Философия преступления

Первородный грех — как мощное разросшееся древо покрывает своей тенью род человеческий. Его мощная ветвь — преступление.
Люди называют преступлением все, что так определено человеческим законом — правом.

Но не все, что закон человеческий считает преступлением — может являться грехом.
Мы помним множество запретов прошлых эпох. Та же пресловутая статья 58-я Уголовного Кодекса 1924 года. Или побег крепостных крестьян от помещика, по Соборному уложению 1649 г., что в последующие времена считалось бы осуществлением прав личности. Разбой в отношении состоятельного человека от века был на Руси преступлением. С 1917 года длительное время это считалось «экспроприацией экспроприаторов». Частное предпринимательство до 90-х годов прошлого века числилось среди составов преступлений. В стране во всю процветала коммерция, но состав преступления — «спекуляция» продолжал красоваться на страницах Уголовного Кодекса РСФСР до 1996 г. В 70-е — купить машину картошки в Казани, а потом перепродать ее на рынке в Москве чуть дороже — было верной дорогой в места заключения на долгие страшные годы.

Грех всегда неизменен. А запретительные нормы права порой признают преступлением то, что грехом не является, либо наоборот право делает возможным то, что по своей духовной природе явно носит содержание греховное. Достаточно вспомнить ваучерную приватизацию, когда вся страна «клюнула» на обещание иметь по две «Волги» за ваучер в качестве доли в общенародном хозяйстве, а потом меняла ваучер на буханку хлеба. Или нынешний экономический кризис, по сути спровоцированный тотальным финансовым мошенничеством по созданию и надуванию виртуальной стоимости ценных бумаг. Что впрочем, с точки зрения права мошенничеством не является, так как тогда придется признавать таковым и сам рынок ценных бумаг, основанный на всеобщем договоре, что все согласны быть обманутыми при условии, что им также дается шанс обмануть… Таков принцип биржи… На цивильном языке это называется — финансовыми рисками…

Как видим, человек может стать преступником, не будучи грешен. И, напротив, грешник, если соответствует тому, что допускает в конкретный момент греховными людьми созданное право, может в результате своей грешной деятельности социально процветать. Впрочем, потомки, не имея своего интереса, все деяния прошлого, как правило, называют своими именами…

Основной принцип выживания в среде защищенного государством права — всегдашнее примыкание к сегодняшней силе. Но не всегда — к правде. Выживание в жизнь вечную под сенью закона Божьего подразумевает зачастую противоречие силе.

Потому и народная мудрость: «Не в силе Бог, а в правде».

Увы, но правда, то есть отношения, построенные на сочетании нравственности и христианских заповедей — не всегда есть в государстве, как традиционной «ограде» общества и Церкви.

Смысл общественной жизни людей во взаимодействии, с опорой на окружение, на общество. В сущности, прогресс, с этой точки зрения, есть увеличение интенсивности взаимодействия. Чем больше контактов, личных или опосредствованных через письменность или печать, или ТВ, или телефонию, или электронные средства, или транспортное перемещение в пространстве, тем сильнее и развитее общественная жизнь. А православным контактность не очень нужна. Людям православным беготня по знакомым, а, тем более, незнакомым, не очень свойственна. Соответственно и обсуждения светских событий, всевозможных или политических не очень нужны. Это свойства развитой светской общественной жизни. Православным общество нужно в той мере, в какой это необходимо для существования и достатка, культурного и духовного обмена-общения, а паче для приближения через церковь к пути спасения в жизнь вечную. Потому как общение порождает не только возможность делать дела спасения, но в большей степени предоставляет возможность грешить…

И взаимная поддержка членов общества друг другом православным также нужна в той мере, в какой это необходимо. Православные более надеются на Бога, а не на свой общественный потенциал (связи), который, по сути, есть выражение социальной силы примкнувшего к ним человека.

Но существование в реальном мире не позволяет жить в самоизоляции. Даже христианские общины первых веков были, при всей их обособленности, социально адаптированы… Принятие и соблюдение законов языческого мира, кроме поклонения его богам, было отличительной нормой первых христиан, нравственная основательность которых, зачастую делала их костяком многих структур римского государства.

В отношениях первых христиан присутствовала еще одна существенная черта — общинность. Общинная психология, по сути, есть психология взаимопомощи. Имущественная изолированность христиан внутри общины, неизбежная при соблюдении римских законов, преодолевалась милосердием и жертвами от достатка своего имущества. То есть, имущественная помощь христиан в условиях языческого общества вероятно системно возможна была лишь при условии оформленности, обособленности общин, чего мы в настоящем времени у себя в России не имеем, хотя и живем в условиях языческого государства. Желание в таких условиях действовать, как действовала церковь при православной монархии, то есть в масштабах всего общества, далеко не всегда неэффективно.

