По поводу одного документа

Перед нами довольно своеобразный документ озаглавленный «РПЦЗ, Свет маяка». Автор — священник Никита Григорьев, настоятель прихода Св. Иоанна Кронштадтского в г. Ютике, Н.Й., он же преподаватель апологетики в Свято-Троицкой Семинарии в Джорданвилле, Н.Й. (1986−2006), т. е. на протяжении последних 20 лет.

Документ этот своеобразен по многим причинам. Прежде всего обращает на себя внимание претенциозность заголовка, в котором ясно просматривается намерение апологии чего-то, в данном случае Зарубежной Церкви, а также и обличения чего-то, в данном случае Русской Православной Церкви Московского Патриархата. При этом священник Н. Григорьев игнорирует постановление Церковной власти о прекращении взаимных враждебных выпадов между двумя частями Русской Церкви. Забыл он видимо и о том, что когда-то перед рукоположением, давал присягу на послушание своему священноначалию. Или, может быть, его духовник освободил его от этой «нудной формальности»? В наше время все может быть.

Здесь следует оговориться. Первоначально мне попал в руки оригинал этой статьи на английском языке, и по беглом ознакомлении с ним я решил не тратить время попусту, т.к. сразу вспомнил истеричную демагогию Пантелеимоновских греческих раскольников 25-летней давности. Все те же излюбленные приемы «церковной желтой прессы», т. е. винегрет из елейности, лжи, хамства и, конечно, безапелляционности суждений. Еще в прошедшем январе прекрасный и исчерпывающий отзыв на эту статью написал протоиерей Николай Далинкиевич, видимо подвигнутый на это волнениями в его пастве в г. Мельбурне, в Австралии. Много ценных мыслей по поводу написанного высказал и отец Виктор Потапов. Однако, к сожалению, приходится вновь вернуться к этому «шедевру» отца Н. Григорьва т.к. продолжают поступать запросы от верующих, в том числе и из среды наших чикагских прихожан, с просьбой разрешить их недоумения по поводу написанного. По всей видимости, те лица, которые любой ценой не хотят допустить примирения в Русской Церкви, делают очень большую ставку на статью отца Н. Григорьева, в расчете на ее убедительность (?), особенно среди малосведущей паствы. Появился и перевод этой статьи, изложенный на прекрасном литературном русском языке, выгодно отличающийся от косноязычного английского оригинала. Поэтому текст перевода может произвести более серьезное впечатление на неосведомленного читателя, нежели оригинал. Хотя, вздор остается вздором безотносительно к тому, на каком языке он изложен.

При дальнейшем ознакомлении с этим трудом впечатление своеобразия его только увеличивается. Доминирующей чертой статьи является ее сумбурность. Весьма причудливо здесь сочетаются обличительный агрессивный тон современного Саванаролы и «в мыслях легкость необыкновенная» Ивана Александровича Хлестакова, с которой автор пытается как-то обосновать свои тезисы. С энергией и рвением, достойным лучшего применения, священник Н. Григорьев, закусив удила, дерзновенно вторгается в сферы церковного права, церковной истории и богословия, всюду проявляя либо невежество, либо недобросовестность. «Забывая задняя и в передняя простираясь», в своем спекулятивном богословствовании в классической сектантской манере «от ветра главы своея», автор доходит до откровенного кощунства.

На протяжении 22-х страниц мысль автора резко скачет с предмета на предмет, с явной неспособностью сосредоточиться на чем-то одном, и серьезно об этом одном говорить. Поэтому, не имея ни времени, ни охоты комментировать все плоды раздумья священника Н. Григорьева (тем более что это уже сделано другими), я ограничусь разбором его основного утверждения, которое все же удалось отфильтровать от остального плетения словес. Эта мысль, многогранно изложенная на 22-х страницах сводится к следующему:

Русская Православная Церковь Московского Патриархата основана не Христом Спасителем, а Иосифом Виссарионовичем Сталиным и митрополитом Сергием, и по сути является политической организацией. Она не «подлинная историческая Русская Православная Церковь» (sic), а является расколом вышедшим из ее недр и до сих пор в этом расколе упорствующая. (с. 2) Поэтому она не имеет ничего общего с истинной Русской Поместной Церковью, которая воплощалась до сих пор Катакомбной Церковью и Зарубежной Церковью. Самое же дерзкое утверждение священника Н. Григорьева гласит: МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ ЕСТЬ ДУХОВНЫЙ МОНСТР. ОНА НЕ ЦЕРКОВЬ ХРИСТОВА, А ЦЕРКОВЬ АНТИХРИСТА, КРЕЩЕННАЯ ДУХОМ САТАНЫ. (С.17) (выделено мной. — А.П.)

Если принять на веру это положение, то все остальные доводы священника Н. Григорьева выстраиваются в четкую систему, и могут убедить лиц несведущих в делах церковных. Но так ли это в действительности?

