Об антикоммунизме

Начинаю с того, что коротко отрекомендуюсь: «Здравствуйте, я против Сталина». В этой жизни можно быть только «за» или «против» Сталина. Без Сталина нельзя никак. Так что, я «против»: не люблю Сталина, не считаю его успехи перевешивающими злодеяния и, напротив, считаю его мучителем и виновником гибели сотен тысяч православных христиан. Попрошу запомнить и по возможности вопроса об отношении не задавать — таковое в ближайшие дни и месяцы не изменится.

Теперь обо всем остальном, поскольку, слава Богу, проблемы и беды у нас одним Сталиным не оканчиваются, а есть еще свиной грипп, кризис, Зурабов, покушение в Ингушетии, волнения в Иране, либералы в правительстве. И — антикоммунизм. Который, хоть и получил порядочную индульгенцию от коммунистов, сделавших очень много плохого, сам должен оставаться не абы каким, а хорошим антикоммунизмом, дабы невзначай не стать прибежищем негодяю. Надеюсь, я еще ничего предосудительного не сказал, одновременно с приложением слова «негодяй» к антикоммунистам? Но ведь негодяи встречаются не только среди сталинистов. До сих пор остаются нравственные проблемы и в некоторых других областях. Это понятно. Которые, проблемы, говорю сразу, меркнут перед злодеяниями сталинского режима. Но все равно, даже если ненароком стащить несколько сосисок с прилавка, это остается нравственной проблемой и подлежит Суду Божию. Который, в свою очередь, напрасно думать, что будет увлечен одними тоталитарными тиранами, и оставит всех прочих за недостатком времени. Времени хватит в т. ч. и на сосиски, не говоря уже об ошибках и отклонениях в такой идейной вещи, как антикоммунистические убеждения.

Таким образом, антикоммунизм. Я — антикоммунист. Тоже на всякий случай. Жена и дети об этом, правда, не слишком догадываются, поскольку не являются коммунистами, а антикоммунистические лозунги я просто так решил вслух не скандировать, ради семейного спокойствия. Однако они едины со мной в большинстве вопросов и, исходя из этого, тоже, наверно, должны признаваться антикоммунистами. Следовательно, как уже стало понятно, антикоммунизм является весьма важною вещью, про которую, однако, нельзя так просто и однозначно сказать: «Быть антикоммунистом — хорошо». Это более правильно, нежели быть коммунистом. В общем: «хорошо быть хорошим антикоммунистом и плохо быть плохим!» Выражу такую глубокомысленную вещь. Возможно, лучше даже не быть антикоммунистом, нежели быть плохим антикоммунистом. По последнему поводу, впрочем, нельзя сказать наверняка, во всяком случае, я сомневаюсь.

Много о человеке по одному антикоммунизму не скажешь. Антикоммунизм — это только отрицание коммунизма, а кроме такого отрицания в жизни еще всего — ого-го! Может быть и так: ты хорошо и правильно отрицаешь коммунизм, но при этом плохо делаешь разные другие вещи. И вот кто ты тогда? А тогда ты, увы, снова плохой антикоммунист. Притом и весь смысл антикоммунизма зависит, каким образом ты воплощаешь свое отрицание. Из-за антикоммунизма, как и из-за расовых или иных побуждений, можно пойти и наломать дров. Убить или солгать. Антикоммунисту это, на всякий случай заметим, также не позволяется (10 заповедей для антикоммуниста выглядят примерно так же, как и для остальных). На почве антикоммунизма человек может предать, и тогда антикоммунизм также становится оправданием зла и греха. В глазах некоторых же до сих пор антикоммунизм свят или что-нибудь около этого, являясь нерасчленимым понятием и безусловной положительной ценностью. «Если человек делал что-то, исходя из своего неприятия коммунизма, он в большей степени может быть оправдан, нежели в остальных случаях».

Такая гиперболизация антикоммунизмом себя делает из антикоммунистов иногда странных и невозможных людей. С ними не удается иметь дела, поскольку они заранее оправданы во всем более, нежели обычно. Кроме того, антикоммунизм обладает свойством сушить мозги. Именно антикоммунизм сделал о. Георгия Митрофанова, хорошего человека и ученого, тем, что он есть сейчас — прямолинейным фанатиком, воспевающим власовцев, потерявшим всякое представление о мере и допустимом на своем месте. «Ведь Власов пошел против коммунистов, а против коммунистов — хоть с кем!» Так под влиянием антикоммунизма человек начинает действовать «по программе» — выметания отовсюду коммунизма. Естественно, что после этого коммунизм встречается ему везде и более важных вопросов, чем борьба с коммунизмом, попросту не существует. С точки зрения пользы мозгов, это не самое лучшее упражнение.

