Рождённая Петром Великим, а не революцией

В начале августа 2010 года Президент России Дмитрий Медведев выступил с предложением вернуть российским органам правопорядка название «полиции», вместо «милиции».

Как и следовало ожидать, предложение было встречено изрядной порцией демагогии. Как всегда отличилась газета «Завтра», которая в статье Алексея Громова «Дядя Стёпа — полицай?» пишет: «Переименование милиции, которая достаточно долго ассоциировалась с прилагательным „народная“, имеет чёткую идеологическую составляющую, которую можно определить как борьбу со всем советским в общественном сознании».

Перед нами очередной пример большевистской мифологизации, в духе господина (товарища?) Кургиняна. Надо чётко отличать желаемое от действительности. Советская милиция, как и любые карательные органы, никогда не были и не будут народными. Они были и есть органы защиты государства и его граждан, при этом всегда это органы принуждения. Народ может уважать полицию (милицию), может её бояться, может ей доверять, может её поддерживать, может ей помогать, но пламенно любить её — весь народ не может. Потому что у полиции (милиции) служба такая — предупреждать и раскрывать преступления, отстаивать интересы государства. А интересы любого государства не всегда совпадают с мнением народа. Поэтому народной полиция (милиция) быть не может никогда, по определению, сколько бы об этом не трубила советская пропаганда и газета «Завтра». Полиция (милиция) может быть только государственной, или как говорят в органах — «государевой».

Поэтому «народная милиция» в СССР — это такая же ложь, как и «государство рабочих и крестьян», как «народная интеллигенция» и другие красивые фетиши «советской власти», которая в свою очередь сама была ничем иным как фетишем, скрывающим всевластие коммунистической партии.

Следующий пассаж А. Громова о том, что решение Президента вызвано «борьбой со всем советским» вызывает, по меньшей мере, недоумение. Почему-то господина Громова не удивляет тот факт, что, живя уже почти 20 лет без «советской власти», мы по-прежнему все важнейшие профессиональные праздники наших силовых структур отмечаем по советскому календарю: День Защитника Отечества — 23 февраля (День рождения Красной Армии), День работников Уголовного розыска — 5 октября (указ НКВД о создании Уголовного розыска), День милиции — 10 ноября (Постановление НКВД РСФСР о создании Народной Милиции), День работника органов безопасности — 20 декабря (день создание ВЧК).

Почему-то А. Громова не смущает, что русская армия, русская сыскная полиция, Охранное отделение, военная контрразведка — были созданы гораздо раньше вышеназванных дат. Это большевистская власть боролась со всем «царским прошлым», а ныне долги надо возвращать и восстанавливать историческую справедливость.

Здесь надо вспомнить, что русская полиция была создана 7 июня 1718 года Императором Петром Великим. Русская полиция прошла большой и славный путь, превратившись к началу ХХ века в глубоко профессиональную современную государственную структуру. Особенно славилась русская сыскная полиция, в которую входил уголовный розыск. Русская сыскная полиция одной из первых успешно применяла глубокие внедрения сотрудников в криминальную среду, обладала прекрасно развитой и профессиональной агентурой. Процент раскрываемости тяжких преступлений в России был очень высок. Методы и опыт русских сыскарей до сих пор изучают в институтах МВД.

Русская полиция, наряду с армией, первой приняла на себя удар революционных банд в 1905 году. Русские городовые в кровавую смуту с честью выполнили свой долг, защищая не только власть, но и простых людей от преступных посягательств.

Но особенно тяжкие испытания выпали на долю русской полиции в кровавый февраль 1917 года. В Петрограде отряды революционной «милиции» и просто уголовники творили чудовищные расправы над офицерами, жандармами, полицейскими. Как вспоминал начальник Петроградского охранного отделения генерал К. И. Глобачёв: «Те зверства, которые совершались взбунтовавшейся чернью в февральские дни по отношению к чинам полиции, корпуса жандармов и даже строевых офицеров, не поддаются описанию. Они нисколько не уступают тому, что впоследствии проделывали над своими жертвами большевики в своих чрезвычайках. Городовых, прятавшихся по подвалам и чердакам, буквально раздирали на части: некоторых распинали у стен, некоторых разрывали на две части, привязав за ноги к двум автомобилям, некоторых изрубали шашками. Были случаи, что арестованных чинов полиции и жандармов не доводили до мест заключения, а расстреливали на набережной Невы, а затем сваливали трупы в проруби. Одного, например, пристава привязали веревками к кушетке и вместе с нею живьём сожгли. Пристава Новодеревенского участка, только что перенесшего тяжёлую операцию удаления аппендицита, вытащили с постели и выбросили на улицу, где он сейчас же и умер».

