 |
| Екатеринбургская инициатива | Пётр Мультатули | 14.11.2008 |
1. Была ли «белая армия» — Белой?
После выхода художественного фильма о Колчаке «Адмиралъ» в российском обществе поднялась новая волна «беломании». Уже поступают предложения переименовывать улицы и проспекты русских городов в честь руководителей так называемого «белого движения», а сами эти руководители преподносятся как национальные герои. Мы присутствуем при создании нового исторического мифа, который призван заменить собой другой миф, существовавший в той или иной степени до сих пор: красный миф. Причём, рождение нового мифа о «белых героях» происходит в преддверии 4-го ноября, то есть праздника Народного Единства. Но насколько воспевание «белого» движения и его руководителей способствует этому народному единству? И насколько исторически справедливо делать из «белого» движения нравственную основу новой национальной идеи? Что стоит за поражением «белой армии»: трагическая обреченность героев, павших в борьбе со злом, или закономерный крах политических неудачников, которые не смогли найти надёжной опоры в российском обществе? Попробуем разобраться.
Когда говорят «белая армия», «белое дело», «белое движение», то имеют в виду антибольшевистские военные образования и правительства, действовавшие и созданные на территории большей части бывшей Российской Империи в 1918—1921 годах и провозглашавшие свою преемственность по отношению к традициям российской армии и российской государственности.
Однако на самом деле эти силы, во-первых, были очень разными по своей идеологической составляющей, а во-вторых, себя «белыми» не называли и не считали. Более того, однажды, разговаривая с одним почтенным Иерархом Русской Православной Церкви Заграницей, я употребил выражение «белогвардейцы», на что мой собеседник, чей отец был участником «белого» движения, довольно резко сказал мне: «Мой отец воспринимал слово „белогвардеец“, как оскорбительное». Иерарх был не первым от кого я слышал подобные слова. Бытует мнение, что слово «белогвардейцы» придумал Троцкий, а потом это выражение прочно вошло в историю. Но это не совсем так.
Как мы уже говорили в других статьях, впервые понятие Белая Армия появляется во Франции во времена французской революции. Белой Армией называли армию французских крестьян и аристократов-роялистов, восставших против республики. Восставшие ставили своей целью восстановление монархии, и их знаменем было белое полотнище с надписью «Бог и Король».
В России слово «белогвардеец», «белый» впервые появляется тоже во время революции, но революции не 1917, а 1905−1907 годов. Всем известно о существовании Чёрной Сотни, но почти никто не знает, что в это же время существовала Белая Гвардия, монархическая боевая организация, входившая в состав Союза Русского Народа, но действовавшая самостоятельно. Белая Гвардия действенно противостояла террору и насилиям революционеров в Одессе. Члены Белой Гвардии, соответственно назывались белогвардейцами.
Таким образом, мы видим, что понятие «Белая Армия» и «Белая Гвардия» была почти всегда связана с монархическим сопротивлением народа республиканским и антихристианским силам. Белая Гвардия, Белая Армия прочно увязывалась с понятием Белый Царь.
В условиях Гражданской войны в России, насколько известно, было всего два случая, когда антибольшевистские силы называли себя «белыми». В первый раз это было 27 октября 1917 года в Москве, когда выступившие против большевистского переворота юнкера и кадеты, называли себя «Белой Гвардией». Второй раз, название «белые» появляется в Северо-Западной армии генерала Юденича, но не в качестве официального.
Никакие другие антибольшевистские силы себя белыми не называли. Тех, кого принято считать «белыми», сами себя называли «добровольцами», «корниловцами», «дроздовцами», «марковцами». Только уже в эмиграции участники антибольшевистской борьбы стали называть себя «белыми», чтобы отделить себя от «красных», «махновцев», «самостийников», «зелёных». Тем не менее, уже в ходе Гражданской войны вся большевистская пропаганда называла своих врагов «белогвардейцами», или «белыми». Инициатором введения этого термина «белые» был действительно Лев Троцкий. Цель, которую он при этом преследовал, была понятна: закрепить за врагами Советской власти образ «белогвардейцев», то есть монархистов, выступающих за восстановление «старого порядка». Таким образом, произошла изощрённая подмена понятий: антибольшевистские режимы Колчака, Деникина, Врангеля стали восприниматься, как режимы монархические, но в том-то и дело, что они никогда таковыми не были.
2. Откуда пошло «Белое движение».
В феврале 1917 года во время тяжелейшей Мировой войны в России произошёл государственный переворот. Император Николай II, Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами Российской Империи, был свергнут с престола и арестован. Монархия в России была незаконно упразднена. Во главе переворота стояли заграничные силы стран Антанты, представители правящих кругов стран-союзниц России по Мировой войне, которые опирались на российскую думскую оппозицию, которая, в свою очередь, использовала для переворота большую часть верхушки генералитета. Достаточно сказать, что из пятерых главных организаторов и вождей «белого дела» (Алексеева, Корнилова, Колчака, Деникина и Врангеля), только Врангель не был причастен к свержению Императора Николая II. Остальные, в той или иной степени, либо были в числе непосредственных организаторов переворота, либо были осведомлены о нём и сочувствовали ему.
Цель, которую преследовали, русские генералы, пойдя на соучастие в свержении своего Государя, главным образом, заключалась в удовлетворении честолюбивых замыслов, на чем ловко играли организаторы заговора. Все разговоры о том, что генералы думали «о благе России», «были обмануты» заговорщиками не выдерживают критики. Верность Царю означала для Алексеева, Брусилова, Рузского, Колчака, Корнилова возможность войти в поверженный Берлин в свите генерал-адъютантов истинного Победителя — Императора Николая II. Для Кутузова или Барклая-де-Толли это была бы высшая награда и высшая слава для их потомков. Но для Алексеева, Брусилова, Колчака, Корнилова — этого было недостаточно. Они сами хотели быть победителями. Они сами хотели участвовать в переделе Европы, а потом и в управлении Россией. И это им обещали думские организаторы переворота.
Сразу же после переворота все генералы-заговорщики получают, правда, ненадолго, повышение по службе и перспективы политического влияния. Алексеев становится верховным главнокомандующим, советником Временного правительства, Брусилов, вслед за Алексеевым, тоже становится верховным, Корнилов — главнокомандующим войсками ключевого Петроградского военного округа, потом сменяет Брусилова на должности верховного главнокомандующего.
Колчак остаётся командующим Черноморским флотом, но числится в фаворитах нового режима. Деникин совершает головокружительный скачок в военной карьере: с должности командира 8-го корпуса, он становится начальником штаба верховного главнокомандующего, а затем командующим Западным фронтом. Примечательно, что на должность начальника штаба верховного главнокомандующего Деникин был назначен по личному приказу Гучкова. Причём этот приказ Гучков отдал Алексееву, который был против назначения Деникина, в ультимативной форме. Трогательная забота главного врага Государя о малоизвестном командире 8-го корпуса!
Надо сказать, что в первые месяцы «великой бескровной» вышеназванные генералы лезли из кожи вон чтобы продемонстрировать верность новому революционному режиму. При этом невозможно не удивляться той степени подлости и предательства, на которые шли эти бывшие генерал-адъютанты по отношению к своему Царю. Читая об этом, следует помнить, что все они были щедро одарены царскими милостями и наградами. Генерал-адъютант Алексеев, помимо решающей роли в блокаде Государя и фабрикации так называемого «отречения», лично объявил Николаю II, что он арестован, генерал Корнилов с красным бантом на мундире арестовал Императрицу Александру Федоровну и Августейших Детей, генерал-адъютант Рузский раздавал интервью, в которых хвалился своим участием в свержении Императора.
