 |
| Русская линия | 10.01.2007 |
Вступительное слово Президента Международного фонда славянской письменности и культуры, главного редактор журнала «Русский дом» депутата Госдумы Александра Крутова
Выступления участников совещания:
1. Депутат Государственной Думы Андрей Савельев
2. Председатель Союза православных хоругвеносцев Леонид Симонович
4. Заместитель председателя Тульской областной думы Владимир Тимаков
6. Публицист Андрей Рогозянский
7. Главный редактор «Русского Вестника» Алексей Сенин
9. Вице-президент Фонда «Единство Нации» Владимир Хомяков
10. Владимир Тор, общественная организация «Русский порядок»
11. Сопредседатель Лиги консервативной журналистики Дмитрий Володихин
12. Публицистка Наталья Холмогорова
13. Главный редактор газеты «Спецназ России» Константин Крылов
14. Главный редактор «Русской линии» Анатолий Степанов
15. Завершающие выступления Андрея Савельева и Леонида Симоновича
16. Итоговое выступление Александра Крутова
Братья и сестры!
Рад приветствовать вас сегодня здесь, в Славянском центре, и я думаю, что эта площадка может быть постоянной для подобных встреч, для обсуждений и дискуссий о проблемах нашего патриотического движения.
Предваряя дискуссию, я бы хотел коротко остановиться на некоторых моментах. Главной нашей проблемой, основным вопросом в современной России был и остается русский вопрос. Второе: огромное отчуждение между властью и народом. И третье: у нас нет единства в патриотическом движении. В заочных дискуссиях в различных СМИ, в интернете участники чаще всего не столько стремятся найти истину, сколько друг друга уколоть, обличить оппонента. Здесь мы собрались, чтобы найти общий язык, чтобы сойтись на трех базовых понятиях: Россия, русский народ, Православие. Мы должны объединиться, альтернативы у нас нет. К сожалению, день единства у нас получился днем «многоединства», многообразия. Почему так получилось, как преодолеть наши разногласия мы и будем сегодня обсуждать.
Главный редактор «Русской линии» Анатолий Дмитриевич Степанов взял на себя труд подготовить наше сегодняшнее совещание и пригласить вас сюда для обсуждения наших проблем. Сначала мы предоставим слово представителям двух основных направлений, выявившихся 4 ноября — от Русского марша выступит Андрей Савельев, а от Правого — Леонид Симонович. Затем мы предложим выступить всем приглашенным экспертам. Мы приглашаем всех присутствующих к дискуссии не по теории патриотизма, здесь большинство в патриотическом движении инее один десятое лет, а к разговору о том, что может нас объединить и как разрешить наши разногласия.
Мое выступление не стоит считать докладом, потому что доклад это нечто фундаментальное, а я хотел бы сегодня поговорить не о фундаментальных вещах. Я думаю, у нас, скорее технические проблемы. Когда я сравниваю то, что писалось 10 лет назад в патриотической печати с тем, что пишется сейчас, у меня складывается ощущение, что ничего не изменилось. То есть, как новые истины в массе публицистических работ говорится то, что и 10 и 15 лет назад писалось. Все те же самые тезисы, их можно найти и в массе публикаций, и в программных документах. Поэтому, расхождение у нас не от программ, а от недопонимания своей позиции и от недопонимания позиции собеседника.
Поэтому я хотел бы поделиться субъективным ощущением, которое может быть и ошибочно, но может быть, из него возникнет понимание того, что же нас развело, почему не удалось провести единый Русский марш, почему он фактически развалился на политическое мероприятие и мероприятие, скорее религиозное, чем политическое.
Вспомним Русский марш 2005 года. Многие организации тогда не были приглашены, и меня на него никто не приглашал. Партия «Родина» в тот день проводила свой митинг, и поэтому о том эпизоде, который произошел после марша из-за нацистской символики, мне известно только с чужих слов.
Марш 2006 года готовился по-новому, как бы «с чистого листа», это подтверждается и тем, что меня довольно неожиданно пригласили в состав оргкомитета. Я узнал об этом приглашении накануне, тогда же мне стало известно и о конфликте, возникшем во время пресс-конференции, когда небезызвестный Андрей Севастьянов оскорбил Святейшего Патриарха, а в лице Патриарха всех православных людей. Именно это стало предметом дальнейших разбирательств, хотя и происходили они не при мне. Зато тут же локальный конфликт стал обрастать дополнительной мифологией, в частности, о том, что Союз православных граждан, например, отказывается участвовать, хотя я разговаривал с Владимиром Махначом, и, по его словам, таких решений никто не принимал, и сам он готов был участвовать в марше.
В оргкомитете я увидел уже вполне сформировавшуюся команду, которая, как потом оказалась, была внутренне противоречивой. Тот же Севастьянов присутствовал на заседаниях оргкомитета как его член. Тогда уже сформировался совершенно определенный состав оргкомитета, и мы с Рогозиным оказались там только потому, что предоставили помещения и некоторые другие ресурсы, и отчасти именно из-за этого не считали возможным активно вмешиваться в возникшую до нашего появления конфликтную ситуацию между православными и националистическими организациями в оргкомитете.
Можно понять, что православные организации решили не участвовать в Русском марше из-за ожидаемых провокаций со стороны некоторых националистических организаций, но сам по себе способ выхода из оргкомитета понять трудно. Если было бы сказано, к примеру, что «нас не устраивает участие в марше таких-то лиц и организаций, поэтому мы объявляем, что пока они здесь, мы не возвращаемся». Но ведь этого сделано не было. Весь конфликт протекал вне какого-либо диалога. Никакого диалога не было. Они просто ушли. Даже те люди, которые были между собой близки, прежде всего, по вере, по мировоззрению, которые никогда прежде претензий друг другу публично не предъявляли, оказались разделены. Претензии они своим соратникам предъявили только потом. Потом, когда уже все слова, все оскорбления были сказаны. То есть за круглым столом мы ни разу не собирались и не обсуждали вопрос, с кем нам идти на Русский марш, под какими флагами, под какими лозунгами.
Уход тех, кто потом провел правый марш или молитвенное стояние на Славянской площади, не сказался на работе оргкомитета, хотя в принципе мог и сказаться. Оказалось, что ни Севастьянов, ни Демушкин никакой роли в том составе оргкомитета, который остался, не играли. Да и если судить по итогом — не было никакой нацистской символики, не было никаких антихристианских демаршей, всё закончилось нормально, так, как планировали, и в рамках того, что дозволила власть. Не буду пересказывать то, что она дозволила. Но и до марша, и после марша, поток оскорблений от тех, кто ушел, не прекращался в течение недели. Это меня поражает больше всего, и я не могу понять, чем это было мотивировано. Выдумки самые фантастические. Всё, что я читал на эту тему, я не мог не читать, потому что меня эта ситуация изумляла. Что происходит? Почему группа лиц, которая идеологически близка организаторам русского марша, которая находится с нами в рамках православной церкви, предпочитает оскорблять самыми последними словами тех, с кем могли бы быть в одной колонне. Я до сих пор этого не понимаю, и не понимаю, почему и сейчас продолжается поток оскорблений. Ну ладно, если бы отошли в сторону, но продолжается неприятие.
Чтобы не сделали те, с кем не пошли в одних колоннах, все равно все не так. Скажем, Конгресс русских общин проводит восстановительный съезд — он воспринимается этой группой ушедших абсолютно негативно. Не понимаю, почему. Пусть не всеми, но теми, кто, по крайне мере, публикует свои статьи, абсолютно негативно. И что еще меня удивило, что во всей этой полемике, в основном односторонней, используются все мифы, которые были в последнее время о русских националистах: что оранжевые, что национализм — это вообще изобретение либералов, и прочая чушь собачья. Всё это вывалено на страницах православных Интернет-ресурсов. Как будто люди не читали Ильина, ни читали Леонтьева, ни читали евразийцев, вообще не понимают, что такое нация, что такое империя, всё валят в одну кучу, теоретические домыслы разводят. Уже дошли до того, что начали повторять, что русские — это вообще не чистые люди потому, что они от смешанных браков все рождены, хотя все антропологические исследования говорят, что это не так. Нет, значит нам надо доказать, что мы не расисты тем, что мы повторяем либеральный бред о том, что русские кровно не чистый народ, что он весь смешанный; мол, потри русского — найдешь татарина. Ну, нет этого. Наука говорит, что этого нет. Зачем нам противоречить науке? Зачем нам отдавать эту тему какому-нибудь полоумному Севастьянову для того, чтобы он это ставил как бы нам в пику, что мы оскорбляем так русский народ. Вот этот поток оскорблений, он удивителен.
Но, с другой стороны, ладно, расхождения между публицистами можно понять. Разошлись навсегда, больше никогда не встречаются, друг другу руку не подают, от этого русское движение не пострадает. Беда скорее в том, что образовались, наметились две колоны, которые идут расходящимися путями, и главное расхождение в этих колонах вовсе не отношение к вере или к русскому народу, а, как оказывается, отношение к власти. С Путиным, или без Путина. Мы Путину во всём верим или мы Путину не верим ни в чём. Есть промежуточные звенья: мы кое в чем верим или мы готовы сотрудничать с властью по определенной тематике, мы готовы искать во власти тех, кто разделяет наши убеждения — это промежуточная группа. Но это промежуточная группа, она начинает рассеиваться, расходиться к двум полюсам, к двум непримиримым полюсам. Либо мы вообще отрицаем власть, какой-либо диалог с ней, либо мы полностью следуем за властью, только во власти видим перспективу для России.
Идем вслед за Путиным, кто бы вокруг него ни стоял, вся эта группировка — Греф, Зурабов, Кудрин… или, скажем, Сурков, который продался ходорковским-березовским. Это не исключается. То есть, промежуточная группировка «мы к власти относимся в зависимости от её поступков» начинает рассеиваться. Мы либо радикально против, либо радикально за. Это, мне кажется, опасно, и смириться с этим невозможно.
Какое может быть понимание? Мне кажется, что этот кризис надо пережить, не дать окончательно разойтись к разным полюсам. Понимание состоит в том, что Россия была русским государством, была православной страной, но сегодня таковой не является. Это наша мечта о том, чтобы Россия вернулась к тем ценностям, от которых отошла. Сейчас большинство русских — это не верующие, либо делающие вид, что они верующие. Но, являясь русскими и стремясь к русской традиции, они находятся на пути к Православию. А отказ от понимания этой ситуации ведет к радикализации: мы сами себя отличаем — святые мы или праведники. Начинаем других учить, и даже не учить, а пренебрежительно-чванливо к ним относиться. Что, вы мол, не понимаете, кто такие на самом деле русские — мы вот настоящие православные, мы держим пост, мы знаем, как читать молитвы, а вы нам будете рассказывать, кто на самом деле русские! А пока вы не русские, пока вы полурусские. Я думаю, что от этого подхода надо отказываться.
И в русском движении есть проблемы, и в православной церкви есть свои проблемы, и в православном общественном движении есть свои проблемы. Все эти проблемы должны быть приняты как свои, как наши, а не как чужие: я отошел в сторону, объявил себя святым, объявил себя праведником, а все остальные люди для меня нечистые, люди второго сорта. Такое сектантство должно быть преодолено. И оно может быть преодолено движением от сект к сети. А в сети принято взаимно уважительное отношение, в том числе и к заблуждениям друг друга. В таких случаях предпринимаются попытки разъяснить, понять и вести прямой диалог, а не в заочные склоки, вплоть до фиктивного теоретизирования, которое вообще не имеет никакой интеллектуальной базы. Начинается столкновение, искры возникают там, где их вообще не должно быть. Отсутствует продуктивный, взаимно уважительный диалог. Я думаю, если мы сможем к нему вернуться, мы спасем свое единство, а если разделимся на два радикальных потока, то не один из них не приведет к успеху. И русское движение просто погибнет, а с ним погибнет и русское государство.
В заключении скажу, (возможно, это от слабости) что публикации на Правой.ру не получили должного ответа, но это, с другой стороны, вполне оправдано, так как у нас сейчас нет реальных ресурсов, людей, которые могли бы ответить на такие выпады.
