|
В.Н.Шульгин 14.03.2007 23:31
|
# |
Уважаемый автор статьи "за деревьями не видит леса". За редким исключением в любом произведении настоящего искусства можно найти частные недостатки. "Всяк человек ложь", как известно. Но необходимо увидеть и целое. Целого-то как раз и не узрел критик фильма "Остров". Фильм П.Лунгина – настоящее искусство потому что учит жертвенному стоянию за правду, которое необходимо и в монастыре. Ведь даже в чистое время Сергия Радонежского среди монахов бывали нестроения, которые заставляли этого святого без многоглаголания уходить в новую дебрь к медведям.
Страным является уже самый первый упрек Лунгину, с которого начинает свою критику уважаемый автор, мол в дореволюционной России на театрах было нельзя изображать монахов. Но мы говорим ведь не о театре, а о кино. В кино же – разрешалось. Впрочем, не все, что было в Старой России было правильно. При всем нашем консерватизме мы должны это признать. Например, бывали и вольтерианцы-неверы на посту обер-прокурора Священного Синода.
Повторюсь – фильм "Остров" – представитель настоящего, большого искусства потому, что показывает правду "внутреннего человека", отвращаясь от внешнего правдоподобия и фарисейства, к которому невольно склоняется критик. Ведь может быть внешне "все правильно" и даже благопристойно, а правды не будет и в помине, и слеза сочувствия у зрителя не прольется. Зрители же "Острова" плачут, и не слезами злобы, а, слезами любви к правде, по которой все истосковались. Не надо мудрствовать лукаво.
|
|
|
Василий Ч. 14.03.2007 23:18
|
# |
|
|
Протоиерею Георгию Бирюкову.
Благословите, батюшка, продолжить.
Итак, СЛОВО В ЗАЩИТУ ОВЕЧЕК.
Редакция Русской Линии опубликовала статью «Загадка отца Василия. 14 марта 2007 года – сороковины протоиерея Василия Ермакова». Там, в частности, приведены слова отца Василия про взаимоотношения мирян и священников, сказанные им в 1999 году:
«Сегодня очень сложно ревностно вести людей к Богу. Святейший Патриарх сказал, чтобы в жизни каждого прихода была "литургия после литургии", то есть, окончив службу, я обязан как священник не торопиться домой по личным делам, но остаться в храме. А храмы должны быть открыты, но это не исполняется. В храмах, я бы сказал, царит полное бездушие. Пойдешь помолиться, но душой такую молитву, которая была в храмах в военное и послевоенное время, не ощущаешь. Я скажу еще более резко: мы были не готовы принять новых людей – бывшее партийное руководство, рядовых коммунистов и т.д., хлынувших в Церковь после развала Советского Союза в 91-м году. Они шли ко Христу с чистой душой и сознанием, желая заполнить пустоту, которая переживалась ими. А мы начали их учить поучениями святых отцов, тыкать их в Евангелие, которое они впервые видели. Я говорю о том, что сам видел. Виноваты и предатели – такие, как Глеб Якунин и московское "обновленчество" с их стремлениями обновить Церковь. Ее обновлять не надо, а надо научиться хотя бы по-старому воспитывать новообращенных людей, идущих ко Христу.
Сегодня общество России болеет, а к болящему, как говорил об этом Святейший Патриарх, требуется очень бережное отношение. Так давайте его нежно исцелять, нежно с ним обращаться, его жалеть. Сегодня у нас жалости я не вижу. Я бы сказал, что мы становимся работягами, но не священнослужителями. Народу в храмах бывает много, храмов немало, но народ сегодня, как овцы, не имущие пастыря. Они ищут, где главу преклонить, к кому подойти, у кого спросить. И часто слышат в ответ: "Некогда, подождите, потом, не время"».
Так вот и я (уже недостойный раб Божий Василий) хочу свои кой-какие мысли высказать о БЕРЕЖНОМ отношении.
Нужен ли кнут пастырю? Без всяких сомнений! И овцы должны быть готовы к тому, что их выдерут этим самым кнутом. Да и отец Василий подчеркивал не раз, что он ДИКТАТОР. И не раз и не два заворачивал своих прихожан с исповеди идти дальше готовиться за один только расслабленный взгляд по сторонам. И овечки, поджав хвост, бежали готовиться дальше, чтобы в следующий раз придти «отточенными», в белой рубашке, с галстуком, вычитав все что положено, с осмысленным взглядом…
Но вот вспоминаю я и другой случай. Другой батюшка, в другом храме увидел девушку, вошедшую в храм в кепке, и принял ее за молодого человека. Через весь храм он ЗАОРАЛ на нее, с общим смыслом – «молодой человек, Вы где находитесь?». Девушка только испуганно пролепетала что-то в свое оправдание и постаралась как можно более незаметно потихоньку уйти. Не знаю, рискнула ли она потом повторить свой подвиг…
Вспоминаю слова молитвы священника перед исповедью: «…понеже пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отъидеши», которые иногда у некоторых священников звучат как «… да не исцелен отъидеши».
