Русская линия
Русская линия Андрей Иванов30.08.2006 

Новые книги о черносотенцах и националистах

Нынешний 2006 год оказался по сравнению с предшествующими удивительно богатым на книги по истории русского монархического и национал-патриотического движения. Пока среди тех, кого непредвзятое и свободное от навязываемых ранее ярлыков и стереотипов исследование черносотенных и националистических организаций откровенно возмущало шли разговоры об исчерпанности этой темы, одна за другой в свет появлялись все новые и новые работы, проливающие свет на историю русского национал-патриотического движения. Практически одновременно с анонсированными ранее книгами «Русские идеи и русское дело», «Последние защитники монархии» и «Воинство святого Георгия» вышли в свет еще три работы, которые, как нам представляется, будут равно интересны как историку-профессионалу, так и любому другому читателю, интересующемуся историей русской правой.

Обложка книги И.В.Омельянчука "Черносотенное движение в Российской империи"Первая книга — это труд украинского историка Игоря Владимировича Омельянчука «Черносотенное движение в Российской империи» [1]. Эта 740-страничная книга, легшая в основу докторской диссертации автора, является очередной, уже третьей по счету попыткой, создать фундаментальный труд, максимально полно охватывающий историю правых организаций дореволюционной России. Первой попыткой была изданная в начале 1990-х работа С.А.Степанова [2], ставшая настоящим прорывом в изучении темы (ее немного дополненное издание, вышедшее в 2005 г. смотрелось уже куда более блекло, и справедливо было названо одним из критиков «книгой, опоздавшей на десятилетие»). Второй, более удачной на наш взгляд работой, стала добротная монография Ю.И.Кирьянова [3] (которая, к сожалению, охватывала лишь период с 1911 по 1917 годы). И вот теперь на наш суд вынесена новая работа, претендующая на обобщающий труд по данной теме. Но, увы, ее хронологические рамки также не охватывают всей истории монархического движения, которая прерывается в данной книге началом Первой мировой войны.

Книга Омельянчука охватывает историю всех крупнейших право-монархических организаций дореволюционной России (с вполне объяснимым акцентом на украинский аспект), причем к черносотенцам автор относит и партию русских националистов — Всероссийский национальный союз, что весьма спорно (напомним, что сами националисты никогда себя к черносотенцам не причисляли). Несмотря на обобщающий характер книги, хватает в ней и нового материала, позволяющего внести ряд корректив в выводы и предположения, высказанные историками ранее.

Так, Омельянчук подводит нас к новой цифре членов черносотенных партий и союзов, которую определяет уже в 450 тысяч человек (Ю.И.Кирьянов определял ее в 400 тысяч) и существенно увеличивает число рабочих-черносотенцев (до 35 тысяч, против 12−15 тысяч, о которых писал С.А.Степанов). Особого внимания заслуживает и подробный разбор автором геополитических концепций русских правых и идеологических построений черносотенцев в целом.

Интерес вызывает и типологизация правых партий. Так, Омельянчук справедливо отмечает, что в современной литературе одновременно используются два, казалось бы, взаимоисключающих определения черносотенных организаций — «радикальные» (как вариант «правые радикалы») и «консервативные». Однако это смысловая противоположность снимается, считает исследователь, если классифицировать правые партии по таким параметрам как идеологические установки и приемы политической борьбы. Тогда такая киевская черносотенная организация как молодежный «Двуглавый орел» одновременно окажется и консервативной (по идеологической парадигме) и радикальной (по способу социального действия).

Анализируя деятельность черносотенцев И. Омельянчук, также довольно интересно (хотя и не бесспорно) выделил в ней следующие основные этапы: 1. «Стадия беспокойства» (с 1901 по середину 1905 г.), причиной которой стали предчувствие грядущих катаклизмов и ломка традиционного образа жизни; 2. «Стадия возбуждения» (лето — осень 1905 г.), ознаменованная контрреволюционными выступлениями правых; 3. «Стадия формализации» (осень 1905 — 1906), характеризующаяся систематизацией идеологии и оформлением черносотенства в конкретные политические организации и партии; 4. «Период институализации» (1906 — 1907) и связанной с ней формированием символики, кодекса поведения, культурных образов и т. д.; 5. «Стадия распада» (1908 — 1917 гг.), когда одержавшие победу над революцией черносотенцы вступили в полосу взаимных распрей, которые вели их к постепенному краху.