Правовая логика нынешней светской, а по сути языческой конституции, в принципе не допускает ведущей роли Православной Церкви в жизни общества.

Духовная логика нынешней системы права в целом, и регулирующей религиозную жизнь в частности, состоит в том, что любой грех доступен и разрешен, если он не мешает при этом греху другого человека. Одним словом — грешите по правилам, в той мере, в какой это не вызывает беспокойства соседей… Соответственно, исповедуйте любой культ, включая сатанинский, не нарушая при этом конституционных прав окружающих…
Как будто возможно, чтобы культы, основанные на физическом или духовном насилии, не причиняли вреда…

В число окружающих, согласно действующему и формируемому праву, попали и родные дети… Православный вскоре не сможет препятствовать свободно внушенному в школе греховному выбору своего малолетнего ребенка, а должен будет с ним толерантно согласиться, чем обречь себя и свое дитя вечной гибели…

Желание же изменить действующий конституционный строй, выраженное публично, есть преступление, преследуемое в уголовном порядке. В то же время сосуществование с таким строем в недалеком времени станет проблемным. Опыт показывает, что изведение православных в корне не получалось у властей и круче нынешних. Следовательно, у РФ, как языческого государства, появляется и в скором времени станет настоятельной необходимостью урегулирование проблемы этих взаимоотношений.

У государства выбор практически ограничен. Ему предстоит либо изменить свою сущность, либо загнать православных в резервации. Измениться, как правило, никто не желает. Любой юный субъект истории изначально считает себя идеальным. Более того, от некоторых апологетов демократии в частных беседах можно услышать, что Церковь из-за своей позиции скоро опять «нарвется на вилы…».

Думаю, на вилы у этих апологетов духу не хватит, да и об лом можно удариться, а вот для методического вытеснения православных из социума ресурс понуждения у них имеется. У этого процесса есть своя материальная природа. Как уже говорилось, христиане первых веков жили общинами. Материальное производство тогда, как правило, не было основано на наемном труде. Добывали хлеб свой насущный домашним ремеслом, жили и молились вблизи таких же единоверцев — вот тебе и община. То есть, социум им существенно не мешал. В условиях современного города это практически невозможно. Добывание хлеба насущного зависит от спроса на рабочую силу в производствах, которые могут быть черте где… Люди зачастую съезжаются в храмы с разных концов города и друг друга по жизни не знают, да и не могут знать… Храмы центрами экономической жизни стать не могут, чтобы дать верующим и работу и кров поблизости. То есть статус человека в социуме определяет все… даже возможность ездить в храм… А если социум ополчится против православного, что ему делать? В какую школу вести детей? Где получать образование и работать? Где лечится и отдыхать? Разница в мироощущении верующих с язычески разнузданной массовой культурой в скором времени может привести к тотальной несовместимости людей.

Если бы государство поощряло отток городских жителей в деревню, вместе с восстановлением и развитием сельских производств, то многие православные смогли бы найти себе нишу, создав общины вокруг деревенских храмов. Однако государство сельскую жизнь целенаправленно гнобит, поддерживая на уровне минимального выживания, может быть и по причине опасения православных…

Но теперь православные опаснее государству в городах, где вносят дискомфорт, мешают программам человеческой деградации, естественным для языческого государства. Да и село приподнять придется, чтоб голоду не было…

Многие действия государства в отношении православных, понуждающие их к уступкам, всегда будут законны с точки зрения формального права и нередко неприемлемы с точки зрения религиозных догматов. И многие активные действия православных по защите их духовной жизни от давления формального права, возможно, будут оцениваться преступными, но приемлемыми для спасения в жизнь вечную.

По сути, еще одно лобовое столкновение государства с православной церковью может стать последним… для государства, которое исторически и возникло как «ограда» реально существовавшей церкви и в культурном контексте существует постольку, поскольку ассоциируется с церковной культурой в исторической и текущей практике.

К примеру, если бы Церковь ментально «зачеркнуло» для себя это государство — оно в исторически краткие сроки бы рухнуло, утратив истоки, здоровые силы и будущее.

Если государство «зачеркнуло» бы для себя церковь — оно также бы рухнуло, как показал опыт некогда самой жестокой антицерковной власти в истории: коммунистов-большевиков.

Если конфликт возможен, то, как показывает исторический опыт, при любом его течении неизменной останется церковь и видоизменится государство.
Собственно у государства нет выбора кроме разумного компромисса с православными…

А церковь вынуждена в очередной раз во спасение своего народа мучаться воспитанием его духовно незрелой, прямо скажем, криминального происхождения «ограды», ожидая ее взросления, которое, в силу запущенности «контингента», как показывает опыт, исторически запаздывает…

Люди «…яже от юности и от науки злы…» говорится в покаянной молитве.

Наверное, можно добавить, что по той же причине духовной юности они бывают и преступны…