 |
| Русская линия | Протоиерей Георгий Городенцев | 17.07.2009 |
МИФ О ЦУСИМЕ
10 августа 1904 года в Петергофе под председательством Императора Николая II состоялось совещание, на котором было принято решение об отправки с Балтики на Дальний Восток 2-й Тихоокеанской эскадры. Уже 29 августа она выходит из Кронштадта в Ревель и далее в Либаву. Русским кораблям было необходимо обогнуть северную часть Европы, западную часть Африки, а затем через Индийский и Тихий океаны достигнуть своей цели. Предстоял долгий и трудный путь, протяженностью в 18 000 миль.
Первоначально планировалось, что 2-я Тихоокеанская эскадра придет на выручку 1-й, практически удвоив наши военно-морские силы на Дальнем Востоке. Однако события на этом театре военных действий развивались значительно быстрее медленного хода русских броненосцев. 13 ноября 1904 года японцы начали штурм Порт-Артура, а 22 ноября они стали бомбардировать с суши корабли, стоящие в порт-артурской гавани. С 22 по 25 ноября там были потоплены 4 броненосца и 2 крейсера. 20 декабря 1904 года генералом Стесселем был сдан японцам Порт-Артур, хотя возможности для его обороны отнюдь не были исчерпаны. В этот же день своей командой был потоплен последний находящийся в крепости броненосец, а вырвавшиеся оттуда 6 русских миноносцев были интернированы в иностранных портах. 1-я Тихоокеанская эскадра была практически уничтожена. А в это время 2-я лишь подходила в Носи-Бе у северной оконечности Мадагаскара и никак не могла прийти к ней на помощь.
Лишь 14 мая 1905 года армада из 38 наших кораблей вошла в Цусимский пролив. В дневном бою, ночных стычках и разрозненных сражениях 15 мая японцы потопили артиллерией и торпедами 21 русский корабль, в том числе 3 новейших броненосца. Пять кораблей сдались, шесть ушли в нейтральные порты, и только самый слабый крейсер «Алмаз» с двумя маленькими миноносцами пришли во Владивосток. Около шести тысяч русских моряков оказались в плену, более четырех тысяч погибли в бою или утонули. Потери же противника исчислялись всего тремя миноносцами.
История отечественного флота еще не знала столь тяжелого поражения, поэтому сразу же появился соблазн обвинить во всем т.н. «царизм», т. е. Царя и самодержавие. Как заявил печально известный Ленин: разгром русской эскадры означал «…не только военное поражение, а полный военный крах самодержавия». Революционный матрос А. Новиков, а впоследствии советский писатель А.С.Новиков-Прибой развил это высказывание вождя, написав объемный опус, который так и называется — «Цусима». В этой книге наряду с интересными фактами, которые были известны Новикову как очевидцу или со слов очевидцев, упорно проводится мнение, что 2-я Тихоокеанская эскадра была обречена на гибель с момента выхода из Кронштадта, ибо все в ней было плохо: и корабли, и пушки, и снаряды, и матросы, и командование… И виной всеми был, конечно, пресловутый «царизм».
От, так сказать, отечественных мифотворцев не отстают и зарубежные. Например, Д. Ховарт в своей монографии «Дредноуты», посвященной появлению и эволюции этих мощных военных кораблей, заменивших собою броненосцы, упоминает и о событиях русско-японской войны. Он, в частности, заявляет, что навстречу японскому «мощному, сплоченному флоту, все части которого были безупречно пригнаны друг к другу и составляли единое целое, Николай II отправил с берегов Балтики эскадру, набранную по русской пословице „с бору по сосенке“, эскадру, преследуемую неудачами, укомплектованную матросами, моральный дух которых был также низок, как профессиональный уровень тех, кто ими командовал. В составе 2-й Тихоокеанской эскадры, как и у японцев, находилось 12 крупных боевых кораблей. Но и у каждого из тех пяти, которые могли считаться современными, имелись свои недостатки».
