЛИСЬ ДАЖЕ НЕГРАМОТНЫЕ КОРОЛИ!

Все (по крайней мере те, кто учился в нормальной русской школе еще до пресловутой реформы образования) хорошо знают, кто такая Анна, дочь Ярослава Мудрого, ставшая французской королевой. Так вот, в брачном договоре с французским королем значится ее подпись «Anna regina» (из чего видно, что представители высшей знати Киевской Руси владели иностранными языками). А супруг-то расписаться не сумел по причине неграмотности! Документ этот, как величайшая реликвия, хранится в одном из французских музеев. Таким образом, из вышеизложенного неопровержимо следует, что уже во времена Киевской и Новгородской Руси (то есть в 10 — 11-м веках) письменная культура на Руси была несопоставимо выше, чем в Европе!

Возьмем такую важнейшую составляющую любой культуры (в широком смысле), как парламентская культура, также не имеющая никакого отношения ни к Церкви, ни к богослужению. Уж здесь-то, казалось бы, беспроигрышная ситуация для русофобствующих либералов: западная Европа — родина парламентаризма. Но и это, как выясняется — не более, чем либеральный миф. На Руси традиция народного представительства является не менее древней, чем в Западной Европе! Первый парламент в Европе — кортесы Великого Арагона, на территории современной Испании (1185 г.); созыв первого английского парламента датируется 1265 годом, а первое сословное представительство на Руси (прообраз будущих земских соборов) созвано великим князем Всеволодом Большое Гнездо в 1211 году! [5] И почему же мы должны считать Древнюю Русь какой-то демократической пустыней, полной одного «авторитарного мракобесия» и, на фоне Европы, начисто лишенной политической культуры и парламентских традиций? Про институт земских соборов (ликвидированный, кстати говоря, именно столь противоречиво любимым нашими либералами-западниками Петром I в ходе его авторитарного, абсолютистского переворота, после чего и началось у нас насильственное насаждение чисто западной культуры) написано достаточно. Пусть самозванный просветитель русского народа обратится хотя бы к классическому труду И.С. Солоневича «Народная монархия», включенному в самую элементарную библиографию по «основам православной культуры», например, по версии А.В. Бородиной…

Необходимо упомянуть и о правовой культуре (богослужебная сфера здесь уж совсем ни при чем), которая в Древней Руси также была на уровне ведущих мировых образцов. «Русская правда», какую из трех редакций ее ни возьми, — один из самых замечательных правовых документов своего времени. А ведь это также 11-й век, время Ярослава Мудрого!

Надо ли напоминать, что последовавшее вскоре монголо-татарское нашествие, от которого Русь заслонила Европу, отнюдь не способствовало в ней культурному развитию!

Однако ключевой момент в понимании русской, да и общехристианской культурной истории заключается в интерпретации вопроса о восприятии и трансформации античности, античного наследия. Когда игумен Петр утверждает, что западноевропейская культура «более древняя», то это нужно, видимо, понимать так, что, как и все европоцентристы, он придерживается мнения о непрерывной преемственности западноевропейской культуры от античности. В обсуждении этого вопроса накоплена огромная литература, однако непредвзятый взгляд достаточно ясно говорит о поверхностности и чисто идеологической натяжке в этой весьма распространенной интерпретации. После погрома Рима ордами Аллариха Запад еще какое-то время «догрызал» свою античность и окончательно «догрыз» ее где-то к 5-му — 6-му веку. Дальше на Западе начинаются так называемые «темные века» — 7, 8, 9-й век. В полной мере воспринято и преобразовано в христианском духе античное наследие было именно в ареале восточного христианства, то есть в первую очередь в Византии. Здесь необходимо говорить, в частности, о таком хрестоматийном примере, как использование и переосмысление категорий языческой античной философии (неоплатонизма и логики Аристотеля в первую очередь) у святых отцов как древней, неразделенной Церкви, так и у восточных отцов второго тысячелетия. (Ср., например, эволюцию аристотелевского термина «энергия» у паламитов). Русь воспринимала античное наследие в опосредованном, преображенном виде через посредство Византии, в виде христианского эллинизма, основу которого составляет святоотеческое наследие. [6] В силу этого, отсутствие на Руси, практически вплоть до 19-го века, к примеру, светской философии, как самостоятельной дисциплины — отнюдь не недостаток, с точки зрения Православия. Все это и позволило отцу Георгию Флоровскому выдвинуть свой знаменитый лозунг — «Вперед к отцам!», очень точно выражающий чисто православный «культуротворческий» пафос.

