Сокровенная Ореанда: мелодия сочинена

Этим очерком автор завершает свой ялтинский зимний триптих. А перед этим были «Сокровенная Ялта» и «Сокровенная Ливадия: вход в рай».

И все-таки благодатной Ореанды нам не миновать. Сколько уж разочков на протяжении последних лет доводилось вам рассматривать с ливадийских склонов манящий храм Покрова Пресвятой Богородицы, напоминающий обликом грузинскую церковку, торчащий на краю мыска как вертикальный аккуратный карандашик.

И вот вы снова стоите на углу у Крестовоздвиженской церкви, прилепленной бочком к большому телу Ливадийского дворца (так специально и возводил его новое здание в 1910—1911 гг. архитектор Краснов).

Нынче у этого угла ежедневно располагаются несколько частных торговых лотков — предлагающих украшения из полудрагоценных камушков, деревянные поделки, даже массандровские вина. Вина, прежде чем приобрести, можно дегустировать из «одноразовых» крышечек. Дедок читает вам целую лекцию о виноградниках, о производстве, о том, что и где уцелело, что можно пить и что нельзя. Вы вбираете аромат, причмокиваете от букета, поглядывая при том на наигрывающего колоритного дедугана-бандуриста с седыми усищами и оселедцем, вырядившегося в гайдамацкую форму. Дед сидит у южного фасада Ливадийского дворца изо дня в день, из года в год, своим негромким голосом, напоминающим скрип некоего дерева из этого райского парка, обаятельно напевает украинские былины. Возможно, он выбрал парадоксальное (в историческом смысле и современном политическом контексте) место для заработка, однако, похоже, беспроигрышное.

Пробуемые вами вина — одно краше другого. Наконец, промежуточно остановившись на многосоставном «Седьмом небе князя Голицына», вспоминая незабвенного Веню Ерофеева с его афористичной мыслью о том, что «в мире компонентов нет эквивалентов», вы приобретаете литр, пообещав продавцу, что на обратном пути непременно возьмете «Белый мускат красного камня». А он в ответ благодушно обещает, что полтора километра до Нижней Ореанды вы пройдете не более чем за 20 минут, только надо увидеть рукодельный указатель, по которому можно будет сильно сократить путь.

Вы смело пускаетесь по заснеженной тропе, покрытой ледяной корочкой. Идти скользковато, потому что почти везде имеется уклон. Это и есть та самая знаменитая «Царская тропа», которая в целом тянется на шесть с лишним километров, но часть ее соединяет Ливадию с Ореандой. С советских времен она используется как терренкур (для оздоровительных прогулок) у пациентов здешних санаториев.

Раза два-три вас обгоняют: то парнишка на горном велосипеде, то бегущая девушка-спортсменка. Метров через пятьсот вы уходите по асфальтированному шоссе в поселок Ореанда, а вправо вверх убегает тропа «Солнечная», которую прежде называли «Горизонтальной», и вела она до имения великого князя Александра Михайловича (затем там был санаторий им. Р. Люксембург).

Вы видите, что на склонах лихорадочно возводятся какие-то гигантские строения. Отечественная новейшая реальность в этом смысле прозрачна: кто успел «к переделу мира», смог урвать кусок национального парка, тот и строит. Завтра возведенный пансионат будет приносить оборотистому хозяину реальную копейку: как ни крути, а море, рельефно-растительная красотища во все времена года, бальнеологический и исторический, так сказать, аспекты всегда привлекают сюда людей из разных уголков.

Что за слово такое, «Ореанда»? Волшебное, должно быть! Полагают, что оно не имеет перевода; но, может, так и лучше, потому что сказочнее, таинственнее. Известный исследователь Крыма Александр Бертье-Делагард (1842−1920) утверждал, что оно относится к языку тавров, древних крымчан. И правильно все же следует говорить «Орианда». А искаженное написание пошло от французов.

Первое письменное сообщение об Ореанде встречается в генуэзском документе 1380 г. Список владельцев этой деревушки, которая к моменту присоединения Крыма к Российской империи (1783) почти исчезла, весьма звучен: командир Балаклавского греческого батальона генерал Феодосий Ревелиотти, затем Верхней Ореандой завладел некий Ашер, а Нижней — граф Кушелев-Безбородко. У последнего в 1825 г. ее приобрел Александр I. С той поры тут и началось дворцовое и парковое строительство.

