Украинские русофилы — история и современность

Доклад на Круглом столе в Царском Селе 16.04.2008 г.

Вторая, не менее сложная задача — самоидентификация населения независимых государств, осознание себя как отдельного народа. Особенное достижение коммунистической власти — создание на базе русского и других народов, населяющих СССР, новой общности — советского народа, чрезвычайно запутало вопрос самоутверждения новых независимых государств. Как объединить, консолидировать население — стало едва ли не первостепенной проблемой для всех бывших республик Советского Союза. Если в 90-х годах так называемое ближнее зарубежье России отличалось от дальнего незавершённостью государственного строительства и сохранением некоторых общих государственных институтов, то сейчас это отличие заключается исключительно в пребывании в каждом из новых государств значительной части укоренившегося русского (или советского?) населения.

Отказ от коммунистической идеологии обнажил громадные пробелы у населения в национальной самоидентификации. Возможно это звучит слишком смело, но мы фактически оказались невольными свидетелями и участниками зарождения едва ли не новых народов, которые формируются на наших глазах в бывших союзных республиках. Причём этот процесс проходит под влиянием, как объективных, так, в не меньшей степени, и субъективных факторов, связанных с политической конъюнктурой. Полноценный анализ этих процессов чрезвычайно труден и вряд ли возможен для современников. Но некоторые его аспекты выделить можно, и через них попытаться повлиять на окончательный результат. В этом докладе я попробую это сделать.

Если для современной России основным, не столько даже политическим, сколько идеологическим вопросом является соотношение России и СССР, то для большинства стран ближнего зарубежья и, в первую очередь, для Украины, это отношения с Россией во всех аспектах.

Если кратко, то главным вызовом для граждан Украины является мучительная необходимость выбора между Украиной и Россией. Выбор при этом невелик: если ты патриот украинского государства, то должен негативно относиться к России и всему русскому. А если ты не отделяешь себя от русского мира, то тебя просто вынуждают с презрением относиться к украинскому государству. Но этот вынужденный выбор органически неприемлем для абсолютного большинства граждан Украины. Тем не менее, если не будет предложена альтернатива такому положению вещей, украинское общество постепенно разделится на два враждующих лагеря со всеми вытекающими отсюда катастрофическими последствиями.

Появление русофильского движения, как особого, уникального в своём роде идеологического направления в русском мире, связано с пребыванием одной из его значительных частей — Червонной, или шире — Прикарпатской Руси, в составе инородного и иноверческого государства, сначала Польской республики (Речи Посполитой), затем — немецкой империи Габсбургов.

Историческое течение галицийских русофилов 19 века, находящихся в похожем положении (Австро-Венгерская империя — Россия), состояло в нелицемерной верности правящей династии Габсбургов и, в тоже время, любви к своим русским традициям и вере.

Мы привыкли ассоциировать Галицию, или иначе, Галичину или Западную Украину, с радикальным украинством, с совершенным неприятием ничего русского. Но оказывается, так было не всегда. Более того, в течение нескольких столетий галицийские униаты были не только русскими патриотами, но многие из них стали мучениками за русское дело. А в начале Первой Мировой войны мартиролог русских галичан пополнился именами многих тысяч мирных жителей Прикарпатья, претерпевших гонения и мученическую смерть за верность русскому корню.

Позволю себе напомнить собравшимся некоторые исторические события. В течении 4-х веков, с 14-го по 18-ый, Галиция входила в состав Польского шляхетской республики, как самая её отсталая часть. За эти годы практически весь высший слой русского народа Галиции ополячился и окатоличился. Свято хранили свои русские корни только крестьяне и духовенство, низведённое поляками до крепостного состояния: польские шляхтичи не признавали священников за особое сословие, заставляя их нести барщину наравне с крестьянами. Раздел Польши в конце 18-го столетия привёл Галицию под скипетр Габсбургов, и одновременно принёс освобождение от вековой унизительной зависимости от польского элемента. Прикарпатская Русь впервые за многие столетия вздохнула свободно и естественно чувствовала глубокую благодарность Габсбургам за своё освобождение. Уже в начале 19-го века стали проявляться первые ростки культурного возрождения Галицкой Руси, а к середине столетия это возрождение оформилось в самобытную русофильскую партию.