Есть в книге и с чем поспорить. Например, трудно согласится с автором, когда он определяет известного теоретика русского консерватизма Льва Тихомирова как «ведущего идеолога черной сотни» (с. 310), а затем экстраполирует его взгляды на черносотенцев. И совсем непонятно, когда в качестве примера «черносотенной мысли» приводятся взгляды Владимира Соловьева, которого к правым монархистам отнести крайне трудно. Принципиальное несогласие вызывает и оценка национализма, который автор характеризует следующими словами: «национализм <…> как и всякий яд, может служить иногда и лекарством» (с. 728). Впрочем, приведенное выше суждение является, пожалуй, единственным столь эмоционально окрашенным. В целом И. Омельянчуку свойственен взвешенный, местами, может быть чрезмерно осторожный, но в целом академический и здравый подход к теме, которая еще недавно ничего кроме негативной реакции у большинства историков советской школы не вызывала.

Таким образом, можно признать, что новая попытка дать исчерпывающее изложение истории правых организаций в России внесла немало нового в изучение темы, став заметным шагом вперед в осмыслении черносотенства, но окончательно тему не закрыла, оставив просторы для деятельности новых исследователей этого явления.

Обложка книги С.М.Саньковой "Русская партия в России"Вторая книга — труд орловской исследовательницы русского консерватизма Светланы Михайловны Саньковой «Русская партия в России. Образование и деятельность Всероссийского национального союза (1908 — 1917)» [4] ценен уже тем, что автор не побоялась взяться за тему, несмотря на наличие известной работы Даниила Коцюбинского [5], который, по мнению большинства историков, дал исчерпывающую характеристику деятельности русских националистов. И что особенно отрадно — работа эта не стала вариацией исследования Коцюбинского, а вышла интересной самостоятельной книгой отличной от предшествовавшего ей труда как по структуре, так и по ряду выводов (отметим, что как диссертационные исследования обе работы писались практически одновременно).

Если в работе Д. Коцюбинского упор был сделан на идеологию русского национализма начала ХХ века, то в работе С. Саньковой основное внимание уделяется партийному строительству, внутрипартийным отношением и тактике Всероссийского национального союза. В итоге, обе работы прекрасно дополняют друг друга и дают целостную картину идеологии и практики Всероссийского национального союза.

Впрочем, как видно из обеих работ, исследователи до сих пор не могут прийти к единому взгляду на партию русских националистов. Для Омельянчука они представители консервативно-реформистского крыла Черной сотни, для Саньковой — консервативно-либеральная партия, больше примыкающая к октябристам, нежели к черносотенцам. Коцюбинский же считал националистов и вовсе национал-либеральной партией. И в том, что стремление историков четко определить сущность Всероссийского национального союза натыкается на определенные сложности, нет ничего удивительного. Ведь как в свое время отметил один из лидеров этой партии А.И.Савенко, партия русских националистов оказалась весьма разнородной и включила в себя как «самых чистокровных крайних правых», так и «людей умеренных и даже либеральных воззрений» [6], объединенных в единую партию (как показало время, весьма непрочную) лишь приверженностью к идеалам русского национализма.

Кроме того, необходимо учитывать и то, что сам «национализм» был для России начала ХХ века явлением новым, позаимствованным с Запада. Поэтому нет ничего удивительного в том, что для истовых консерваторов, националисты (пусть даже русские) выглядели «либералами» и даже своего рода «еретиками» выдвинувшими в традиционной уваровской триаде понятие «Народность» вперед Православия и Самодержавия. Не секрет, что для левого крыла националистов Православие и Самодержавие имели ценность лишь как наиболее отвечающие на данный момент народному духу формы религии и правления, в то время как для черносотенцев они были единственно возможными. Это давало основания черносотенцам, для которых национализм имел ценность лишь поскольку русский народ являлся носителем истинной веры — Православия и вытекающего из нее благословленной Церковью формой власти — Самодержавия, считать националистов «политическими униатами», рядящихся в монархические одежды, но поглядывающих в сторону «передового Запада».

Впрочем, С. Санькова отметила эту особенность партии русских националистов достаточно точно, написав, что ВНС сочетал в себе «консервативные и умеренно-либеральные черты: охранительство и реформаторство», а эта «двойственность политической позиции определила и наличие внутри самой партии двух группировок: более консервативной и более либеральной», что со временем и привело к неизбежному расколу партии (С. 300).