Короче горя, по этому мнению — у японцев все было очень хорошо, а у русских все очень плохо. Отсюда и вывод: «Десять тысяч русских людей вели не в сражение, а к жертвенному алтарю», — цитирует капитана 1-го ранга В. Семенова Ховарт. Странно, однако, что этот знаток тактики броненосных флотов, технических характеристик военных кораблей начала ХХ века, когда дело доходит до событий 1905 года, заменяет трезвый, взвешенный анализ фактов идеологическими штампами, которые, между прочим, противоречат тому, что пишет он же сам в своих «Дредноутах». Впрочем, чему удивляться! Обаяние мифа о Цусиме так велико, что даже известный русский историк и патриот О. Платонов считает: «Последней крупной ошибкой русского военного командования в этой войне стала Цусима. Военные убедили Царя направить на японский фронт русскую балтийскую эскадру. Эта эскадра по всем своим показателям была значительно слабее японской… Посылать такой флот навстречу японцам — самоубийство».
Итак, как видим, основные аргументы мифотворцев и тех, кто некритически относится к этим мифам, следующие:
Отправка на Дальний Восток балтийской эскадры была стратегической ошибкой Царя, так как:
Некоторые из этих слагаемых мифа о Цусиме действительно справедливы, однако большинство из них не выдерживает ни малейшей критики, подрывая этим основательность и справедливых обвинений. Ну, как, например, (см. пункт 1) может серьезный историк утверждать, что отправка кораблей с Балтики была стратегической ошибкой Царя в силу слабости 2-й Тихоокеанской эскадры, как будто бы ей одной предстояло по повелению Николая II сражаться со всем японским флотом? Повторяю, решение об отправке этой эскадры было принято 10 августа 1904 года, вышла она из Кронштадта 29 августа, когда на Дальнем востоке еще находились значительные военно-морские силы русских — только в Порт-Артуре 5 броненосцев и несколько крейсеров с хорошо обученными командами, имеющими боевой опыт. По замыслу Императора 2-я Тихоокеанская была послана, чтобы соединиться с этими силами, поставив, таким образом, японцев в крайне тяжелое положение (объединенный флот русских был бы намного сильнее японского — 19 броненосных кораблей против 12), а совсем не для того, чтобы один на один сражаться с мощным противником.
Кстати сказать, сама возможность прихода эскадры с Балтики постоянно сковывала действия японского флота против 1-й Тихоокеанской эскадры. Как уже говорилось в предыдущих частях этой статьи, японцы не имели резервов, поэтому, боясь потерь крупных боевых кораблей, старались не рисковать ими, желая сохранить их для решающего сражения с балтийским подкреплением русских.
Так что никакой стратегической ошибки Царя здесь не было. Он, вопреки мнению последующих мифотворцев, отнюдь не планировал никакое «самоубийственное приношение на жертвенный алтарь десяти тысяч русских людей». Планы были совсем другие, и не вина Государя, что русские офицеры не сумели исполнить его волю и воплотить эти планы в жизнь. Причины этого объяснялись в предыдущей части этой стать. Но почему же 2-ю Тихоокеанскую эскадру не вернули назад после гибели 1-й?
Ответ на этот вопрос дает историк-монархист С.С.Ольденбург. Он пишет: «Дальнейшее движение русской эскадры на Дальний восток представлялось громадным риском. Но ее отозвание в Балтийское море было бы всеми понято как отказ от борьбы. Ни Государь, ни морской штаб, ни сам адм.З.П.Рожественский не взяли на себя инициативу этого шага».
И не без оснований. Первоначальные успехи японцев были следствием их лучшей подготовленности к войне, более высокой степени мобилизации, но отнюдь не были основаны на реальном соотношении сил. В экономическом, финансовом, военном отношении, по своим людским ресурсам Россия потенциально намного превосходила Японию, и, чтобы выиграть войну, необходимо было только реализовать этот потенциал непосредственно на театре военных действий. Царь это понимал и делал все, чтобы, устранив количественный перевес японцев, перейти в решающее наступление на Дальнем Востоке. Так, если к январю 1904 года русская армия имела там лишь 98 тысяч солдат, 148 орудий и 8 пулеметов, то за всю войну в Маньчжурию было направлено 1,2 млн. солдат, и к ее концу численность русских войск там достигла 800 тыс. человек (боевой состав около 470 тыс. человек, 1672 орудия, 374 пулемета). А японцы после всех своих побед имели лишь 374 тыс. человек боевого состава, они уже были сильно истощены войной, а русские лишь заканчивали запрягаться.