Массовое предательство было проявлено со стороны многих генералов и старших офицеров представителей национальных окраин. Среди них этнический швед генерал барон Карл Маннергейм, будущий диктатор Финляндии, грузин генерал Георгий Квинитадзе, будущий главнокомандующий войсками меньшевистской Грузии, поляк генерал Владислав Клембовский, будущий военачальник Красной Армии, малоросс флигель-адъютант Государя генерал-лейтенант Павел Скоропадский, будущий «гетман Украины» и другие.
Одновременно эти же генералы и адмиралы спешили заверить новых властителей в своей преданности. Вот, например, какой приказ по фронту отдал бывший генерал-адъютант Брусилов 22 мая/4 июня 1917 года: «Для поднятия революционного наступательного духа армии является необходимым сформирование особых ударных революционных батальонов, навербованных из волонтёров в центре России, чтобы этим вселить в армии веру, что весь русский народ идёт за нею во имя скорого мира и братства народов».
А это уже высказывания Корнилова: ««Я считаю, что происшедший в России переворот является верным залогом нашей победы над врагом. Только свободная Россия, сбросившая с себя гнет старого режима, может выйти победительницей из настоящей мировой борьбы».
Адмирал Колчак специально посещал Петроград, где встречался со злейшими врагами Престола: Гучковым, Львовым, Родзянко, Плехановым. Всех их, адмирал заверял в преданности новым идеям свободы, а террористов эсеров называл «героями».
Но, наверное, самый чудовищный по своему цинизму поступок принадлежит Лавру Корнилову. 6 апреля 1917 г. этот «герой» «бескровной» революции и будущий «герой» «белого дела» наградил Георгиевским крестом другого «героя» февраля фельдфебеля лейб-гвардии Волынского полка Т. И. Кирпичникова. Кирпичников в феврале 1917 года был организатором бунта в своём полку и выстрелом в спину убил верного Царю и Присяге штабс-капитана И. С. Лашкевича. Корнилов даже не побрезговал пожать руку, обагрённую офицерской кровью.
При этом надо помнить, что многие будущие вожди «белого движения» как впрочем, и другие генералы, оказавшиеся в стане большевиков, были тесно связаны с тайными и иностранными структурами. Характер этих связей до сих пор не совсем ясен, но само их наличие не вызывает сомнений.
Например, Колчак еще с дореволюционных времён находился в тесных отношениях с Гучковым, а после Февральской революции и с Борисом Савинковым. Нет нужды говорить, что и Гучков, и Савинков были в свою очередь связаны с масонскими и разведывательными структурами Запада. Впоследствии, уже во время Гражданской войны, Гучков и Савинков будут оказывать Колчаку важные услуги для признания его на Западе и оказания колчаковскому правительству военной и дипломатической помощи. Характерно, что кандидатура Колчака на должности «верховного правительства» была утверждена в 1918 году лично президентом США Вильсоном и премьер-министром Великобритании Ллойд-Джорджем в Версале. А представлял перед ними интересы Колчака эсер Чайковский.
Понятно, что западные структуры, с которыми были связаны будущие белые вожди, были структурами Антанты, а не Германии. Между тем, в недрах самой Антанты не было единства по поводу будущего правительства России. Начиная с августа 1917 года, англичане и французы, понимающие, что режим Керенского не способен продолжать войну «до победного конца», начинают тайно раскручивать фигуру генерала Корнилова. Его прочат в военные диктаторы. Курирует «корниловский проект» всё тот же Савинков, давно завербованный английской разведкой.
Ещё ранее, в июне 1917 года, начинается и раскрутка другого претендента в диктаторы — адмирала Колчака. Вообще Колчак был протеже Гучкова. Тесно связанный с последним ещё с дореволюционных времён, Колчак пользовался неизменным покровительством Гучкова в бытность его военным министром первого февралистского правительства. Позиции Гучкова, претендовавшего на первую роль в революционном правительстве, день ото дня слабели. Керенский и его покровители всё больше забирали власть в свои руки. В этих условиях, Гучков рассчитывал на военный переворот и на приход к власти диктатора, при котором он, Гучков, вернёт себе первенство во власти. В одном из писем, написанных уже в эмиграции, Гучков писал, что он особенно рассчитывал на Колчака.
Не вызывает сомнений, что именно с целью участия в большой политической игре, Колчак был вызван в Петроград из Севастополя. Но когда он прибыл в Петроград, Гучков был уже снят с поста военного министра, что, конечно, ослабило шансы адмирала пробиться в диктаторы. Тем не менее, Гучков продолжал оказывать Колчаку всемерную поддержку. Именно Гучков связал Колчака с «Республиканским центром», в недрах которого шла подготовка к военному перевороту в стране.
Колчак выступал на заседаниях Временного правительства с эпатажными речами о том, что «Родина в опасности». При этом вернуться на Черноморский флот и заняться непосредственным своим делом, защитой Родины, Колчак не спешил. В некоторых газетах того времени, то и дело пестрели заголовки «Вся власть — адмиралу Колчаку!».
В те дни адмирал активно сотрудничает с «Республиканским центром». «Республиканский центр» поддерживал Корнилова и был тесно связан с англичанами. Одновременно «Республиканский центр» поддерживать и Колчака. П. К. Милюков, многие годы спустя, писал: «Естественным кандидатом на единоличную власть явился Колчак, когда-то предназначавшийся петербургским офицерством на роль, сыгранную потом Корниловым».
Однако выступление Корнилова потерпело поражение. Не последнюю роль здесь сыграло то обстоятельство, что Керенского поддержали влиятельные американские силы, которым был не нужен проанглийский ставленник. Ограниченный Корнилов был использован в «тёмную», а затем отправлен в Быховскую тюрьму.
В связи с решающей ролью американцев в «подавлении корниловского мятежа», весьма интересно то обстоятельство, что Колчак, при всём его честолюбии, отказался от роли кандидата в «диктаторы», любезно уступив её Корнилову, а сам уехал в США.
Между тем, Временное правительство Керенского неудержимо вело Россию к военной катастрофе: армия почти погибла, фронт разваливался, дезертирство приняло смертельные размеры. При этом во главе армии стояли большей частью генералы, которые в Императорской армии были на второстепенных ролях. Главной их «заслугой» была поддержка революционного переворота в дни февраля. Это вовсе не означает, что они были плохими генералами, но у них не было опыта руководства военными операциями стратегического значения, то есть они не командовали фронтами.
Тем не менее, генералитет Временного правительства, в большинстве своём понимал, что война проиграна и что ее нужно заканчивать. Генералы считали, что выйти из войны можно только путём заключения сепаратного мира с немцами. Именно поэтому часть русского генералитета сделала ставку на большевиков и фактически осуществила Октябрьский переворот, сбросив Керенского и его министров. При этом генералы сломали очередную американскую игру, планирующую «мирную» передачу власти от Керенского Троцкому на Съезде Советов. Троцкий был новым ставленником некоторых американских финансовых кругов, и еще до Октябрьского переворота влиятельная «Нью-Йорк Таймс» поспешила выйти с портретом Троцкого в передовице и надписью «новый глава революционного правительства в России». Но многих генералов фигура Троцкого не устраивала, и они помогли Ленину разыграть спектакль под названием «штурм Зимнего» и тем самым сорвали «мирный» переход власти к Троцкому. Керенский был вынужден бежать из Петрограда, а главой правительства стал не Троцкий, а Ленин.
Ясно, что без поддержки армии, большевики не смогли бы взять власть. Ясно также, что эти генералы находились в каких-то связях с немцами, и что немцы также оказали ленинской группе свою поддержку в захвате власти. При этом генералы полагали, что они используют большевиков в своих целях, а потом уберут и их. Точно также думали и большевики и, в конце концов, они переиграли генералов. Большая часть «красных» генералов была расстреляна большевиками в 20−30-е годы.