Первые университеты в Западной Европе были основаны в самом начале 13-го века (Сорбонна и Кембридж — 1200 год), а на протяжении «темных веков», после закрытия Афинской академии, сопоставимых центров высшего образования в Европе не было. (Об исключениях см. ниже). Доучиваться ездили в основном на восток. Крупнейших центров высшего образования в Европе в то время было в основном два — Константинополь и Кордова, на территории современной Испании. Именно в Кордове приезжавшие туда западные европейцы сталкивались с двумя влияниями, в решающей степени сформировавшими западноевропейский менталитет. Оба были также отнюдь не европейского (и здесь Европа вторична) и не христианского, а ближневосточного и иноверного происхождения! Это, было, во-первых, ВЛИЯНИЕ ИУДЕЕВ, ПРИВИВШИХ ИМ КРИТИЧЕСКИЙ СКЕПСИС ПО ОТНОШЕНИЮ К ПИСАНИЮ, А, ВО-ВТОРЫХ, МУСУЛЬМАН — АРАБОВ, НАУЧИВШИХ ИХ АНАЛИЗУ, ТО ЕСТЬ АРИСТОТЕЛЕВСКОЙ ЛОГИКЕ, без которой вообще невозможно себе представить историю западноевропейской мысли. Наследие Аристотеля и другие бесспорные достижения великой античной культуры приходили в диковатую и малограмотную еще в то время Европу через посредство арабов! (Что само по себе — достаточно общеизвестный, хрестоматийный факт). Именно арабам европейцы обязаны тем, что в свое время узнали медицину, астрономию и математику! А византийцы воспринимали, использовали и преображали в христианском духе античное наследие напрямую, без всяких посредников!!! Так что насчет «древнейшей культуры» — вопрос, по меньшей мере, открытый.

Первый реальный культурный просвет в Европе на исходе «темных веков» — так называемый «Каролингский Ренессанс», бывший довольно локальным явлением, охватывая несколько королевских замков и несколько монастырей. Византийское влияние в «Каролингском Ренессансе» — несомненный исторический факт, ставший темой немалого числа научных исследований. Но и собственно позднейший, так сказать, «основной» европейский (прежде всего итальянский) Ренессанс также не обошелся без восточно-христианского, то есть опять-таки византийского влияния, которое имело место хотя бы в силу естественной миграции образованных греков из Византии в сравнительно недалекую Италию, по мере того, как Восточная империя доживала свой век. У великого итальянского гуманиста, автора «Африки» и знаменитых сонетов, Петрарки был учитель греческого языка. Кто же был этот учитель? Никто иной, как Варлаам Калабрийский, известный еретик, враг святителя Григория Паламы и его учеников! Будучи осужден за свою ересь на великом Константинопольском соборе 1351 года, этот Варлаам бежал в Италию и пришелся там ко двору, будучи пригрет папистами, и даже возвысился, стал епископом! Конечно, он калабриец, то есть итальянец, но ведь человек восточной, византийской культуры!

А можно ли отрицать в западном Ренессансе влияние такого величайшего памятника восточно-христианского умозрения, как знаменитые «Ареопагитики» [7]?! Фома Аквинский, конечно, аристотелик, и это все знают. Но как не раз подчеркивал А.Ф. Лосев, Фома — «аристотелик с ареопагитским уклоном». И т.д. и т. п.

Главная проблема в западном Ренессансе заключается в том, что гуманистическая и культурная эволюция сильно осложнялась, затемнялась в нем ГНОСТИЧЕСКИМИ ВЛИЯНИЯМИ. Античное наследие воспринималось в западном Ренессансе сквозь призму этих влияний как наследие прежде всего языческой античности, как бы минуя христианизацию, которой оно подверглось в Восточной Империи, и в этом все дело! Западный Ренессанс, при всех восточных, византийских влияниях — это гремучая смесь из иудейского скепсиса (по отношению к собственной, христианской, традиции), аналитического мышления, навыки которого привиты не без помощи арабов, самодовлеющей, претендующей на самоценность, эстетики (вкупе с влиянием своеобразно переосмысленной языческой античности) и гностицизма (герметики и пр.), серьезно искажающего участие в «синтезе» «культуротворческой» линии христианского Средневековья, в том числе и собственно западного. И при этом не стоит забывать, что византийцы, которые влияли на гуманистов Ренессанса — предшественников новоевропейской культуры, — это, в значительной степени, еретики, подобные Варлааму Калабрийскому, которого А.Ф. Лосев называл духовным отцом Ренессанса!

Необходимо отрешиться от либерально-европоцентристских штампов и, наконец, понять, что западное христианство именно как целостная культура уже очень давно, гораздо раньше, чем могут подумать, заражено гностическим «вирусом», и сейчас мы переживаем эпоху, когда вирус этот окончательно проснулся!