В такой ситуации дальнейшее движение 2-й Тихоокеанской эскадры было очередным логичным шагом в общей стратегии Императора: в ответ на победы врага вводить в действие новые резервы, вплоть до полного истощения противника, который рано или поздно сам бы был вынужден просить мира на выгодных для России условиях. Однако, после гибели 1-й Тихоокеанской эскадры стратегическая задача 2-й кардинально менялась. Если по первоначальному замыслу она, объединившись с кораблями, базирующимися в Порт-Артуре, имела реальный шанс в решающем сражении нанести серьезное поражение японцам и захватить господство на море, то теперь это было невозможно. Соединение З. Рожественского по многим показателям действительно уступало японскому флоту и не могло победить его в генеральном сражении.
Николай II, морское командование русских это прекрасно знали, поэтому ставят перед 2-й Тихоокеанской эскадрой другую задачу: по возможности избегая столкновения с основными силами японцев, просто достичь Владивостока. Что само по себе было бы уже победой, поскольку, как и на суше, позволило бы после ряда столь тяжелых поражений, снова установить паритет сил на море. Так что и в этой новой, неблагоприятно сложившейся ситуации никакого «самоубийственного приношения на жертвенный алтарь десяти тысяч русских людей», никакой решающей битвы Император и морской штаб не планировали. И, как ни странно, об этом же свидетельствуют сами обвинители Царя.
Так Д. Ховарт со слов капитана Семенова, автора фразы о «10 тысячах на жертвенном алтаре», как будто бы забыв об этом его мнении, пишет: «27 (14) мая 1905 года… 2-я Тихоокеанская эскадра вошла в Корейский пролив. До цели похода оставалось всего 600 миль. Корабли двигались в густом тумане, и появилась надежда незамеченными добраться до Владивостока». Итак, из этой цитаты совершенно очевидно, что целью похода русской эскадры согласно приказу Царя был именно прорыв во Владивосток (это до него оставалось 600 миль), причем по возможности незаметно, а совсем не генеральное сражение с японским флотом и последующее десятитысячное жертвоприношение.
Именно так понимали свою задачу офицеры 2-й Тихоокеанской, вот что, по свидетельству того же Ховарта, в момент входа в Корейский пролив говорит Семенову о предполагаемых действиях японцев командир броненосца «Князь Суворов»: «Неужели заметят? В такую-то погоду? Не может быть. Я не вижу даже хвоста нашей колоны. Разве что они наскочат на нас случайно, а это один шанс из миллиона».
Об этом же свидетельствует и Новиков-Прибой, описывающий канун Цусимского сражения так: «Мы прошли более восемнадцати тысяч морских миль. Осталось каких-нибудь трое суток ходу — и мы будем во Владивостоке. Но до него никогда еще не было так далеко, как теперь. Чтобы попасть на родную землю, мы должны пройти через страшные ворота смерти, какими являлся для нас Цусимский пролив».
Как видим, согласно приказу Императора, осознававшего неравенство сил, русские офицеры и матросы отнюдь не рвутся в бой, а желают прорваться во Владивосток по возможности без боя, незамеченными. Но можно ли было осуществить такой прорыв скрытно, избежав Цусимы, избежав битвы с флотом врага, или она была неизбежна? На этот вопрос объективный военный историк должен твердо ответить: да, можно.
Это 1-я Тихоокеанская эскадра, находясь в блокированном Порт-Артуре, шагу не могла сделать, чтобы об этом не стало известно японцам. Для нее поход во Владивосток действительно не мог обойтись без сражения. Что же касается 2-й Тихоокеанской, то она находилась на открытых и обширных пространствах Тихого океана, где при желании довольно легко могла затеряться. Ссылки на то, что японцы обладали большим количеством быстроходных разведывательных судов и поэтому необходимо должны были ее обнаружить (такое мнение высказывает, например, С.С.Ольденбург), вряд ли можно воспринимать всерьез. Это не подтверждает история.
Так во время 1-й мировой войны линейные флоты Великобритании и Германии неоднократно выходили в море навстречу друг другу, и расходились, не обнаружив противника. Собственно за все четыре года войны между ними из-за этого произошло лишь одно генеральное сражение — Ютландский бой. И это при том, что каждый из этих флотов был в несколько раз больше 2-й Тихоокеанской эскадры; военные действия происходили на куда менее обширном, чем Тихий океан, пространстве — в Северном море; при том, что в качестве разведывательных средств использовались не только многочисленные специальные корабли (их было куда больше, чем в 1905 у японцев), но и авиация.