И еще на что хотелось бы обратить внимание. В названных выше работах используются (надо думать, что по инерции) набившие оскомину стереотипные фразы, как-то: «русское освободительное движение» (в работе И. Омельянчука) и «первая русская революция» (в обеих работах). Совершенно непонятно, зачем сегодня, при отсутствии коммунистической цензуры привязывать революцию или «освободительное движение» (данное словосочетание, как мне кажется, вообще корректно использовать лишь по отношению к борьбе с внешним поработителем) к понятию этническому, а не географическому (при этом в работе С. Саньковой в одном месте даже встречается несколько нелепое словосочетание как «российский национализм», хотя национализм-то как раз и должен иметь этническую, а не географическую привязку — C. 302).

Кроме того, как известно, отнюдь не только русские приняли участие в революции. Революция 1905 года, равно как и последующие, ни в коей мере не должна называться «первой русской революцией». Руководствуясь здравым смыслом, ее можно было бы назвать «первой российской революцией», а еще лучше, просто «революцией 1905 — 1907 гг.», т.к. понятий «вторая» или «третья революция» никогда и не существовало.

Третья книга, о которой пойдет речь, — работа исследователя Черной сотни из Татарстана Игоря Евгеньевича Алексеева «На страже Империи» [7]. И. Алексеев хорошо известен историкам монархического движения как автор целого ряда исследований, среди которых: «Черная сотня в Казанской губернии» (2001), «Под сенью царского манифеста (умеренно-монархические организации Казанской губернии в начале ХХ века) (2002), «Во имя Христа и во славу Государеву (история «Казанского общества трезвости» и Казанского отдела «Русского собрания» в кратких очерках, документах и комментариях к ним) (2003), «Русское национальное движение в Казанской губернии и Татарстане: конец XIX — начало XXI веков (опыт словаря)» (2004), «Еврейский крест (история обращения в православие евреев в Казанской епархии в 1820 — 1850- х. гг.)» (2005).

Обложка книги И.Е.Алексеева "На страже Империи"Новая книга И. Алексеева — это сборник статей и документов по истории черносотенного и белого движения на территории Казанской губернии. Значительная часть материалов данной книги публиковалась на интернет-страницах «Русской линии». Это очерки о видных казанских черносотенцах В.Ф.Залеском, А.Т.Соловьеве, П.В.Знаменском, А.И.Кукарникове; статья, повествующая о татарском следе в черносотенном движении Казани; исследование, посвященное истории «Казанского Братства защиты Святой Православной Веры» и др. Особого внимания заслуживает то, что практически каждый очерк сопровожден автором документальными приложениями, имеющими самостоятельную научную ценность.

Новая книга Игоря Алексеева безусловно является замечательным трудом по истории черносотенного движения в Казани, причем как и некоторые другие книги автора работа эта выходит в серии с говорящим названием «Русское присутствие», а очерки и документы из которых составлена рассматриваемая нами работа, убедительно доказывают, что присутствие это на территории нынешнего Татарстана было всегда ощутимым.

И последнее. С грустью в очередной раз приходится обращать внимание на такой «недостаток» перечисленных выше книг (увы, свойственный по независящим от авторов причинам, всем серьезным работам, издаваемым на постсоветском пространстве) как их малотиражность. Изданные в регионах тиражом от 200 до 1000 экземпляров эти работы, к огромному сожалению, будут труднодоступны не только рядовому читателю, но и многим профессиональным историкам — исследователям проблемы.

[1] Омельянчук И. В. Черносотенное движение в Российской империи (1901 — 1914): Монография. Киев: МАУП, 2006 — 744 с.

[2] Степанов С.А. Черная сотня в России. 1905−1914. М., 1992; Степанов С. Черная сотня. 2-е изд., доп., и перераб. М., 2005.

[3] Кирьянов Ю. И. Правые партии в России. 1911−1917. М., 2001.

[4] Санькова С.М. Русская партия в России. Образование и деятельность Всероссийского национального союза (1908 — 1917 гг.). Орел: Издатель С.В.Зенина, 2006. — 370 с.

[5] Коцюбинский Д.А. Русский национализм в начале XX столетия: Рождение и гибель идеологии Всероссийского национального союза. М., 2001.