Таким образом, осенью 1917 года в России к власти пришла странная команда, состоявшая из ленинцев, межрайонцев, левых эсеров, различных американских анархистов, немецких агентов и примкнувшей к ним части генералов бывшей Императорской армии.
Приход к власти большевиков стал для проантантовских русских генералов, то есть будущих «белых вождей», политической катастрофой. И они тотчас заявили, что будут воевать с этими большевиками не на жизнь, а на смерть.
Главной причиной своей ненависти к большевизму и желанием вступить с ним в борьбу, апологеты «белого движения», объясняют тем, что большевики пошли на сепаратный мир с немцами и подписали грабительский мир с Германией. Отчасти это так. Но только отчасти.
Будущие «белые» вожди объявили войну большевизму еще до Брестского мира. Вот как писал об этом адмирал Колчак: «Я оставил Америку накануне большевистского переворота и прибыл в Японию, где узнал об образовавшемся правительстве Ленина и о подготовке к Брестскому миру. Ни большевистского правительства, ни Брестского мира я признать не мог, но как адмирал русского флота я считал для себя сохраняющими всю силу наше союзное обязательство в отношении Германии. Единственная форма, в которой я мог продолжать свое служение Родине, оказавшейся в руках германских агентов и предателей, было участие в войне с Германией на стороне наших союзников. С этой целью я обратился, через английского посла в Токио, к английскому правительству с просьбой принять меня на службу, дабы я мог участвовать в войне и тем самым выполнить долг перед Родиной и ее союзниками».
Вообще странное поведение Колчака! Если он понимал, что большевики такие враги России, предатели ее интересов, то почему он вместо того, чтобы спешить в Россию, чтобы воевать с этими врагами, просится в ряды английской армии? Почему он вернулся в Россию только во второй половине 1918 года? Чего ждал Колчак? Кроме того, когда Колчак писал эти строки, он не мог знать, каким будет Брестский мир. Переговоры о мире начались только в декабре и первоначально большевистское правительство настаивало на мире «без аннексий и контрибуций». Итак, Колчака возмутили не условия мира, он о них не мог знать, но сам факт сепаратного мира с Германией. Но сам Колчак, ещё до большевистского переворота, понимал, что война проиграна. Он писал: «…Война проиграна, но еще есть время выиграть новую, и будем верить, что в новой войне Россия возродится. Революционная демократия захлебнется в собственной грязи или ее утопят в ее же крови. Другой будущности у нее нет. Нет возрождения нации помимо войны, и оно мыслимо только через войну. Будем ждать новой войны как единственного светлого будущего».
Понятно, что под «новой войной» Колчак имел в виду войну с «революционной демократией», то есть войну Гражданскую. Понятно, что Колчак очень хорошо понимал, что такое Керенский и его министры. Как не мог он не понимать и того, что они ведут Россию к гибели. Но с Керенскими и временщиками он биться на смерть не собирался. Почему? Колчак сам был повязан с теми же силами, с какими был повязан Керенский. Как и Керенский, своей политической карьерой Колчак был обязан Антанте. А точнее определённым группировкам, примыкавшим к ней. И когда люди из этих группировок потребовали от Колчака принять участие в Гражданской войне в России, Колчак им подчинился.
Кроме того, у проантантовских генералов была ещё одна веская причина желать свержения большевиков: с их помощью карьеру делали не они, а другие генералы. Колчаку и Корнилову было понятно, что при большевиках им не бывать ни «диктаторами», ни «верховными правителями». С другой стороны, Маниковский и Бонч-Бруевич в свою очередь понимали, что в случае победы Колчака и Антанты им грозит не только завершение военной и политической карьеры, но и вполне возможная физическая расправа.
Таким образом, начавшаяся в начале 1918 года Гражданская война в России была, в том числе, и войной одних генералов против других. Причём эти генералы, и «белые», и «красные», были прямыми участниками или сочувствующими Февральской революции.
Конечно, мы не собираемся упрощать сложную картину Гражданской войны и думать, что генералами, как «белыми», так и «красными», двигало одно чувство честолюбия и стремление к личной власти. Но то, что эти свойства их личности играли важную роль в их деятельности — бесспорно.
Причиной противостояния этих генералов была той же, по какой они поддержали заговор против Царя и февральский переворот: стремление к участию в политической жизни страны. И если нам, после этих строк, поклонники «белых вождей», в который раз скажут: «что им было делать? они не могли поступить иначе..», мы ответим: неправда, могли!
В это же самое время, когда Алексеев, Брусилов, Корнилов, Деникин, Крымов, Бонч-Бруевич, Маниковский, Колчак свергали Царя и занимались политическими играми, были другие генералы, которые остались верными духу и слову данной им присяги и отказались от любого сотрудничества, как с «красными», так и с «белыми». Многие из них заплатили за это своими жизнями.
Давайте вспомним о них.
Командир III-го Кавалерийского Корпуса, генерал-от-кавалерии граф Ф. А. Келлер. Он отказался признавать факта «отречения» Государя, присягать преступному Временному правительству и служить ему. 5 апреля 1917 года Келлер был отстранён от командования корпуса «за монархизм». Келлер покинул ряды армии и уехал в Малороссию, где жил частной жизнью. В 1918 году Алексеев и Деникин тщетно упрашивали графа Келлера присоединиться к Добровольческой армии. Келлер ответил категорическим отказом. Объясняя причины этого отказа, прославленный генерал писал генералу Деникину: «Мне казалось всегда отвратительным и достойным презрения, когда люди для личного блага, наживы или личной безопасности готовы менять свои убеждения, а таких людей громадное большинство. /../ Каждый Ваш доброволец чувствует, что собрать и объединить рассыпавшихся можно только к одному определённому месту или лицу. Вы же об этом лице, которым может быть только прирождённый, законный Государь, умалчиваете. Объявите, что Вы идёте за законного Государя, и за Вами пойдёт без колебаний все лучшее, что осталось в России, и весь народ, истосковавшийся по твёрдой власти».
Ещё откровеннее Келлер отзывался о Корнилове: «Корнилов — революционный генерал. Я же могу повести армию только с Богом в сердце и Царем в душе. Только вера в Бога и в мощь Царя могут спасти нас, только старая армия и всенародное раскаяние могут спасти Россию, а не демократическая армия и „свободный“ народ. Мы видим, к чему нас привела свобода: к позору и невиданному унижению… Из корниловского предприятия ровно ничего не выйдет, помяните мое слово […] Кончится гибелью. Погибнут невинные жизни».
Келлер был готов воевать только в рядах армии, ставившей своей целью восстановление законной монархии в России. По-существу, генерала Келлера можно назвать единственным настоящим белым генералом. Кстати, когда в конце 1918 года, граф согласился приступить к формированию монархической армии, то на её мундирах были нашиты белые кресты — символы подлинной Белой Армии. О тех же, кто перешёл на службу революционерам, не важно к «красным», или «белым», граф Келлер проницательно говорил, что часть из них «держится союзнической ориентации, другая — приверженцы немецкой ориентации, но те и другие забыли о своей русской ориентации».
Граф Келлер был убит петлюровцами 8/21 декабря 1918 года в Киеве. До последнего вздоха генерал Келлер сохранил верность царской присяге и своим монархическим убеждениям.