Человек (как и овечка) НЕМОЩЕН. Он не может везде и всегда выкладывать максимум усилий. Где-то он выкладывает все что может, где-то дает себе послабление.
Апостол Павел писал, «все мне позволительно, но не все полезно». Что это, – свобода и либерализм в отношении того, что позволительно, или же это запрет на то, что не полезно? Где должна быть свобода, а где совокупность запретов и узкий путь? Ведь НЕЛЬЗЯ все в кучу мешать!
Сам Господь говорил: «Милости хочу, а не жертвы». Нет сейчас НИ МИЛОСТИ, НИ ЖАЛОСТИ у православных даже друг ко другу, не говоря уже об отношении православных к своим соотечественникам, еще не созревших для полноценной церковной жизни, и вообще уже даже не заикаясь об отношении к произведениям такого последнего из всех жанров искусства, как кинематографа. Слышны только крики и вопли: «ТОГО НЕЛЬЗЯ!!!», «ЭТОГО НЕЛЬЗЯ!!!». ИНН! АНТИХРИСТ! ЭКУМЕНИСТЫ! Держи вора! Всеобщая истерика. Только всеобщее безумное желание ЖЕРТВУ принести самим и чтобы другие тоже жертву принесли. УЗКИЙ ли это путь?
То есть не всякий УЗКИЙ ПУТЬ ведет туда, куда надо.
|
|
|
С. Шараков 14.03.2007 21:21
|
# |
Еще одному гостю
Вы знаете, то, что написано Вами в певром абзаце, и есть самый настоящий протестантизм. Не может быть пустой обрядности, одной обрядности там, где есть Таинства. Человек, верящий в действенность Таинств, так говорить не будет. Слова о том, что речь идет только о мерзости запустения, не спасают, так как здесь важен лесковский контекст. А контекст такой: Лесков признавался как-то Л. Толстому, который отрицал сакраментальную жизнь Церкви, что он, Лесков, то же, что и Толстой. Вы правы, в двух абзацах о Лескове не скажешь. Пишу коротко, потому что жанр форума не позволяет писать иначе. По поводу Лескова: общепризнанная точка зрения, что мистическая жизнь Церкви была чужда ему, что он был моралистом от христианства. А это и есть самый настоящий протестантизм. У меня есть статья, в которой я сравниваю типы символизма у Лескова и у Достоевского. Только выводы: у Достоевского христианский тип символизма, у Лескова языческий. (Я анализировал роман "Соборяне"). По поводу "Запечатленного ангела" почитайте критику Достоевского – убийственная в своей проницательности.
Еще один важный момент, связанный с пониманием: понимание художественного текста, основанное на репликах персонажей, не может претендовать на какую-либо глубину. А такое понимание, к сожалению, превалирует не только у любителей, но и у профессионалов. Простите за занудство, но без внимания к аналитическому инструментарию художественных текстов, наработанному в последнем столетии как в отечественной филологической науке, так и в зарубежной, мы с Вами будем говорить на разных языках. Простите меня. Мне нравятся Ваши посты, и мне бы не хотелось Вас чем-нибудь обидеть.
|
|
|
Кстати 14.03.2007 20:43
|
# |
| Ошибки и недоумения ума исчезают скорее и бесследнее, чем ошибки сердца; излечиваются же не столько от споров и разъяснений логических, сколько неотразимою логикою событий живой, действительной жизни, которые весьма часто, сами в себе, заключают необходимый и правильный вывод и указывают прямую дорогу, если и не вдруг, не в самую минуту их появления, то во всяком случае в весьма быстрые сроки, иногда даже и не дожидаясь следующих поколений. Не то с ошибками сердца. Ошибки сердца есть вещь страшно важная: это есть уже зараженный дух иногда даже во всей нации, несущий с собою весьма часто такую степень слепоты, которая не излечивается даже ни перед какими фактами, сколько бы они ни указывали на прямую дорогу; напротив, переработывающая эти факты на свой лад, ассимилирующая их с своим зараженным духом, причем происходит даже так, что скорее умрет вся нация, сознательно, то есть даже поняв слепоту свою, но не желая уже излечиваться. " (Достоевский)
|
|
|
Еще один гость 14.03.2007 18:08
|
# |
|
|
"Не все ладно в московском православии". А что неверно? Все ладно в московском православии?