[6] Цит по: Коцюбинский Д. А. Указ. соч. С. 69.

[7] Алексеев И.Е. На страже Империи. Выпуск 1: Статьи и документы по истории черносотенного и белого движений. Казань: Изд-во ООО «Фирма Интеграл», 2006 — 322 с.

http://rusk.ru/st.php?idar=104498

  Ваше мнение  
 
Автор: *
Email: *
Сообщение: *
  * — Поля обязательны для заполнения.  Разрешенные теги: [b], [i], [u], [q], [url], [email]. (Пример)
  Сообщения публикуются только после проверки и могут быть изменены или удалены.
( Недопустима хула на Церковь, брань и грубость, а также реплики, не имеющие отношения к обсуждаемой теме )
Обсуждение публикации  

  Даниил Коцюбинский    01.12.2006 03:32
Уважаемые коллеги!

Прежде всего, хочу еще раз поблагодарить Андрея Иванова за его статьи – с особым интересом прочел биографию П.И.Ковалевского (сам я, к сожалению, так в свое время и не успел ею вплотную заняться). Что касается актуальных текстов, то их я тоже прочел с интересом, хотя и придерживаюсь несколько иных политических символов веры. Как ни странно, но в некоем глобально-пессимистическом взгляде на будущее великоросской государственности (и, соответственно, в неизбежном "расползании" русского народа на отдельные части в условиях минимальной политической свободы) меня убедили… сами националисты! Хотя я начинал изучение их истории, в целом, сочувствуя позиции "прогрессивных националистов" – группы из одноименного думского блока. Но всё это, разумеется, к научному изучению феномена ВНС прямого отношения не имеет.

Что же касается терминологических мук, которые обрушиваются на любого исследователя истории третьеиюньской России, то – отвечаю коллеге Алексееву – во-первых, термин "конституция" точно так же лидерами ВНС официально не употреблялся (см. на эту тему рассуждения Куплеваского, Бобринского и др.), хотя внутренне они ему и не противились (как и термину либерализм), а во-вторых, конституционализм есть не что иное, как базовый элемент политического либерализма. Что же касается октябристов, то они – как партия, в общем, типологически близкородственная ВНС и также "буферная" (между "чистыми" либералами и "чистыми" правыми) – были обречены на расползание и деградацию в той же ровно мере, что и ВНС. Фактически октябристы ведь уже в 1913 году распались на левых, земцев и "гололобовцев" (если мне память не изменяет). И их распад был обусловлен теми же причинами, что и кризис ВНС – провалом курса Столыпина и отсутствием каких бы то ни было иных упований и проектов, кроме "правительственно-реформаторского". Все прочие хотели радикальных реформ и в этом смысле имели четкую перспективу – и черносотенцы (назад, в доманифестное прошлое), и кадеты (вперед, к четыреххвостке), и социалисты (фабрики – рабочим, земля – крестьянам). А консерваторы (и ВНС, и октябристы), сделавшие ставку на третьеиюнское статус кво, повисли в воздухе, потеряв почву под ногами и лишившись возможности двигаться дальше.