Генерал-от-кавалерии П. К. фон Ренненкампф. Генерал Ренненкампф всегда был известен своей преданностью монархии. Он мужественно проявил себя при подавлении революционных отрядов в Сибири в 1905 году. Во время Первой мировой войны, после неудачи в Восточной Пруссии и под Лодзью в 1915 году, генерал был отправлен в отставку и проживал в Петрограде. В феврале 1917 года Ренненкампф был арестован временщиками как опасный монархист и помещён в Петропавловскую крепость. В октябре 1917 года большевики его выпустили на свободу. Скорее всего, надеялись, что «немец"-генерал будет им благодарен и перейдёт к ним на службу. Но этого не случилось. Ренненкампф уехал в Таганрог, где скрывался под чужим именем. Но его раскрыли, и Троцкий, а скорее всего «большевики"-генералы, предложили Ренненкампфу ни мало ни много, как войти в руководящий состав Красной Армии. В противном случае, ему грозили смертью. У генерала Ренненкампфа были веские причины согласиться на большевистские предложения, но он ответил отказом. «Я стар, — ответил Ренненкампф, — мне мало осталось жить, ради спасения своей жизни я изменником не стану и против своих не пойду. Дайте мне армию хорошо вооруженную, и я пойду против немцев, но у вас армии нет; вести эту армию значило бы вести людей на убой, я этой ответственности на себя не возьму».
Вдумайтесь, в эти слова! Генерал даже перед лицом смерти отказывается от участия в братоубийственной войне! И сравните эти слова с восторгами Колчака о предстоящей войне «за светлое будущее»!
По личному приказу Антонова-Овсеенко генерал Ренненкампф был зверски убит в ночь на 1-е апреля 1918 года. Внучатый племянник генерала, проживающий сегодня во Франции, рассказывал о последних минутах своего предка. По этому рассказу русские солдаты отказались стрелять в старика-генерала и тогда его отдали на растерзание черкесам. Те выкололи Ренненкампфу глаза и убивали его долго и мучительно холодным оружием. Примечательно, что генерал Ренненкампф за несколько дней до убийства принял православие.
Генерал-адъютант Гусейн Али Хан Нахичеванский. Единственный в истории генерал-адъютант, мусульманин по вероисповеданию. Хан Нахичеванский отказался присягать Временному правительству и послал телеграмму Императору Николаю II с выражением своей преданности и готовности придти на помощь. По приказу генерала Брусилова Али Хан был отстранен от командования, а затем фактически отправлен в отставку. После большевистского переворота Хан Нахичеванский был арестован и заключён в Петропавловскую крепость. Предположительно 29 января 1919 года он был расстрелян большевиками в качестве заложника. Могила его до сих пор не найдена.
Как видим, среди русских генералов были те, кто предпочёл смерть измене присяге и участию в братоубийственной войне.
Говоря о том, что может спасти Россию, генерал Келлер указывал на всенародное раскаяние. Келлер как нельзя лучше чувствовал духовные причины происходящего. И, конечно, первыми должны были каяться русские генералы, те, что изменили присяге и пошли на службу революции (не важно, за Керенского ли, или за Ленина). Но вместо этого эти генералы приняли участие в братоубийственной войне.
3. Превосходство «красных» генералов над «белыми».
Когда говорят о Гражданской войне, то обычно представляют дело так, будто против «лапотных» «красных», которыми командовали все кто попало, выступали «белые», которыми командовали генералы и офицеры. На самом деле, если мы сравним количество и ранг генералов и старших офицеров бывшей Императорской армии у «красных» и у «белых», то этот список будет не в пользу последних. Итак, сравним ведущих военачальников, бывших генералов Императорской армии, у «белых» и у «красных»:
Белые | Красные | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
Как мы видим, у «белых» представлены в основном боевые генералы, тогда, как у «красных», почти все штабисты и разведчики, то есть аналитики и стратеги. При этом список «красных», несомненно, более серьезный, чем список «белых». По уровню значимости у «белых» только два крупных стратега, имевшие опыт планирования стратегических военных операций и управления войсками: Алексеев и Юденич. Если, вспомнить, что Алексеев умер в самом начале «Белого движения», а Юденич не принимал участия в главных сражениях Гражданской войны, то перевес «красных» неоспорим. Кроме того, у «красных» широко представлены ведущие руководители военной разведки, то есть люди, владеющие огромным объёмом информации, способные к аналитическому мышлению. Они были на три головы выше «белых» стратегов.
Именно эти штабисты и стратеги сформировали регулярную Красную Армию и именно они разбили Колчака, Деникина и Врангеля. Пора уже забыть лживый миф о том, что Красную Армию организовал и создал Лев Троцкий. Единственно, что Троцкий хорошо умел делать, это выступать на митингах и убивать невинных людей. Все остальные «таланты» Троцкого есть в большой степени плод мифотворчества и воображения его почитателей, начиная от Раскольникова и кончая Млечиным.
Смешно также думать, что Гражданскую войну для большевиков выиграли бывший подпоручик Тухачевский, или бывший вахмистр Буденный с бывшим старшим унтер-офицером Чапаевым.
Нам, конечно, будут говорить, что Брусилов фактически стал активно участвовать в руководстве вооруженными силами только весной 1920 года, когда он возглавил Особое совещание при главнокомандующем вооруженными силами РСФСР, а Клембовский занимался только изучением опыта Первой мировой войны да преподаванием. Но, во-первых, весна 1920 года, это очень опасный период для большевиков (с запада идёт натиск поляков, а на юге активно действует Врангель) и помощь такого опытного военачальника, как Брусилов была для них крайне важна. Во-вторых, надо быть очень наивным человеком, чтобы думать, что большевики позволили бы «военспецам» мирового уровня заниматься только преподаванием, когда дело шло о жизни и смерти большевистского режима. Маниковский и Клембовский могли занимать любые должности в «красном» генералитете, но действовали они по своей прямой специальности. Вот, бывший генерал Снесарев руководил обороной Царицына от генерала Краснова. И сумел-таки отстоять город.
Или генерал Маниковский, под руководством которого был преодолен «снарядный голод» во время Первой мировой войны, организовал обеспечение и снабжение Красной Армии снарядами. И очень неплохо организовал.
Это только в школе нам рассказывали, что Врангеля разгромил Фрунзе. Совершенно понятно, что революционный бандит, кем являлся Фрунзе до 1917 года, при всех своих природных способностях ничего не смыслил в военном деле. Поэтому штаб Южного фронта, войска которого и разгромили Врангеля и Шатилова, возглавлял бывший подполковник Императорского Генштаба И. Х. Паука, а правой его рукой был бывший генерал-майор Императорской армии В. А. Ольдерогге, имевший большой боевой опыт.
Кого, например, Колчак мог противопоставить опытнейшим штабистам Клембовскому, Снесареву, Бонч-Бруевичу или Самойло, воевавшим на стороне «красных»? Как известно, Колчак был адмиралом и опыта ведения сухопутных военных действий не имел. Начальник его штаба генерал Д. А. Лебедев в Императорской армии был всего лишь полковником, штаб-офицером для поручений управления генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем. Ясно, что его опыт несопоставим с опытом «красных» стратегов, решавших в свое время проведение судьбоносных кампаний Первой мировой войны. Кстати, за полный провал военной кампании Колчак в августе 1919 года снял Лебедева со всех постов.
Тоже самое мы видим в армии генерала Деникина. Начальник штаба ВСЮР генерал И. П. Романовский в Императорской армии имел опыт начальника штаба армейского корпуса и генерал-квартирмейстера армии, то есть не имел опыта ведения и планирования крупных фронтовых операций.
Лучше дело обстояло у барона Врангеля. Начальник его штаба генерал П. Н. Шатилов, во-первых сам был способный военачальник, а кроме того, во время Мировой войны приобрел, как штабной, так и боевой опыт. Но и у Шатилова опыт работы в штабе фронта был на уровне помощника начальника управления.
Таким образом, совершенно ясно, что в стратегическом плане «красные», благодаря сотрудничеству бывших руководителей Императорской Ставки, несравненно превосходили «белых».
Правда, в начале «белые» значительно превосходили «красных», так сказать, в человеческом «материале». Когда против плохо организованных недисциплинированных красноармейцев выступали кадровые армейские части, под командованием фронтовых офицеров, то конечно победа оставалась за «белыми». Но это было только на начальных этапах Гражданской войны.
