Валерий Расторгуев: «Народ не имеет никакого отношения к коррупции»
По мнению эксперта, коррупционером от плохой жизни стать нельзя…
«Проблема коррупции имеет много аспектов. Дело в том, что, к сожалению, всё, что связано с коррупцией, прежде всего, антикоррупционные меры в России не могут лежать в плоскости правового сознания, законов, правотворчества и правоприменения. Поскольку само право в России в значительной степени неправо, Гегель ввел это понятие, говоря о том, что если само законодательство оправдывает, легитимирует какие-то давно отжившие или не способствующие развитию формы, то по сути это антизакон или антиправо, или то, что он называл одним словом — неправо. Поэтому, говоря о нашем законодательстве, надо учитывать, что в нем значительный процент того, что можно смело называть неправом, но неправом санкционированным, неправом, которое всеми признается как право. Естественно, что если такое звено заложено в самом правотворчестве, в самом правовом механизме сверху донизу, начиная от разработки закона и кончая его применением, то рассчитывать на то, что мерами закона можно подавить коррупцию — это очень наивно. Тем более что сами законы разрабатываются и утверждаются в значительной степени элитарными слоями общества или теми, кто называет себя политической элитой, теми, кто называет себя избранниками народа, а считает себя просто избранными, так как считают себя имеющими право исключительно под себя подкладывать и общество, и законы, и государство. Поэтому коррупция в России значительно глубже», — заявил в интервью «Русской линии» известный политолог, д. филос. н., профессор МГУ Валерий Расторгуев, подводя итоги вчерашней дискуссии, развернувшейся во время «правительственного часа» в Государственной Думе, посвященного реализации Национального плана противодействия коррупции.
«Было бы неправильно и глубоко ошибочно связывать коррупцию каким-то образом с национальным менталитетом. Нация тут вообще ни при чем, она в стороне. Коррупция начинается там, где природная рента присваивается совершенно незаконным образом, но законным с точки зрения нашего права, очень узким слоем собственников, которые с начала 90-х годов, с этапа приватизации абсолютно тесно срослись с властью. Иногда их называют „равноудаленными“, имея в виду олигархов. Но если они удалены от верхушки власти, то так удалены, как корни удалены от ветвей, листьев и сучьев. Поэтому в данном случае, к сожалению, можно говорить как о едином древе, и выкорчевать это древо в России можно, только качественно изменив всю политическую систему. А это требует грандиозной работы, а главное смертельного риска и мужества от тех, кто мог бы за нее взяться. А взяться за нее могут только элиты, потому что в любом другом случае речь может идти только о перевороте», — считает политолог.
«Другой вопрос, — продолжил свой комментарий эксперт, — что без глубокого изменения сущности власти это невозможно, это вопросы природной и интеллектуальной ренты, в чьих руках она находится. Эти вопросы решать все равно придется, потому что без их решения у России вообще нет никаких шансов на сколько-нибудь успешное развитие, но есть все шансы на полный развал и гибель. Я думаю, что сегодня многие это уже осознают. Хотя по анализу политических документов существует и используется так называемая „фигура умолчания“, т. е. о природной и интеллектуальной ренте, в чьем распоряжении она находится, практически никто не говорит, а если и говорит, то мимоходом, хотя это ключевой вопрос. Причем это вопрос не только внутри российского единства в тех границах, в которых сейчас существует Россия, но это вопрос единства России и Белоруссии как единого политического целого, это вопрос об интеграции всего так называемого постсоветского пространства. По той причине, что если завтра произойдет отказ от чисто коррупционной схемы, когда рента присвоена очень узким слоем „новых узких“ людей с очень узким мышлением, с узким горизонтом, которые вообще не хотят заглядывать в завтрашний день, ибо ничего хорошего для России они там, конечно, не видят, кроме каких-то личных интересов. Если завтра будет это позитивное изменение, то молниеносно выстроится единое политическое целое России и Белоруссии. И в течение очень короткого времени все страны, которые были образованы на территории исторической России, которую по непонятным причинам называют постсоветским пространством, как будто здесь никогда ничего не было, как будто здесь находится пустая площадка для строительства, так вот молниеносно произойдет интеграция, причем значительно более конструктивная, чем та, которая происходила в рамках Евросоюза. Вот этого как раз и боятся все недруги России. Как внутренние, так и внешние. Поэтому если говорить о коррупции, то надо или называть вещи своими именами или играть в разного рода примитивные игры, которые ничего, кроме удивления и отвращения, не вызывают. Играми я считаю все эти антикоррупционные мероприятия, когда на принципиально важные вопросы, например, каким образом будет вестись борьба с коррупцией, отвечают о процентах задержания чиновников того или иного ранга. Это третичная мера, это паллиатив, это вообще не решение проблемы».