"Теперь христианство в цетре русского мира, но осталась одна обрядность". Так и есть. Только уже и не в центре
"А святость опять ютится на краю света, у нецерковного человека". Какого нецерковного? Никакой святости Лесков никому не усваивает. Разве отцу Кириаку.
Вообще, Лескова в двух абзацах разобрать сложно. Кажется, протестантам и не снилась широта "На краю света" или "Очарованного странника". Максимум, что протестанту может понравиться – это как поп-миссионер для отчетности водкой поил и крестил. Ну, там еще некоторые детали русского церковного быта, "сонного царства" и обрядоверия: воз в рот въехал, шаман воз обратно изо рта вынул. Так ведь лесковские эпизоды чаще всего с жизни списаны, а гротеск такой… очень творческий и живой, не моралистический. Протестанты в Лескове, уверяю Вас, ничего не понимают, хотя и печатают. По крайней мере, когда Лесков на русские темы пишет. Работы есть разные, некоторые наподобие "Инженеров-бессребреников" выглядят слабовато. Но вообще Лесков – клад. Расколу сочувствовал, как и всему русскому. В "Запечатленном ангеле" хорошо видно, чего желал бы раскольникам: возвращения в Церковь. Старец Памва… Перечитайте.
|
|
|
С. Шараковs 14.03.2007 16:10
|
# |
|
|
Еще одному гостю
По поводу "На краю света" Лескова…
Здесь есть о чем задуматься. Произведение-то протестантским душком отдает. У Лескова край света сотносится с Палестиной – краем света, то есть Римской империи. Но потом этот край света – Иерусалим – стал духовным цетром бытия. Лесков использует этот образ, чтобы показать: не все ладно в московском православии. Теперь христианство в цетре русского мира, но осталась одна обрядность. А святость опять ютится на краю света, у нецерковного человека. Лесков сочувствовал, мягко говоря, раскольникам. А русский раскол – это отечественный вариант протестантизма.
Вам не кажется, что есть над чем задуматься, и что для понимания художественных произведений одного здравого смысла все-таки маловато?
|
|
|
Еще один гость 13.03.2007 23:46
|
# |
| В приведенных цитатах, считаю, много второстепенных и вкусовых элементов (кто-то не встречал наместников-недотеп, а кто-то, возможно, встречал). Но у Л. Шевцовой есть выход на очень серьезную тему, которая имеет значение как для мирского зрителя, так и тех, кто воцерковлен. Это проблема "снятия греха в покаянии" и истекающего нередко отсюда легкомысленного отношения ко греху. "Православные знают, что нет греха, который бы Господь не простил человеку, искренне покаявшемуся. Но не всякий зритель поймёт сокровенную глубину раскаяния, тем более простой обыватель. Он лишь усвоит, что можно, предавши однажды, выйти, так сказать, сухим из воды". Напомню, что эта тема хорошо выведена у Н. Лескова в рассказе "На краю света". Тем, кто забыл содержание, интересно и полезно будет перечитать. Особенно, где речь идет о том, как причудливо иногда переворачивались понятия из христианской проповеди в сознании простецов-туземцев.
|
|
|
Цитата (В. КАПОРИН) 13.03.2007 22:04
|
# |
Одна из тёмных сторон фильма – взаимоотношения "старца" с Церковью, с Евхаристией, с Таинствами. Мы видим "о. Анатолия" со своим иудиным грехом один на один. Специально подальше уплывает он в пустынное место, чтобы на живописном мху возлежать в покаянной молитве. Остаётся только догадываться, исповедал ли он кому этот грех, знал ли об этом о. наместник, было ли какое-либо духовное окормление у "старца"? Мы видим лишь демонстративное поворачивание в сторону на богослужении. Видим его в стороне от всех, со своей собственной молитвой… Эта "антисоборность" получила своё закономерное завершение в финале фильма.
Не знаю, какой православный христианин, будь он трижды прозорлив и чудотворен, откажется на смертном одре от соборования, исповеди, причастия, отходной, в конце концов. "Притча" об этом скромно умалчивает, и мы можем лишь гадать, преставился ли "старец" по-христиански или умер без покаяния. Мы лишь видим, как "старец", закладываясь в гроб-ящик, усиленно прогоняет от себя иеромонаха, который мог бы напутствовать "о. Анатолия" в жизнь вечную. Благодать старца не может действовать автономно от благодати Церкви. Внешне старец может отделиться – уйти в затвор, в пустыньку. Но незримо он неотделим и от своего монастыря, и от Церкви. В фильме этой связи не видно.