Короче говоря, если бы З.П.Рожественский захотел, то он вполне мог бы и избежать боя с превосходящими силами противника. Однако у нас есть очень веские основания полагать, что именно этого он, вопреки приказу Императора, как раз и не хотел. Во Владивосток можно было пройти двумя путями: через узкий Корейский пролив или огибая Японские острова с востока. Первый был более коротким, но и опасность быть обнаруженным на нем японцами была куда больше. Рожественский избирает именно этот путь, причем при странных обстоятельствах: его корабли были перегружены углем и водой так, как будто бы им предстояло идти вторым, более длинным путем (впоследствии во время Цусимского сражения это сыграло самую негативную роль). Создается явное впечатление, что адмирал принял такое решение по какому-то странному наитию в самый последний момент, экспромтом.
Еще более удивительно поведение командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой после обнаружения его японскими разведывательными кораблями. Он не предпринимает абсолютно никаких мер противодействия, хотя располагал довольно мощным отрядом быстроходных крейсеров, способных уничтожить или хотя бы отогнать эти корабли противника. Очень показателен также следующий эпизод: обнаружив русскую эскадру, японские разведчики начали радиотелеграфом передавать данные о ее местонахождении, составе и курсе своим главным силам. Между тем на вспомогательном крейсере «Урал» был усовершенствованный аппарат беспроволочного телеграфа, с помощью которого можно было заглушить донесения японских разведчиков. С «Урала» по семафору просили на это разрешения у Рожественского, но он ответил: «Не мешайте японцам телеграфировать». Благодаря этому, адмирал Того знал о 2-й Тихоокеанской все, что нужно было знать командующему морскими силами. В рапорте о бое 14 мая вот как он отзывается о своей разведке: «Несмотря на густую дымку, ограничивающую видимость горизонта всего пятью милями, полученные донесения позволили мне, находясь в нескольких десятках миль, иметь ясное представление о положении неприятеля». Таким образом, совсем не предусмотрительность Того, как считает Ховарт, а непонятная тактика Рожественского позволила японским крейсерам не только обнаружить русскую эскадру, но и вывести на нее свои главные силы. Не будь этого, Цусимский бой вообще бы не состоялся.
Уже значительно позднее, в следственной комиссии, разбирающей причины поражения, Рожественский так и не дал никакого вразумительного объяснения своего поведения. Задается этим вопросом и Новиков-Прибой. Он пишет: «Чем же объяснить целый ряд нелепых поступков Рожественского? Изменой? Нет. По своему внутреннему патриотическому чувству он был неподкупным начальником. Но чрезвычайная заносчивость, доводящая его до ослепления, мешала ему мыслить и правильно руководить подчиненными». Естественно, что революционному матросу и советскому писателю Новикову-Прибою не было никакого смысла прикрывать измену царского адмирала, если бы она действительно была. Поэтому к данному свидетельству очевидца необходимо отнестись с большим вниманием, ибо оно весьма метко характеризует духовно-психологический портрет З.П.Рожественского. Последний, конечно же, не был изменником. Не был он и таким профаном, каким его иногда пытаются изобразить. Дело, по-видимому, в другом. Просто накануне Цусимы адмирал, вопреки приказу Царя и реальному соотношению сил, вдруг решил, что он сможет разгромить флот противника в решающем сражении, на которое он явно и провоцировал японцев, не мешая действиям их разведки.
Итак, мы снова сталкиваемся со случаем своеволия, игнорирования воли Императора его слугой. Однако источник этого несколько иной, чем у офицеров 1-й Тихоокеанской эскадры, не захотевших прорываться во Владивосток (о чем писалось в предыдущей части этой статьи). У них этот грех был вызван неверием Царю, идущим от уныния и маловерия. А у Рожественского его своеволие являлось следствием чрезмерной самоуверенности, происходящей от гордости. В аскетической практике такое явление называется прелестью. Трудно, правда, сказать, была ли это обычная гордость, или, может быть, адмиралу накануне битвы было какое-то лжеоткровение, но, как бы там ни было, факт прелести налицо.