Вопросы
В.Семенко: Ваше выступление достаточно ценно, в плане выявления позиций, но не могли бы вы персонализировать, кто и в каких публикациях отличился…
А.Савельев: Я не буду называть фамилии, но я читал беспрерывный поток оскорблений на сайте Правая.ру. Там не было ни одной публикации более-менее взвешенной, то есть, все как на подбор одного типа.
А.Рогозянский: Что бы надо было сделать, чтобы не получить такой реакции православных публицистов?
А.Савельев: Интересная постановка вопроса: «Что бы надо бы сделать, чтобы не получить оскорблений?» То есть самокритика нужна. Ну, что-ж. К сожалению, у нас не было такого ресурса, а можно было бы попытаться его создать, который освещал бы работу оргкомитета, к примеру, стенограммы вовремя публиковал. Должен признать, что этого сделано не было…
Я согласен со многим из того, что только что говорил Андрей Савельев. Действительно произошло размежевание патриотического движения на русское и православное. Если подойти к этому серьезно — это нонсенс. Разумеется, надо объединять эти два движения. Как это сделать, не знаю пока. Давайте это обсуждать, здесь много опытных людей, которые разбираются в этих вопросах очень хорошо. Стоит ли нам сейчас заниматься выяснением отношений в том плане, что в Правой.ру писали то-то, отвечали им то-то? Думаю, это лишнее, это всё уже прошло. И марш уже прошел, и время наступило уже другое.
Я видел фильм о Русском марше, и у меня есть несколько замечаний по самому маршу. В руководстве (на сцене, на машине, на трибуне) чувствовался какой-то разброд. Одни тянули в одну сторону, другие — в другую. В конце Белов залез на крышу автомобиля, стал мощно и довольно агрессивно выступать. Но по сути дела, если серьезно подойти, никакого выступления не было. И не удивительно, это же митинг, и понятно, что там могло произойти все что угодно. Тем не менее, готовя митинг надо обговаривать все вопросы, конкретно, кто и о чем будет говорить, в какой последовательности, а здесь был просто крик на очень высоких тонах, исходящий не совсем понятно откуда. Раньше это просто называлось чревовещанием… Почему я об этом говорю сейчас? Дело в том, что мы проводили уже ни одно мероприятие с Беловым и другими участниками Русского марша… И главная проблема здесь — в идеологии. Однако у нас есть и еще более серьезная проблема — это проблема духа. Духовное и идеологическое начало — это очень разные вещи. Идеология — это выхолощенный дух, а Дух Животворящий — это совсем другое.
У нас было несколько мероприятий вместе с участниками марша. Как они проходили? Впереди идут православные с иконами и хоругвями и поют молитву — «Христос Воскресе», «Богородице Дево, радуйся», «Символ веры» и другие. Постепенно этот дух становится все выше и выше, он охватывает все пространство, милиция и сотрудники ОМОН невольно этому духу начинают подчиняться, потому что они точно такие же русские люди и у них в генах на протяжении тысячи лет этот дух заложен. Он сразу в них просыпается. И мы становимся и идем уже с ними как бы вместе, нам не о чем ни спорить, ни ругаться… Дальше идет промежуток метров сто и потом идет масса уже национального движения. Там звучат исключительно агрессивные лозунги, типа «Россия для русских!», «Слава России!» и т. д. Кстати, мы не против самих лозунгов и только приветствуем их, но та манера, в которой они произносятся, этот дух, это нагнетание некой истерии, абсолютно неприемлемы для православного сознания. И получается, что эти два духовных начала, к сожалению, совершенно не соответствуют друг другу.
Как избежать этого противоречия — очень серьезный вопрос. Сейчас не совсем понятно, как даже подойти к этому. К примеру, тот же Демушкин опубликовал у себя на сайте заявление с целью примерить православных и националистов. Написал он так: для того, чтобы не было конфликтов, давайте снимем экстремистские лозунги с той и другой стороны — с одной стороны «Хайль, Гитлер!», а с другой — «Христос Воскресе!». Причем сделал он это совершенно искренне, он так понимает, что это два экстремистских лозунга. Мы проводили с ним много мероприятий, и всегда он вел себя вполне прилично, ничего не орал, никаких рук не выбрасывал. Просто мы с ним договорились заранее, и все он делал, как положено, в рамках того, о чем договорились.
Хорошо бы нам сейчас договориться регулярно собираться и обсуждать все эти сложные проблемы, хотя бы здесь, на базе Славянского Центра. Причем сюда надо приглашать и ту и другую стороны, хотя бы на время забыв обо всех нападках и оскорблениях. Мы должны поставить перед собой определенную цель — объединить православное и национальное движения.
Теперь еще один момент. Что такое на сегодняшний день уличное православное движение в России? Это движение, которое носит радикально-монархический характер, это движение за восстановление монархии. Оно было таким, таким оно и остается. Начиная с 90-х годов, с Крестного хода из Успенского собора, который возглавил Патриарх Алексий II, монархическое движение стало возрождаться. Вот откуда это началось. Потом это довольно сильно развилось, разошлось по всей России, Украине, Сербии, Черногории. И сегодня православное движение существует именно в монархическом ключе. И что еще важно — это движение воцерковленных людей среднего возраста, представляющих в церкви своеобразное внутреннее консервативное или фундаменталистское направление. И иного духа, эти люди иногда совершенно не воспринимают. Вот, например, в это воскресенье мы защищали храм святого Дмитрия Донского у метро «Каширская», который хотят снести и построить там коттеджи. Кто там собрался? Там были исключительно монархисты.
А что из себя представляет нынешнее национальное движение? Это, в основной массе, движение молодых людей, во многом скинхедского характера, которые ставят перед собой целью исключительно национальное утверждение русского народа и повышение его статуса в стране. Причем ставят его по-молодежному, очень остро и радикально, так что напоминают иногда футбольных фанатов. Конечно, в национальном движении есть и вполне серьезные люди, которые разбираются в истории, политике, есть вполне православные люди, но, тем не менее, основная масса идет именно в направлении молодежного национализма. Как говорят некоторые идеологи, здесь мы имеем два совершенно разных стиля. Если обратить внимание на самовыражение участников, то мы увидим совершенно разные движения. Ну, представьте себе — идут люди с хоругвями, иконами, крестами православными, поют молитвы, и с другой стороны — практически неразличимые от футбольных фанатов молодые националисты. Как это все соединить? Очень сложно.
С одной стороны молитва, а с другой — крики, ругань и радикальные лозунги, типа «Зиг, хаиль!» И даже при всем том, что этот лозунг является всего лишь римским приветствием, это все равно разные движения. И вопрос в том, каким образом это все соединить… Вопрос не в том, кто из нас виноват и кто кого оскорблял — никто никого не оскорблял, просто в дискуссиях иногда бывают перегибы и все. Надо думать, как все это безболезненно объединить.
4 ноября 2007 года не за горами, перед этим, я уверен, будет еще ни одно шествие. Год будет очень напряженным в политическом смысле, так что нам есть над чем работать. Сегодня всем очевидно, что улица в наступающем году будет очень активна, и именно на ней многое будет решаться. Скоро мы будем отмечать 90-летие явления Держаной иконы Божией Матери, который, вполне вероятно, будет праздноваться на общегосударственном уровне. В торжествах, безусловно, примет участие не только Патриарх, но и Президент России, потому что не использовать, с любой точки зрения, такую дату было бы просто глупостью…
Таким образом, мы все должны к этому готовиться и вопрос о том, как нам все объединиться становится сегодня первоочередным. Что же касается разногласий во время Русского марша, то это были разногласия не личностного характера, они носили принципиальный характер. Если же мы не предпримем попыток объединить два эти движения, то мы проиграем все, мы можем просто потерять Россию.
Вопросы
А.Крутов: Очевидно, что марш и Крестный ход — это совершенно разные вещи. Вы согласны с этим или нет?
Л.Симонович: Я не могу согласиться с этим полностью. Действительно, настоящий Крестный ход и марш несовместимы. Но если мы проводим православное шествие, даже при участии священников, это все же не чисто церковный крестный ход, он и проходит по другим канонам — в таком случае это вполне совместимо. Надо только, чтобы та, националистическая сторона, поняла дух нашего шествия, а не устраивала из него неизвестно что.
конецформыначалоформы
Я с большим интересом прослушал выступление Андрея Савельева и хочу пояснить, что моя статья «Межэтнические конфликты в современной России и судьба империи», которая была опубликована на Русской линии, посвящена не только Русскому маршу, но и с событиям в Кондопоге, ставшим поводом для анализа проблемы. Статья направлена не против Вас и оргкомитета Русского марша, а против совсем других людей. Она направлена против ряда высказываний, сделанных совсем на других сайтах. Я имею ввиду ресурсы, подконтрольные Станиславу Белковскому.
Все что связано с русским движением осуществляется в глобальном контексте. А этот глобальный контекст просто дышит провокацией. Очень серьезные силы, могущественные финансово и технологически, делают все, чтобы превратить русский вопрос в центральный вопрос для России, в средство разрушения страны. Это делают люди, профессионально и на высоком уровне занимающиеся провокациями и ни какого отношения к русскому движению, как таковому, не имеющие.
Как считают специалисты, до конфликта в Кондопоге было сорок конфликтов такого же плана. Этот был первый, который получил освещение в прессе. И сразу после этого, еще до Русского марша, на упомянутых сайтах Белковского начинается муссирование «альтернатива имперству — национализм». Я приведу два примера — статья Пожарского «Отделяйтесь» 11 сентября и Штепа «Определяйтесь» 15 сентября. Вот основные положения: историческая Россия — потомок Орды (пример от Александра Янова), чуждой русскому государству; Москва — главный враг русских; Россия — главный враг Руси. Основной упор для русского народа — монархическая логика, империя главный враг народа. Это на сайтах Белковского. Поэтому сразу скажу, что когда этническое движение возглавляют такие люди как Белковский и его заместитель Милитарев, у которых с точки зрения русского движения с этнической чистотой не все в порядке, то сразу возникают определенные мысли: а они-то, что здесь хотят обрести? У них-то есть шанс только в империи. Если начнутся этнические чистки, то их-то и зачистят в первую очередь. Значит это — повод, как говорил Штирлиц: информация к размышлению.
«Альтернатива имперству — нация, национализм» — так опредяют эти СМИ. Дальше тоже цитата: «Все имперские разглагольствования, все россказни про православную Империю — сейчас это первейший и самый верный способ национального самоуничтожения. Следует понять, что проблемы, которые мы имеем с мигрантами и антинародной властью, от того, что русские до сих пор имперцы…»
Вот такое лицо придается русскому национализму. Согласитесь, совсем не тот смысл, который вкладывал в это понятие Иван Ильин. Вот статья Святенкова «Империя и ее имперцы» в АПН.ру: «имперцы считают русский народ скотом, бездушным материалом для своего государственного строительства. Империя — идеология полукровок. Православность становится маркером, позволяющим уклониться от русскости». Значит, православность и русскость прямо противопоставляются. Но если не православие, тогда куда нас толкают? Нас толкают в язычество.
Я объясняю уважаемым коллегам, что полемика людей, которые часто горячатся и часто не обрабатывают свои тексты, не была направлена против вас или кого-то из членов оргкомитета. Противостояние шло и идет совершенно другим силам. Это важно понять.
Для того, чтобы нам выйти на какой-то позитив, надо, во-первых, понимать различие терминов: племя, этнос, нация, народ. Часто это путают. Нация как понятие — есть завоевание светского государства, завоевание эпохи социализма. Исторически всегда был народ. Отличия объяснять сейчас не буду, т.к. это не теоретическая конференция. Но ведя полемику, сначала надо договориться о терминах.
