Сокровенная Алушта

Автор продолжает цикл крымских очерков, начатый в прошлые годы рождественскими статьями «Сокровенная Ялта», «Сокровенная Ливадия», «Сокровенная Ореанда», а также летними гурзуфскими и осенними коктебельскими записками.

У всех крымских святых

Рождественским утром вы просыпаетесь от громкого пения церковного хора. Слышно прекрасно — потому еще, что динамики из алуштинского Храма во имя всех крымских святых и Феодора Стратилата вынесены на улицу. Вчера, в сочельник, вы были там на службе, в переполненном храме, украшенном елками и белыми розами.

Хор поет профессионально, очень красиво. Вы выходите на балкон апартаментов, предоставленных с южным щедрым гостеприимством хозяином гостинцы «Крым». Гостиница четырехэтажная, но очень уютная, по-европейски домашняя, в ней всего лишь 21 комфортабельный номер. В поле вашего зрения оказывается маленький алуштинский дворик — с лестничками, деревцами, дымящимися трубами, греющимися у окон котищами. Тут же, чуть левее, — двор городской милиции, с тремя патрульными автомобилями, а метрах в сорока от вас, совсем слева, — высится купол самого Храма.

Стараниями графа М. С. Воронцова возведенный здесь в готическом стиле, напоминавший сельские церкви в Англии, храм был освящен в 1842. В годы советской власти он передавался под клуб «Строитель», несколько раз перестраивался, колокольню вовсе разрушили, и лишь стараниями доброхотов — мирян и священства — он был восстановлен в новые времена. Вам известно, что в 1938 были расстреляны настоятель храма Тимофей Изотов (Синодом УПЦ не столь давно причислен к лику местночтимых святых), председатель церковной двадцатки Гавриил Пасевич, дьякон Никандр Сакун.

По мобильному телефону вам сообщают о двадцатиградусном морозе в Харькове; во что здесь, посреди вечной зелени, трудно поверить. Но от трагических размышлений не избавиться даже в приветливом свете южного солнышка. Как все смешалось в жизни нашего Отечества — в те смутные годы, особенно тут, в Крыму, в частности в Алуште, где стоят обелиски погибшим революционерам, и теперь появляются памятные знаки представителям «белого мира»! Мы не избавились от смуты в душах. Отсюда и наши продолжающиеся нестроения.

Дача «Голубка»

Но хоть в чем-то все собирается в некое целое. Вот и в городскую библиотеку им. С.Н. Сергеева-Ценского в рождественско-канунные дни за книгами, а также на литературный вечер приходят представители и старшего, и молодого поколений.

Дом этот — историко-мемориальный памятник, сложенный из диоритового камня, окруженный елями и кипарисами. «Голубка» — бывшая дача отставного царского генерала Голубева. Осенью 1894 здесь встретились наследник императорского престола России цесаревич Николай и его невеста Алисса Гессенская-Дармштадская — будущая царица Александра Феодоровна, которые отсюда направились в Ливадию, к тяжело больному императору Александру II, чтобы получить его благословение на брак.

Спустя 50 лет тут останавливался на кратковременный отдых по пути в Ялту Иосиф Сталин, руководившей советской делегацией на Крымской конференции. В подвале этого здания находились в заключении члены первого советского правительства Крыма — Республики Тавриды, расстрелянные под Алуштой 24 апреля 1918. Это им установлена неподалеку, в Приморском парке, высокая памятная цементная стела, увенчанная большой красной звездой.

Тепло, но море шумит сильно, заглушая даже шум ближних длинноиглых сосен. И вы идете мимо древней башни, историческим осколком крепости, построенной в VI в. по приказу императора Юстиниана I.

«Останки башни Алустон
во мне рождают полустон…»

Алушту, один из древнейших городов Крыма, называют «воротами Южнобережья». И действительно, подъезжая из Симферополя на маршрутке, автобусе или троллейбусе, сразу за перевалом вы начинаете по привычке вертеть головой (десятки раз доводилось тут проноситься и останавливаться), выглядывая знаменитую гору Демерджи, с ее «Долиной привидений», и высматривать море на горизонте. Отсюда оно уже видно.

Современное имя города — Алушта — это искажённая форма изначального греческого названия Алустон, которое переводят как «сквозняк». На протяжении средних веков Алустон был важным опорным пунктом для всех государств, владевших Южным берегом Крыма: Римской (Византийской) империи, Хазарского каганата, княжества Феодоро. В период правления генуэзцев город был одним из укреплённых центров Капитанства Готия (так называлась часть генуэзских владений в Крыму, простиравшаяся примерно от Фори (Фороса) до Алустона) и являлся предметом постоянных военных конфликтов между генуэзцами и княжеством Феодоро. Итальянцы называли город Луста.

В Таврической губернии Российской империи Алушта стала центром волости Симферопольского, а затем Ялтинского уездов. Приобретя популярность как курорт, в 1902 получила статус города.