Прежде всего вспомним о том, что о Московской Патриархии было много суждений Архиерейских Соборов Зарубежной Церкви, Соборов, состоявших из богомудрых архипастырей, которые и по образовательному цензу, и по житейскому опыту, и по праведной жизни были не чета священнику Н.Григорьеву. Эти суждения о страждущей Церкви в оставленном отечестве, (здесь разговор шел именно о Московской Патриархии), высказывались в духе сожаления о ее зависимом положении от безбожной гражданской власти. Несмотря на то, что Зарубежные Архиерейские Соборы не признавали избраний Патриархов советского периода канонически безупречными ввиду их явной зависимости от безбожников, и были несогласия с отдельными действиями иерархии МП, а также выражались опасения о ее дальнейшем пути, НИКОГДА Архиерейские Соборы Зарубежной Церкви не дерзнули на те высказывания, которые, ничтоже сумняшеся, опубликовал автор.

Призывая читателя взглянуть на спорные вопросы современности в «свете исторических событий» (с.1), автор сам весьма вольно обращается с историческими фактами. Прежде всего он ошибочно указывает, что митрополит Сергий «…возглавил крайне либеральную группу обновленцев, называющей себя „живой Церковью“. Это была группа., которая откололась от Церкви под предводительством Митр. Сергия…» (с.3) Действительно, общеизвестно, что М. Сергий одно время примыкал к обновленческому расколу и затем покаялся, но то, что он возглавлял это движение является откровением для любого человека хоть мало-мальски знакомого с историей Русской Церкви. Утверждая, что «митрополит Сергий смолоду был весьма амбициозным молодым (sic) человеком, одержимым страстью к власти» (интересно, откуда у священника Н. Григорьева сведения о наборе страстей М. Сергия?), а также: «Митрополит Сергий почуял возможность блестящей карьеры» (М. Сергий и так был Предстоятелем Русской Церкви, о какой еще карьере здесь речь?) — священник Н. Григорьев дошел до вопиющего кощунства.

Обличая М. Сергия во властолюбии, о.Н.Григорьев вспоминает о третьем искушении Христа в пустыне, и пускается в рассуждения о том, что бы произошло, если Христос, падши, поклонился бы сатане. То есть, что бы случилось, если Христос, Истинный Бог наш, Божественный Логос «имже вся быша», поклонился бы твари из духовного мира. Эти домыслы профессора апологетики сродни средневековой казуистике, когда школяры обсуждали вопросы на подобие: «если Бог всемогущ, то может ли он сотворить такую огромную гору, которую Сам не сможет сдвинуть с места». По словам архиепископа Алипия, такая мысль вообще не могла бы прийти в голову нормальному человеку, тем более, православному священнику. Однако она запросто пришла в голову автору.

Рассуждая о каноничности и неканоничности в церковных делах, автор не учитывает того, что Книга Правил Святых Апостолов и Вселенских и Поместных Соборов является не уголовным кодексом (по определению еп. Даниила Ирийского), а общим руководством в делах церковных для тех, кому поручено эти дела вести. Отдельное нарушение какого-либо канона или даже ряда канонов в пределах данной поместной Церкви не означает автоматической потери этой Церковью законности (каноничности), а также благодати. Приводя примеры нарушений законности в лоне Русской Церкви (причем не всегда удачно), автор игнорирует исторические прецеденты, опровергающие его суждения. К примеру, если следовать логике отца Н. Григорьева, то Вселенский патриарший престол вообще не имеет права на существование. На протяжении шести веков Константинопольские Патриархи ставились не церковной, а государственной властью (дежурный упрек у нас в адрес Московской Патриархии), причем эта власть турецких султанов была не христианской, а нередко враждебной христианству. Вспомним также и о том, что Вселенский патриарший престол в этот период доставался тому кандидату, который давал султану больше денег. Налицо была чистейшая симония, и, несмотря на это, никто сегодня не отрицает законности или благодатности Вселенского престола. Вспомним и о том, что на рубеже 13 и 14 веков в Константинополе были последователи низложенного патриарха Арсения, которые, защищая церковную справедливость, сами оказались вне Церкви, образовав секту Арсенитов. Подобных примеров в истории Церкви немало, но, несмотря на это, водимая Духом Святым церковная жизнь жительствовала, жительствует и будет жительствовать.

Похоже, что автор запутался в своем понимании сущности Церкви Христовой. С одной стороны он утверждает, что «Церковь — живой дышащий организм, не социальная, политическая или, даже, религиозная организация.» (с.2) С другой стороны, он рассматривает Русскую Церковь послереволюционного периода именно с этой точки зрения, что выражается в том, что пока был хороший директор фирмы (Патриарх Тихон и Митрополит Петр), то и фирма была безупречной. Как только директор (Митрополит Сергий) допустил известные погрешности (кстати, во время самых страшных гонений на Церковь в истории человечества), вся фирма тут же утеряла свою легитимность. Автор делает вывод, что Дух Святый, Который «дышит идеже хощет» не захотел дышать в многомиллионной Русской Церкви, которую тогда возглавлял владыка Сергий.