Во-вторых, необходим аналитизм. Без аналитизма та энергия, о которой здесь говорили, будет подчинена деструктивным силам и будет направлена на разрушение страны. Это не тот национализм, примеры которого я привел — не тот национализм, о котором говорил Ильин, не тот, о котором писали наши замечательные православные философы. Это национализм в исполнении «борцов за этническую чистоту» — Белковского и компании и сил, стоящих за ними — этот национализм есть запуск механизма русского суицида, механизм уничтожения великой имперской нации. Вот в чем, я считаю, ключевая проблема, нерв того, что мы обсуждаем.
В заключении скажу, что есть две модели решения национального вопроса, которые известны в истории. Это модель светского национального государства, (то, что мы имеем в секулярном модерне) и модель империи. Конечно наша модель — империя, но, на мой взгляд, можно использовать и то позитивное, что есть в современной Европе. Например, полезно бы вспомнить о тех жестких законах, которые были приняты против нелегальных мигрантов совсем недавно во Франции и Швейцарии. То есть, европейцы начинают очень жестко отстаивать свою национальную идентичность. Этому у них можно поучиться.
Но важно понимать, что в случае имперской модели рамочная идентичность перестает быть светской, она в большей степени опирается на культурную, национальную и духовную традицию и на роль государствообразующего народа. В этой рамочной идентичности роль традиции гораздо сильнее, а это — проблема ценностей, которая неотделима от той религиозной традиции, которой эти ценности порождаются.
Это основа и для работы с мигрантами, ведь есть не только деструктивные мигранты, а и те 20 млн. русских, которые оказались иностранцами на территории своих стран, и с которыми мы должны работать. И все это тесно связано с национальным и духовным строительством.
Вопросы
А.Крутов: В чем Вы видите возможность соединения этих двух составляющих, о которых вы сегодня говорили?
В.Семенко: Я их вижу, прежде всего в том, что всегда было основой исторической идентичности русского народа — в Православии.
А.Крутов: А если поконкретнее?
В.Семенко: Первое. Необходимо понимать, что патриотическое движение раскалывают извне. А второе, это конечно духовное просвещение всех, и конечно до тех пор, пока духовная составляющая этого разногласия не будет понята, никакого объединения конечно не получится.
А.Крутов: То есть, вы согласны с тем, что диалог нужно вести со всеми?
В.Семенко: Конечно, ну, кроме явных провокаторов.
А.Крутов: Очень часто мы любим бросаться словами «провокатор», «провокация», и чаще всего только для того, чтобы оскорбить другого человека.
В.Семенко: В данном случае я имел ввиду конкретных лиц, связанных с Бнлковским, а отнюдь не имел ввиду уважаемых участников нашего совещания.
Я бы хотел поставить два таких дискуссионных вопроса, которые имеют довольно фундаментальное значение в истории русского движения.
Первый. Я в национальном движении с конца 80-х годов, и в начале 90-х у Шафаревича прочитал такие строки: почему русское национальное движение не нашло массовой поддержки на выборах, в политических процессах? Ответ: складывается такое впечатление, что те лозунги, которые мы выдвигаем, это я пытаюсь цитировать Шафаревича, не соответствуют настроениям народа. Словно бы мы настроены на другую волну, на которой народ нас не улавливает. И вы знаете, я многократно убеждался в правоте этих слов…
На недавнем съезде Конгресса русских общин шло очень бурное обсуждение этой темы, и там я сказал, что главная ошибка русского национального движения в том, что оно не достаточно русское. Не достаточно русское не в том смысле, что не достаточно национальное, а в том, что оно слишком далеко от настроения основной массы русского народа.
Вот первый пример — отношение к власти или все тому же пресловутому римскому приветствию. Нуведь очевидно, что подавляющее большинство русских людей абсолютно отрицательно относится к этому приветствию. Это отношение хуже, чем к магендовиду, потому что магендовид — это для большинства всего лишь абстракция, а свастика — это абсолютно конкретный символ. А если мы серьезно проанализируем нашу историю, то более страшной угрозы, чем от свастики, в нашей истории не было, и более страшных потерь, чем в 1941−45 годах, наш народ не нес. Поэтому любые попытки хоть краем присвоить русскому движению идеологию, связанную со свастикой или с этим так называемым римским приветствием — это значит выстроить пропасть со всей массой русского народа. Так будет, пока цела у нашего народа этническая память. И она будет хранить все это на протяжении очень долгого времени и если потеряет, то потеряет вместе с этим и многое другое.
Второй пример. Мы часто спорим насколько мы этнически чистые, есть у нас примесь татар или нет, и тому подобное. Но для основной массы русского народа вопрос о том, сколько у нас татарской или иной крови, — это абсолютно не принципиальный вопрос. Для нас главное — ощущаем мы себя русскими, детьми России, или не ощущаем. И никаких этнических чисток, пока русский народ существует, как народ, существует в России, невозможно, они возможны только, если будет сломлен генетический код русского народа. Это тоже надо четко понять и вынести эти моменты за скобки. Это что касается того, когда национальное движение сможет стать доминирующим в России и станет общенациональным, а не представлять из себя какое-то одно из многих идеологических направлений.
Вторая проблема — это то, что мы никак не можем объединиться. Вся история русского национального объединения — это история расколов, обвинений, партий и движений, вождей и лидеров, которые борются между собой. Недаром мы, наверное, представляем из себя самую мозаичную часть политического спектра России. С чем это связано? Вы знаете, у меня лет 6 назад был довольно непростой диалог с Игорем Ивановичем Бородиным, редактором журнала «Москва». Тогда я его агитировал вступать в РОНС, а он всячески отказывался и говорил, что все это бессмысленно, ничего вы не сделаете. Я же говорил, что надо же что-то делать… На что получил ответ: спасет русских людей, сказал Бородин, только одно — объединение вокруг центральной власти. Это было время, когда Ельцин только-только отдал Путину власть, и я возмутился, мол, что Путина, что ли поддерживать, ту власть, которая пришла в Москву раздавить Россию? На что он спокойно ответил, что именно Путина, и тут же добавил, что Михаил Романов в 1613 году тоже приехал не из русских земель, а из польского стана. Вот только тогда народ объединился вокруг царя и все постепенно восстановилось.
То есть русский народ — сугубо монархический. У каждого народа есть свои формы объединения. Евреи, скажем, могут объединиться вокруг какого-то коммерческого предприятия, и при этом двадцать еврейских обществ запросто создадут сильную равноправную структуру, единую сеть. Но русские так не могут, мы народ монархический, нам нужен глава, отец, если хотите. И если нет монарха законного — значит это тот, кто законно или не законно занимает его место, в глазах основной массы народа он будет являться единственным легитимным источником объединения. В 1945 году это был Сталин, сейчас это может быть только Президент. И если у нас будет свергнута власть президента, то уж очевидно не русскими национальными силами, это можно сделать только извне.
Я вот теперь, по прошествии 6-ти лет, вынужден согласиться с Бородиным. У нас нет другого пути национального объединения, как поддерживать президента, притом, что его политика во многом не соответствует русским ценностям, хотя мы видим, что и в этом есть подвижки. И единственный выход у нас — президента поддерживать, а политику требовать изменить. Это то, что может быть консолидирующим для большой массы нашего народа. В противном случае у нас будет 150 претендентов на это место и не один из них никогда не получит большинства.
Последняя тема, которую хотелось осветить — это обвинения в оранжизме.
На мой взгляд, это обвинение надумано, так как подавляющее большинство людей, которые пришли на Русский марш к оранжевым, к американцам, к Западу относятся негативно, хотят, чтобы мы были независимой и самоуправляемой державой. Но то, что Запад активно ищет, за какой конец потянуть, чтобы Россию разрушить — это тоже абсолютно ясно. Наши противники видят, что либеральные идеи в России провалились полностью, Касьяновы, Каспаровы и им подобные ушли на свалку истории. Они видят, что никакая левая идея Россия тоже не поднимет, и это для них страшно. Почему в последние годы на Западе так активно стали ругать Россию? Они видят, что в России происходит цементирование власти, у нас складывается псевдомонархическая модель власти, то есть у нас власть формируется не на выборах, а наследуется, только не династическим путем, а таким социально-династическим, она как бы сама себя порождает. И это их раздрожает, потому что они теряют возможность воздействовать на нас извне. Как вы думаете, какая из двух партий победит на совершенно демократических выборах? Та, которая получит большее финансовое вливание, которая получит финансовую подпитку извне. Раньше они при помощи таких финансовых вливаний могли качать весы политических страстей, а теперь это практически невозможно, и это их пугает. Так что они ищут, за какую нитку надо потянуть, чтобы разрушить нынешнюю стабильность.
На сегодня реальной политической энергией в России обладает только национальное движение, оно охватывает молодежь, оно не инспирировано, оно порождается естественными причинами. Поэтому американцы пытаются взять его под контроль, они подогревают, вбрасывают националистические идеи. На днях я видел человека, который работает на это. На мой взгляд, он чистой воды шпион, который работает в Чешском отделении Международного фонда развития гражданского общества в России. Очевидно, что чехам нет никакого дела до развития у нас гражданского общества, просто удобно из славянской страны проводить какие-то идеологические диверсии. И вот он прямо сказал: главная ошибка России — принятие православия. До этой его фразы мы еще вели дискуссию в нормальном русле, но как только он это сказал — все…
Таким образом, идет подрыв под корень нашего будущего. На сегодня они еще не овладели националистическим движением, но они хотят сюда внедриться, и это очень опасно. В тоже время это не значит, что надо отвергать в целом настроения русской молодежи из-за того, что в этой среде в ближайшие 10 лет будет происходить нарастание национальной тенденции. Одновременно будет и нарастание либеральной тенденции, в смысле осознания своих гражданских прав, оперирование этими правами в обществе, в рынке и т. д. Надо сделать, чтобы обе эти тенденции естественным образом не противоречили генетическому коду русского народа. Они совершенно не обязательно должны быть противопоставлены православию или монархическим, квазимонархическим (исходя из русской президентской власти) тенденциям. Это все совместимо, только это очень непростая задача.
Вопросы
К.Новиков: Произошло разделение на Правый и Русский марш. Как же нам объединяться во время таких мероприятий, кто должен стать ядром?
В.Тимаков: Не надо считать, что это главное. На мой взгляд, принципиальная мысль уже прозвучала, что Крестный ход и марш — это два совершенно разных явления, и их невозможно совместить. К примеру, масличное гуляние отличается от Крестного хода, это разные явления. Невозможно, протестный марш сделать Крестным ходом и не надо совмещать эти мероприятия. Скажем, в день Пресвятой Богородицы должен быть Крестный ход, а 4 ноября в День единства можно провести патриотический марш.
В.Горюнов: У вас прозвучало предложение объединяться вокруг власти. Ответьте — власть сейчас русская?
В.Тимаков: И русская и нерусская одновременно. То есть на сегодня это примерно среднее статистическое состояние нашего общества. Моя позиция достаточно оппозиционна, но я считаю, что «по-любому» объединиться русским самим не получится. Я сам сейчас ломаю себя через колено в определенной степени, понимая, что надо искать какое-то конструктивное начало, в противном случае мы погибнем.
Вопрос из зала: Вы верно заметили, что партийное деление в России — это нонсенс, когда есть источник влияния извне. Не проще ли вернуться к прежней модели России, когда у нас была сословно-общинная модель, только с элементами равенства личностей между собой, на основе либеральных духовных ценностей?
В.Тимаков: Я о сословиях сейчас ничего сказать не могу в современной России. А вот соединить твердую верховную власть с реальными возможностями демократии на местах, там, где простой человек может повлиять на самоуправление, вполне возможно.
Я выскажусь довольно коротко, тезисно, но достаточно радикально. По главному вопросу, а именно, по ситуации, произошедшей на «Русском марше». Тут уже было сказано, что, повторю, не надо соединять политическую акцию с духовным мероприятием. Простите, но мне это очевидно. И тогда не будет этого противодействия между высокой духовностью крестного хода и политической энергетикой, идущей следом. Давайте это просто разделим. И каждый будет участвовать в мероприятиях другого на тех основаниях, которые этому мероприятию соответствуют. То есть, часть русских националистов вполне может принять участие в крестном ходе, подчиняясь тем нормам поведения, которые там приняты. И наоборот, православные вполне могут принять участие в националистических политических мероприятиях, но не надо, участвуя в них навязывать другим участникам свой стиль поведения. Потому что политические мероприятия очень часто для достижения своих целей становятся радикальными с соответствующим стилем поведения, и ждать от них иного не приходится.
