Свеча Константина Великоросса

3 сентября 1942 года родился художник К.А.Васильев

Россия, Русь, храни себя, храни,
Смотри, опять в леса твои и долы
Со всех сторон нахлынули они,
Иных времен татары и монголы.
Н. Рубцов

Константин Васильев прожил короткую жизнь. Ему было всего тридцать четыре года в тот роковой вечер 29 октября 1976 года, когда он вдвоем с приятелем спешил на вечер в Зеленодольске, где должно было происходить обсуждение его картин после выставки, и их обоих нашли под поездом… Как всегда вырывается из сердца надрывное: «В самом расцвете сил и таланта…» С безвременных смертей Пушкина и Лермонтова наших гениев преследует эта страшная традиция.

Да, Константин Алексеевич Васильев прожил мало. Но он успел создать свой огромный и неповторимый мир. Удивителен его предсмертный портрет. На нем изображен зрелый, много испытавший и переживший человек. Глаза полны решимости, силы, мысли, скорби. Он подобен Достоевскому, сидящему перед чистым листом бумаги. Правой рукой он забрасывает за левое плечо немецкую пивную кружку с орлом — он окончательно прощается с зигфридами и валькириями. Фон красный — там, сзади, еще горит пожар. Но на лицо уже падает белый светлый луч. Художник переполнен творческими силами, он идет к истине и свету… Таким принял его Господь.

Помню одну из первых его выставок в здании Московского речного вокзала, где был выставлен самый популярный цикл среди почитателей Васильева — это картины «Старец», «Жница», «Ожидание», «Море», «Шторм», «Нечаянная встреча», «Северный орел», «У чужого окна», «Великан». Образы русских людей здесь не те, которые мы видим в зеркале или с экрана телевизора, но те, которые где-то очень глубоко в нас сумел разглядеть художник Васильев. Художник, сумевший предугадать наше время из глубины глухих 70-х, прозревший в идейных сумерках, увидевший нынешнее противоборство сил. В бесчинстве длящегося лихолетья его творчество звучит чистой и ясной нотой, лики картин не лгут.

Среди известных художников первым на Васильева обратил внимание Илья Глазунов. Увидев работы «Нечаянная встреча» и «Гуси-лебеди», Глазунов позвонил министру культуры и сказал, что готов организовать выставку Константина Великоросса (таков был творческий псевдоним художника). Из Казани работы привезли на самосвале. Выставку тогда сделать не удалось, слишком сильна была «воинствующая серая посредственность у власти», но главное тогда Глазунов вдохновил Васильева на создание цикла картин, посвященного русским былинам, теперь они занимают целый зал в Музее творчества Константина Васильева. Так пересеклись пути двух выдающихся художников-патриотов.

Васильев — художник героического миросозерцания. Главная тема его живописи — это Россия в ожидании героя-освободителя. Кто этот грядущий герой? Может быть, это «Человек с филином» (сам художник в кругу друзей именовал эту картину «Грядущий»), седовласый пророк с вещей птицей, символизирующей мудрость, вызревшую в сумерках истории. Старец ступает по облакам, держа в руке плеть — знак власти, которой должно пасти и вразумлять народы, бесчисленные, как песок морской. Под свистящими ударами этого воловьего бича побегут в ужасе глумливые ненавистники России, и развеется марево напасти над Землею Русской. В ногах старца горит свиток с надписью: «Константин Великоросс, 1976», — это псевдоним и год гибели художника. Но из пламени сгорающего имени возникает, подобно птице Феникс, молодой дубок, свежая, юная поросль. В этом пророческом образе, завершенном художником за считанные дни до трагической гибели, дается обетование — сгорая, Васильев завещает силу духа и путь грядущим сынам России, ее молодой поросли, которой суждено могущество.

Герои былин и сказаний Земли Русской, образы народной генетической памяти, дремлющие под спудом каждой русской души, — обрели живописную плоть под кистью Васильева. Художник уподобился древнему певцу-баяну, вызывавшему к жизни тени великих предков. Сознание родства с могучими героями-предками придавало слушателям былин силы их прародителей и благородную чистоту помыслов.

Самой знаменательной фигурой русских былин для Васильева был Илья Муромец, которому посвящены работы: «Илья Муромец освобождает узников» и «Илья Муромец и голь кабацкая». Сродни Илье-богатырю и Микула Селянинович и Добрыня и Вольга и Василь Буслаев, и Садко, гость Новгородский, изображенный Васильевым на картинах «Садко в море» «Садко и Владыка Морской"… Но настало грозное лихолетье. Плачет-убивается княгиня Ярославна на картине «Плач Ярославны», она оплакивает не только участь мужа, но и саму Святую Русь приснопамятную. Воздетые к небу руки, глаза наполненные слезами… Безутешные рыдания княгини о минувшем и безвозвратном на фоне наползающих сумерек. Осиротевшая душа кричит в бездонную небесную бирюзу, горе пронзило юное сердце. Но у Васильева нет мертвого — есть уходящее.

Заключительный героический период в творчестве Васильева — это период Великой Отечественной войны. Это было великое нашествие на Русь, пожалуй, величайшее за всю историю, если исключить последние времена. Одна из картин художника так и называется: «Нашествие». Работа выполнена в черно-серых грозовых тонах. Кажется ничто не сможет препятствовать нахлынувшим на Русь полчищам. Но в самом живописном образе разлито недоброе молчание, это затишье перед грозой.
Зловещую тишину нарушает только четкий шаг вражеского войска по пыльной дороге. На самом деле на картине Васильева главное противостояние двух сил — покорившей полмира фашистской орды и Святой Руси, которая смотрит на супостатов с древних фресок. Образ лаконичен, но он исчерпывающе выражает истинный характер противостояния. Когда в 1812 году шедший на Русь Наполеон переходил через Западную Двину, он задрал голову к небесам и крикнул дерзко: «Тебе — небо, мне — земля!» В этих словах заключен смысл всякого нашествия на Землю Русскую. И русский витязь в очередной раз поразил змея, флаг Отечества взвился над поверженным Берлином…

Наследие Васильева самодостаточно, оно образует законченную систему образов, но в этой системе символического реализма Васильева Север — понятие священное, представляется художнику духовной святыней. Краски Севера наложили свою печать на цветовую палитру Васильева. Белый цвет снегов, серое, большей частью мглистое небо, багрянец морозного рассвета, это навеки запечатлелось в заповедной глубине русской души.

Васильев — живописец зимы. Красный цвет у него чаще всего означает духовную напряженность перед схваткой. Синий цвет означает некий предел. Это предел, за которым кроется тьма. Синий цвет ночи, в которой царствуют чудовища, окаймляет окно в «Ожидании», но эта зловещая ночь отступает вместе с меркнущими звездами, перед белой свечой, которая маяком зовет из-за края земли «Грядущего» со свечой и плетью «Человека с филином». За синим пределом ночи клубится враждебная жизни чернота, исчадия которой бегут с Малой, Белой и Великой Руси перед наступающими днями — Красна Солнышка.

Очевидцем этой незримой битвы и был художник Константин Васильев, или Константин Великоросс, — этим своим творческим псевдонимом, как богатырской броней, он до сих пор страшен ненавистникам России и люб ее защитникам.

Помочь народу вспомнить героическое прошлое — значить предуготовить его к великому будущему. В этом — главная заслуга Константина Васильева.