Что может быть беспристрастней путеводителя! «Парк Нижняя Ореанда входит в состав природно-заповедного фонда Крыма и относится к категории парков-памятников садово-паркового искусства местного значения. Его научная ценность состоит в том, что он является одним из старых парковых комплексов Южнобережья, достаточно хорошо сохранившихся и являющихся образцом паркостроительства». К парку (нынешняя территория — почти 50 га) в Ореанде приложили руку большие специалисты своего дела. Нельзя не помянуть садовника Делингера, заложившего и Ливадийский парк, и Карла Кебаха, планировавшего Алупкинский, Массандровский и ряд других южнобережных парков. Садовником Ореанды был также англичанин Росс. Лишенный всяких искусственных украшений, парк всегда оставлял неизгладимое впечатление.

Вы замечаете табличку с кривой, но заботливой надписью «К храму». Свернув по ее подсказке налево, попадаете на череду лестничек с металлическими перилами, прихотливо и быстро сбегающих меж строений поселка по крутым склонам. Купол храма все время находится в поле зрения.
А вот и он сам, тихий и стройный красавец.

Крупная котовая парочка, отпав от нагретой солнцем храмовой стены (ох, о кошачьих на побережье можно сочинить целую фотоочерковую сагу), — белая и черный — лакает из лужицы посреди тающего снежка.

Вы смотрите на крест в синеве, словно парящий меж безлиственной дубовой ветвью и двумя кипарисами. Что может быть отраднее!

Храм Покрова Пресвятой Богородицы был построен по заказу Великого князя Константина Николаевича Романова в 1885 г. — в грузинско-византийском стиле (вы не ошиблись издалека), по проекту академика архитектуры А. А. Авдеева. В конце XIX — начале XX в. храм считался одним из красивейших на Южном берегу Крыма. Здесь причащалась вмц. Великая княгиня Елизавета Федоровна. Начиная с Александра III, в период отдыха на Южнобережье сюда приходила молиться вся царская фамилия, все Великие князья и княгини.

В 1924 г. храм был закрыт и передан в ведение ОХРИСа, организации по охране памятников, как памятник архитектуры с уникальной мозаикой. Однако в 1928 г. предполагался к сносу. В послевоенный период использовался под механические мастерские, строительный и овощной склады.

С северной стороны храма, у портика, установлен бронзовый бюст святому праведному Иоанну Кронштадтскому, коему доводилось служить в этом благодатном месте. Вокруг бюста вьются стволы лиан; диакон, проходя мимо и почти задевая черной рясой за слякоть, останавливается и истово кланяется бронзовому праведнику, осеняя себя крестным знамением. Кланяетесь всероссийскому отцу Иоанну и вы.

…В храме тихо, служка метет метлой; тот самый дьяк тряпкой, намотанной на швабру, трет пол возле алтаря. Входит батюшка, чем-то похожий на о. Александра Меня, негромко беседует с электриком о поломке освещения храма, а вы тихо ставите свечи и любуетесь мозаичными образами и орнаментами. После 1992 г., когда храм вернули Церкви, старые мозаики восстанавливаются.

Уже расчищены их фрагменты, и теперь вы можете видеть редкое изображение Спасителя в отроческом возрасте, двенадцать апостолов, полный образ иконы Покрова Пресвятой Богородицы и частично сохранившиеся лики святых. Несколько рядов святых смотрят на вас так, как их замыслил и воплотил итальянский мастер мозаики Антонио Сальвиати, коему помогали в украшении храма русские живописцы и орнаменталисты — вице-президент Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге князь Г. Г. Гагарин, академики Д. И. Гримм и М. В. Васильев.
Фотосъемка в храме — на удивление — благословляется.

Вот уж что оказывается в диковинку — так это неожиданное сочетание снега и присыпанных им кактусов, растущих прямо возле храма, под туями и кипарисами, возле детских подвесных качелей.

Пройдя под дубами, вы на краткой тропке обнаруживаете скамейку, с которой открывается вид на Ялтинскую бухту и Медведь-гору. Прямо напротив — своеобразно спиленное крест-дерево. Нежарко, но ничто не мешает вам присесть на несколько минут, для фиксации состояния. И таковая фиксация вам легко удается, поскольку никаких усилий прилагать не требуется: место все делает за вас.

Уверяют, что отличительной особенностью Ореанды во все времена является ее необыкновенная тишина. Что ж, здесь уже можно и отхлебнуть из своевременной бутылочки с «Седьмым небом». И еще. И еще. После третьего глотка вы становитесь ближе если не к седьмому, то уж ко второму небу как минимум. Слава князю Голицыну, знавшему толк в рецептах!

Минуточку! А не здесь ли за 11 лет до кончины сидел 75-летний П. А. Вяземский, чьи восторженные впечатления нашли отражение в стихах «Крымские фотографии 1867 г.»?