Вряд ли разумный человек станет спорить с тем, что знание западноевропейской культуры необходимо и без этого знания невозможно говорить о полноценном образовании. Но этот несомненный трюизм, к сожалению, часто используется для навязывания изжившей себя, морально устаревшей европоцентристской схемы. То отрицание христианства в целом, к которому приходит современный постхристианский мир [8] - это не просто отречение Европы и Америки от своих духовных корней. Это в каком-то смысле — вполне закономерный и качественно новый этап в том апостасийном процессе, начало которому было положено много веков назад, когда магистральным путем европейской истории стал путь секулярного гуманизма, а не духовно-культурная альтернатива, выдвигавшаяся восточным христианством, прежде всего, исихазмом. Поэтому в условиях жесточайшего кризиса всей этой традиции европоцентристская схема, несомненно, должна быть пересмотрена, и она уже пересматривается самой историей!

Пора взглянуть на привычные и, казалось бы, хорошо известные и понятные явления европейской культурной истории под принципиально новым, точнее, «новым старым» углом зрения, сквозь призму Отцов. Такой подход поможет увидеть всю блестящую эпопею ренессансно-гуманистической Новой Европы как нечто, в свете христианской Истины, довольно экзотическое и, при всей несомненной глубине и великолепии, все-таки тупиковое.

И уж тем более недопустим морально устарелый и, не побоимся этого слова, архаичный европоцентризм, когда речь идет о наших детях, то есть об образовании школьном. В XIX веке Россия стояла на высоте европейского образования, во многом «перемолов» негативные последствия петровских «реформ», активно используя европейскую культуру для собственного, вполне оригинального и своеобычного, культурного развития. Но К.П. Победоносцеву, одному из образованнейших людей своего времени, переводчику Фомы Кемпийского, была в полной мере ясна опасность излишнего увлечения Европой. Поэтому в церковно-приходских школах, которые массово распространялись по стране под его руководством, направляющий вектор в обучении был в целом похож на тот, за который борются и теперь авторы и преподаватели, осуществляющие эксперимент по ОПК.

Что же до нашего героя… Игумен Петр любит европейскую культуру. Само по себе это, в общем, неплохо. Но ненависть его к русскому Православию, к наследию византизма явно зашкаливает. И ассоциации здесь у меня исключительно европейские. Это характер такой, я бы сказал, прямо шекспировский… Поэтому спрошу словами из «Макбета»: «КТО ЭТО СДЕЛАЛ, ЛОРДЫ?» Кто допустил этого шулера от культуртрегерства до работы с молодежью?! Или это — новое лицо нашей МИССИИ?? Ну, если это — наша новая миссия, то тогда… Тогда моя речь бессильна, и говорить уже может только Гамлет: «Дальнейшее- молчанье«…

Необходимое послесловие

А больше ничего не будет… (См. выше). [9] Пока.

2007 г., Неделя Торжества Православия

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 — Сохранены особенности орфографии оригинала.

2 — См. Церковный Вестник, N 1−2 (2007 г), http://tserkov.info/numbers/formation/?ID=2036.

3 — Современный неологизм. Происходит от народного наименования либертаристов — «либерасты».

4 — Там же.

5 — Автор выражает глубокую благодарность В.Л. Махначу за помощь в уточнении этих и других исторических данных.

6 — В настоящей работе, относящейся все-таки к жанру публицистики, невозможно вникать в чисто научный анализ всякого рода сложных сопряженных проблем, таких, как, например, соотношение византийского христианского эллинизма и кирилло-мефодиевского наследства, а также глубина и своеобразие народного восприятия христианства, где шла напряженная работа народного гения с собственным, славянским язычеством. Многие люди русского Серебряного века, например, Н. Клюев (в отличие от так называемых «народников» века XIX), наконец, дошли до понимания того, что крестьянская культура — явление очень глубокое и сложное, имеющее мало общего с дворянско-интеллигентскими мифами о ней, как о каком-то примитиве. В наше время великолепный памятник уходящей крестьянской Руси воздвиг В.И. Белов в своем «Ладе».

7 — Касательно авторства «Ареопагитик» существуют различные гипотезы. Например, академик Ш. Нуцубидзе полагал, что настоящим автором этого памятника был грузинский неоплатоник 5-го века Петр Ивер. Грузия сейчас, конечно, стремится в НАТО, но все-таки она расположена далековато от Западной Европы…

8 — Когда говорят об отречении Запада от своего христианства, надо ли это понимать так, что, к примеру, натовцы, когда писали на бомбах и ракетах «С праздником святой Пасхи!» и сбрасывали их на православные храмы и монастыри Косово (где отнюдь не прятался никакой Милошевич), отреклись от крестоносцев, много столетий назад разграбивших и осквернивших храм Святой Софии?

9 — См. В. Шекспир Сочинения. Т. 6. М., 1960, с. 155.