Краеугольным камнем идеологии русофилов была верность своему народу, народу русскому, и верность своему государю — австрийскому императору. Отмети при этом, что по самой своей сути русофильская партия обязана была быть партией христианской, миротворческой, так как само её существование было возможно только при согласии, мирном сосуществовании двух мировых империй Австрийской и Российской.

Наиболее емко мировоззрение русофильской партии, к которой и примкнул наш автор, выражено в редакционной статье «От Львова. Поглед в будучность» в 59-ом номере львовской газеты «Слово» за 1866:

А как же с вероисповеданием? Ведь к 19 веку вся Прикарпатская Русь исповедала униатство. Но это было униатство совсем другого рода, чем нынешнее. Сами галичане называли, да и считали себя не католиками, а православными. Их униатство заключалось разве что в том, что они поминали Римского Папу, как своего Предстоятеля Церкви. Во всём остальном — Униатская церковь того времени почти не отличалась от православной церкви России. Не удивительно, что 1848 г. русские солдаты проходя по Прикарпатской Руси в походе в восставшую Венгрию не отличали униатскую церковь от своей русской православной.

Конечно католики, в особенности миссионерские монашеские ордена, пользуясь неограниченной поддержкой власти, прилагали немалые усилия, чтобы окатоличить прикарпатских униатов, но неизменно натыкались на твёрдое отстаивание народом Прикарпатья своей «православной» униатской веры. Католикам не удалось даже перевести униатскую церковь на григорианский календарь. Хотя государственные институты австрийской Руси жили по новому стилю, в церкви сохранялся (и сохраняется до сих пор) юлианский календарь. Более того, у прикарпатских униатов есть исповедники и даже мученики, положившие свою жизнь, отстаивая свой православный обряд и свою русскость. Отметим мимоходом, что нынешние униаты-русофобы не только не являются идейными потомками исторических униатов, а скорее наоборот, должны бы считаться Исавами, продавшими своё первородство за чечевичную похлебку…

К 60-м гг. 19 века поляки вполне успели приспособиться к австрийскому владычеству и вернуть себе ведущую роль в политической жизни Галиции. В немалой степени именно польскому элементу Галиция обязана появлением украинофильской партии, возникшей в 60-х годах 19-го столетия как альтернативы традиционно-историческому русскому пути Червонной Руси. Отличительной чертой украинофильской партии всегда была то явная, то скрытая, но всегда присутствующая в её жизни русофобия.

Вся вторая половина 19-го столетия для Галиции — это всё более ужесточающееся противостояние этих двух партий. Своего апофеоза эта борьба достигла накануне Первой мировой войны. Когда Царь-отец и Родина-мать довели свой раздор до войны, любящие своих родителей дети становятся хуже сирот. Русофильская партия потеряла самую возможность существования: каждый ее член должен был сделать суровый выбор между Государством и Родиной, как дитя разводящихся родителей между отцом и матерью. Самая суть русофильсого направления Галицкого общества — верность Габсбургской монархии и любовь к своим русским корням вступила в трагическое внутреннее противоречие, а «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Матф.12.25). Не устояла и русофильская партия. Она, как Спаситель перед клеветниками, молча, под улюлюканье своих противников — украинофилов, взошла на свою собственную голгофу, которой для нее стал немецкий концентрационный лагерь Телергоф.

В первые недели войны, а затем именно там, в Телергофе и во втором лагере, открытом позднее — Терезине, погиб, был физически уничтожен весь цвет галицкой русофильской партии.