Священник Н. Григорьев искажает историческую картину своим утверждением, что митрополит Сергий и подчиненное ему духовенство учинили раскол. Да, произошло разделение между теми, кто категорически отвергал Декларацию 1927 года и отмежевался от митрополита Сергия, и теми, кто, не желая вносить разделения в церковную жизнь продолжали признавать его священноначалие, хотя крайне сомнительно, что большинство из них разделяли взгляды, высказанные в Декларации. А в том что, М. Сергий в то время был несомненным административным главой Русской Православной Церкви, не возникает сомнений. (Косвенным доказательством тому служит и тот факт, что именно к нему, а не к кому-то другому, в 1920-х годах обратились за руководящими указаниями Зарубежные архиереи по некоторым административным вопросам. Отвечая им, и приветствуя словами «Дорогие Святители», М. Сергий предоставил им действовать по своему усмотрению, т.к. на местах им виднее, как следовало поступить. Это все происходило до разделения, разумеется.

Доводы священника Н. Григорьева о том, что митрополиты Кирилл и Петр были «старше» М. Сергия, и поэтому он был обязан им подчиняться, неубедительны. Действительно, по очереди местоблюстительства он стоял после них, и даже не был таковым, а именовался «заместителем местоблюстителя». Однако, находясь у кормила церковного управления при исполнении своих обязанностей, он обладал полнотой иерархической власти, и указания и пожелания этих двух митрополитов для него имели не более, как совещательное или нравственное значение, но никак не административное.

Объясняя читателю, что такое раскол, священник Н. Григорьев пишет: «Раскол происходит, когда группа людей отходит от Церкви, и следовательно, прекращает общение с Церковью. Это случается в результате лжи или ложного учения, которого упорно придерживаются раскольники, противостоя Духу Истины, который является сущностью Церкви». Здесь прослеживается несколько противоречий.

Раскол происходит, когда группа людей отходит от Церкви. М. Сергий и подведомственное ему духовенство были не «группой людей», отошедшей от Церкви, а были самой Церковью, т.к. М. Сергий был легитимным первоиерархом, находившимся в административном центре и ему подчинялась едва ли не большая часть духовенства. Священномученик Кирилл Казанский, несмотря на несогласие с М. Сергием, признавал благодатность таинств, совершаемых священниками подчиняющимися ему. Целый ряд новомучеников и исповедников Российских не порывали общения с М. Сергием, включая прославленных Зарубежной Церковью митрополита Арсения Новгородского, архиепископа Иллариона (Троицкого) и большинства его соловецких со-узников. Под омофором М. Сергия также служили приснопамятные и почитаемые зарубежные архипастыри, архиепископ Венедикт, цитируемый священником Н. Григорьевым архиепископ Леонтий Чилийский, архиепископ Андрей (Рымаренко) — в бытность протоиереем, архимандрит Димитрий (Биакай), и множество рядового духовенства попавшего во время войны из России в Западную Европу. Они органично вошли в состав Зарубежной Церкви в соответствии с суждением Митр. Анастасия и 2-го Всезарубежного Собора о том, что грех М. Сергия не распространяется на подчиненное ему духовенство.

Это случается в результате лжи или ложного учения, которого упорно придерживаются раскольники, противостоя Духу Истины, который является сущностью Церкви. (с.2) То явление, которое в Зарубежной Церкви определяется общесобирательным термином «Сергианство», является не учением, а образом поведения. Возвести этот образ поведения в ранг ереси неоднократно пытались некоторые зарубежные полемисты, но достаточно безуспешно, т.к. ни один Всезарубежный или Архиерейский Собор, или Архиерейский Синод не дали этому термину четкого определения. А что касается недостойного, малодушного поведения некоторых клириков, выражающегося в компромиссах с совестью в своей пастырской и общественной деятельности, то вспомним, что у Московской Патриархии нет монополии на это явление, и оно встречается повсеместно, в том числе и в Зарубежной Церкви.

Таким образом мы видим, что к М. Сергию и его последователям не приложимо наименование раскольников, сколь резко мы бы не расходились с ними идеологически, и как бы это ни хотелось автору. Поэтому и призыв священника Н. Григорьева к продолжению церковного разделения, и попытки обосновать его, с богословских позиций неосновательны, и не выдерживают критики.

Кощунственно звучат и выше приведенные хулы на Русскую Церковь, в которой явно изливается благодать Духа Святого, церковная жизнь восстает из праха и мерзости запустения, иконы мироточат, прозорливые старцы благовествуют. Перемены в нашем Отечестве явны, и не признавать их и отрицать их, является сознательным противлением истине, то есть, хулой на Святого Духа. Священник Н. Григорьев произносит осуждение сам на себя в приведенном выше втором пункте, когда указывает на противление Духу Истины, как на признак пребывающих в расколе. По своему же определению, священник Н. Григорьев является раскольником, поскольку коснеет в этой хуле. Дерзко обвиняя Русскую Церковь в грехах раскола и хулы на Святого Духа, священник Н. Григорьев, видимо, того не замечая, сам в них впадает, и еще кощунствует. В нынешний великопостный период можно только пожелать священнику Н. Григорьеву благодатной помощи Божией, чтобы Пастыреначальник Христос даровал ему «зрети своя прегрешения», а также здравый смысл, дабы не браться за писание статей, которые ему явно не по силам.
Протоиерей Андрей Папков
Чикаго, США
Крестопоклонная Неделя, 2007