«Кроме того, Медведев почти год назад публично заявил, что высшие государственные должности в России продаются. И, конечно, люди напряженно ждали последствий, полагая, что такого рода заявление, принципиальное, жесткое, честное означает начало мощной антикоррупционной программы, когда людей, которые купили высшие должности, будут арестовывать, сажать в тюрьмы, когда начнется самоочищение высшего аппарата. Ничего подобного не произошло. Что касается дела заместителя министра финансов России Сергея Сторчака, то оно как раз наиболее спорное, возможно, оно скоро развалится, поскольку оно носит чисто демонстрационный характер, то есть кого-то надо было наказать, ну и взяли менее защищенного за нарушение, которое несравнимо с теми масштабными преступлениями, которые совершаются ежедневно и уже стали нормой. Я не буду утверждать что это так, но, во всяком случае такое мнение существует. Недавно об этом говорилось в передаче „Момент истины“. Поэтому надо знать конкретное дело изнутри, чтобы судить, насколько обосновано само наказание. Но, даже если оно на 100% обосновано, это всё равно не борьба с коррупцией. Это борьба с конкретными чиновниками и единичными правонарушениями. Коррупция лежит значительно глубже. Коррупция — это сам механизм срастания ветвей власти, когда узкая группа чиновников берет на себя законотворческую, исполнительную и судебную функции, и функцию наказания и третейского судьи, когда всё это собирается в одних руках. В нашей стране тысячи примеров того, как это делается. Коррупция начинается там, где высшие должности государства продаются, в России они продаются, и все кому нужно знают тарифы. Народу это знать не обязательно. Об этом знает и Президент, о чем он сам говорит. Поэтому в данном случае только приходится разводить руками. Президент знает, правоохранительные органы знают, сами чиновники, к которым обращен был доклад, знают, но никто не подал в отставку, все сидят на своем месте и ждут или наказания или точнее того, что никакого наказания не будет. Потому что все понимают, что бороться с коррупцией никто на самом деле не собирается, потому что в этом случае потребовалось бы затронуть глубинные фундаментальные основы нашего государства, как оно было построено в период приватизации», — выразил уверенность политолог.
«Некоторые утверждают, что коррупция — это традиция нашего народа. Такое утверждение, по моему мнению, не что иное, как голая, чистая, стопроцентная клевета или дурашливое непонимание, нарочитое или сознательное, поскольку народ по определению не имеет никакого отношения к коррупции вообще. Потому что коррупция — это срастание высших эшелонов власти с криминальными структурами, международными и внутри нашего Отечества. Естественно, что народ здесь ни при чем вообще. Говорить о том, что у нашего государства есть язвы, которые передавались от одного строя к другому, от эпохи царизма к эпохе построения капитализма, по меньшей мере наивно, поскольку, если проводить аналогию между коррупцией, которая существует сегодня, и той, которая существовала в социалистическом обществе, то будет пропасть, как между небом и землей. Некоторые говорят, что коррупция существует, поскольку есть люди, которые готовы давать взятки, и есть люди, которые готовы брать взятки. Это неверное понимание. Но воровство и коррупция — это разные вещи, между которыми нет ничего общего, а если есть, то очень немногое. Конечно, в широком смысле коррупция — это воровство. Но воровство — это слишком широкое понятие, которое охватывает и асоциальное поведение людей, у которых отняли средства к существованию, и поведение людей, которые просто без того, чтобы что-то где-то взять не проживут до следующего дня. За это их преследуют, наказывают, но они вынуждены так жить. И если сравнивать воровство, которое характерно для социальных низов и нашего общества и любого другого, с той деятельностью, которую мы называем коррупцией, имея в виду поведение политических и финансовых элит, то, конечно, ничего общего между ними нет. Народ здесь вообще ни при чем. Народ находится в стороне от коррупции. Народ безмолвствует. Народ даже не знает, что это такое», — выразил уверенность эксперт.
По его мнению, коррупционером от плохой жизни стать нельзя, если под плохой жизнью понимать нищенскую жизнь. «Коррупция — это обмен власти на деньги и деньги на власть. Причем это тот обмен, который осуществляется вне правового поля», — заключил Валерий Расторгуев. Русская линия
«Проблема коррупции имеет много аспектов. Дело в том, что, к сожалению, всё, что связано с коррупцией, прежде всего, антикоррупционные меры в России не могут лежать в плоскости правового сознания, законов, правотворчества и правоприменения. Поскольку само право в России в значительной степени неправо, Гегель ввел это понятие, говоря о том, что если само законодательство оправдывает, легитимирует какие-то давно отжившие или не способствующие развитию формы, то по сути это антизакон или антиправо, или то, что он называл одним словом — неправо. Поэтому, говоря о нашем законодательстве, надо учитывать, что в нем значительный процент того, что можно смело называть неправом, но неправом санкционированным, неправом, которое всеми признается как право. Естественно, что если такое звено заложено в самом правотворчестве, в самом правовом механизме сверху донизу, начиная от разработки закона и кончая его применением, то рассчитывать на то, что мерами закона можно подавить коррупцию — это очень наивно. Тем более что сами законы разрабатываются и утверждаются в значительной степени элитарными слоями общества или теми, кто называет себя политической элитой, теми, кто называет себя избранниками народа, а считает себя просто избранными, так как считают себя имеющими право исключительно под себя подкладывать и общество, и законы, и государство. Поэтому коррупция в России значительно глубже», — заявил в интервью «Русской линии» известный политолог, д. филос. н., профессор МГУ 
«Кроме того, Медведев почти год назад публично заявил, что высшие государственные должности в России продаются. И, конечно, люди напряженно ждали последствий, полагая, что такого рода заявление, принципиальное, жесткое, честное означает начало мощной антикоррупционной программы, когда людей, которые купили высшие должности, будут арестовывать, сажать в тюрьмы, когда начнется самоочищение высшего аппарата. Ничего подобного не произошло. Что касается