Возвращаясь к сегодняшнему дню, позволим себе отметить некоторые моменты, затрудняющие здравый анализ и политической и идеологической ситуации. Для всех очевидно, что для России, самыми важными, если не определяющими должно считать её взаимоотношения с Украиной более, чем с другими странами ближнего зарубежья.

Обычным заблуждением при анализе взаимоотношений России и Украины является некоторая историческая забывчивость. Принято считать, что независимой Украине всего два десятка лет. На самом деле реальное независимое Украинское государство появилось на карте мира в 1917 году, и с тех пор имело все собственные необходимые государственные институты. Другое дело, что к власти на Украине пришли большевики, то есть партия, идеологически совпадающая с московскими большевиками. Советский Союз — государство униатское, объединившее республики, в которых у власти оказались последователи одной — коммунистической идеологии. Вот они и объединили некоторые функции своих государственных институтов, делегировав их выполнение центральному аппарату. Кстати, подобное соединение независимых по своей сути государств мы наблюдаем сегодня в Европе. Евросоюз — объединение ряда государств, в которых у власти находятся либеральные правительства. Замечу в скобках, что в европейских странах и называющие себя консерваторами по сути исповедуют ту же либеральную идеологию, что и их политические противники, но с некоторым оттенком консерватизма.

Мне представляется, что в значительной степени анализ ситуации подчас заходит в тупик именно из-за недооценки этого факта — Украине совсем не 20 лет, ей 90. И 70 лет из них Россию и Украину объединяло в первую очередь общая идеология, всё же остальное, если присмотреться внимательнее — было реально отличным. Здесь кроется и ошибка в анализе.

Почему-то приято считать, что единственный путь к сближению наших народов — это вернуться немного назад, к такому замечательному общему дому русского, украинского, белорусского народов советского периода. Но дом тот, как оказалось, стоял на песке — на коммунистической идеологии, и нам не возвращаться надо, это всё равно не получится, а начинать с новой нулевой точки.

И вот тут-то и оказывается, что едва ли не единственной возможностью построения перспективных отношений является русофильская идеология.

Не просто лояльность, а действительное, нелицемерное уважение к государственным образованиям, в пределах которых живёт ныне русский мир, и, в тоже время, сохранение мировоззренческого единства. Казалось бы, такая идеология должна быть легко принята всеми участвующими в проблеме сторонами. На самом деле это не так. И в противниках тут оказываются не только украинские русофобы, но и российские украинофобы. Причём и у тех и у других есть веские основания негодовать друг на друга.

Чтобы пояснить свою мысль позволю себе такую метафору: жили, были дед да баба, у них было два сына. Сыновья женились, народили внуков, причём старший со своей женой и детьми жил в большой квартире с родителями, а младший получил свою маленькую квартирку, в которой и жил со своей женой и детьми. Пришла пора деду с бабкой помирать, и встал у братьев вопрос, что же теперь, после их смерти им делать. По правилам того государства пара комнат в отчей квартире надо передать по наследству младшему брату, но тогда получится, что в результате кончины родителей один вдруг приобрёл, а другой потерял. Старший и говорит младшему: «Это что же получается, мы всю жизнь прожили в этой квартире, для моих пяти детей она — отчий дом, а теперь квартира уже и не наша? Ты эти две комнаты ведь в наём сдавать собираешься? Так не честно». Но младший ему возражает: «Прости, брат, но ведь это моё наследство. Что-ж мне из-за тебя вовсе без наследства оставаться?»

Ну, братья посидели, покручинились, вспомнили былое и. не поссорились. Да не тут-то было, у каждого ведь жена. А им-то, жёнам, что до братских переживаний, но и их понять можно. Они же о детях своих беспокоятся, за их будущее готовы в огонь и в воду. И пошла брань так, что братья стали друг другу хуже врагов. А был ли выход из положения? Очевидно был. Если бы и те и другие не разжигали страсти и свои законные права отстаивали, а относились бы друг другу с доверием и снисходительностью. Деликатно.