Святые отцы называют гордость, соединенную с тщеславием, — надмением. К сожалению, не желание угодить Царю, а именно гордость в виде надмения (то, что Новиков-Прибой называет «чрезмерной заносчивостью»), по-видимому, руководила Рожественским с момента выхода из Кронштадта. Думаю, не случайно он избирает своим флагманом броненосец «Князь Суворов». Адмирал, похоже, мнил себя великим флотоводцем наподобие полководца Суворова. Однако до Суворова ему было далеко, хотя бы уже потому, что последний любил говорить и исполнять на деле слова: «Тяжело в ученье — легко в бою». Подготовке своих солдат он уделял очень большое внимание. А Рожественский за все время похода из Либавы до Цусимы удосужился провести всего лишь две практические стрельбы в учебных целях, причем на комендора приходилось всего по два снаряда! А при весенних практических стрельбах японского флота, накануне сражения, было израсходовано по пяти боекомплектов на орудие, кроме того, японские артиллеристы имели опыт боев под Порт-Артуром.
Поэтому стреляли наши намного хуже японцев — это факт. Но следует ли из этого факта, что Цусима неминуемо должна была закончиться для русских таким страшным разгромом, как это и произошло на самом деле? Мифотворцы пытаются доказать именно это, намеренно искажая, передергивая и путая некоторые факты.
Во-первых, ложно утверждение, что у японцев все было лучше, чем у русских. Не все было лучше, у Рожественского также имелись на руках некоторые козыри, которыми он, к сожалению, не сумел или, лучше сказать, не захотел воспользоваться. Так новые русские броненосцы, действительно уступая японским в скорости, несли одинаковое с ними вооружение и, главное, были значительно лучше бронированы. Броненосец «Орел» во время боя получил 170 попаданий крупнокалиберных снарядов — в истории сражений броненосных линейных флотов это, наверное, мировой рекорд — и при этом не только остался на плаву, но за ночь после боя его экипаж даже сумел ввести в строй половину поврежденной артиллерии. По свидетельству самих японцев ни один их броненосец не выдержал бы такого обстрела и был бы потоплен. Это тем более важно, что из 12 крупных кораблей адмирала Того 8, т. е. две трети, были лишь броненосными крейсерами, т. е. несли значительно более тонкую броню, чем броненосцы, и были, следовательно, поэтому значительно более уязвимы.
Еще интереснее вопрос о качестве снарядов обоих сторон. Все мифотворцы, сравнивая количество взрывчатки, которое было куда выше в японских снарядах, приходят к выводу, что последние лучше наших. При этом упрямо игнорируется тот факт, что русские снаряды были бронебойными, т. е. они пробивали броню, а японские фугасные — нет. Уже после боя было подсчитано, что одно попадание врага поражало в среднем 2,2 русских моряка, соответственно одно наше попадание — 3,3 японца.
Впрочем, уступая в этом, противник, несомненно, превосходил наших в боевом умении — японцы гораздо лучше стреляли, и умело маневрировали. Их корабли были новыми, однотипными и быстроходными, а у Рожественского имелось много устаревших тихоходных броненосцев и крейсеров. Даже по своему боевому духу русские моряки, в результате брожения в их умах революционно-разлагающих идей, несколько уступали врагу. Все это объективно делало 2-ю Тихоокеанскую эскадру слабее японского флота, и она не могла победить его в решающем сражении; однако из этого совсем еще не следует, что она, как считают мифотворцы, обязательно должна была разгромно его проиграть. Вполне реальным и даже более вероятным был ничейный результат боя. Во всяком случае, именно такой исход сражений линейных броненосных флотов был наиболее характерен и до, и после Цусимского боя. Так в сражении в Желтом море 28 июля 1904 года не был потоплен ни один крупный боевой корабль. А в Ютландском бою в мае 1916 года с обеих сторон не был потерян ни один линкор дредноутного типа (значительно усовершенствованный броненосец), а лишь несколько линейных крейсеров и других менее ценных кораблей, количество которых составляло незначительный процент от общего состава флотов воюющих держав. Поэтому и этот бой фактически закончился вничью.