Все выступали с попытками уточнения русской идеологии, позиционируя себя идеологами русского движения, русского вопроса. И это беда любой идеологии.
Давайте вспомним историю. Сколько было расколов, различного рода «уклонизмов» в марксистской идеологии? А что происходило и происходит сейчас, с так называемыми правыми? Поэтому, на мой взгляд, при наличии имеющегося широкого спектра русских идеологических направлений, объединить все русское движения на основе какой-то единой идеологии просто невозможно.
Русское политическое движение имеет шанс на успех, по крайней мере, на первом этапе, только в том случае, если оно будет объединяться, на вполне четких, конкретных тезисах и лозунгах, против чего оно выступает. Я на своей памяти помню, не то что соединение православных и националистов в одной политической акции, а я видел соединение русских националистов и западных либералов в одной акции! Это происходило в восмидесятых — начале девяностых годов, и происходило это на волне, извините, антикоммунизма. А сейчас перед Россией, на мой взгляд, две основные угрозы. Русский вопрос — это вопрос не национальный, это вопрос цивилизационный, хотя русская нация генетически существует, это доказано наукой, как уже и говорилось неоднократно. Желающих получить более подробную информацию, отсылаю к книге Владимира Соловьева. Это доказано генетически и биохимически, с этим невозможно спорить. Да, она существует, но это не принципиально, потому, что русский вопрос — это цивилизационный вопрос. И цивилизационно нам сейчас угрожают две существующие модели: навязываемая нам цивилизационная модель западного либерализма, и цивилизационная модель исламизма, не ислама, а исламизма, которая сейчас пытается внедриться сюда через силовые методы.
Именно поэтому, я с тобою, Володя (Тимаков), не согласен. Сегодняшняя власть России не русская не потому, что она состоит из евреев, кавказцев и кого-то там еще, а потому, что она состоит из людей, которые своей национальностью давно считают национальность, так сказать, общемировую, либерально западническую, и уже давно являются гражданами либеральной евро-атлантической империи.
Это, извините, как в Евангелии от Матвея: «Где сокровище твое, там будет и сердце твое». Так вот люди, которые держат деньги, недвижимость, учат детей и прочее, давно уже не русские, они давно уже живут не в России. И только на основе общих лозунгов противостояния этим угрозам мы можем объединить русское движение для достижения политических целей.
Очень хорошо, что мы встречаемся сейчас, а не сразу после «Русского марша», поскольку ситуация за минувший месяц уже несколько изменилась.
Коренным вопросом, по крайней мере, для меня, являлось то, что результатом подготовки и проведения «Русского марша» стал успех части оппозиционного политикума, и эта часть явно поймала кураж. Оставалось не совсем понятно, что из этого куража может следовать? Любопытно в частности было, как сумеет Оргкомитет РМ обыграть другое оппозиционное мероприятие — Марш несогласных. То есть, заявив себя в качестве «внесистемной оппозиции» — оппозиции, ломающей правила, — сумеют ли те же люди в действительности подтвердить это, реализовать свои, в общем-то, высокие амбиции в рамках чужого контекста. Обыграть мероприятие Каспарова-Касьянова в лихом ключе, прямо скажем, не удалось. Националистические организации в Марше несогласных участия не принимали, единственной реакцией было Заявление ЦС ДПНИ, в котором наружу вылезли те же, известные идейные противоречия с либералами. Тем самым орговики РМ снова вернулись в институализованное поле, обозначили свою программу, точки соприкосновения и не соприкосновения — приобрели, другими словами, качества «системной оппозиции». Кураж поутих.
Стало понятно, что технология — это еще не все, возможности ее не беспредельны. Накануне «Русского марша» по этому поводу было много шума, слишком даже много шума, большая ставка делалась на разного рода нестандартные заготовки. Сейчас выясняется, что воодушевление было излишним, эмоции эмоциями, а в продолжительной перспективе быть нестандартным и достигать успеха — значительно сложнее. Тем не менее, я, все же, вслед за Владимиром Петровичем (Семенко) выражу определенную обеспокоенность тем, в какую плоскость уходит националистическое движение. Вопрос вообще состоит не в том, чтобы стоять за власть или же против власти, как это сформулировал Андрей Николаевич (Савельев), а в том, если мы против власти, то за что мы? Если против власти, то что будет вместо этой власти? И вот на этот вопрос, люди, представляющие националистическое движение на сегодняшний день не могут найти убедительного ответа.
Русскому человеку, который даже настроен оппозиционно, все равно нужно понимать: а почему он должен участвовать в «Русском марше» в его конкретном, нынешнем виде? Чем «Русский марш» поможет? Чем призыв прийти на «Русский марш» 4-го ноября выделяется на фоне других призывов участвовать в тех или иных организациях и движениях, политическая природа которых, прямо скажем, остается сомнительна? В политику очень плохо верят, политика плохо себя зарекомендовала. Если ты, средний, обычный человек, идешь на митинг, ты не можешь быть точно уверен, что тебя не используют, что это не очередная «подстава» политтехнологов или чья-нибудь частная лавочка.
Поэтому, определенный скепсис, и Андрей Николаевич, наверное, согласится, со стороны большинства православных патриотов вполне оправдан. Для меня же лично, как для человека, который просто в силу своей удаленности не мог принимать участия ни в подготовке, ни в организации, ни в проведении «Русского марша», но, тем не менее, очень активно интересовался темой, — мне очень важным представлялось то, как и кто, говоря слэнгом, «держит тему». Первые публикации с итогами «Русского марша» поступили не от православных участников, это были публикации Севастьянова и Хомякова. Также и в ходе подготовки наиболее информационно активными были, увы, не Андрей Савельев и как таковой православно-ориентированный круг, а штепы и Голышевы — то есть откровенно Оранжистские силы. С Андреем Николаевичем потом мы полемизировали на форуме «Русской линии», и в результате этой полемики, к сожалению, стало еще более понятно, что далеко не все продумано и ясно для него самого. Хотим разумеется хорошего, но может получиться «как всегда».
Что хотелось бы еще выделить? Мы сегодня живем в несколько другой ситуации, нежели скажем три или пять лет назад. Андрей Николаевич говорит, что тематика одна и та же. Тематика не одна и та же. Произошли существенные социальные сдвиги буквально за последние три — пять лет. Разрастание мегаполиса и перемещение огромной массы людей по сути формируют новый общественный слой с большими амбициями. Их можно назвать современными люмпенами, новым современным пролетариатом, и это затравка для революционных или бунтовых событий. Еще пять и тем более десять лет назад социальной базы для общественных беспорядков не было. На сегодняшний день в Москве, в Санкт-Петербурге сосредоточены миллионы людей, которые не связаны с этим местом ни историей проживания, ни жильем, ни семьями. Это, в основном, люди молодого возраста, которые трудятся в так называемой в новой экономике. У них мозги устроены совершенно по-другому. И ждать, что им будет жалко что-либо сломать, не приходится. И вот этот отряд, который на сегодняшний день действительно огромен, людьми, знакомыми с технологиями создания кризисных ситуаций, вполне может быть использован, причем однозначно не в созидательном русле.
Настораживает то, что этот слой «нового пролетариата» очень чувствителен к манипулированию, восприятию технологических сценариев и аргументации. Вперед таким образом выступает новое, нетрадиционное направление политической мысли, больше ориентированное на то, чтобы провоцировать уличные выступления через механизмы игры, психопрограммирующих методик. Это не новость; по поводу так называемых СМД-технологий говорили еще в конце шестидесятых — начале семидесятых годов в кружке Щедровицкого. Смысл их — в коренной перестройке мышления, которая по сути, а выводит сознание в новое пространство игры, в данном случае, смыслодеятельностной игры, делает человека участником игровой группы и таким образом, снимая вопрос об убеждениях человека, расширяет число своих адептов. Поэтому очень насторожило, то, насколько заразительными оказались некоторые предмаршевые тезисы, например, по поводу избыточности «имперского бремени», возложенного на русского человека. Вслед за Штепой и Пожарским дружно прощаться с империей стали Алкснис, Белов, отчасти даже Рогозин…
На тему размежевания на «Русский марш» и «Правый марш» позволю себе заметить, что объединение двух направлений — традиционалисткого и ультрасовременного, построенного на технологиях провоцирования кризисов, обращенного к технократической, офисной молодежи вообще выглядит вещью проблематичной. Сегодня в качестве содокладчиков и оппонентов выступали Андрей Савельев и Леонид Донатович Симонович, но, надо сказать, что это не крайние оппоненты, это все же люди, которые могут найти общий язык. Настоящими оппонентами является радикально настроенная часть «технологов» из РОДа, Русского порядка и НДПР, которые играют на дестабилизацию любой ценой и апеллируют к молодежной аудитории.
Последнее, повторю еще раз, очень и очень опасно, так что объединение молодежного радикализма с более взвешенным, ответственным подходом, исходящим от лица людей более старшего возраста, если и возможно, то только на принципах дидактических. То есть, если известные люди, лидеры, которых знают и которым доверяет та же православно-патриотическая среда, сумеет взять более молодую под свой патронаж.
Дорогие друзья! Любим мы теоретизировать. Господин Крутов пригласил к беседе совершенно конкретной, задал, так сказать, вектор обсуждения. Нам надо обсудить итоги «Русского марша» и подумать: соединимы ли два направления, которые образовались во время празднования 4 ноября? Разделение православной и национальной части движения вполне естественно и объективно. Если развести по времени эти события в день празднования, то и в молитвенном стоянии и в «Русском марше» могут принимать все желающие. Для этого просто можно организационно заявить «Русский марш» на 4 ноября будущего года на 10 часов утра, а молитвенное стояние на 2 или 3 часа дня, как и было в этом году. Тогда, те, кто хочет участвовать в обоих мероприятиях смогут участвовать и там, и там.
Уважаемые коллеги! Я бы хотел обратить ваше внимание на ценность нашего сегодняшнего собрания и в первую очередь поблагодарить Александра Николаевича Крутова за то, что он как журналист нашел в себе мужество и решимость собрать столь разных людей. Ведь заочная полемика в Рунете, в других средствах массовой информации и на различных собраниях патриотической общественности по поводу проведения «Русского Марша» 4 Ноября 2006 года достигала очень высокой, почти скандальной напряженности, граничащей с обвинениями и упреками, после которых людям обычно трудно общаться очно. Мне довелось познакомиться с проблемой только по опубликованным материалам, в первую очередь на «Русской Линии», но немало прочитал и на других сайтах, например, на «Правой.ру».
Мне памятно и то психологическое напряжение, с каким ожидали многие мои соратники приближение 4 ноября. Скандальность «виртуальной» полемики казалось вот-вот преобразится в скандал в реальном пространстве и времени. Но этого по БОЖИЕЙ милости не произошло. (Кстати, греческое слово «скандал» вполне церковное, оно означает «искушение»).
Потому считаю нужным отметить, что сегодня прозвучала очень важная информация, разъясняющая ту или иную позицию. Эта информация в совершенно ином — в реальном свете осветила процессы, связанные с подготовкой двух маршевых мероприятий 4 ноября. Сегодняшняя встреча наглядно всем нам показала, что мы можем объясняться, выяснять отношения почти без навешивания ярлыков. Сегодняшнее прямое общение, живое общение, показало, что мы можем нормально общаться, взвешенно объяснять и отстаивать свою позицию, не оскорбляя ближнего, не унижая хлесткими публицистическим приемами своих оппонентов.
К сожалению, сегодня пространство для подобных встреч предельно сужено. Лично я и не знаю в Москве иных мест, кроме Клыковского, а теперь уже и Крутовского центра, где могли бы так в нормальной и доброжелательной обстановке встретиться мы — русские патриоты, стоящие на разных позициях, но ищущих взаимопонимания между собой.