Говорят, к «красным» никто не хотел идти, у них были сплошные китайцы и немцы, а вот, «белые» состояли из одних русских людей. Однако это не так. Например, так называемая армия Комуча ничего бы не смогла сделать, если бы не действия чехословацкого корпуса, а отряды атамана Семёнова или барона Унгерна жизненно зависели от японской или монгольской помощи. Я уже не говорю о казачьем генерале Краснове, который просто был на полном германском военном содержании.
Стратегия «белых» вождей, таких как Колчак, Деникин и Врангель, полностью зависела от Антанты. И Антанта помогала им только до тех пор, пока это входило в ее планы дробления и расчленения России. Сам Колчак в узком кругу говорил, что союзники (особенно после поражения Германии осенью 1918 г.) не стремятся к быстрой и решительной победе «белых» над большевиками, потому, что в их интересах ослабление России в ходе гражданской войны.
4. «Белые» идеологически проиграли большевикам.
К весне 1918 года русские люди стали понимать, что такое большевизм. И дело было даже не в том, что начались бессудные расстрелы, стали браться заложники, что пошёл грабёж и «экспроприация» «буржуйского» имущества. Всё это в изобилии было и в дни «великой бескровной», и в дни временщиков.
Дело заключалось в том, что впервые в России власть взяли люди, большинство из которых начисто отвергали человеческую мораль. Собственно, этой морали были лишены и «февралисты» типа Керенского или Савинкова, но большевики первыми, кто ввёл антимораль в официальную идеологию своего режима. Керенский не мог открыто заявлять, что ему плевать «на буржуазную мораль» и на «буржуазное» правосудие", а большевики такое говорили открыто. Конечно, большевизм не свалился на Россию, как «снег на голову». Он долгие годы выращивался в сознании русского общества, лелеялся в горячечных фантазиях русской интеллигенции. По существу Ленин отличался от кумира своей юности Чернышевского только тем, что вождь мирового пролетариата попытался на практике реализовать «сны Веры Павловны». Но кроме ленинских кровавых фантазий, в большевизме была чуждая занесённая извне античеловечная сила и именно эта сила придавала большевизму наиболее сатанинские богоборческие черты. Эта сила была изначально внедрена в российское политическое революционное движение во всех его проявлениях и в октябре 1917 сконцентрировалась на большевиках, как наиболее организованной и наиболее боеспособной политической организации. Но это вовсе не означает, что эта сила не контролировала и другие политические организации России, а так как эти организации были широко представлены в так называемом «белом движении», она контролировала во многом и «Белое движение».
Развязывание Гражданской войны в России входило в планы мировой «закулисы». Эта «закулиса» должна была быть уверена, что кто бы ни победил в кровавой русской схватке, «красные» или «белые», эти победители будут полностью ей подконтрольны.
Русских военных больше всего возмутил, конечно, Брестский мир и то, что огромные русские территории были отданы Германии шайкой политических авантюристов. Это возмущение в основном охватило боевых офицеров-фронтовиков, которые четыре года проливали кровь на войне и восприняли этот мир, как «нож в спину». Этим возмущением воспользовались «белые» генералы. Наверное, многих из них тоже по-настоящему возмущал Брестский мир, и они справедливо клеймили за него большевиков. Только при всём своём возмущении, они забыли покаяться в том, что огромная доля ответственности за этот мир легла на них и на их мартовскую измену 1917 года.
Но вместо покаяния, «белые» генералы начинают собирать офицеров на Дон, в Добровольческую Армию, чтобы воевать с большевиками. При этом вся трагедия заключалась в том, что успех этой войны напрямую зависел от покаяния создателей Добровольческой Армии: Алексеева, Корнилова, Деникина за содеянное ими в марте 1917 года. Но никаких слов покаяния от них не прозвучало. Вместо этого были старые речи о «новой свободной России». Корниловский ударный полк, отправляясь на борьбу с большевиками, распевал: «Мы былого не жалеем, Царь не кумир..». А ведь в этот момент, Государь и его Семья были ещё живы и находились в заточении в Тобольске. А так называемое «белое воинство» уже заявляло, что оно не жалеет Царя! Вдумаемся в эти слова: не «не желает», не «не любит», а именно не жалеет! Таким образом, начиная войну с большевиками «белые» заранее морально принимали Екатеринбургское злодеяние за шесть месяцев до его совершения!
В связи с этим весьма характерны воспоминания Э. Диля, который после освобождения Екатеринбурга армией Комуча и чехами в июле 1918 года был послан военными кругами для перевоза архивных материалов касающихся Царской Семьи в Томск. В Екатеринбурге Диль был представлен офицеру контрразведки мичману Х., который помогал следователю И. А. Сергееву расследовать дело об убийстве Царской Семьи. «Прежде всего, оказалось, — пишет Диль, — что он — убежденный эсер и гораздо больше интересовался перипетиями образования Сибирского Правительства, чем розысками по делу об убийстве».
Не менее трагичным было и то обстоятельство, что на призыв Алексеева и Корнилова откликнулось множество русских людей, офицеров, юнкеров, кадетов, гимназистов. Они были объединены одним желанием: освободить Родину от её поработителей — большевиков. Сотнями они стали стекаться на Дон, записываться в Добровольческую Армию. Из Румынии в Новочеркасск со своим полком прорывается герой войны, Георгиевский кавалер и монархист полковник М. Г. Дроздовский. В Яссах Дроздовский участвовал в создании тайной монархической организации. Но как всегда был «не понят» генералами, бывшими сплошь «республиканцами». Дроздовский принял участие в «белом» движении и проявил себя как блестящий офицер. Полковник Дроздовский умрёт в ноябре 1918 года от легкого ранения в ногу, осложнившегося начавшейся гангреной. Согласно одной из версий, Дроздовский был умышленно доведён до смерти. Известно, что время службы в Добровольческой армии он продолжал участвовать в деятельности тайной монархической организации, что вызывало острое неприятие Деникина и начальника его штаба Романовского, которые, якобы, и направили лечение Дроздовского по неправильному курсу. Скорее всего, эта версия неверна фактически, но она очень точно отражает суть «белого» дела — любое проявление монархизма, отказ от «непредрешенческого» словоблудия, беспощадно душилось в зародыше «белыми» вождями.
Между тем, эти светлые личности М. Г. Дроздовский, В. О. Каппель, С. Л. Марков, сторонившиеся политики и оставшиеся верными до конца идеалам Царской России, и являются истинными рыцарями Белой Идеи.
Выступление «добровольцев» положило начало «белому делу». Но оно было заранее обречено. Царским изменникам, стоявшим во главе его, Бог не даровал победы. Сбывались слова генерала Келлера, что Корнилов «только зря невинные жизни погубит». И лучшим доказательством этому служит смерть самого генерала Корнилова. «Неприятельская граната, — писал генерал Деникин, — попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения Неведомой Воли». Точнее не скажешь.
Тысячи молодых прекрасных русских жизней были положены на алтарь амбиций Корнилова и Деникина. Сотни тысяч русских людей были обмануты вождями «белого» движения, убеждавшими их, что они воюют за Россию. Не за Россию они воевали, а за утверждения власти «верховных правителей».
