Неправда епископа Диомида

Первая реакция на Обращение чукотского архиерея

От редакции: Недавняя публикация в газете «Русь Православная» и в некоторых других изданиях Обращения епископа Анадырского и Чукотского Диомида «ко всем верным во Христе чадам православной Церкви» вызвала определенный интерес у некоторых наших читателей. Действительно, нечасто православный епископ, князь Церкви, избирает такую форму изложения своих мыслей, как открытое письмо «ко всем архипастырям, пастырям, клирикам, монашествующим и всем верным чадам Святой Православной Церкви», да ещё публикует его в такой скандальной газете, как «Русь Православная» К.Душенова. Правда, как выяснилось, в «Русь Православную» архиерей лично не обращался, да и публиковать свое обращение в СМИ вроде не собирался. Мы позвонили в Чукотскую епархию, где нам сообщили, что опубликованный Душеновым текст «Обращения» предназначался для книги игумена Илии (Емпулева) «Страха не боимся», которую тот готовит к печати. Как сообщила нам секретарша владыки, для епископа Диомида публикация его Обращения в газете Душенова стала неожиданностью, но текст Обращения принадлежит самому архиерею.

Мы обратились в Пресс-службу Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II с вопросом, что известно в Патриархии об Обращении чукотского архиерея. Руководитель Пресс-службы священник Владимир Вигилянский сказал, что ему не известно получали ли Обращение епископа Диомида в Священном Синоде или в Управлении Делами МП, но в пресс-службу этот документ попал по электронной почте и был им передан Патриарху. Отец Владимир полагает, что реакции на Обращение владыки можно ожидать только на следующей неделе, так как первая седмица Великого поста с её длительными покаянными богослужениями совсем не располагает к разбору этой конфликтной ситуации. Заместитель председателя ОВЦС МП протоиерей Всеволод Чаплин заявил нам, что он еще не видел Обращения владыки Диомида, но также думает, что со временем реакция на него будет.

Мы попросили прокомментировать Обращение некоторых известных церковных публицистов, но в связи началом Поста, а также с тем, что вчерашний день был неприсутственным, нам на сегодняшний момент удалось получить только один, зато весьма обстоятельный, комментарий от отца Андрея Кураева, который мы и предлагаем нашим читателям:

К сожалению, Обращение епископа Диомида характеризует его как человека, который уже давно и безнадежно потерял связь с реальностью, и вряд ли это связано с отдаленностью его кафедры. Вопрос здесь в том, что он разрешает себе видеть, а что нет. Страсть тотальной подозрительности взяла над ним верх, и он все перетолковывает лишь подчиняясь этой страсти.

Владыка ревнует о канонах. Что ж, напомню 145 правило Карфагенского собора: «Когда на состоящих в клире доносители представляют многие обвинения, и одно из них, о которых во первых происходило исследование, не могло быть доказано, после сего прочие обвинения да не приемлются». Вот я и обращаю внимание на первое обвинение епископа Диомида. Он пишет, что в нашей Церкви «постоянно набирает силу еретическое учение экуменизма». Но, простите владыка, обоснуйте свое утверждение. Из чего оно следует?

Сравним хотя бы сегодняшние публикации «Журнала Московской Патриархии» и публикации 70-х готов эпохи митрополита Никодима (Ротова), посмотрим, с какой интонацией говорили тогда об отношениях Православной и Католической Церквей, и с какой писали о них в официальных изданиях в 90-е годы или говорят о них сейчас.

В этом отклике я не собираюсь давать оценки самому факту экуменических контактов, но отношение к ним радикально изменилось именно в сторону большей сдержанности. В 70−80-е годы в порядке вещей было, что любому епископу могли позвонить из ОВЦС МП и в директивном тоне сообщить, что, мол, тогда-то вы должны принять гостя нашей Патриархии кардинала такого-то, отслужить с ним и дать ему возможность сказать приветственное слово в вашем соборе. Однако, насколько я помню, в 1994 году на Архиерейском соборе было сказано, что каждый правящий архиерей сам в праве решать, какие формы экуменических контактов и сослужений он допускает в своей епархии. И хотя, помнится, «Русь Православная» и тогда возмутилась, сочтя это развитием экуменизма, на самом деле это была форма освобождения наших архиереев от крепостной экуменической зависимости, им фактически было дано право сказать «нет» экуменизму.

Далее хотелось бы напомнить, что в 1994 году Архиерейский собор отклонил унию с монофизитами, тем самым, перечеркнув самое перспективное направление экуменических переговоров 70−80-х годов.

В 2000 году Архиерейским собором был принят документ «Об основных принципах отношения Православия к инославию», который не вызвал несогласия даже у Русской Зарубежной Церкви.

На религиозных саммитах 2006 года в Астане и Москве богословские вопросы вообще не обсуждались и речь шла лишь об осуждении религиозно мотивированного терроризма.

Так что я не понимаю, что такого происходило за последние годы в мире экуменического диалога, что могло бы дать основание владыке Диомиду и его единомышленникам говорить о тенденции роста экуменических настроений в нашей Церкви. Вне Русской Церкви — это, несомненно, есть, но в нашей Церкви — нет.

Неужели не заметно, сколько за последние 15 лет официальными церковными издательствами выпущено литературы, обличающей религиозное равнодушие и «бытовой экуменизм»! Не обязательно в названии такой книги или статьи должно быть слово «экуменизм», но антиэкуменическая прививка дается в любой антисектантской, антиоккультной, антиязыческой литературе. В последнее время появляются даже жесткие и честные публикации на тему отношений православия и ислама (прежде всего — моего коллеги по МДА Юрия Максимова). Так что и листая постановления высшей церковной власти, и просто бродя по книжно-церковным развалам, я не вижу ничего, чтобы могло бы побудить владыку к такого рода обвинениям.