Вообще же, как я уже сказал, определять ВНС посредством термина "умеренный консерватизм" вполне возможно. На эту тему я опубликовал статью, которая есть в интернете:
Д.А.Коцюбинский. Утопия русского консерватизма: на примере партии «Всероссийский национальный союз» (1908-1917). // Философия и социально-политические ценности консерватизма в общественном сознании России (от истоков к современности). Сборник статей. Выпуск 1. — Под ред. Ю.Н. Солонина. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургского государственного университета, 2004. — С.79-105.
В этом же сборнике есть и другая моя статья – о сложностях использования термина "консерватизм" в современной политологии и исторической науке.
Но в любом случае большое спасибо за полемический интерес к моим мыслям!
  И.Е.Алексеев    29.11.2006 12:19
Уважаемый Даниил Александрович!
Извините, что пытаюсь вставить «лыко в строку», но лично мне определение членов ВНС в качестве «национал-либералов» несколько режет слух. Полностью согласен с Вами, что вся наша политологическая терминология имеет смысл лишь в привязке к конкретным пространственно-временным контекстам. Но, тем паче, применять к тогдашним «политическим националистам» термин «либералы» (даже с приставкой «национал»), держа в голове образ дореволюционной либеральной публики, было бы, с моей точки зрения, слишком смело.
Тогдашний «политический национализм» был настолько неоднородным и «недоделанным» явлением, что, наверное, лучше всего вообще отойти при определении идеологии такового от её позиционирования в русском дихотомическом пространстве «консерватизм – либерализм». Ранее, изучая октябристов, я убедился, что многих из них (причём не только правых, часть которых затем подалась в «националисты») также можно смело назвать национал-либералами, так как интересы русского народа (естественно, в своём – умеренно-либеральном – понимании) они ставили (или, точнее сказать, пытались ставить) на первое место.
ВНС, как «буферное» и во многом искусственное образование, со временем должен был либо эволюционировать в том или ином «естественном» направлении (упрощённо – в сторону октябристского либерализма или черносотенного консерватизма), либо попросту политически отмереть. Кстати, подобные явления наблюдаются в постсоветской политической жизни, когда многие возникающие на стыке идеологий и объявляющие себя защитниками национальных русских интересов партии либо быстро сходят с политической арены, либо вырождаются в нечто аморфно-либеральное или радикально-экстремисткое (в данном случае я не провожу прямых аналогий с дореволюционным идейным черносотенством, которое ставило на первое место Православие, а не Народность). Как и в случае с большинством политических сил, «националистов» к 1917 г. «повело влево», но идеологически ВНС так и остался «висеть» между тогдашними консерватизмом и либерализмом.
Дабы как-то более «приземлёно» охарактеризовать это «висячее» состояние, имею наглость предложить ещё одно определение идеологии ВНС – в качестве «правого национал-конституционализма», без употребления замаранного, по словам упомянутого Вами В.А.Бобринского, термина «либерализм». Логика здесь достаточно простая, можно даже, сказать, механистическая. Пройдёмся по нашим основным дореволюционным политическим партиям «слева – направо», не касаясь революционеров.
В левом либеральном углу размещаются кадеты, то бишь «конституционные демократы». Далее следуют октябристы – умеренные либералы (понятно, что тоже конституционалисты, но по части либерализма куда как более осторожные). В правом консервативном углу прочно обосновались черносотенцы, для которых конституционализм и парламентаризм (в европейском понимании) идеологически неприемлемы. И между ними (октябристами и черносотенцами) – «буфер», признающий, как вынужденную необходимость, существующий «де-факто» конституционализм (Высочайший манифест 17 октября 1905 года) и поддерживающий столыпинские реформы, но имеющий более чем существенные националистические претензии к «традиционным либеральным ценностям». В «одном флаконе» из этого получаются «правые национал-конституционалисты» (или, как менее удобоваримый вариант, – «правые национал-парламентаристы»). «Правые» – это в отличие от «умеренных национал-конституционалистов», каковыми вполне можно назвать и часть октябристов.
Я, безусловно, понимаю, что изобретаю очередной «велосипед», но лично в моей голове этот вариант разрешения «квадратуры круга» укладывается более «ровно», чем «национал-либералы».
  Даниил Коцюбинский    27.11.2006 16:54
Уважаемый Андрей! Спасибо за "наводку". Обязательно изучу. Пока успел проглядеть лишь заголовки – очень интересно!
С уважением, Даниил
  Андрей Иванов    27.11.2006 09:36
Уважаемый Даниил!

