Епископ Звенигородский Питирим сообщил, что в Троице-Сергиевой лавре начался «мор» насельников

Ректор МДА продолжает делать провокационные заявления в связи с распространением эпидемии коронавируса…

Эпидемия коронавируса в России принесла не только скорби для верующих, но и дала им истинное представление о том, что на самом деле представляют из себя наши пастыри и архипастыри, которые все последние годы с амвона учили народ христианским истинам. И надо сказать, многие священнослужители Русской Православной Церкви не на словах, а на деле, оказались добрыми пастырями, которые, несмотря на угрозу заражения, не оставили свою паству наедине с бедой и неизменно старались поддержать верующих.

По слову Господа нашего Иисуса Христа:

«Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их. А наемник бежит, потому что наемник, и нерадит об овцах. Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец». (Ин. 10, 11−15)

Однако, наряду с добрыми пастырями коронавирус явил и тех, кто начал гнать верующих из храмов. В частности, горько было читать верующим слова ректора МДА епископа Звенигородского Питирима (Творогова), который едва не назвал свою паству сборищем преступников только за то, что в эти скорбные дни христиане продолжили ходить в храм. Сам владыка вскоре после своих слов заразился коронавирусом и заболел, но это, увы, нисколько его не вразумило, и он с новой энергией продолжил резкие публикации в своём Фейсбуке, представляя их в виде уроков из эпидемии.

Так, в российских СМИ на днях появилось новое сообщение архиерея, который на сей раз объявил о начале «мора» в Троице-Сергиевой Лавре. «Ради красного словца не пожалеешь и отца», — эта поговорка в полной мере характеризует сообщение епископа Питирима, поскольку никакого мора на самом деле в Лавре нет и не было. Но разве мимо слов «мор начался в Великую Пятницу» пройдёт какой-либо журналист? Это, видимо, и стало руководством для епископа Питирима, когда он решил в своём сообщении «уморить» насельников Лавры накануне Пасхи. СМИ тут же подхватили это сообщение. При этом от указанного «мора» на сегодняшний день не умер ни один насельник Лавры, хотя в обители, действительно, есть заболевшие, а около 10-ти священнослужителей госпитализированы в больницу.

Ниже мы приводим текст сообщения епископа Питирима полностью. Предлагаем нашим читателям самим сделать выводы по его прочтении:

«Урок пандемический второй и самый важный. Меня очень критиковали за то, что я выступил с призывом не посещать храмы во время эпидемии. Даже потребовали «железобетонных доказательств», что заразился я именно в храме, а не где-нибудь в другом месте. На данный момент анамнез заболевания точно установлен, попробуем проследить генезис. Весь прошедший великий пост я по обыкновению служил все литургии. Со мной вместе в последние недели поста служили иеродиаконы Иннокентий и новопостриженный в монашество Михей — самые ревностные. Иннокентий заболел первым, за ним я, потом Михей. Самым первым ковид-больным в академии оказался студент магистратуры, который пел в лаврском хоре. Больше всего студентов заразилось именно в хорах, где идеальные условия для распространения заразы. Священники очень рисковали и рискуют, принимая исповедь. Заражаются те, кто больше всех рискует, кто не бежит от народа, кто смиренно приносит себя в жертву болезни в слабой надежде, что больные прихожане остались дома. Но надежды не оправдались. Великий понедельник. Утро. Врата Троице-Сергиевой Лавры закрыты. Перед ними разгоряченная толпа, требующая открыть Лавру. Протестующие ведут себя очень агрессивно, матерятся. Владыка Парамон открывает Лавру на всю Страстную Седмицу и на Пасху. Мор начался в Великую Пятницу. Самые лучшие священнослужители заболели, некоторые в тяжёлой форме. Заболел владыка Парамон, заболел я, заболели лаврские старцы и один наш, академический. В Страстную Пятницу, как и положено, все мы были пригвождены ко кресту. А внизу, как и положено, толпа, требующая чуда. Чуда не произошло. Нас упрекают, что мы бросили людей. Это неправда. Мы могли ответить только одним образом — сами заболеть, чтобы люди, видя наши мучения, пожалели тех, кто ещё здоров, пожалели своих епископов, священников, певчих. Находясь в реанимации, умирая от боли и удушья (я сегодня видел этих тяжело больных, стонущих от боли и задыхающихся), мы безмолвно просим наших прихожан: пожалейте нас, пожалейте тех кто еще жив, еще здоров. Пожалейте врачей — они умирают прямо на службе, не жалея себя. Вы их пожалейте! Кто вами будет духовно руководить, кто будет причащать вас, лечить, кто будет услаждать вас дивным церковным пением, если часть из нас умрет, а часть станет инвалидами с поврежденными фиброзом легкими. У меня была легкая форма, но сегодня КТ показало частичный фиброз легких. А что будет с тяжелыми? Мы, священно- и церковнослужители заболеваем чаще всех — пожалейте нас! Ведь и Господь обращается ко всем: «Милости хочу, а не жертвы!»

Александр Колышкин, Русская линия