Если учесть вышесказанное, т. е. отличную броневую защиту новых русских броненосцев (а именно на них Того первоначально сосредоточил огонь всей своей эскадры), а также то, что японские снаряды почти не пробивали броню, именно ничейный сценарий Цусимского сражения был наиболее вероятен. Новые русские броненосцы, даже несмотря на плохую стрельбу их комендоров, должны были принять на себя град японских снарядов, которые, впрочем, не пробивали их бронепояса, и, хотя и с повреждениями, но достичь Владивостока. Того артиллерией и минами, возможно, удалось бы потопить 2−3 старых русских корабля, но и у Рожественского был шанс потопить или хотя бы серьезно повредить несколько броненосных крейсеров противника. Ибо, как уже говорилось, русские снаряды были бронебойными, а броня этого класса кораблей — слабее. Во всяком случае, как бы там ни было, но 2-я Тихоокеанская эскадра должна была бы, хотя и с повреждениями и определенными потерями, но достичь своей цели — Владивостока, выполнив, таким образом, приказ Императора, который учитывал и такое, боевое развитие событий. Основательно полагая, что и в этом случае наша эскадра имеет очень большие шансы на прорыв во Владивосток, что само по себе было бы стратегической победой России.
Почему же на деле все пошло совершенно иначе? В первую очередь в этом виновато своеволие Рожественского, который, как уже говорилось. вопреки приказу Царя и реальному соотношению сил, захотел ни скромного прорыва к намеченной цели, ни ничейного исхода сражения, а полного разгрома японцев, и, исходя из этого, построил схему боя. Скромный вариант сражения предполагал рассредоточение огня, когда каждый корабль стрелял бы по самому близкому к нему кораблю противника; а также максимум маневрирования, многократное изменение курса, чтобы сбить прицел японских комендоров. Первое означало, что все 8 японских броненосных крейсеров оказались бы под огнем тяжелых орудий русских броненосцев. Чем им это грозило видно из следующего. По словам командира носовой башни броненосца береговой обороны «Адмирал Сенявин» (кстати сказать, это был устаревший корабль) лейтенанта Рощаковского один из его 10-дюймовых снарядов в начале боя попал в такой крейсер, и тот сразу же вышел из боевого строя. Это означает, что если бы огонь русских броненосцев был рассредоточен, в том числе и по броненосным крейсерам, то большая часть их была бы выведена из строя, а некоторые, возможно, потоплены. Во всяком случае, именно так произошло во время Ютландского сражения, когда были потоплены 4 и серьезно повреждены почти все остальные линейные крейсера. Но эти 8 броненосных крейсеров составляли две трети броненосного флота Того, без них он попросту не смог бы продолжать бой, т. е. проиграл бы его. Второе же, т. е. маневрирование заставило бы японцев попросту тратить свои снаряды, запас которых у них не был бесконечным, поэтому Того вполне мог бы оказаться перед перспективой расстрелять весь свой боезапас, не достигнув главной цели — разгрома 2-й Тихоокеанской эскадры.
Однако, как уже было сказано, Рожественский избрал другой вариант. Он приказал всем свои кораблям «бить по головному» броненосцу противника, рассчитывая таким сосредоточенным огнем потопить сначала его, а затем и другие корабли японцев, которые именно так успешно действовали против нашей эскадры. Но в отличие от Того русский адмирал не организовал стрельбу. Если флагман неприятеля «Миказа», накрыв цель, передавал данные на другие японские броненосцы, то русские били по нему разом, сбивая друг другу пристрелку. По свидетельству очевидцев, «Миказа» был закрыт огромными фонтанами воды, отличить свои попадания от чужих, чтобы пристреляться, русские офицеры не могли. Пришлось вести огонь по показаниям дальномеров, которые быстро испортились. Оставляла желать лучшего и точность стрельбы новых броненосцев. Огонь велся вслепую, снаряды практически выбрасывались зря. К тому же, сосредоточив огонь на «головном», русские игнорировали остальные корабли противника, в частности, уязвимые броненосные крейсера адмирала Камимуры, а те буквально засыпали их снарядами1 Так японский командующий получил главное для победы — максимум своего огня при минимуме ответного.
Правда, Рожественский еще мог спасти положение с помощью маневрирования. Командир «Суворова» капитан № ранга Игнациус обратился к нему: «Ваше превосходительство! Надо изменить расстояние, очень уж они пристрелялись, так и жарят!» Но это противоречило своевольному плану адмирала, его мечтам о блестящей победе, и он ответил: «Подождите, ведь и мы пристрелялись», — оставив свои корабли под градом снарядов врага. Но даже в такой полностью проигрышной ситуации новые русские броненосцы должны были бы выдержать многочасовой обстрел противника, т.к. его снаряды не пробивали их броню. Однако почти все они были потоплены. Почему?