Очень рад появлению Вашего отзыва на мою рецензию, благодарю Вас за благожелательный отзыв. Надеюсь, что и впредь как признанный специалист по истории ВНС Вы не оставите вниманием мои публикации по правым (особенно по русским националистам), а чтобы Вам было легче ориентироваться в "интернет-бездне", указываю Вам адреса страниц, содержащих публикации на темы, которые могут Вас заинтересовать:
1. Страничка РЛ, посвященная руским монархистам и националистам: http://www.rusk.ru/tema.php?idaid=34
2. Моя авторская страничка: http://www.rusk.ru/author.php?idau=6035
С уважением, А.Иванов
  Даниил Коцюбинский    26.11.2006 06:45
Уважаемые коллеги! Прошу прощения за навязчивость, тем более, что я сильно запоздал с участием в дискуссии.
С интересом прочел ваши реплики, особенно те, которые касались всего, что связано с историей ВНС.
Рискну выдвинуть лишь одно маленькое предложение, касающееся вопроса о том, как их называть, а также оценивать.
На мой взгляд, на сегодня все политологические термины до такой степени обросли традицией использования в разных пространствено-временных контекстах, что единственный выход – четко оговаривать: что имеется в виду под тем или иным определением.
На мой взгляд, русские националисты были "национал-либералами" по следующим обстоятельствам. Во-первых, потому что ставили "русский национализм" на первое место в своей иерархии ценностей. И, во-вторых, потому что активно и принципиально выступали за комплекс преобразований, носящих либерально-конституционный характер (начиная от Манифеста 17 октября – продолжая Столыпинскими реформами – и кончая требованием Министерства доверия в 1915-1916 гг.).
Разумеется, это не значит, что сами они себя были бы готовы назвать либралами в те годы, ибо либералами называли себя кадеты, а они, в свою очередь, симпатизировали "левым ослам" (социалистам) и тем самым вызывали резкое неприятие со стороны лидеров ВНС.
Тем не менее, тот же В.А.Бобринский говорил о том, что готов пользоваться термином "либерализм", если сами либералы (т.е. кадеты) очистят его "от крови и грязи", т.е. от революционных "осложнений".
Разумеется, при этом ВНС можно считать и умеренно-консервативной партией, коль скоро она выступала за сохранение основ третьеиюньской системы. Однако в самих этих основах была заложена идея постепенных реформ – и поэтому "третьеиюньский консерватизм" автоматически оказывался "умеренным" – т.е. последовательно реформистским.
В этом смысле консерватизм ВНС качественно отличался от консерватизма черносотенцев (я немного огрубляю, поскольку крайне правые были разные, это ясно), выступавших за сохранение как раз того, что Столыпин и его политические союзники собирались изменить.
Предлагаю, одним словом, не тонуть в терминах, а просто пытаться комментировать конкретные факты и следующие из них выводы. Если кому-то предложенная мной терминологическая схема кажется недостаточно удобной для описания ВНС, я рад буду рассмотреть любой другой вариант.
Но пока что мне кажется наиболее удобным (с точки зрения понимания идейной и организационной судьбы ВНС) определение их как "национал-либералов", то есть как политиков, попытавшихся соединить несоединимое – русские национальные традиции (радикально отличающиеся от европейских) – и программу последвательной европеизации России.
Эта коллизия, к слову, актуальна по сей день. И каждому человеку, задумывающемуся о судьбе той страны, в которой он живет, необходимо, на мой взгляд, иметь в голове четкий вариант разрешения этой гордиевой "квадратуры круга".
  Даниил Коцюбинский    26.11.2006 06:12
Уважаемый Андрей!
Случайно обнаружил в интернет-бездне эту Вашу рецензию. Хочу поблагодарить Вас за качественный анализ работ и дельный, крайне познавательный текст.
Спасибо!
К сожалению, книгу С.М.Саньковой прочесть не довелось. Видел лишь некоторые ее статьи – к ним, честно сказать, есть кое-какие вопросы, связанные, в первую очередь, с попыткой автора под видом "научного анализа" решить вполне публицистические задачи (создать рускому национализму благоприятный – в современном понимании этого слова – политический имидж).
Тем интереснее было прочесть саму монографию.
Д.Коцюбинский
  Г.Кремнев    11.09.2006 10:18
А по мне – так главное в наследии самого Тихомирова – это не два трактата (притом, что по его же собственному признанию, выпустив МГ в 1905 г., он НЕВОЛЬНО оказался автором "надгробной эпитафии" монархич. принципа…), а небольшая статья "Апокалипсическое учение…"
Здесь важна и рецепция современников (кто только не говорил и не писал – вслед за ЛТ – о Филадельфийской Церкви, филадельфийцах и т.п.), и слова духоносного Старца Серафима (Батюгова): "Это благодатно написанная книга" (свидетельство С.И.Фуделя)…
Дерзну также утверждать, что фрагмент Розановский "Бог и смертные" (впервые опубликованный, в посмертном его сборнике "Черный огонь") стоит всех 4-х томов ЛТ и всего ПСС Ивана Ильина (да простит меня уважаемый А.С.Турик)….
НО, разумеется, эти мои оценки детерминированы моим пониманием того, чтО является наиболее ценным в самом этом наследии – апокалиптическая и монархическая "оптика", т.е. совсем кратко – через покаяние в грехе царе- и Бого-отступничества к дарованному Самим Господом Последнему Русскому Царю (чье царствование, как и вообще расцвет Вселенской Церкви, будет недолгим: по словам многих Старцев, около 15 лет…)
  Владимир Кириллов    10.09.2006 22:40
Уважаемые господа!
Благодарю Вас за внимание к моему вопросу и за столь развернутый на него ответ. Но позвольте побеспокоить Вас еще одним вопросом. Справедливо ли на Ваш взгляд суждение, что по большому счету теоретическое наследие консервативной мысли начала ХХ века сводится к труду Льва Тихомирова «Монархическая государственность», а периода 1920-1945 гг. – к работам Ивана Ильина? Понимаю, что упрощаю действительность, но если говорить именно об основополагающих, главных достижениях консервативной мысли указанного периода – можно ли выделить труды указанных авторов как главные? Заранее благодарен Вам за ответ.
  Анатолий Степанов    09.09.2006 20:48
Уважаемый Владимир!
Думаю, об идейном наследии русского консерватизма предреволюционной эпохи говорить вполне правомерно, хотя верно и то, о чем сказали другие участники дискуссии – крупные труды назвать затруднительно. Причина не в том, что не было людей способных к теоретическому размышлению и продуцированию идей. Такие люди были, можно назвать имена проф. А.С.Вязигина, публициста В.А.Грингмута, проф. В.Ф.Залеского, публициста Г.А.Шечкова, академика А.И.Соболевского, публициста К.Н.Пасхалова и др.
Причина в другом – на повестке дня стояла главная задача – как сохранить в неприкосновенности устои русской жизни, а не как их реформировать. Поэтому, с одной стороны, на первый план выходили деятели с талантом организаторов, а не идеологов; с другой стороны, всякие попытки разрабатывать модели реформирования политической системы большинством правых отторгались. Кстати, может быть, поэтому прошла фактически незамеченной для право-консервативного лагеря фундаментальная книга Л.А.Тихомирова "Монархическая государственность". Пафос труда Тихомирова состоял ведь именно в том, что нужно срочно реформировать Самодержавие по открытому им рецепту.
Однако серьезный вклад в развитие идеологии русского консерватизма правые предреволюционной эпохи все-таки внесли. Они существенно уточнили формулу русского консерватизма.