И хотя сегодня обсуждается конфликтная ситуация, и встретились конфликтные стороны, но живая атмосфера и живое уютное пространство, где можно прямо взглянут в глаза друг другу, развеяли яко дым испарения виртуальности, которыми мы дышим изо дня в день, глядя на дисплеи своих компьютеров.
Полагаю, что значительная часть конфликтов в нашей среде, особенно среди православных патриотов, вызвана легкостью доступа нашего публичного слова в медийное пространство. Обидную реплику на форуме или на другом сайте можно выпалить тут же после просмотра чем-то непонравившегося материала. Иногда и не вчитываясь в смысл прямо сказанного. И тут же в ответ выходит нечто вызывающе обидное… И пошло поехало.
Сам я неоднократно оказывался в таких ситуациях или был их свидетелем, когда почти из-за пустяка в считанные дни возникал конфликт, который потом пролегал трещиной между десятками соратников, а потом образовывал целые враждебные друг другу течения в общем патриотическом движении. К примерам обращаться не надо, тем более, сегодняшнее обсуждение — само по себе яркий пример уврачевания такого разномысленного конфликта.
На 80−90% всех наваждений, заклятий, которые сегодня властвуют над Россией, над нами, сформированы на вербальном, словесном уровне. Убийство Царской Семьи связано с многолетним заговором. Имею ввиду, не проблемы теории конспирологии, теории «заговора», а буквальный заговор — словами, выражениями. На вид обыкновенными, бытовыми, но в глубине своей весьма духовными. Порожденными злой духовностью. Словесно выраженной злобой поднебесной.
Императора-Мученика Павла начинали убивать словами, выставляли его в высшем обществе шутом, сумасшедшим, самодуром. И это происходило в том знатном русском обществе, которое по свое природе, по смыслу своего существования должно было быть защитою Трона. Только потом Помазанника БОЖИЯ били тяжелым предметом по голове и душили Лейб-Гвардейским кушаком. Так же и в дальнейшем заговором, ядовитым словом убивали из года в год и сам Русский Православный Царизм. А потом в Ипатьевском подвале изуверски замучили, кроваво замучили Святую Царскую Семью. И наложили своё словесное заклятие на всю Россию, скрепив его Царской Кровью: «Здесь по приказу тайных сил Царь был принесен в жертву для разрушения Государства».
Мы сегодня много говорили о современном «государстве», о «властях». Но я полагаю, что сейчас трудно говорить о государстве в настоящем времени. Мы имеем какие-то его квази-формы, имеем псевдогосударственность. И даже современная мiрская «власть», она тоже не совсем и та власть, что по Апостолу Павлу, которая от БОГА. Это какие-то администрации, управленческие структуры, корпоративные согласия, какие-то силовые компоненты… Это очень важно осмыслить. Теоретически, богословски осмыслить.
Екатеринбургское заклятие остается в силе — «для разрушения государства». Оно ведь было наложено вовсе не для создания какого-то нового государства. Какое же государство да без Государя?! Оно было наложено для поддержания почти вековой Смуты, которую мы переживаем и сегодня. Из Ипатьевского подвала идут все наши сегодняшние конфликты, скандалы, искушения.
И чем дальше мы друг от друга находимся, чем больше между нами в посредничестве технических средств коммуникации, тем больше поводов для смуты среди патриотов. Я не против компьютерной техники. Она сегодня для нас едва ли не единственное средство общения. Особенно для людей проживающих в разных частях огромной Федерации. Денег для частых встреч в столицах у большинства из нас нет. Но виртуальное пространство нашего общения необходимо время от времени преодолевать и перебарывать живым общением. И пока мы в этих словах «Россия», «русский», «государство», «власть» живьем не договоримся соборным постижением на современном уровне, мы будем спорить, конфликтовать, скандалить.
Алексей Алексеевич Сенин сегодня заметил, что мы много теоретизируем. Впрочем, его реплика была к месту. Он говорил о конкретном решении конкретной проблемы. И я с его репликой не спорю. Но я хочу сказать, что мы на самом деле очень мало теоретизируем, мы мало пытаемся сообща, соборно вникнуть в смысл понятий, основополагающих для нашей общественно-политической деятельности.
У нас есть очень много концепций, остроумных, оригинальных или глупых и пошлых. Смута всегда порождает замкнутые, обособленные концепции, «законы» которых работают только внутри каждой из них и совершенно безсмысленны в жизненной практике или в рамках иной концепции, за пределами узкого круга последователей той или иной концепции. Так, например, насквозь концептуальны практически все «законы», которые вырабатывает современная Дума в Охотном ряду. Смута — время концептуалов.
Но реальная богословская теория основополагающих понятий у нас страшно отстает от нашей общественно-политической практики. Мы большей частью застряли на уровне 1993 года. Мы даже толком не освоили патриотическое идеологическое наследие нашего великого современника — приснопамятного Митрополита Иоанна (Снычева).
Но мы начали сегодняшнюю встречу с молитвы ЦАРЮ Небесному — ДУХУ Истины, и уже тем самым положили предел злу разделения, злу распри. И в своих большей частью искренних разъяснениях участники сегодняшней встречи стали понятнее друг другу, потому что помимо почти бессодержательных общих понятий они наполняли свою речь образом жизни, образом действий. Когда мы раскрываем друг другу эти образы, мы начинаем понимать друг друга, даже если по-разному смотрим на природу государства, власти, нации, народа…
Вот посмотрите, было два явления в один день — 4 ноября. Было два марша. Но сейчас всем нам раскрылось гораздо больше, чем было видно из чтения материалов о событиях 4 ноября.
Поэтому, Александр Николаевич, очень желательно этот уютный Славянский дом сделать доступным для подобных аналитических встреч и в дальнейшем. Сейчас в Москве практически нет мест, где можно собраться и обсудить насущные вопросы нашей совместной общественно-политической жизни, нашей патриотической борьбы за выживание русского национального самосознания… Велика Россия, а встретиться почти негде. Вот и толчемся, и толкаемся в Интернете. Спаси ХРИСТОС! Благодарю за внимание.
Я бывший член оргкомитета, тот самый страшный раскольник, который вышел из оргкомитета со всеми своими единомышленниками.
У меня складывается такое впечатление, что не все понимают до конца, кто же с кем там поделился. На самом деле разделение было не на националистов и православных, разделение было на два совершенно различных подхода к национализму как к таковому. На национализм православный имперский и на национализм этнический родоплеменной.
Мы пошли своим путем не потому, что мы хотели помолиться Богу, мы помолились бы и там, время у нас было, мы ушли, потому что были в корне не согласны с некоторыми принципиальными идеями и положениями инициаторов «Русского марша». То есть с той тенденцией, куда он стал постепенно скатываться, не изначально, не с самого начала, а именно в процессе подготовки «Русского марша». Именно поэтому мы провели свое мероприятие, и то, что оно было проведено в форме молитвенного стояния, объясняется не столько тем, что нам хотелось его провести именно в такой форме, а скорее тем, что нам только в такой форме и позволили его провести московские власти, нами уважаемые, да?
На нашем мероприятии звучали достаточно серьезные политические заявления, политические обвинения, что говорит о том, что это не было чисто молитвенное состояние. Это было действительно отдельное политическое мероприятие, проведенное под православными хоругвями, что не является чем-то необычным. Вспомним ополчение Минина и Пожарского, то, что они шли освобождать Москву под православными хоругвями никого на Руси не смущало. А четвертое ноября, если вы помните, это день Минина и Пожарского.
А что представлял из себя «Русский марш», как таковой? Я, изначально, с первого заседания был в оргкомитете, до того самого момента, как я за неделю до марша вышел из него. Постепенно «Русский марш» становился мероприятием ДПНИ. А что такое ДПНИ, мы все с вами знаем. Это такие молодые ребята, которые обладают, не хочу никого обижать, сержантским мышлением. И этот сержантский уровень мышления видит дело так — захватить высоты, но зачем, почему, кто слева, кто справа, они вообще не понимают, да и понимать вообще-то стремятся. Увы, удел этих ребят, главным образом, быть ведомыми. И вопрос, как раз, состоял в том, за кем они пойдут, то есть, кто же конкретно их поведет? Именно на это было направлено усилие разных организованных групп, которые все входили в организационный комитет «Русского марша». Одна из этих групп доминировала на первом этапе — это и была группа господина Севастьянова и примыкавших к нему языческих товарищей. И именно от них и прозвучало оскорбление в адрес Патриарха. Но, и это бы еще ничего, прости Господи, но они ведь на этом не остановились, они пошли еще дальше, их направление получило развитие. Уважаемого профессора Мохнача назвали евреем, и поэтому он не имеет право выступать перед русскими людьми. Затем они называли имя господина Тора, который сейчас здесь сидел, и он, конечно же, по этой причине не имеет права выступать перед русским народом. И когда начинают вымерять черепа циркулями и выяснять, сколько русской крови у Пушкина, и русский ли он поэт, кстати, Севастьянов считает, что нет. А это уже патология, и мы пытались от неё как-то дело отвести, мы — это я имею в виду нашу православно-патриотическую организацию, то есть светскую, в отличие от хоругвеносцев, которые сейчас делают упор на духовную сторону борьбы. А «Народный собор» это светская организация, мы просто православные люди.
Так вот, вопрос в том, куда пойдет эта огромная толпа, которая находится вне какой-либо идеологии. На каком-то этапе мы поняли, что их, эту огромную толпу просто пытаются увести совершенно в какую-то другую сторону от нас, не в ту, которую мы имели ввиду изначально. Изначально мы хотели, чтобы все было совершенно четко, чтобы «Русский марш» не стал просто прогулкой по свежему воздуху нескольких тысяч молодых людей, которые просто что-то поорали от всей души, и на следующий день все об этом забыли. Это и есть та самая глупость, которой мы не хотели, но, к сожалению, эта глупость и была реализована. Вы меня простите. Любой марш должен иметь политические последствия, и задача марша как раз была сосредоточить патриотические силы, а иначе зачем и собираться. Просто попугать кого-то? Абрамовича что ли, в Лондоне пугать? Не напугаете вы его.
Мы предложили начать «Русский марш» перед Казанским собором в день Казанской иконы Божьей Матери, чтобы показать, что мы не какая-то банда крикунов, а нормальное вменяемое политическое движение, но движение под православными хоругвями и этим мы напоминаем всем, что Россия сложилась как православное государство. И с этим не поспоришь.
Итак, господа, мы с вами по-разному понимаем понятие «национализм». Мы понимаем «национализм» понимаем как имперскость, как верность русской цивилизации, русскому духовной культурной матрице, русской государственности, русской империи. И на этом основании мы причисляем к русским Кутузова, Ушакова и прочих. И здесь мы столкнулись с группой, так сказать, товарищей, которые акцент делают на чистоте крови, измеряют русскую национальность количеством смешанных браков, что для нашей страны очень характерно.
Эти люди звали к разрушению этой самой опостылевшей империи. Они считают, что национальное государство есть некий антогонизм империи. Почему? Разве Российская империя была не империей русских? Что православие есть разветвляющее, а не объединяющее начало. Росстию предлагается сделать этаким набором тейпов, большим и сильным, в котром будет и тейп русских. Когда это говорят открытым текстом меня, простите, начинает тошнить, потому что я себя считаю сопричастным другой России. Не России до принятия крещения, России полян, древлян, вятичей, кривичей, а России — православного государства, начавшейся, по сути, после крещения.
На чем мы могли бы объединиться? На общей теме: общий друг, общий враг, общий лозунг, так?
Некий господин Соловей из фонда Горбачева прямо так и сказал, что смута, которая сейчас в России — это хорошо, что оседлав смуту, можно прийти к власти. Поэтому не надо прерывать смуту — надо провоцировать смуту и усугублять этот самый этнический национализм, потому что на нем можно прийти к власти.
Я могу привести некую заповедь, которую сказал господин Соловей Белову. Сказал он это не на «Русском марше», а на акции, которую мы проводили в поддержку Сербии, так вот, сказано было следующие слова, которые я просто себе записал:
1. Развалил Россию отнюдь не Запад, развалили его эмигранты — мусульмане. Так, что мусульмане — это главный враг.