Потому важно напомнить, что антикоммунизм далеко не во всем был хорош и нравственен. Что, например, антикоммунизм генерала Власова — плох. Антикоммунизм Гарри Трумана — очень плох. Антикоммунизм Джозефа МакКарти — крайне плох. Антикоммунизм Радио Свобода и В. Новодворской никуда не годится. В истории антикоммунизм принес немногим меньше зла, чем коммунизм. Достаточно вспомнить корейскую и вьетнамскую войны с колоссальным количеством жертв, которые целиком руководствовались антикоммунистическими побуждениями. С говорящим лозунгом: «хороший красный — мертвый красный». Замечательная иллюстрация плохого, очень плохого антикоммунизма

В наших условиях, когда коммунизм сохранился, быть может, в дебрях Латинской Америки, да и то вряд ли, мы представляем собой скорее не антикоммунистов, а некоммунистов. Встречаются и такие. Т. е, мы думаем иначе, чем коммунисты, а не против коммунистов, и держимся своего. Ставить целью борьбу с коммунизмом, во всяком случае, в конкретных условиях значило бы чрезмерно себя волновать и находить ложные целостность и смысл жизни в том, что к ним не имеет прямого отношения. Тем более нужно быть дураком, чтобы в нашем положении вскипать ненавистью к старикам из КПРФ, которые дважды в год по старой памяти выходят на улицу с красными бантами и поют свои песни. И в то же время спокойно принимать, что угодно из происходящего, лишь бы это были не коммунисты.

Если плохую политику ведут либералы, а не коммунисты, то это все равно плохо — говорю антикоммунистам во избежание пробела в сознании. Либералы у нас ведут плохую политику и сами, судя по многому, являются изрядно тоталитарными личностями. Это сигнал к тому, что старики из КПРФ и историческая роль Сталина могут, вообще, быть не единственными темами, волнующими антикоммунистов. Вполне можно отвлекаться на смежные темы, которые «программой» не предусмотрены.

Если рассудить прямо, никто по прошествии 20 лет в нашем обществе уж не желает по-большевистски жесткой руки и аскетической жертвы во благо государственного строительства. Причина проста: люди могут ностальгировать, но им сложно подчинить себя дисциплине! Откуда взяться коммунистической тирании в среде любителей турецких курортов и необеспеченных кредитов? Скорее уж, что-нибудь оруэлловское, с Большим Братом, следящим за равномерностью и неуклонностью потребления. В построении либерально-тоталитарных отношений мы, справедливости ради, продвинулись далеко вперед. И таким образом еще более отошли от имперского, эпохи начальной индустриализации и технологического прогресса, коллективистского полюса. Те, кто согласно социологическим опросам (а какие это опросы, еще нужно смотреть), предпочитают Ленина со Сталиным, всего только не научены чему-либо еще. Они наверняка вспомнили бы другие имена великих людей, будь они осведомлены в этом и покажи им телевидение что-нибудь, взамен бесконечного глупейшего сериала «Сталин live».

Мнимая приверженность их советскому прошлому — это только самооценка и то отчасти. Социологи знают, что означает самооценка и каковы ее отличия от реального поведения и принятия решений. Предложите кому-нибудь поработать сверхурочно, с перечислением заработанных средств… в Фонд Мира или в Фонд Развития малых народностей Крайнего Севера — и вы сумеете узнать достоверное — подчеркиваю: достоверное! — число приверженцев коммунизма и социализма в стране.

По той же поверхностной схеме у нас недавно в опросах искали противоположность сталинизма — русский фашизм. Представьте, нашли! Возможно, это даже одни и те же люди: русские фашисты и сталинисты. Возможно, им даже одновременно присущ культ японского императора. Всё, кроме родильной горячки.

На самом деле, говорю для антикоммунистов, советский человек умер, его давно нет. Не существует как видимая жизненная стратегия и образ, но лишь спонтанные мысли с обрывками воспоминаний. Говорить о коммунизме как заметной социологической категории уже не приходится. Советскую ностальгию, в крайнем случае, готовы эксплуатировать ретивые менеджеры от бизнеса и рекламисты, всучивая очередной продукт в ретро-упаковке. Напичканный добавками и заменителями, не меньше любого другого.

Остаточный советизм стал de facto компонентой общей стратегии либерального потребительского общества. И он же по дорогой цене торгуется массам под видом политической угрозы, на которую якобы необходимо отвечать:

а) новыми,
б) постоянными,
в) которыми по счету уже
либеральными жертвами.

В таких случаях, помнится, Шерлок Холмс (наш, отечественный) любил восклицать: «Э-ле-ментарно, Ватсон!» Ну, подумайте, подумайте, пошевелите мозгами! Коммунистов нет или почти нет, либералы есть и еще как есть. Живее всех живых! Делают политику! Одна тоталитарная идеология ищет и приводит в свое оправдание — другую! Или хотя бы изобретает видимость своей противоположности, иначе сама бы была бельмом на глазу. Так откуда угроза? Что должен при этом делать антикоммунизм? Бросаться на совисторию и на бабушек, поющих военные песни?