А. Громов сетует: «Вся „рожденная революцией“ почти столетняя история советской милиции, от дяди Стёпы до капитана Жеглова и „знатоков“, сразу выбрасывается на помойку».

Лукавите Вы, господин-товарищ Громов. «Рождённая революцией» началась совсем не с дяди Стёпы и не с капитана Жеглова. Она началась с убийц и бандитов, носивших имя «народной милиции».

После свержения Императора Николая II, разгрома всей правоохранительной системы России, 10 марта 1917 года Временное правительство создало так называемую «Народную милицию». То есть к этому названию большевики не имели никакого отношения. Полиция была упразднена. Итак, полиция была рождена указом Великого Петра, а милиция кровавыми скоморохами-февралистами. Милиция февралистов была сборищем самых отъявленных негодяев и отбросов общества, занимавшихся грабежами и всяческим насилием.

Большевики, придя к власти, эту «народную милицию» разогнали и создали свою «Советскую рабоче-крестьянскую милицию». В начале эта советская милиция практически ничем не отличалась от милиции Временного правительства: всё те же наспех сколоченные отряды разношёрстной публики в основном из полукриминальной среды.

Но по мере того, как крепло положение большевиков, крепло положение советской милиции. В неё стали приглашать бывших сыщиков сыскной полиции, вводились порядок и дисциплина. При Сталине она превратилась в мощную и высокопрофессиональную структуру, способную адекватно реагировать на вызовы времени и подавлять любые выступления против режима. К концу сталинского правления советская милиция фактически приобрела все формы полиции. К слову сказать, форма советских постовых 40-х — начала 50-х годов почти один в один повторяла форму императорских городовых.

Здесь надо сказать вот о чём. Я глубоко уважаю советскую милицию, особенно уголовный розыск, к которому пусть и не долго, но имел честь относиться. Капитан Жеглов мне дорог не меньше, чем автору статьи газеты «Завтра».

В советской милиции в подавляющем большинстве служили высочайшие профессионалы, патриоты своего дела, подлинные герои. И у меня никогда не повернётся язык сравнивать погибшего от голода в ленинградскую блокаду постового, или павшего от пули бандита опера, или погибшего при спасении ребёнка участкового, с бандитами марта 1917 года. У меня не повернётся, а вот у господина-товарища А. Громова вполне поворачивается язык сравнивать русских полицейских с нацистскими наймитами — полицаями. «В нашем общественном сознании слова «полиция» и «полицай» пробуждают совсем иные архетипы и порождают совсем другие ассоциации, которые утвердились не на прихоти того или иного властителя, а на крови миллионов жертв во время Великой Отечественной войны, — как синонимы «предательства» и «власовщины».

Не надо господин Громов, обобщать. Если в вашем сознании русские полицейские, А. Ф. Кошко, И. Д. Путилин, В. Г. Филиппов, С. В. Зубатов, ассоциируются с полицаями и власовцами, то это проблема вашего исторического образования, или вашей порядочности, как публициста.

Советская милиция, при всём уважении к ней, с Жегловыми и дядями Стёпами, ушла в прошлое вместе с СССР. Нынешняя российская милиция, является по существу гибридом ушедшей советской милиции и современной силовой структуры. На её место обязательно и уже давно должна придти совершенно иная организация. И такой структурой, конечно, должна стать полиция России. Но здесь возникает вопрос: что это будет за полиция? Если это будет наследница славной Императорской полиции, вобравшая в себя всё лучшее, что было накоплено и за советское время, основанная на отечественных традициях и опыте — это будет великим событием. Оно будет означать возрождение великой национальной силы, способной дать твёрдый отпор преступности, вернуть уважение и престиж правоохранительным органам, а главное вернуть в них профессиональную преемственность.

Но если вместо этого нам снова предложат «новую полицию — новой России», если образцом для этой новой полиции будет полиция США, если у нас появятся шерифы и «копы», жующие жвачку, а днём рождения этой новой полиции будет не дата указа Петра Великого, а дата введения в действие нового закона — в этом случае мы рискуем действительно получить не полицию, а «полисменов». Такая структура не будет иметь будущего. Будем надеяться, что власти это понимают.

http://www.ei1918.ru