2. Запад нам не враг, а друг, дружественная цивилизация, которая также борется с мусульманскими эмигрантами, объединяться должны белые с белыми, для того, чтобы гасить черных.
3. Нам нужен настоящий этнический бунт, коричневая революция.
Говорить такие вещи с трибуны — это равно предательству, и я в этом убежден.
И я не хотел бы, чтобы о русском движении говорили как о коричневой силе, но, к сожалению, из него пытаются слепить некоего монстрика, и некоторые наши коллеги этому делу сильно подыгрывают, и именно поэтому мы от этого дела отошли в тот момент, когда увидели некоторые характерные оранжевые лица в этой компании, а вовсе не потому, что кому то не понравилось, как мы крестимся. Вот, именно поэтому, я считаю, что мы сделали правильно, и хочу обратить ваше внимание, что вопреки тому, что было тут сказано, мы не плевались и никого не оскорбляли.
Что касается объединения, то надо сказать прямо, что мы никогда не пойдем на какие-либо проекты с оранжистами, не будем валить власть просто чтобы ее свалить по той простой причине, что, для того, чтобы избавиться от глистов, необязательно делать харакири. Мы не пойдем на это. Если все будут более взвешено подходить к своей позиции, то мы, конечно, будем взаимодействовать. Мы на ни в кого не плюнули, мы никому не мешаем, мы даже им не противостояли, мы просто отошли в сторонку и сделали так, как считали правильным. Намерены также делать в будущем, вот и всё. Никакой ненависти, как бы косу не хотелось интерпретировать наши действия у нас нет и не предивидится.
Вопросы
А.Крутов: Как я понял, вы пришли в организационный комитет, посмотрели, кто там есть, и главная задача ваша была — понять, за кем пойдет толпа — толпа, вы так сказали. Куда ее поведут, на баррикады или нет. Как я понял, вы расписались в своей несостоятельности, то есть вы не смогли повести за собой как вы говорите, толпу, я так понимаю.
В.Хомяков: Отнюдь нет. Был переломный момент — приема господина Демушкина, которого буквально продавили, только потому, что так хотел Белов…
А.Крутов: Ваша точка зрения не была принята, вы не смогли на ней настоять.
В.Хомяков: Нет, фактически это было просто выкручивание рук, мы не могли ни на что повлиять, и именно поэтому, мы вышли из оргкомитета, мы не хотели, чтобы…
Дорогие друзья! Меня зовут Владимир Тор, я — представитель организационного комитета «Русского марша». Быть может из всех присутствующих здесь, я, может быть, больше, лучше всех знаю, как готовился «Русский марш», какие перипетии и обстоятельства сопровождали его подготовку, как он реально подходил, как он планировался, как финансировался и так далее, и тому подобное. Я считаю, что состоявшийся здесь разговор очень полезен. Безусловно, любые массовые мероприятия должны подвергаться анализу, разбору, после них должны следовать какие-то идеологические и организационные выводы, которые ставят новые задачи, иначе во всех этих мероприятиях нет никакого смысла. Однако, в таких обсуждения есть и некоторая опасность. Иногда они сваливаются в состояние симуляции. То есть, некоторые люди собираются для того, чтобы поговорить не о том, что было на самом деле, а поговорить о том, что они слышали, как говорили другие люди, о том, что слышали другие люди и так далее, так далее, так далее только там, где-то в глубине, находится что-то такое похожее на «Русский марш». Ярким примером подобной полемики является статьи Петра Хомякова и Андрея Рогозянского.
Очень интересная тема, обе статьи написаны очень умно, надеюсь, что вы читали их и знаете о чем, идет речь. Господин Хомяков провел достаточно интересный разбор технологий, примененных при проведении «Русского марша», а потом, в конце, прилепил те цели, которым следовали организаторы. Но вместо целей, которые ставили организаторы, он написал свои цели и свое видение, и получил следующее:
Оказывается, что «Русский марш» состоялся, в том числе, и для того, чтобы:
Разрушить русскую православную церковь, и насадить на Руси язычество. Я — человек православный, и также нормально хожу в церковь, исповедуюсь, причащаюсь. Ситуация следующая — я могу гарантировано сказать, что такой цели наш русский марш перед собой не ставил. Любая акция, для того, чтобы она состоялась, для любой успешной акции очень важно, чтобы событие не только состоялось, но и чтобы оно дошло до массового сознания. Что господин Хомяков попытался сделать в выгодном для себя свете. То есть на наших глазах рождается некий политический миф. Потом следует продолжение: Андрей Рогозянский пишет разоблачительную статью против господина Хомякова, в которой он говорит: «Ах! Как это ужасно — „Русский марш“ ставил своей целью разрушение христианства на Руси, и насаждение язычества — посмотрите, сам Хомяков в этом признается». Прошу прощения, где я, а где Кура?
Итак, ситуация такая, мы тут наблюдаем войну нанайских мальчиков, есть мероприятие и есть борьба вокруг него. Это очень опасный путь, мы уходим в сторону. Все-таки надо понимать еще один смысл ныне проводимого мероприятия. Мы пытаемся найти точки соприкосновения друг с другом. Мы — русские люди, у нас есть общие интересы, то есть нам все-таки надо проводить осмысленные действия для достижения своих общих целей. Чтобы наши действия стали осмысленными, мы должны, прежде всего, прекратить врать. Врать публично не хорошо и не красиво, ей-богу, не надо так делать. Меня, как русского человека и, как православного, очень оскорбляет следующий момент: позвольте, борьба с институтом национальной стратегии, и даже с господином Белковским и даже с господином Милитаревым не может являться основной целью православного движения. И вообще, не может являться признаком православного человека.
Можно по-разному относиться к этим явлениям, хорошо или плохо, но говорить, что там, где есть люди из института Белковского — там борьба с православием, это — вздор. Также, как и борьба с господином Милитаревым, у которого, я уж не знаю, какое этническое происхождение, не может быть признаком русскости, и вообще, те люди, которые выступают против расизма, и говорят о том, что мы — русские, и русский дух должен нам объединять, ну, позвольте, стыдно, в таком случае, лезть к господину Милитареву и узнавать, кто у него была матушка, бабушка, прабабушка и так далее. Это не хорошо, это не порядочно, это не красиво. Такая позиция сайта Праваяюру не украшает не их, не православие, не русское национальное движение.
Или эта дурацкая фенечка со Шмулевичем. Вы помните, в какой день проходил «Русский марш»? Этот была суббота. Никакие раввины в субботу на марш не придут, о чем вы говорите? Вы принимаете совершенно вздорные, лживые провокации за реальное положение дел.
Теперь, об объединении. Давайте будем последовательно честны друг перед другом. Ну, хорошо, от «Русского марша» отпочковался «Правый марш». Они сказал, что нет, мы не можем находиться в одних рядах с Демушкиным, мы сделаем шаг в сторону. Очень хорошо. Вот здесь сидит союза православных хоругвеносцев, он является сопредседателем «Союза русского народа», а другим сопредседателем «Союза русского народа» является Николай Куринович, который официально объявил, что он выходит из «Конгресса русских общин», и начинает возглавлять «Славянский союз». Но это никоим образом не препятствовали хоругвеносцам продолжать сотрудничество с ним.
Реплика из зала: И напрасно.
Ну, напрасно, не напрасно, но в любом случае это почему-то не срабатывает. Давайте мы будем судить друг о друге не по записям от тринадцатого года, а по реально складывающейся ситуации. Ситуация в следующем: мы должны опираться не на разбор давно минувших дней и обид, а на текущие реальные дела и интересы. У нас есть реальный интерес: русский народ в России на сегодняшний день находится в угнетенном состоянии. Я думаю, что эта вещь достаточно банальная для понимания, всем она присутствующим ясна. Русские лишены права быть основным субъектом политического процесса нашей страны. Они лишены права бенефициара этого политического процесса, они лишены собственности в своей стране. Она не наша. Эту ситуацию надо менять, есть совершенно конкретные вещи, которые препятствуют русскому народу. Прежде всего, это русофобский клан во власти. Речь идет не об разрушении государственной машины, речь идет изгнании из власти совершенно конкретных персон. Они не обязательно должны быть, ну я не знаю, там, раввинами, хассидами, евреями и так далее. Это могут быть и совершенно русские люди. Ну к примеру, господин Черномырдин. Но этот русофобский режим необходимо сковырнуть. Надо поставить здесь свою, русскую власть. У нас есть свои, собственные интересы, это, прежде всего:
объединиться, для этого необходимо убирать конфликт-агентов;
нам нужны какие-то постоянные действия, направленные на достижение наших интересов;
нам нужна борьба за подлинное и реальное самоуправление нашей страной;
нам нужна совместная координационная деятельность по борьбе на выборах на всех уровнях;
У нас, в конце концов, надвигается сезон президентских выборов. Давайте все-таки дружить между собой, и в этой ситуации: во-первых — прекратить врать, во-вторых — говорить по делу о реальной ситуации, в-третьих — убирать конфликт-агентов в своей среде. Это основное.
И понимать, ради чего мы все это все-таки делаем, мы это делаем, все-таки, для русского народа. И понимать, в чем причина нашего бедственного положения — это русофобский клан во власти. Эту ситуацию мы должны искоренить. Взять власть в стране в собственные русские руки.
Вопросы
А.Рогозянский: Вопрос состоит в том, что «Русский марш» планирует одно, а кураж вызывает другое. На деле, мне кажется это вполне возможно.
В.Тор: Конечно, это возможно. Дело в том, что борьба на массовом идеологическом пространстве не прекращается ни на секунду. Одно дело — это факт, произошедший в реальности, то есть то, что действительно произошло, другое дело — это то, что, как его пытаются осветить в средствах массовой информации, да и не только в средствах массовой информации, а вообще в информационном пространстве. Даже на уровне живого журнала. Ну, да, бывает. Этому надо противостоять, надо бороться с этим. Но, чтобы бороться с противоположным дискуссом, не значит, что надо зарезать на корню хорошее мероприятие. Ничего себе борьба: у меня в доме завелись клопы, давайте я всю баню сожгу.
А.Сенин: Вы сказали о двух сопредседателях «Союза русского народа», о Симоновиче и Куриновиче. На самом деле есть только один председатель СРН — генерал Ивашов.
В.Тор: Во всяком случае в информационном пространстве существуют, как минимум, два Союза русского народа.
Я в первом оргкомитете «Русского марша», вышел из него, а потом стал членом оргкомитета православного патриотического марша. Я был одним из сторонников того, чтобы два этих марша разделились, и впоследствии был сторонником того, что между двумя оргкомитетами был установлен информационный мир, а конфликт остался в рамках этих комитетов. Смысл таков: я считаю, что конфликт в реальности существует, это действительно разное понимание национальных движений, но мы можем объединяться, но только для некоторых реальных дел. Да, мы можем вместе реально бороться за улучшение социального положения русского народа, мы можем бороться за то, чтобы действительно убрать русофобов из власти, мы можем бороться за всякого рода улучшения в культурной сфере и так далее. Мы много за что можем бороться вместе, но далеко не за все. И не во всеми. Союзников себе надо выбирать, и соображать, с кем ты будешь потом стоять в одном строю.
Отсюда мораль: почему я считаю правильным, что мы разошлись тогда? И, кстати говоря, православному молебенному стоянию удалось собрать свою тысячу, хотя нас было значительно меньше, чем тех, кто пришел на «Русский марш», но все-таки нас тоже было не мало. Я приведу четыре пункта, по которым мы разошлись с ребятами из «Русского марша»:
Пункт первый. Действительно было нанесено оскорбление Патриарху, и тогда я же первый опубликовал статью, сказав, что вот есть дурак Севастьянов, давайте простим ему его незамысловатые дурости и будем дальше вместе работать.