И так мы в прошедшие годы боялись захода с тыла и хронически прогорали на совсем противоположном направлении. Которое никто не охранял. Антикоммунизм у нас прекрасно подошел на роль заплатки в политическом сознании, фигового листка, прикрывающего срамоты т.н. «демократии».

— Мы твердили об опасности возвращения в СССР и молча смотрели на расчленение своей страны. Чтобы уж точно, наверняка никуда не вернуться.

— Мы говорили о сталинских репрессиях, и чтобы таковых не произошло, заводы, инфраструктуру и недра было застенчиво предложено передать Дерипаске, Чубайсу и Абрамовичу. Не иначе, почетные великомученики.

— Мы рассуждали о репрессиях и привыкали к чудовищному либеральному диктату на ТВ.

— Мы вновь возвращаемся к вопросу о репрессиях, и у меня, как и у других, резонно возникает вопрос:

«ГРАЖДАНЕ, К ЧЕМУ ЭТО?»

Что еще намереваемся сдать, и за чем теперь цена встала?

Забавно смотреть, как по следам выступления архиеп. Илариона (Алфеева) с критикой Сталина некоторые антикоммунисты в Церкви обрадовались, встрепенулись и бросились сосчитывать «своих» и «чужих». Наконец что-то родное и понятное слышно! Отношение к Сталину якобы лучше всего остального, лучше даже самого Символа веры показывает, кто есть кто. Друзья, говорю серьезно, для начала покажите, что разговор в самом деле идет об истории. Что это НЕ о дальнейшей карьере Гонтмахера с Кудриным. НЕ о том разном, о чем наши приятели из Вашингтона с Брюсселем давно беспокоятся и просят. И тогда мы, даст Бог, придет время, мы сможем поговорить об истории. Если в теме репрессий есть вообще, о чем спорить. Слишком свежи воспоминания 90-х, когда рассказами о репрессиях нас всякий раз потчевали накануне выборов, а «угроза коммунистической реставрации» в практическом переложении означала свободу резвиться, как хочется, для козыревогайдаров. Так и сейчас, новый виток выяснения исторической правды, боюсь, может совпасть в аккурат с новым разменом России. И стало быть, рассуждая о репрессиях, хочется быть элементарно уверенным в том, что мы не ведем дело к Ходорковскому-президенту и к колоннам педерастов, марширующим у нас под окнами.

Сталин ли собирает эти новые колонны, взамен колонн 1 мая? Вездесущие ли агенты КГБ наводняют «Дом-2» подслушивающими и видеозаписывающими устройствами? Нет, все эти приметы тоталитаризма и принуждения, как и срисованные одна с другой ходячие копии Ксюши Собчак, возникли в рамках уже абсолютно иной генеалогии, безо всякого Сталина. Тогда почему, скажите, в наших мыслях такое место занимают сталинские репрессии, а не другие вещи, обступающие нас въяве? Когда мы говорим, что не след православным повторять без разбору либеральные штампы, то вот он, пожалуй, — первый и главный штамп: о Сталине, который сидит невытравленным в подкорке у глупого населения и без специальных мероприятий, того и гляди, выскочит, покручивая усы, грозно зыркая, с кавказским кинжалом наголо. На этом месте — воспоминаний о Сталине — наша политология, обычно прямолинейная и приземленная, становится до удивления задумчива и даже мистична. Вы слышите: нераскаянное злодеяние может повториться! Не спится по ночам гражданам на украденном…

Так давайте сделаем, чтобы, по крайней мере, тема подвига новомучеников в нашем употреблении не становилась разменной. Ведь когда журнал «Эксперт» задается вопросом о репрессиях, честное слово, не стоит сломя голову бежать-торопиться. Не вполне ясно, что это: в истории ли дело или в пропаганде? Проблематично исповедоваться перед изданием, которым руководит один из идеологов либерализма. Как в свою очередь сложно принять по назначению разговоры о принципах «сверхчестного» иг. Петра (Мещеринова). Когда из-за спины высовываются физиономии Сванидзе, Шендеровича и Латыниной — соавторов по «Ежедневному журналу». Ибо есть опасение, что это части одной неоконченной интермедии для чувствительных душ, которые не способны по-диссидентски эффектно, сквозь зубы цедить: «ЭТА страна». Но зато: «Россия — антихристианская страна», — вполне соответственно своему высокому духовному принципу.

Итак, братья, прошу вас окинуть еще раз взором всё вместе, не одну узкую полоску 30-х. Больше же всего побеспокоиться о своем настоящем, а не о прошлом. Антикоммунизм есть кость, брошенная нам на драку. Тогда как на кону другое, и иные вещи взывают к нашей принципиальной позиции.