Идеология «белого движения» была изначальна ущербной и неясной и не могла противостоять действенной и простой идеологии большевиков. Большинство простого русского народа воспринимало борьбу с большевизмом, только как борьбу царского войска с безбожным войском. Приведём ещё раз воспоминания колчаковского генерала К. В. Сахарова о встрече его с русскими крестьянами в 1919 в разгар наступления «белых» на Восточном фронте: «Сильно была распространена в народе версия, что белая армия идет со священниками в полном облачении, с хоругвями и поют «Христос Воскресе!» Это легенда распространялась в глубь России; спустя два месяца еще нам рассказывали пробиравшиеся через красный фронт на нашу сторону из Заволжья: народ там радостно крестился, вздыхал и просветленным взором смотрел на восток, откуда шла в его мечтах уже его родная, близкая Русь. Спустя пять недель, когда я прибыл на фронт, мне передавали свои думы при объезде мною наших боевых частей западнее Уфы:
— Вишь ты, Ваше Превосходительство, какое дело вышло, незадача. А то ведь народ совсем размечтался, конец мукам, думали. Слышим, с белой армией сам Михаил Ляксандрыч идёт, снова Царём объявился, всех милует, землю дарит. Ну, народ православный и ожил, осмелел значит, комиссаров даже избивать стали. Все ждали, вот наши придут, потерпеть немного осталось. А на поверку-то вышло не то".
Да и что было думать простому народу, когда первая «белая армия», армия Комуча, входила в освобождённую от большевиков Казань под звуки «Марсельезы»?
А атаман Оренбургского казачества полковник А. И. Дутов, который первым поднял борьбу с большевиками на Урале, сделал это для «спасения революции», для чего создал «Комитет», в который вошли представители разных партий, в том числе и явно социалистических. Сам Дутов до большевистского переворота был полностью лоялен к Временному правительству и даже был назначен Керенским главноуполномоченным по продовольственному делу в Оренбургской губернии и Тургайской области с полномочиями министра. Дутов представлял собой типичный образец «белого» генерала, человека настроенного на республиканский образ правления. Все это не мешало большевистской пропаганде делать из Дутова ярого монархиста.
К весне 1918 года, в высшем командовании союзников по Антанте сложился общий план свержения большевистского режима, который воспринимался ими, как прогерманский, и установление над Россией своего контроля. Все антибольшевистские силы подчинялись французскому генералу М. Жанену. Начать было решено с японской интервенции, которая бы опиралась на антисоветские элементы внутри России. Сам генерал Жанен писал в своих мемуарах: «Мне было рекомендовано приложить все усилия для организации самой широкой японской интервенции, вплоть до Урала».
Если учесть, что к тому времени британцы высадились в Мурманске, румыны заняли Бессарабию, а японцы, французы и американцы строили планы оккупации Дальнего Востока, Сибири и Урала, то речь шла о фактическом расчленении России странами Антанты. Интересно, что за инструкциями, генерал Жанен ездил в Нью-Йорк.
Так как на Востоке России не было никаких серьёзных формирований для начала крупномасштабных боевых действий, то союзники поддержали выступление чехословацкого корпуса против большевиков. В мае-июне 1918 года чехословацкий корпус осуществляет захват ряда крупных городов на востоке страны.
При поддержке и с согласия Антанты в захваченных районах формируются два «белых» правительства в Самаре и в Омске. Одновременно формируются так называемая «Народная Армия Комуча», которой командовал подполковник Н. А. Галкин и Сибирская армия под командованием генерал-майора А. Н. Гришина (псевдоним Алмазов). Последний был связан с эсерами ещё во время своей службы в Императорской армии. Участник «белого движения» Б. В. Филимонов писал о Гришине-Алмазове: «По некоторым сведениям, полковник Гришин прибыл в Сибирь по поручению генерала Алексеева, имея своей задачей объединение доморощенных офицерских организаций на территории этого огромного края Российской державы».
Всё это были откровенно эсеровские режимы. «В начале мая 1918 года, — писал генерал Деникин, — было объявлено, что власть переходит к Комитету членов Учредительного собрания („Комуч“). Демократический покров, популярный еще в русской общественности, прикрывал новую диктатуру — партии социал-революционеров, безраздельно овладевших властью».
Не надо, думаю, объяснять, кто такие эсеры. Эсеры — это точно такая же преступная революционная группировка, какими были и большевики. Но чешским восстанием и Комучем воспользовались множество русских людей, уже успевших с лихвой познать все прелести большевизма, они не преминули присоединиться к этому антибольшевистскому движению. Среди них было немало офицеров, в том числе и монархистов. Однако они не только не составляли большинства, в так называемой «Народной Армии» Комуча, но и не имели в ней никакого влияния. Вот как вспоминал образ армии Комуча генерал Сахаров: «В Бузулуке я увидел первый полк новой народной армии. Без погон, со щитком на подобие чешского на правом рукаве, почему-то с георгиевской ленточкой, вместо кокарды, на фуражке. Вид полутоварищеский».
И вот эти «полутоварищи», ведомые февральскими антантовскими заговорщиками и руководимые эсеровскими боевиками, собирались освободить Россию от большевизма! Барон А. Будберг, один из немногих монархистов в этом эсеровском стане, писал о солдатах «Народной Армии»: «Мне кажется, что большинство из них лишь случайно не на красной стороне».
При этом неправильно было бы думать, что «эсеровские» «белые» принципиально отличались от «белых» так называемого правого толка (Колчака, Деникина и т. д.). Тот же Гришин-Алмазов был в армии Колчака, потом близким помощником Деникина и занимал должность военного губернатора Одессы. При этом советником у него был лжемонархист В. В. Шульгин.
Нелепы также представления о «белых», как об «антисемитах». Эту ложь активно раскручивал Троцкий и его сподручные. Вообще мне уже приходилось писать, что в ходе Гражданской войны еврейское население России было подвергнуто беспощадному террору. Этот террор исходил как от большевиков, так и от «белых», и от петлюровцев. Причём самыми большими врагами еврейского народа были Троцкий, Свердлов и им подобные. Хорошо об этом сказано в воспоминаниях раввина Аарона Хазана: «Наиболее злейшим и беспощадным врагом религиозного еврейства стала печально знаменитая Евсекция — еврейская секция РКП (б). /../ После революции в Российской империи произошло беспрецедентное в еврейской истории событие: религиозно-общинная жизнь сынов Израиля была упразднена усилиями внуков великих европейских раввинов. /../ В самые первые годы террора жертвами большевиков стали, прежде всего, руководители йешив, раввины, меламеды и главы еврейских общин. Евсекция добивалась их ареста по ложным обвинениям во всевозможных преступлениях, и на суде их участь была решена. Некоторые из этих людей были брошены в тюрьму, где скончались от пыток, других высылали в Сибирь, откуда никаких известий о них больше не поступало. Все еврейские общины жили в постоянном страхе»
Что касается «белого движения», то евреи приняли в нем самое широкое участие. Причём, что интересно, мотивы, по каким простое еврейское население участвовало в борьбе с большевизмом, были такими же, что и у русских: освободить Россию от угнетателей. Среди евреев Юга России была распространена такая фраза: ««Лучше спасти Россию с казаками, чем погубить ее с большевиками».
В обращении Национального Совета евреев Сибири и Урала к адмиралу Колчаку говорилось следующее: «Евреи, принимающие участие в большевистском движении и в разорении Государства, — это отбросы еврейского народа, и еврейский народ в целом отбрасывает с негодованием всякую ответственность, которую враги его пытаются возложить на него»
Но, как и в случае с русскими добровольцами, евреи участники «белого движения» были обмануты. Зачастую, там, где побеждали «белые» режимы утверждались леворадикальные еврейские организации весьма близкие к большевикам. Вот, например, какие организации утвердились приказом начальника гарнизона полковника Шереховского в г. Екатеринбурге, сразу же после освобождения его от большевиков 30 июля 1918 года: Партия социалистов-революционеров, сионистская организация, еврейская организация РСДРП Бунд, Еврейская Народная Группа.
О связях Колчака с эсерами говорить не приходится: он был весь опутан ими. Но были люди в стане Колчака, которые были пострашнее эсеров. Одним из его советников числился родной брат Свердлова, Зиновий Свердлов, известный под именем Зиновий Пешков. Пешков прибыл в Сибирь будучи представителем французской армии. Он носил звание капитана. На самом деле Зиновий Свердлов был тесно связан с американскими тайными структурами, организаторами революции в России. Поддерживал Зиновий и связи со своим братом, Яковом Свердловым. При Колчаке Зиновий Свердлов играл очень важную роль.