Второе. Да, действительно было довольно сильное влияние язычников, но пока не появился Демушкин со своим «Славянским союзом», а я считаю, что он маньяк и полоумный, а не политический и общественный деятель, мы это сильное языческое влияние терпели и с ним боролись. Мы убеждены, что «Славянский союз» окаался действительно чем-то вроде искры, разрушившей наше хрупкое единство.
Третье. В какой-то определенный момент произошла явная маргинализация «Русского марша». То есть, мы все до того очень хорошо вместе работавшие в оргкомитете, почувствовали, что после того, как с верху стали поступать сведения о том, что не будет дано разрешение на официальное проведение «Русского марша», внутри оргкомитета началась подготовка, так сказать, экстремального сценария, цель которого была найти способ завязать конфликт с милицией и сделать из этого столкновения пиар-ход для будущей выгодной информационной работы. Мы сочли, что никакой информационный успех не стоит того, чтобы несколько десятков молодых людей поломали руки-ноги, а кому-нибудь проломили череп до смерти. Эта наша принципиальная позиция. Оно того не стоит. Не стоит, и точка.
И, наконец, последнее. У нас, у православно-патриотической организации, в рамках которой мы работали в оргкомитете «Русского марша», действительно не сложились отношения лично с господином Беловым, и действительно он у нас доверия не завоевал. Это действительно сильный лидер, но пока малоопытный. И его сумасшедший авторитаризм привел к тому, что те дела, инициативы, которые нужно было решать сообща, решались фактически путем продавливания его собственных решений. Это не годится. Мы достаточно сильные были партнеры, во всяком случае «Народный собор» был достаточно сильным партнером, да и хоругвеносцы и другие.
Почему произошло так, что господин Белов в значительной степени взял на себя роль единоличного руководителя «Русского марша»? Не знаю, но полагаю, что это от его политической неопытности. Действуй он сообща, может быть, что-то еще и получилось. Повторяю, объединение по ряду позиций возможно, в частных мероприятиях, в информационных компаниях оно вполне возможно, в борьбе, ну скажем так, за прохождение в ЗАКСы и в разных предвыборных делах, тоже в более-менее ограниченной форме возможно.
Объединение в некое единое национальное движение с едиными целями, едиными маршрутами движения к власти, невозможно. Его не будет, не обольщайтесь, пожалуйста. Возможно союзничество в некоторых вопросах.
И наконец, последнее. Да, действительно, я не стану сейчас говорить о всех вождях «Русского марша», о всех вождях КРО, но среди сотрудников Института национальных стратегий есть достаточно нормальных, православных, действительно здравомыслящих людей. Конечно, не было задачей православного молебенного стояния какая-то там борьба с ИНС, но там есть несколько человек, которые действительно считают, что смута — это хорошо. Что — да, подстегнем, там пускай будет война. После начала этой войны появятся некоторые возможности.
Я понимаю эту политическую стратегию, я считаю, что она не верна потому, что тот, кто начинает смуту обычно не получает от нее ничего, ровным счетом, а страна понесет демографические, экономические и территориальные потери. И будет отброшена еще дальше, назад. В связи с этим, я считаю любое союзничество по организации смуты неприемлемым. Возможной считаю работу, о которой я уже сказал, и, кроме того, против русофобов. все верно, возможно работа с наиболее здравой частью представителей власти по организации переворота что ли.
Вопросы
В.Горюнов: Как вы думаете, возможны ли решительные действия для противостояния такой власти…
Д.Володихин: При определенных обстоятельствах возможны достаточно решительные действия, обстоятельства четвертого ноября таких действий не предполагали.
Вопрос из зала: Каково количество членов патриотических движений?
Д.Володихин: Я думаю, что очень маленькое. Я думаю, что, в основном, в движениях порядка нескольких десятков человек. Активных сторонников, которые готовы постоянно работать на организацию изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, очень мало. Я думаю, что у того же ДПНИ где-то сотня. У Народного собора еще меньше. У РОДа человек 10−15, у «Бастиона» примерно столько же.
— Почему так мало?
Д.Володихин: Я думаю, что хорошо, что их так много, могло быть гораздо меньше. Нам повезло, что кто-то может собрать еще пятнадцать или тридцать человек. Это много для общественного движения.
Я — Константин Крылов, президент Русского общественного движения, один из организаторов «Русского марша». Прежде всего, я хочу поблагодарить организаторов этого мероприятия. Действительно, они собрали здесь весьма разных людей, и дали слово даже «неприглашенным». Это требовало от них смелости, терпения и доброй воли. Благодарю. Теперь по поводу того, что я хотел бы здесь сказать. Собственно говоря, Наталья Холмогорова уже сказала все, что следовало бы сказать по поводу, так называемых расколов, а я вас проинформирую о некоторых технических моментах, которые важны для понимания того, что происходило и в оргкомитете и на «Русском марше».
Например, пресловутая тема оскорбления православия, или тема Демушкина и так далее — они должны быть, наконец, раскрыты и проговорены. Я был участником всех этих событий и могу сказать — почему и зачем были сделаны те или иные вещи. Прежде всего, неуместные высказывания известного нам всем, политического деятеля русского движения, иногда слишком увлекающегося общими неуместными рассуждениями имела место. Однако, реакция на него, на мой взгляд, была чрезмерно преувеличена. Я так думаю, что, скорее, речь шла не о том, что оскорбления патриарха была причиной раскола, а о том, что это скорее было поводом. У меня создалось такое впечатление по общению с теми, кто в дальнейшем организовал параллельный «Правый марш», это самое молитвенное стояние.
Второе. Демушкин. Господа, никто из участников «Русского марша» не имел никаких иллюзий по поводу этого человека. Речь шла о некотором политическом соглашении, очень банальном. Господин Демушкин требовал участия в оргкомитете в обмен на то, что его люди не будут демонстрировать на «Русском марше» того, что они продемонстрировали на прошлом «Русском марше», а именно демонстрировать фашистскую символику, «зиг хайль» и прочую мерзость. Дело в том, что все организаторы «Русского марша» были заряжены на одно: любой ценой не допустить на «Русском марше» фашистской символики, «зиг хайлей» и всего прочего, что имело место быть на прошлогоднем «Русском марше», и очень ему повредило. Ради этого, и только ради этого, условие господина Демушкина было принято, и надо сказать, что он его соблюл. Надо сказать, что ни один из членов Славянского союза не демонстрировал фашистскую символику, и ни один журналист не смог сделать такого кадра, как был сделан на прошлом «Русском марше», а именно, когда несколько десятков молодых человек вскидывали руки в фашистском приветствии. Это был очень важный результат, поскольку даже россиянские СМИ, искавшие повод, чтобы написать, что на «Русском марше» были фашисты, не смогли этого сделать. Был какой-то один мелкий провокатор, который пытался показать в камеру нарисованную на бумажке свастику. Так его при этом прищучили, и с трибуны обхаяли самыми последними словами. В результате тема русского фашизма если и не была полностью прекращена, но ее не удалось свести с «русским маршем».
Третье. Об этом самом расколе. Прежде всего напоминаю, что маршев было не два, а целых три. Так называемые евразийцы попытались организовать свой, так называемый «правый марш», в чем, кстати очень мало преуспели. Действительно, давайте называть вещи своими именами. Речь шла не о конфликте меду русскими и православными. Как было совершенно справедливо сказано, никакого конфликта между русскими и православными нет и быть не может. Это я говорю, как не православный. Надеюсь, это послужит некоторой рекомендацией, может быть, православные будут оправдывать свою сторону, но я — нет, я этого делать не буду. Так вот, этого конфликта не было. Был конфликт между конкретными людьми, которые давно находились в состоянии конфликта, так что организаторы раскола очень давно не любили друг друга лично. Я не буду называть сейчас имен, это было бы неуместно, но те, кто знает, тот знают. Так вот, речь шла о личном конфликте, который приобрел внешнее политическое звучание.
На «Русском марше» присутствовало явное большинство православных людей, их там было больше, и я например не припомню там каких-то людей с ярко выраженной языческой символикой. Их там не было. Это было политическое мероприятие, и православных там было большинство. Многие православные в дальнейшем пошли на молитвенное стояние. Что я могу сказать по этому поводу? Я думаю, что прозвучавшая здесь мысль о политическом и религиозном разделении верна и она нуждается в дальнейшем проработке. Например, было бы хорошо и правильно, что если бы в день, который является одновременно и днем народного единства и днем Казанской Божьей Матери, проводились бы два разнесенные по времени мероприятия, в которых православные люди могли бы принять участие и там, и там. Я хочу сказать, что молебенное стояние было не бессмысленным мероприятием, и если бы оно подавалось в контексте противопоставления «Русскому маршу», а как дополнение, то его следовало бы очень приветствовать.
Я очень надеюсь, что в будущем именно это и произойдет. То есть будут проводиться именно православные мероприятия, именно в такой форме, и именно посвященные празднику Казанской Божьей Матери, но разнесенные во времени, но соединенные с «Русским маршем», чтобы люди могли везде поучаствовать, и тогда это придаст нашему движению дополнительное звучание.
Ну, и наконец, довольно смешные обвинения прозвучавшие здесь в наш адрес, в каком-то в оранжизме, в антигосударственности и т. д. Я напомню, что на самом «Русском марше» прозвучало очень решительное осуждение этого самого оранжизма. И не заметить его было сложно. Это прозвучало из уст г-на Бабурина и некоторых ораторов выступавших после него с резким осуждением именно оранжистских идей.
Национализм, и именно русский национализм — и оранжизм по своей сути абсолютно не совместимы по одной простой причине. Оранжизм — это идеология, предлагающая внешнее управление государством и переход к этому управлению. Русский национализм ставит перед собой прямо противоположную задачу. И именно — прекращение внешнего управления государством, и переход государства под полный контроль русского народа. В этом отношении нет ничего более противоположного, чем русское движение и движение оранжистов. Несмотря даже на то, что можно усмотреть некоторое сходство лозунгов, но, господа, сходство лозунгов можно усмотреть во всем. По сути только Русское движение является платформой против оранжизма. А как раз наше государство сейчас во многом и демонстрирует этот оранжизм, так как происходит переход под внешнее управление, и несоблюдение интересов русского народа, что в моих глазах является уже преступлением.
Вопросы
В.Семенко: Всегда ли субъективные мнения участников мероприятия и результаты этого мероприятия совпадают, и если нет, то почему?
К.Крылов: Фактические намерения участников мероприятия почти никогда не совпадают с его результатами, и было бы странным, если бы совпали. Это происходит в силу такой человеческой природы и обстоятельств, которые не всегда можно предвидеть и, наконец, противоречивого понимания любым сообществом людей одних и тех же событий. Там, где собирается два человека, то как правило возникают и два мнения. Приходится идти на компромиссы, на соглашения.
А.Рогозянский: Константин в своих публикациях часто затрагивает тему объединения широких православных и националистических сил. Не проще ли начать это объединение с единства амплуа, того, в которым он сегодня перед нами выступает и того, в котором он обычно выступает в интернете.
К.Крылов: Во-первых, что касается всяких объединений. Самое лучшее, если, так сказать, светские националисты и православные будут делать то, что они делают. Представим себе, что мы, условно говоря, находимся на разных участках фронта: мы прикрываем один участок, православные — другой, есть и еще люди, которые прикрывают, фланги и т. д. Мы не обязаны сходится во всех наших взглядах, при том, что мы должны быть взаимно вежливы, мы не мешаем друг другу, не нападаем и не стреляем друг в друга, находясь на разных участках фронта. В дальнейшем, когда начнется, наконец, наступление, когда наше знамя взайвтся над рейхстагом, тогда мы устроим большую дискуссию и выясним наши позиции.
В.Тимаков: А может быть причиной этого раскола является не разделение православия и русскости, а отношение к власти?