«Это один из самых прелестных уголков, какие случалось мне видеть. Только лучшие места Италии и Швейцарии могут выдержать с ним сравнение. Тут все, что может дать счастливое сочетание в одном пейзаже голубого моря, диких скалистых гор и южной растительности», — писал в 1872 выдающийся русский геолог, профессор Новороссийского университета Н.А. Головкинский, один из основателей «профессорского уголка» в Алуште. При Советской власти это местечко было переименовано в «Рабочий уголок». Так и указано теперь на всех видах городского транспорта. В общем, на табличках все пока по Ленину: не «гнездо учености и просвещения» (на деньги профессуры строились в Алуште больницы и школы), а торжество «диктатуры гегемона», от которой, впрочем, остались нынче «воспоминания одне», поскольку капитализм снова взял тут всё за горло своей рукой — не мозолистой, но железной.

Ну, в общем, вы зовете это чудесное место на отроге горы Кастель для себя компромиссно: «профессорский рабочий уголок». Разве профессура — не работяги?

Профессорский рабочий уголок

Сюда вы и отправляетесь. Поскольку вектор ваш триедин — побывать сразу в трех музеях, объединенных одной дирекцией. Полюбовавшись с пустующей в это время года Набережной на созданную гением Алексея Николаевича Бекетова виллу «Марина» (ныне корпус № 3 санатория «Морской уголок — 1»), вы легко поднимаетесь в Музей писателя Ивана Шмелева. Это единственный на территории СНГ музей известного православного писателя. Экспонаты музея (с миру по нитке, и ни одного «шмелевского» подлинника! пристально большевики зачистили память о второй половине России!) размещены на свежевыбеленных стенах в комнатах старого алуштинского домика, расположенного на красивом склоне.

Автор многих паломнических записок, одного из лучших русских романов «Лето Господне» Иван Сергеевич Шмелев прожил в Алуште четыре трагических года — с 1918 по 1922. Затем эмигрировал во Францию, где создал немало художественных произведений, среди которых «Солнце мертвых» — одно из наиболее значительных художественно-документальных произведений о гражданской войне в России. Сын Шмелева Сергей как офицер Добровольческой армии был расстрелян большевиками в начале 1920-х в Феодосии.

Пока — вы задержитесь здесь лишь на минутку, присев под раскидистый, но еще не очень высокий ливанский кедр. Отсюда хорошо видно бушующее у берега море, по соседству на склоне кактусы выпустили розовые бутоны. Вы размышляете о том, что все эти великолепные горы, склоны, дерева и кусты приобретают космическую осмысленность лишь с появлением человека. Что всё здесь было бы совсем иным, если бы крымская земля не осенялась дорогими для вас именами — таких сердец, талантов, мыслителей как Шмелев, Чехов, Пушкин, Грибоедов (бронзовый бюст коему стоит в центре Алушты). Или священномученик Тимофей Изотов, или святитель Лука Крымский (Войно-Ясенцкий), уроженец Керчи, чей прах покоится в Свято-Троицком соборе Симферополя. Без этих имен и без тысяч других всё остается, кажется, как в тютчевских строках: «Они не видят и не слышат, / Живут в сем мире, как впотьмах, / Для них и солнцы, знать, не дышат, / И жизни нет в морских волнах…» И только человек «освящает дебри» — даже если это благодатные склоны отрога алуштинской горы Кастель.

Ба! — вспоминаете вы — да ведь это слова самого Шмелева, из очерка о Валааме. «Человек освящает дебри». И вы додумываете — здесь, на ветру, на солнце, под шумящим кедром, свою мысль о поручении человеку на Земле — освящении дебрей; дебрей внешних, и — равно — внутренних.

В находящийся по соседству Дом-музей академика архитектуры А.Н. Бекетова, сына основоположника современной физической химии Н. Н. Бекетова, а также — одновременно — дяди поэта А.А. Блока, вы тоже потом заглядываете, но рассказ об архитекторе Бекетове нужен бы особый, этот человек в Харьковской цивилизации — один главных героев; фактически он создал тот облик Харькова, который приезжающие в гости питерцы сравнивают с санкт-петербургским.

Приближаясь к Ивану Шмелеву

Однако подлинный дом, где жил И. Шмелев, глинобитный, в две небольшие комнаты с верандой, находится на горе Орлиной, рядом с бывшей усадьбой С. Сергеева-Ценского.

Туда вы добираетесь путем окружным (прежде можно было по тропке, вверх по склону, но новейшие частные собственники всё перегородили), продолжительным, по трассе, с остановками — обрывая и жуя темно-бордовые кислые ягоды шиповника.
Вы знаете, что литературно-мемориальный музей С.Н. Сергеева-Ценского находится в доме, где писатель жил и работал с 1906 по 1941 и с 1946 по 1958 гг. Здесь он и похоронен — рядом с домом.

Но вы пока замираете в высшей точке своего небольшого путешествия — у калитки шмелевской хибарки, где в виду морской синевы, установлен памятный камень с православным крестом и символическими словами: «Здесь будет сооружена Часовня Примирения, Покаяния и Памяти жертв, погибших в гражданских и братоубийственных войнах. Камень освящен в день 120-летия со дня рождения великого русского писателя Ивана Сергеевича Шмелева. 21 сентября 1993 г.»

На снимках: 6 января 2009. Храм всех крымских святых и Феодора Стратилата; в Рождественский сочельник в храме Феодора Стратилата; дача «Голубка»; ливанский кедр у музея И. Шмелева; камень у дома И. Шмелева на горе Орлиной.

Фото автора.