Наконец, еще одна неправда епископа Диомида состоит в том, что, как он пишет, «экуменизм стремится, вопреки словам Священного Писания и святоотеческому учению объединить все веры в одну религию или, по крайней мере, духовно их примирить». Если, говорить об экуменизме, в котором участвует наша Церковь, то следует отметить, что мы не строим экуменических отношений с мусульманами, иудеями, буддистами, шаманистами и т. д. Экуменический диалог происходит только внутри христианского мира, и целью этого диалога является, согласно нашим соборным документам, объединение на основании полного принятия всецелого православного святоотеческого Предания. «Признавая необходимость восстановления нарушенного христианского единства, Православная Церковь утверждает, что подлинное единство возможно лишь в лоне Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Все иные „модели“ единства представляются неприемлемыми» — говорится в решении Собора 200 года. В вопросах веры не может быть компромиссов, и это общее убеждение не только «зилотов», но и всего священноначалия нашей Церкви.

Напомню, что главный экуменический тезис профессиональных экуменистов состоит в том, что единой Христовой Церкви на земле не существует. То есть той Церкви, в которую предлагает нам верить Символ веры, пока еще нет. Соответственно, по их мысли, такую церковь еще предстоит создать, и в этом состоит сверхзадача ВСЦ. Но если смотреть речи митрополита Никодима (Ротова), Патриарха Пимена, отца Георгия Флоровского и других активных участников экуменических диалогов 70-х годов, то даже там мы увидим совершенно ясную полемику именно с этим тезисом и однозначное исповедование, что слова Символа веры о Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви мы относим к Православной Церкви. Все они говорили, что такая Церковь есть, она не исчезла и поэтому с ней надо соединяться. Это было даже в 70-е годы, и тем более, это же является лейтмотивом в современном православном богословии.

Владыка Диомид полагает, что нельзя приветствовать еретиков, и в этом случае он использует довольно убедительную ссылку на послание апостола Иоанна. Однако, здесь я должен обратить внимание на два важных обстоятельства.

Первое — слово «еретик», как оно употреблялось в апостольскую эпоху и чуть позже, не всегда корректно переносить в современность. Еретики апостольской поры — это гностики, люди, с которыми у христиан не может быть ничего общего. Фактически это язычники, которые крадут у христиан самое святое, что у них есть, — евангельскую весть. Они использовали христианские термины, чтобы проповедовать антибиблейские учения, и поэтому апостол Иоанн Богослов, даже убежал из бани, когда узнал, что там моется еретик-гностик.

Второе — с той поры прошло много веков. Гностики остались теми же — это нынешние рериховцы, теософы и т. д. А вот что касается христианских общин, отколовшихся за это время от православия, то здесь я бы напомнил слова митрополита Антония Сурожского, который говорил, что чем позже та или иная ересь откалывается от Церкви, тем больше православия она в себе уносит. Поэтому здесь вполне возможны иные отношения, и в истории Церкви они были. Например, на протяжении всего 19 века наша Церковь вела диалог о воссоединении с англиканами. Напомню, что инициатором этого диалога был Хомяков, к нему весьма внимательно относился святитель Филарет (Дроздов). В феврале 1896 г. в России побывал лорд-епископ Англиканской Церкви Викельсон, который несколько дней гостил в Петербурге. Он пожелал встретиться с о. Иоанном Кронштадтским. И на этой встрече отец Иоанн облобызал крест, который украшал грудь англиканского епископа

Очевидно, приветствовали друг друга и европейские Государи, которые состояли в близких родственных связях, и нередко встречались. Я, к примеру, уверен, что перед совместной трапезой они не молчали, а вместе читали «Отче наш». И в канун Рождества Государи Европы приветствовали друг друга, хотя и принадлежали к разным конфессиям. Есть, в конце концов, воспоминания о путешествии цесаревича Николая Александровича вокруг Евразии, когда он, будучи на Дальнем Востоке, вполне спокойно посещал там даже нехристианские храмы, не говоря о протестантских.

Так что у нас есть иной опыт, накопленный за эти столетия, и это очень не по-церковному, даже по-протестантски брать какой-то один временной слой Св. Предания и говорить, что после этого ничего не менялось. Так действовали лютеране, так действовали староверы, так поступает и владыка Диомид, не желая принять православие со всей его цветущей сложностью.

Так, что достаточно простого анализа первого пункта Обращения епископа Диомида, чтобы не принимать на духовный суд и все остальное в его послании.

Полагаю, что на некоторые другие свои суждения владыка имел бы нравственное право только в том случае, если бы он сначала у себя в епархии гласно осудил то, за «неосуждение» чего он винит Патриархию. Вот интересно, Абрамовича владыка Диомид тоже не приветствует? Обличает ли он его? Отказался ли от его помощи при строительстве собора? Или же он считает его образцом русского предпринимателя и администратора?

Мне все это очень горько и больно говорить. Владыка Диомид — мой одноклассник по семинарии, у нас с ним были вполне дружеские и теплые отношения, в одно время мы даже работали вместе в Патриархии. Но он разрешил себя запугать… Как-то я был на камчатском приходе, где он служил, еще будучи иеромонахом. И, честно говоря, у меня остались от этого посещения довольно печальные впечатления — уж больно грустные глаза были у прихожан в этом храме, какое-то катастрофическое переживание своей веры. Тот, кто настроил себя только на сбор плохой информации, рискует расстаться с даром рассудительности. И тогда уже личная духовная проблема выливается в осуждение других христиан, а порой и в общецерковную боль.