К.Крылов: Это важная тема. Действительно, единственным серьезным идеологическим моментом, который разделил тех и других, было отношение к власти, точнее — градус оппозиционности. Здесь могут быть разные позиции. Одну их них, условно говоря, лоялистов, изложил уважаемый мной Владимир Тимаков. Она выглядит так: какая бы не была власть, мы признаем все ее недостатки, но действия, направленные на ее свержение, тем более любой ценой, считаем неоправданными. Это приведет к национальной катастрофе и поэтому мы должны к относиться власти, даже если она антинационална, достаточно терпимо. Есть и другая точка зрения, согласно которой существующая власть ведет Россию и русский народ прямиком в могилу и поэтому любые действия против нее оправданы. Это позиции крайние, реально люди занимают промежуточные позиции и я в этом не вижу особого вреда. Первые заботятся и беспокоятся о судьбе России и конечно должны быть хотя бы услышаны. С другой стороны те люди, которые сейчас стараются начать серьезное оппозиционное движение, естественно имеют ввиду свержение существующей власти, будем называть вещи своими именами. Цена этого свержения есть величина обсуждаемая, и здесь, собственно начинаются те детали, в которых сидит чёрт. Я склоняюсь к тому, что сейчас резкая оппозиционность является гораздо более правильной и гораздо более государственнической позицией, чем лоялизм. Хотя бы потому, что лоялистов власть не слушает.
К.Фролов: В основе конфликта лежала провокация, не так ли?
К.Крылов: Если действительно речь шла о провокации, почему столь опытный политик, как К. Фролов на нее поддался? Если в ответ на провокацию идет такая реакция, это значит, провокация удалась. Неужели это входило в ваши планы? То есть выходит, Севастьянов вас переиграл. Я не могу поверить, что вы могли позволить переиграть себя такому оппоненту.
В.Хомяков: В таком случае, являются ли, на ваш взгляд, действия Севастьянова провокационными?
К.Крылов: Я считаю Севастьянова человеком искренне заблуждающимся, мне очень неприятно иногда то, что он пишет и говорит, и бы никогда не стал солидаризоваться с некоторыми его взглядами. Но я надеюсь, что может стать полезным полноценным членом русского движения, если же он таковым не станет, то увы, русское движение пойдет своим путем, а он — своим.
Позволю себе тоже сказать несколько слов по теме нашего собрания. Хотя я и не был членом оргкомитета Русского марша, но я оказался не только наблюдателем всех перипетий подготовки патриотов к празднованию Дня единства 4 ноября, а также свидетелем и участником и «Русского марша» и молитвенного стояния на Славянской площади.
Чтобы глубже уяснить суть проблемы, надо разобраться, что же из себя представляет Движение против нелегальной эмиграции, с которым, прежде всего, ассоциируют «Русский марш»? Это — искренний порыв русской молодежи против засилья инородцев, и нынешний успех ДПНИ связан именно с его принципиальной неидеологичностью (во всяком случае так обстояло дело до последнего времени).
И вот накануне «Русского марша» было организовано очень примечательное мероприятие — конференция, которую организовал Институт Станислава Белковского в Даниловской гостинице. Прекрасно сознавая силу и энергетику внеидеологического молодежного движения, т. е. ДПНИ, организаторы конференции собрали ее, как я понимаю, чтобы придать «Русскому маршу» идеологию. Так вот, эта идеология, если судить по тональности конференции, должна быть антиправославной. Тут вот говорили о том, что нет конфликта между Русскостью и Православностью. Его, действительно, не может быть, если правильно понимать русскость. Только в этом случае. Но конфликт становится реальным, если эти понятия развести. Примечательно, что на той конференции говорил эксперт Горбачев-фонда историк Соловей. Его выступление было этакой «соловьиной песней смуте», он так и сказал: пусть сильнее грянет смута, она станет очистительным огнем, который так необходим сейчас России… Вот его излюбленная идея, которую он прячет за псевдоисторической риторикой. И идея эта является настоящей провокацией.
Мне запомнилось также выступление заместителя Белковского политолога Виктора Милитарева, запомнилось своей честностью в изложении позиции. Кстати, никто не искал у него еврейские корни (чего их искать, он сам не скрывает свого происхождения). На конференции вопрос о том, как в нем сочетаются его еврейское происхождение и русско-националистическая идеология задал ему никто иной как лидер ДПНИ Александр Поткин-Белов?
И Милитарев объяснился, честно и искренне, чем и ценна его своеобразная исповедь. Он сказал примерно следующее. Я осознавал себя сначала евреем и возмущался даже А.И.Солженициным за его антисемитизм. Потом я стал православным, крестившись уже в сознательном возрасте, понял, какой я был глупый, когда был евреем. Но совсем умным я стал, когда, наконец, обрел настоящую религию — русский национализм. Я перестал ходить в церковь, стал смотреть свысока на всех этих православных, которые копошатся, что-то мелкое делают, стал их воспринимать, как несмышленышей, от которых нет никакой пользы для русского национализма. Вот это выступление Милитарева остро выражает ту проблему, которую мы обсуждаем. Это проблема возможного конфликта русского национализма с Русской Православной Церковью. Конфликта несуществующего пока в реальности, но вполне возможного, и этот конфликт, несомненно, попытаются использовать внешние силы для развала России.
Вы посмотрите, что происходит? Недавно прошел съезд «Единой России», и, если судить по произнесенным там речам, можно решить, что самая патриотическая партия у нас в стране — это «Единая Россия». Мало того, вдруг патриотами заделались разные там каспаровы и сатаровы, не говоря уже о Белковском (крупнее патриота вообще трудно себе представить). А знаменитый политтехнолог Глеб Павловский в своей передаче о «реальной политике» так часто использует слово «русский» (русский президент, русская политика, русский бизнес и т. п.), что стыдно за себя становится из-за того, что сам реже использую слово «русский». Судя по всему, нас, русских, православных патриотов, хотят использовать в роли тех самых обезьян, которые будут таскать каштаны из огня то ли для Павловского с Сурковым, то ли для Белковского с Березовским.
В сложившихся обстоятельствах мы должны четко определить свою идеологическую позицию, потому что не совсем верно считать, что происшедшее в ходе подготовки Русского марша разделение — это только конфликт амбиций отдельных лидеров, нет, это — выражение, неких тенденций, которые действительно существуют в русском патриотическом движении. Что, на мой взгляд, необходимо сделать, чтобы конфликта между русским и православным не произошло?
Первое. Нужно четко определиться в понятиях. Скажут, что это — любимое занятие русской интеллигенции. Пусть так, но занятие это необходимое. Определиться в понятиях нужно, в первую очередь, с тем, что значит быть русским. Невозможно никакое идеологическое объединение, если мы начинаем трактовать этот вопрос по-разному. А разная трактовка есть, это было видно по тем вопросам, которые задавали здесь г-ну Крылову. Русскость — это этничность, этническая общость, или русскость — это — духовная общность. Русские — это единство крови, говорят новоявленные язычники. Нет, русские — это единство языка, веры и рода, говорят православные патриоты. Не крови, а рода, потому, что русский народ существует не только в пространстве, но и во времени.
Русский народ — это не только ныне живущие, но и те, кто жили в прежние времена, это — воины Александра Невского и Дмитрия Донского, Александра Суворова и Михаила Скобелева. Там язычников не было, язычники, видимо, тогда по лесам прятались. Язычники не участвовали в реальном созидании русской державы, поэтому им нет места в нынешнем русском движении, они, по определению, не могут желать добра русскому народу. Поэтому всякие притязания г-на Севастьянова и ему подобных называть себя выразителями чаяний русского народа — это политическая спекуляция и провокация. Нам нужно четко определиться и отмежеваться от язычников, от тех людей, которые хотят внедрить язычество как некую альтернативную идеологию в русское движение (см. публикацию Петра Хомякова на официальном сайте НДПР, руководителем которой является Севастьянов, который был членом оргкомитета «Русского марша»).
Второе. Честно сказать, придя на «Правый марш» после «Русского марша», я был опечален, потому, что не было на Славянской площади той энергетики, что была на «Русском марше». Ну, что это за лозунг «Москва — третий Рим»? То ли дело, когда Белов залез на кабину грузовика бросал в толпу «Россия принадлежит нам». Вот где настоящая энергетика! Конечно, Россия принадлежит нам, а кому же еще? Кому еще она может принадлежать?! Конечно, нам, русским православным людям. А историософская концепция «Москва — третий Рим» никакого звучания в митинговой стихии не имеет. Вот этой митинговой энергетики «Правому маршу» не хватало, не хватало массовости, не хватало организации. Поэтому, нам надо стремиться совместить энергетику «Русского марша» и идеологию «Правого марша», тогда получится то самое искомое движение, которое мы стремимся создать совместными усилиями.
Прошедшая дискуссия, на мой взгляд, весьма полезна. Может быть, мы и не придем к какой-то единой платформе, но, по крайней мере, мы научимся говорить друг с другом и выслушивать аргументы друг друга. При подготовке этого совещания мы исходили из принципиальной установки, чтобы здесь присутствовали представители разных политических сил и партий. Помимо представителей фракции «Родина» Александра Крутова и Андрея Савельева здесь присутствует руководитель Тульской организации партии «Справедливая Россия» Владимир Тимаков, подошел Андрей Самошин из «Единой России». К сожалению, сегодня не смогли присутствовать представители партии «Народная воля», мы приглашали Ирину Савельеву и Александра Фоменко, но они сегодня проводят свою конференцию. Мы политически разные, но у нас есть нечто общее, и это общее является нашим мировоззрением. Мы также едины в том, что наши помыслы направлены на благо русского народа, мы все хотим добра нашему народу. Россия, русский народ и Русская Православная Церковь — эти понятия неразделимы, это — общее русское единство.
Вопросы
В.Горюнов: Кто такие язычники?
А.Степанов: Язычники — это воинствующие безбожники, которые борются с Русской Православной Церковью.
В.Горюнов: А атеистов вы тоже не будете пускать в русское движение?
А.Степанов: Атеистов можно пускать в русское движение, но они не должны его возглавлять и определять его идеологию.
В.Горюнов: Вот в этом все и дело. А разве возможно объединение в идеологии?
А.Степанов: Нет, никакого объединения в идеологии не может быть.
Дорогие друзья! Спасибо, что вы пришли сегодня сюда, в Славянский центр. Я не настолько пессимистичен, как Андрей Савельев. Сегодня мы попытались услышать друг друга. Мы сегодня начали находить точки соприкосновения, и это уже хорошо. Не надо делать сейчас никакого оргкомитета, вообще не надо делать «Русский марш» одногодовым мероприятием. Мы сегодня говорили о другом, об объединении русского патриотического движения, может ли оно объединиться, и на каких условиях или это невозможно.
Такие встречи нам просто необходимы. Мы должны слушать друг друга, не есть друг друга, а стараться понимать друг друга. Какая бы точка зрения ни была высказана, давайте уходить от слов «провокаторы», «враги» и т. п. Кто-то искренне заблуждается, кто-то заблуждается сознательно, кто-то не понимает, что происходит…
Мы должны слушать друг друга, чтобы найти верный путь. Идеология у Русского движения была, есть и будет одна — это Православие, Самодержавие, Народность. Идет двадцать первый век, мы ищем свои пути, свои возможности. Отношение к власти? Мы должны его вырабатывать. Также как и к новым и старым партиям. Важно понять, что русское национальное движение — это движение не против кого-то, а — за, за Россию, за русский народ, за русскую цивилизацию, за православную веру.
Если мы поймем это, то у нас что-то получится. И конечно мы должны идти и объяснять людям, а не отвергать их. Сегодня появляются новые и серьезно проработанные политические программы, направления. Например, тот же Сурков публикует статью с политической программой. Появляются новые партии, политические направления, и все их обсуждают. Все, кроме нас, православных публицистов и экспертов. Мы должны высказывать свою позицию, вырабатывать ее. У на сочень много работы. А мероприятия, которые нас разъединяют, лучше вообще не проводить. Нам нужно проводить мероприятия, которые нас объединяют и могут показать, что мы — сила.
Я надеюсь, что мы встретимся еще здесь не раз, благодарю Анатолия и «Русскую линию» за организацию сегодняшней встречи. Мы готовы к сотрудничеству.
http://rusk.ru/st.php?idar=8758
Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | Следующая >> |
Алексей Сенин