Опять сказалась случайность, японцам снова помогли их «боги войны» (т.е. бесы), о которых писалось в предыдущей части сей статьи. Участник Цусимского сражения инженер В. Костенко пришел к выводу, что эти наши корабли до момента гибели действительно сохраняли целыми свои бронепояса. Но от многочисленных ударов фугасных снарядов в небронированном борту возникали громадные пробоины заливавшиеся фонтанами, поднятыми близкими взрывами. В результате на верхней палубе и под нею скапливались массы воды, вызвавшие опасный крен. Когда он превышал 6−7 градусов, эти пробоины входили в воду, и корабль мгновенно опрокидывался. Сказалась перегрузка новых броненосцев, приведшая к тому, что бронепояс оказывался в воде при крене 6,5 градусов вместо 10,5 по проекту.
Итак, в Цусимском сражении японцы с помощью своих «богов войны» одержали оригинальную победу, потопив наши основные корабли не столько снарядами, которые попадали в цель, сколько теми, что падали рядом. Вот к чему привело своеволие русского адмирала, которое всегда привлекает бесов.
Впрочем, не только поэтому Господь попустил победу язычников-японцев над православным русским воинством. Последнее уже было заражено плевелами богопротивных революционных идей, причем именно во флоте они произрастали сильнее, чем в армии: вспомним броненосец «Потемкин», крейсер «Аврору». Так и по воспоминаниям Новикова-Прибоя уже в японском плену русские моряки были настроены куда более революционно, чем армейцы. Кстати сказать, такая же тенденция наблюдалась и за рубежом. Например, антимонархический переворот в Германии 1918 года в значительной степени делали революционные матросы. По-видимому, такая закономерность связана с тем, что флот в начале ХХ века был привилегированным родом войск. А там, где привилегии, там и гордость; а где гордость, там отец гордости и насадитель революционно-завиральных идей — диавол. Вот Господь и решил, что России не нужен такой «красный» флот и попустил Цусимское поражение, в результате которого она, вспомним слова Александра III, потеряла одного из двух своих союзников в мире. Конечно, вследствие этого геополитическое значение России в качестве «удерживающего» после Цусимы уменьшилось. Но Господь провидел и то, что она в результате революций 1917 года все равно надолго утратит это значение, и большой флот ей поэтому еще долго не понадобится. Фактически его создали в СССР лишь в эпоху «холодной войны», когда этот осколок исторической России играл в мире роль так сказать «квазиудерживающего».
Так кто же проиграл Цусимского сражение? Очевидно не Царь Николай II, не пресловутый «царизм», а так сказать революционизм, революционные настроения русских моряков, начиная от своеволия командующего и заканчивая ревброжением в умах простых матросов. Впрочем, революция 1905 года в России привела не только к этому отдельно взятому проигранному в пух и прах морскому сражению, но и к поражению во всей русско-японской войне. Революционеры, напрямую сотрудничающие с японской разведкой (многочисленные факты этого приводит О. Платонов), фактически открыли против России второй фронт. В этих условиях пришлось согласиться на мирные переговоры с Японией. Но на этих переговорах победила стратегия русского Царя. Истощенные войной японцы вынуждены были отказаться от своих первоначальных повышенных требований и согласиться на куда более умеренные.
Государь Николай II, насколько это было возможно, выиграл войну, бездарно и позорно проигранную его революционно настроенными подданными. Как говорит об этой победе Царя С.С.Ольденбург: «Россия войну не выиграла; но не все было потеряно: Япония ощутила мощь России в тот самый момент, когда она уже готовилась пожать плоды своих успехов. Россия осталась великой азиатской державой, чего бы не было, если бы она, для избежания войны, малодушно отступила в 1903 году перед японскими домогательствами. Принесенные жертвы были не напрасны. Еще долгие годы Япония — обессиленная борьбой в гораздо большей степени, нежели Россия, — не могла возобновить свое наступательное движение в Азии: для этого понадобилась революция в Китае, мировая война и русская революция».
http://rusk.ru/st.php?idar=156006
Страницы: | 1 | |