Уж кто наверняка побывал на этом месте, так это герои чеховского рассказа «Дама с собачкой» (1899). И как медицински точно, внимательно и проникновенно все обозрел Антон Павлович! Но стоит ли удивляться, ведь в путеводителе его знакомца А. Я. Бесчинского «Ялта и ее ближайшие окрестности» (1902) описаны и ореандская скамейка и, конечно, храм.

Читаем замечательного Чехова. «…В Ореанде сидели на скамье, недалеко от церкви, смотрели вниз на море и молчали. Ялта была едва видна сквозь утренний туман, на вершинах гор неподвижно стояли белые облака. Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас. Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет. И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения, непрерывного движения жизни на земле, непрерывного совершенства. Сидя рядом с молодой женщиной, которая на рассвете казалась такой красивой, успокоенный и очарованный в виду этой сказочной обстановки — моря, гор, облаков, широкого неба, Гуров думал о том, как, в сущности, если вдуматься, все прекрасно на этом свете, все, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве».

Мысли у вас, хоть и рождественски-канунные, все ж сходны с летними — Гурова. Да, а как же звали чеховских героев, которые теперь, бронзовые, стоят на ялтинской набережной? Дмитрий Дмитриевич Гуров и Анна Сергеевна фон Дидериц — представьте себе!

Сопровождая царскую семью в 1837 г., Ореанду посетил поэт В. А. Жуковский. Летом 1867 г. сюда приезжал Марк Твен, здесь он увидел генерала Э. И. Тотлебена, героя Крымской кампании. На одной из колонн здешней знаменитой беседки в 1887 г. композитор Глазунов записал экспромт. «Мелодия сочинена даже в 8/8, так что всякий будет знать, что написал ее кучкист презренный», — сообщил он об этом в письме Н. А. Римскому-Корсакову. О руинах Ореандовского дворца (на них позднее был возведен санаторий) упоминал в рассказе «Морская болезнь» Александр Куприн.

Что еще примечательно здесь? Скала Крестовая — одна из главных достопримечательностей этих мест. В 1837 г. по указанию царицы Александры Федоровны на вершине скалы установили крест, возле которого она вместе с великой княгиней Марией Николаевной, а также графом и графиней Воронцовыми посадила лавр.

Уже возвращаясь в Ливадию, «с винцом в груди», на выходе из Ореанды вы замечаете невыносимую картину: большую кипу выброшенных книг на загруженном доверху мусорном баке. Вы начинаете снимать одну книгу за другой, фактически рыться в мусоре. Тут и два тома Ленина из ПСС 1959 г., то есть ваши ровесники, и чудесно изданный Чернышевский (разумеется, «Что делать?»), и хрестоматия «Русские композиторы», а также, на удивление, несчетные сборники скандинавских детективов, что-то жорж-сименоновское… Должно быть, вы являете собой живописное полотно на фоне зеленого мусорного бака на колесиках: очки, борода, известная упитанность, английская дубленка, итальянский красный шарф, неслабый фотоаппарат Canon Power Shot S3… Увлекшись трудами, вы вздрагиваете от внезапного: «Простите, пройдем ли мы этой тропой к Ливадийскому дворцу?» Вы утвердительно киваете. Интеллигентное семейство из трех человек, снимающее окрестности на видеокамеру, неспешно, созерцательно минует вас, оставляя в надежде, что выглядите вы за этим занятием все-таки культурно.

Но и спасенные книги! Вы уносите томик Есенина, издания 1968 г., с трогательной и вдумчивой надписью какого-то Владимира Степановича какой-то Тане (вот ведь была эпоха культурных людей!), детлитовское «Горе от ума», иллюстрированный календарь памятных дат 1970 года, избранные рассказы фантаста Артура Кларка. Хотя бы эти четыре вы принесете и оставите в доме, который дал вам приют в Ялте в эти рождественские дни. Может, когда-то их снова возьмут в руки?

Неопознанная пичуга-почти-шарик, пушистенькая симпатяга с оранжевой грудкой, скачет с дружком-подружкой возле можжевеловых кустов, посвистывая в синь и поглядывая на вас пытливыми дружественными глазёнками.

О волшебная Ореанда, как бы так исхитриться, чтоб написать тебе стихи, вослед Петру Андреевичу Вяземскому. Какие-нибудь «Крымские фотографии 2008 г.» Но для этого надо сделать еще хотя бы несколько глотков «Седьмого неба"…

На снимках: храм Покрова Богородицы в Ореанде; бюст прав. Иоанна Кронштадтского возле храма; мозаика на куполе; крест-дерево у описанной скамьи, с видом на Ялтинскую бухту и Медведь-гору (справа вдалеке); не известная автору птичка.

Фото автора