В армии Колчака, одетой не понятно в какую военную форму, представляющую собой смесь из русской, английской и чешской униформ, было огромное число случайных людей, откровенно уголовного элемента. Кроме того, большую роль в поддержке Колчака играли чехи. Всё это приводило к тому, что зачастую «белые» насильничали и грабили не хуже «красных». Но если с «красными» в народе всё было понятно с самого начала, то в отношении «белых» была иллюзия, что с ними возвращается старая царская власть. Когда же крестьяне увидели, что вместо старой царской власти приходят самозванцы, с непонятными целями, да которые ещё и грабят и убивают, то мужики стали ненавидеть «белых», так же как комиссаров. Об этом хорошо писал сподвижник Колчака барон А. Будберг в 1919 году: «Год тому назад население видело в нас избавителей от тяжкого комиссарского плена, а ныне оно нас ненавидит так же, как ненавидело комиссаров, если не больше; и, что еще хуже ненависти, оно нам уже не верит, не ждет от нас ничего доброго. Мальчики думают, что если они убили и замучили несколько сотен и тысяч большевиков и замордовали некоторое количество комиссаров, то сделали этим великое дело, нанесли большевизму решительный удар и приблизили восстановление старого порядка вещей. Мальчики не понимают, что если они без разбора и удержу насильничают, грабят, мучают и убивают, то этим они насаждают такую ненависть к представляемой ими власти, что большевики могут только радоваться наличию столь старательных, ценных и благодарных для них союзников».
Большевики лгали народу. Они обещали землю крестьянам, фабрики — рабочим, мир — народам. Ничего этого они не дали и давать не собирались. Они лгали, что их власть является диктатурой пролетариата.
Но народу лгали и «белые». Они лгали, что идут свергать власть большевиков, чтобы восстановить власть Учредительного собрания. Какого собрания? Того самого, которое в январе 1918 года разогнали большевики. Что это было за собрание? Это было собрание эсеров, кадетов, меньшевиков, то есть врагов исторической России, врагов Монархии, участников терактов, переворотов и революций. Так, чем же лучше были эти кровавые радикалы и враги Трона, чем большевики? Ничем. Между тем, именно их власть собирались восстанавливать ценой русской крови Колчак и Деникин. Между тем, и тот, и другой лгали народу, что идут восстанавливать историческую Россию. А историческая Россия могла быть только монархией.
Народ сразу понял ложь «белых», потому что она была на виду. Народ не верил ни в какое Учредительное собрание. Р. Гуль хорошо описал диалог «белого» офицера с простым мужиком в разгар Гражданской войны:
««- Вот вы образованный, так сказать, а скажите мне вот: почему это друг с другом воевать стали? Из чего это поднялось?
— Из-за чего? Большевики разогнали Учредительное собрание… силой власть захватили — вот и поднялось.
— Опять вы не сказали… За что вот вы воюете?
-… За Учредительное собрание…
— Ну, оно, конечно, может, вам и понятно, вы человек ученый.
— А разве вам не понятно? Скажите, что вам нужно? Что бы вы хотели?
— Чего? Чтобы рабочему человеку была свобода, жизнь настоящая, и к тому же земля…
— Так кто же вам ее даст, как не Учредительное собрание?
Хозяин отрицательно качает головой…
— В это собрание-то нашего брата и не допустят.
— Как не допустят? Ведь все же выбирают, ведь вы же выбирали?
— Выбирали, да как там выбирали, у кого капиталы есть, те и попадут, — упрямо заявляет хозяин".
Между тем, перед монархией «белые» вожди испытывали прямо-таки патологический страх. Известны случаи, когда Деникин запрещал исполнение «Боже Царя храни!», за исполнение старого русского гимна офицеров деникинской армии сажали на гауптвахту.
По воспоминаниям В. В. Шульгина белая контрразведка Деникина вела настоящее преследование монархистов-офицеров.
Особенно непонятен миф о «монархизме» казачьего атамана генерала П. Н. Краснова. Краснов с первых дней Февральской революции ориентировался на Керенского, хотя и презирал его. К слову сказать, когда Керенский решал вопрос кого назначить командующим 3-м корпусом, на который возлагались особые надежды по подавлению большевиков, военные советовали назначить генерала Врангеля, но Керенский приказал назначить именно Краснова, как человека, которому он больше доверял. Краснов возглавил донских казаков и прямо заявлял, что Россия была всегда угнетательницей казачества, и что ее судьба его, Краснова, не интересует. Хочется отметить, что предшественник Краснова, подлинный герой Донского казачества атаман А. М. Каледин не мыслил судьбу Донского края в отрыве от судьбы России. Именно нежелание казаков идти освобождать Россию от большевизма привело Каледина к самоубийству.
«Белые» никогда не смогли выработать ни единой идеологии, ни единой стратегии. Руководители «белого» движения постоянно находились в плену различных леворадикальных группировок. Колчак и Деникин отлично понимали всю опасность последних, но во имя захвата власти готовы были идти на сговор с кем угодно. Точнее всего эту тактику выразил генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель: «Хоть с чертом, но против большевиков». Сегодня надо однозначно признать, что это тактика была порочной.
Эта тактика погубила и самого Врангеля, безусловно, самого талантливого и лично незапятнанного руководителя «белого движения». Но если мы посмотрим на состав правительства Врангеля, мы увидим в нем таких личностей как легальный марксист масон П. Б. Струве, бывший министр земледелия крупный масон А. В. Кривошеин. Кривошеин был у Врангеля главой правительства, а Струве — фактически министром иностранных дел. Министром финансов Врангеля был бывший министр финансов Временного правительства масон М. В. Бернацкий. Доверенным лицом Врангеля в Париже был Н. А. Базили, один из главных исполнителей заговора против Императора Николая II. Вот, такое было «правое» правительство барона Врангеля, с именем которого почему-то связывают монархизм и правый радикализм. В. А. Маклаков писал 21 октября 1920 года в письме к Б. А. Бахметьеву, что у Врангеля нет вообще никакой идеологии «и если скептики, подкапываясь под Врангеля, упрекают его в реставрационных замыслах, то они глубоко ошиблись по существу».
Струве и Кривошеин являлись подлинными руководителями «белого» Крыма, а вовсе не Врангель, который был всего лишь главнокомандующим. Роль Врангеля была в координации общих сил, в руководстве войсками и в придании режиму популярности в народе. Но подлинную политику определяли совсем другие люди и силы. Кривошеин и Струве выражали, прежде всего, интересы Франции, от которой врангелевский режим очень сильно зависел, а не интересы России. И это хорошо видно из тех обязательств перед Францией, которые взял на себя режим Врангеля. В секретном договоре с Францией правительство Врангеля признало все долги, аннулированные большевиками, приняло на себя обязательство платить проценты на просроченные процентные выплаты. При этом в качестве гарантий предусматривались передача французской стороне права эксплуатации на определенный срок всех железных дорог европейской части России, а также права взимания таможенных и портовых пошлин во всех портах Черного и Азовского морей. Кроме того, при врангелевских министерствах финансов, торговли и промышленности планировалось учредить официальные французские финансовые и коммерческие канцелярии.
Сам Врангель был готов идти на любые шаги, которые смогли бы упрочить его власть. Он даже был готов на отторжение от России отдельных территорий и на сотрудничество с любыми одиозными личностями, лишь бы они были против большевиков. Маклаков в том же письме к Бахметьеву писал: «меня невольно поражает та легкость, с которой Врангель был бы готов, если нужно, признать сейчас независимость любой национальности, войти в соглашение с Петлюрой и Махно, прислать своим представителем в Варшаву Савинкова и, как я сам был свидетелем, предложить на место управляющего прессой еврея Пасманика».
