Уважаемый Даниил Александрович!
Извините, что пытаюсь вставить «лыко в строку», но лично мне определение членов ВНС в качестве «национал-либералов» несколько режет слух. Полностью согласен с Вами, что вся наша политологическая терминология имеет смысл лишь в привязке к конкретным пространственно-временным контекстам. Но, тем паче, применять к тогдашним «политическим националистам» термин «либералы» (даже с приставкой «национал»), держа в голове образ дореволюционной либеральной публики, было бы, с моей точки зрения, слишком смело.
Тогдашний «политический национализм» был настолько неоднородным и «недоделанным» явлением, что, наверное, лучше всего вообще отойти при определении идеологии такового от её позиционирования в русском дихотомическом пространстве «консерватизм – либерализм». Ранее, изучая октябристов, я убедился, что многих из них (причём не только правых, часть которых затем подалась в «националисты») также можно смело назвать национал-либералами, так как интересы русского народа (естественно, в своём – умеренно-либеральном – понимании) они ставили (или, точнее сказать, пытались ставить) на первое место.
ВНС, как «буферное» и во многом искусственное образование, со временем должен был либо эволюционировать в том или ином «естественном» направлении (упрощённо – в сторону октябристского либерализма или черносотенного консерватизма), либо попросту политически отмереть. Кстати, подобные явления наблюдаются в постсоветской политической жизни, когда многие возникающие на стыке идеологий и объявляющие себя защитниками национальных русских интересов партии либо быстро сходят с политической арены, либо вырождаются в нечто аморфно-либеральное или радикально-экстремисткое (в данном случае я не провожу прямых аналогий с дореволюционным идейным черносотенством, которое ставило на первое место Православие, а не Народность). Как и в случае с большинством политических сил, «националистов» к 1917 г. «повело влево», но идеологически ВНС так и остался «висеть» между тогдашними консерватизмом и либерализмом.
Дабы как-то более «приземлёно» охарактеризовать это «висячее» состояние, имею наглость предложить ещё одно определение идеологии ВНС – в качестве «правого национал-конституционализма», без употребления замаранного, по словам упомянутого Вами В.А.Бобринского, термина «либерализм». Логика здесь достаточно простая, можно даже, сказать, механистическая. Пройдёмся по нашим основным дореволюционным политическим партиям «слева – направо», не касаясь революционеров.
В левом либеральном углу размещаются кадеты, то бишь «конституционные демократы». Далее следуют октябристы – умеренные либералы (понятно, что тоже конституционалисты, но по части либерализма куда как более осторожные). В правом консервативном углу прочно обосновались черносотенцы, для которых конституционализм и парламентаризм (в европейском понимании) идеологически неприемлемы. И между ними (октябристами и черносотенцами) – «буфер», признающий, как вынужденную необходимость, существующий «де-факто» конституционализм (Высочайший манифест 17 октября 1905 года) и поддерживающий столыпинские реформы, но имеющий более чем существенные националистические претензии к «традиционным либеральным ценностям». В «одном флаконе» из этого получаются «правые национал-конституционалисты» (или, как менее удобоваримый вариант, – «правые национал-парламентаристы»). «Правые» – это в отличие от «умеренных национал-конституционалистов», каковыми вполне можно назвать и часть октябристов.
Я, безусловно, понимаю, что изобретаю очередной «велосипед», но лично в моей голове этот вариант разрешения «квадратуры круга» укладывается более «ровно», чем «национал-либералы».