Слабым местом уваровской триады, как известно, был ее третий член "Народность" ввиду неопределенности этого понятия. Многие консерваторы обвиняли гр. Уварова в том, что он находился в плену немецкого романтизма и его "народность" есть ничто иное, как деревенские пастроли поэтов-романтиков. Некоторое основание для таких выводов, я полагаю, есть, гр. Уварову было свойственно своего рода народничество (впрочем, я отклоняюсь от темы).
Так вот именно черносотенцы в своих программых документах сформулировали триаду как "Православие, Самодержавие, Русская Народность", придав ей необходимую четкость. Причем, я, к сожалению, не знаю, когда впервые появилась эта формулировка и кто был ее автором, но в программе Союза Русского Народа, основным автором которой называют совершенно неизвестного ныне Александра Иосифовича Тришатного и которая появилась в 1906 году, эта формула уже присутствовала. Я считаю, что это был серьезный прорыв в формулировке идеологии русского консерватизма, поскольку така формулировка отводила национализму адекватное место в православно-патриотическом мировоззрении. Сейчас, кстати, некоторые православные радикалы пытаются фактически пересмотреть эту классическую формулировку.
  Г.Кремнев    08.09.2006 23:48
Спасибо, понял.
Но вот касательно помещения в книгу с ТАКИМ названием очерков о Шульгине и Пуришкевиче… Не знаю, не знаю (точнее – ЗНАЮ! но не хотелось бы навязывать свои предпочтения ;)… И Л.Тихомирова в книгу с таким названием НЕ поместишь – хотя ЕСТЬ кому написать о нем блестящий (уверен!) очерк…
Но это уже другой "проект", мне думается… С "придумыванием" названия для ТАКОЙ книги и о таких монархистах я бы, по вполне понятным причинам, не торопился… Как и с самой книгой…

А вот идею постоянно действующего форума, посвященного истории русского консерватизма, как ОТДЕЛЬНОГО форма РЛ – такую идею поддерживаю и горячо одобряю!

Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | Следующая >>

Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
centr-chehol.ru