Опять-таки порочная идея, «хоть с чертом, но против большевиков», побудила Врангеля начать крупное наступление в Северной Таврии одновременно с польским наступлением против советских войск. Получалось, что русские войска оказывали помощь вековым поработителям русского народа — польским интервентам, которые несли с собой не менее страшную оккупацию, чем оккупация большевистская.
Теперь два слова о православии «белого дела». Несмотря на то, что «белые» всячески заигрывали с Православием, оно никогда не стало сущностью «белого движения». У Колчака, к моменту его участия в Гражданской войне, были большие расхождения с Православной верой. Ещё находясь в Японии, адмирал увлёкся учением секты Зен-воинствующего буддизма. Он разделял его основные догмы. Главной идеей Колчака была идея военной абсолютной диктатуры. Православие должно было играть в этой системе видную роль, но направленную, прежде всего на поддержание этой самой диктатуры. В отношении Православия Колчак действовал, как Наполеон с католической церковью, которая по замыслу Бонапарта должна была стать орудием в его руках. В Уфе было сформировано Временное высшее церковное управление (ВВЦУ) — Орган руководства Православными епархиями в Сибири, созданный по инициативе высшего духовенства и при поддержки Верховного правителя. По настоянию Колчака местонахождения Временного высшего церковного управления было определено в Омске, и оно контактировало с правительством не непосредственно, а через министра исповеданий, которому вверено было в обязанность направлять деятельность ВВЦУ. На каждой литургии духовенству предписывалось поминать «Благоверного Верховного Правителя». То есть Колчак узурпировал все прерогативы русского Царя.
Генерал Деникин был, безусловно, человеком православным. Но его православие, во всяком случае, в бытность его главнокомандующим, было православием типичного русского интеллигента. Понимание России, как православного царства и Царя как Божьего Помазанника, в Деникине если и присутствовало, то в крайне слабой форме. Видный церковный иерарх, митрополит Вениамин (Федчеков) в своих воспоминаниях пишет, что на одном из совещаний у Деникина, когда был обсужден вопрос о целях войны, дошли и до веры «и пункт о вере был выброшен из проекта … не религия двигала белых. Это факт … хотя сам Деникин потом в Париже был членом приходского совета на Сергиевом подворье».
Генерал Врангель был, безусловно, верующим православным человеком. Врангель ближе всех «белых» вождей стоял к пониманию духовного смысла России и русской монархии.
Но, во-первых, Врангель был несвободен в своих действиях и был вынужден вслед за Колчаком и Деникиным, хотя и не в такой форме, прибегать к терминологии февралистов 1917 года.
Во-вторых, в самой «белой» армейской среде православная вера была расшатана. Бывший протопресвитер Императорской армии о. Григорий Шавельский, находившийся в стане «белых», вспоминал: «авторитет духовенства в армии был не высок. Так, когда на собрании Союза офицеров армии и тыла во время выступления митрополита Антония, офицеры слушали его небрежно: некоторые повернувшись к нему спиной, закурили папиросы».
Примечательно, что даже монархист барон Р. Ф. Унгерн фон Штернберг, либо отпал от Православия, либо по тактическим соображениям предпочёл ему буддизм.
В этой связи хочется вспомнить слова прозорливого старца протоиерея Михаила Прудникова, сказанные им в разговоре с одним из его почитателей: ««Отец Михаил, Россия гибнет, а мы, дворяне, ничего не делаем, надо что-нибудь делать!» На это о. Михаил, только что отслуживший раннюю литургию, ответил резко: «Никто ничего поделать не может до тех пор, пока не окончится мера наказания, назначенного от Бога русскому народу за грехи; когда же окончится наказание, назначенное от Бога русскому народу за грехи, тогда Царица Небесная Сама помилует; а что помилует, — я знаю!»
На возражения своего почитателя об обстановке в стране: «Позвольте, ведь вот Деникин уже подходит к Москве, Колчак, Юденич, Миллер, — все успешно действуют» — прозорливо заметил «Все это ни к чему, зря только кровь проливают, ровно ничего не выйдет!»
Как эти слова созвучны с тем, что говорил истинно белый воин граф Келлер в самом начале братоубийственной войны! Кстати, граф Келлер был единственным противником большевизма, кого Святейший Патриарх Тихон благословил на борьбу. Святейший послал генералу Келлеру просфору и Державную икону Божией Матери. Письмо же Святителя адмиралу Колчаку, в котором Патриарх якобы благословлял адмирала, не более чем апокриф.
К концу 1921 года всем стало ясно, что «белые» проиграли битву за Россию. Гражданскую войну выиграли «красные». Но они выиграли ее не потому, что были сильны, а потому что «белые» были слабы. Они выиграли войну не потому, что большевистская идеология была верной, а потому, что идеология «белого» движения была неверной. Лучшие русские люди из самых разных слоёв общества поверили «белому» делу. Сотни тысяч из них пали в борьбе с большевизмом, во имя того, чтобы «красный» проект никогда не восторжествовал в России. Не они, а руководство «белого» движения несет ответсвенность за то, что смертельная схватка с большевизмом обернулась роковой неудачей.
По мере того, как «белая» борьба терпела неудачу, все большее количество ее участников, начинало задумываться о причинах этой неудачи. И все большее число мыслящих людей, русских патриотов, начинало понимать, что они воевали не за те ценности. Ожесточенные Гражданской войной солдаты, офицеры и генералы, кто не был заражён либерализмом или «вождизмом», кто искренне хотел свержения большевизма, начинали понимать, что только Православие может быть настоящей Белой идеологией и только Царь может быть настоящим Белым Вождём.
Это понимание произошедшего очень хорошо выразил в начале 20-х годов один русский офицер участник «белого движения»: 'На нас, на всех лежит ответ за кровь Государя и за гибель нашей земли. Одни, в безумии своем, восстали на власть, создавшую Россию; другие, по нерадению и малодушию, не сумели этот мятеж подавить; третьи, по невежеству своему, равнодушно взирали на крушение вековых устоев нашей Державы. И все, и каждый из нас виновны в том, что не сумели сохранить и уберечь Царя своего. И Бог карает за это русский народ. С падением Престола, со смертью Царя, всего лишилась Россия. Величие и славу, святыни и богатства… Все… Все… и даже свое имя она потеряла… Все потеряла, и сама отлетела, как сон… И там, на далеком Севере, где в безымянной, неотпетой могиле покоится прах ее последнего Государя, там же легла и сокрылась Россия. И будет лежать там дотоле, доколе не склонит перед этой могилой колени весь Русский Народ и не оросит ее живой водой своего покаяния. И встанет тогда из Царской могилы Россия и грозно будет ее пробуждение."
В 1922 году, на самом закате ложной «белой» идеи поднимается образ Белой Идеи настоящей. 23 июля 1922 года во Владивостоке собрался Приамурский Земский собор. Почётным председателем Собора заочно был единодушно избран Святейший Патриарх Тихон. Фактическим же председателем и организатором Собора был генерал М. К. Дитерихс. В обращении к Патриарху, в грамоте Земского Собора говорилось: «Русская Земля Дальнего Русского Края объединяется вокруг Вас как своего Вождя, с пламенным желанием вернуть русскому народу свободу и собрать воедино бредущих розно в смутную годину русских людей под высокую руку Православного Царя. Да восстановится Святая Русь в ее прежнем величии и славе!«
В конце работы Земского Собора генерал М. К. Дитерихс, один из благороднейших русских военных вождей, произнес слова, которые так точно объясняют, почему проиграли «белые»: «Я верю, что Россия вернется к России Христа, России Помазанника Божьего. Мы были недостойны этой милости Всевышнего Творца».
Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | Следующая >> |