Не слишком обрадовали меня и два других героя- о. Иов и о. наместник. Герой Дюжева просто смешон. Всё-таки так плотно играть в сериалах- это даром не проходит… Роль написана совершенно недостоверно. То, что в реальной жизни старцам завидуют- да, это общее место. Но такой топорно слепленный "детсадовский ябеда"- это просто смешно и мелко. Наместник – о. Филарет – тоже не является характерным персонажем. Я таких никогда не встречал. Ну, одного настоятеля видел похожего – своей безтолковостью, мягкотелостью и безхарактерностью. Да и того вскоре под запрет отправили… Наместник и настоятель- должности в большой степени административно-хозяйственные. Это – начальник, управленец, психолог, он же и хозяин, отец. Вместо этого мы видим какого-то слабохарактерного, романтического недотёпу.
|
|
|
Русский Вестник из ст.Л. ШЕВЦОВОЙ 13.03.2007 21:47
|
# |
Невольно задаёшься вопросом, почему вдруг журналисты и либералы всех мастей поддержали фильм, который (как кажется на первый взгляд) в корне противоречит глобализму? После просмотра "Острова" осталось ощущение двойственности и наличия в нём скрытого "подводного течения".
Во-первых, отправным эпизодом в повествовании служит история предательства и трусости на войне. И это уже раскалывает сознание зрителя, заставляя его простить то, что не может быть прощено. В народном сознании Великая Отечественная война окружена ореолом святости ратного подвига, разрушать который недопустимо. Совмещая несовместимое (в данном случае – покаяние и предательство), зрителя повергают в шок. Православные знают, что нет греха, который бы Господь не простил человеку, искренне покаявшемуся. Но не всякий зритель поймёт сокровенную глубину раскаяния, тем более простой обыватель. Он лишь усвоит, что можно, предавши однажды, выйти, так сказать, сухим из воды. Удалившись от мира, стяжать Благодать прозорливости и исцеления.
Во-вторых, история островитянина в некоторых своих эпизодах (к примеру, эпизод с пожаром) повторяет "Сказание о преподобном старце Феофиле, иеросхимонахе, Христа ради юродивом подвижнике и прозорливце Киево-Печерской Лавры" (Киев, 1906 г., составитель Владимир Зноско). Родился преподобный Феофил в 1788 г, скончался в 1853, будучи схимником. Как пишет составитель жития, преподобный был молитвенником земли Русской, "во имя благочестия и любви к Богу отказался от временных благ". Подвиг юродства во Христе – один из самых трудных и в душевном, и в физическом отношении. Преподобный Феофил с младенчества ощущал в себе этот дар, ещё мальчиком отличался благочестием, стремился постичь полноту истины, постепенно приближаясь к духовной зрелости.
Киногерой подчас скоморошествует (заигрывая с бесом, имитирует петушиный крик), а не юродствует. Да и очутился он в обители волею обстоятельств. Путь его скользкий, случайный. Кто-то скажет: случайностей не бывает в жизни – на все воля Божия. И всё же позволим себе заметить, что варианты тех или иных "случайностей", особенно в искусстве, определяет авторская, в данном случае – режиссёрская установка.
В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, в фильме чувствуется какая-то нарочитая отстранённость героя от Православной Церкви, какое-то едва уловимое (и потому наиболее опасное для массового сознания) противостояние с Церковью. Проявляется это в деталях. Молится герой чаще на природе, вне храма, просит об исцелении болящих в закопчёной кочегарке, бесноватую (которая больше походит на действительно больную) исцеляет опять-таки вне церковной благодати. Между тем известно, сколь тяжело вернуть одержимых бесами к нормальной жизни. Существует особый чин отчитки бесноватых, который порою требуется пройти не раз, и не два. И уж, конечно, перед церковным иконостасом.
|
|
|
Василий Ч. 13.03.2007 07:55
|
# |
|
|
Простите, дорогой батюшка, что я долго собирался с мыслями, и все еще не собрался.
Спаси Вас Господи за заботу.
Готов согласиться с Вами уже за одно то, что находите время и желание отвечать мне, недостойному, и, можно даже сказать, псу смердящему, дерзающему Вам "упреки" произносить.
Я тут задумался над Вашими словами. Действительно, не экуменист ли, и не либерал ли я?
Благословите ЗА ОВЕЧЕК чуть позже ответить.
|
|
Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | Следующая >>
|
