По результатам исследования, 70% членов «Аль-Каиды» — выходцы из Западной Европы и Америки…
Принято считать, что исламский терроризм и террористы, объявившие войну Америке, Израилю и Европе, являются чем-то чуждым Западной цивилизации, атакующим ее извне. Исследование профессора Марка Сейджмена свидетельствует об обратном — терроризм есть порождение Запада. Причем не только как ответная реакция традиционного мусульманского общества, не желающего плавиться в либеральном космополитическом котле, но географически и культурно, как продукт западной глобализации. Обзор исследования был опубликован на сайте Игоря Хохлова «Национальная Безопасность».
Марк Сейджмен, профессор социологии Пенсильванского университета, советник правительства США по борьбе с терроризмом, представил на международной конференции в Вашингтоне свой доклад, основанный на анализе 382 досье террористов, имеющих прямое отношение к сети, именуемой «Аль-Каидой», тесно связанных с Усамой бен Ладеном, аль-Завахири, аль-Рашиди, египетской группой «Исламский джихад», «Джемайа Исламия» и филиппинской «Абу Сайаф».
Анализ Сейджмена был сосредоточен на тех, кто действуют глобально и не привязаны к какой-либо конкретной территории и не включал чеченцев, палестинцев, кашмирских боевиков, т. е. тех, чьи акты террора направлены против собственных правительств. Сейджмен называет исследуемых им террористов членами социального движения так называемого «Глобального джихада салафи». Салафисты (чаще их называют ваххабитами) отстаивают самую буквалистскую и жесткую интерпретацию Корана и враждебно относятся к поздним богословским осмыслениям, которые рассматривают как еретические отступления от изначального пророческого послания.
Сейджмен считает, что есть смысл выделить «Глобальный джихад салафи» как одну из главных стратегий исламского джихада. Впервые она была публично озвучена Усамой бен Ладеном в его фетве 1996 года, в которой он назвал приоритетной борьбу с «дальним врагом», то есть с Западом и, в особенности с США и Израилем. После поражения «дальнего врага» джихад должен распространиться на «врага ближнего», на собственные продажные правительства, существующие лишь благодаря западной поддержке.
Бен Ладен призвал к нанесению врагу максимально возможного ущерба, то есть к тому, чтобы говорить с Западом на языке насилия, на том единственном языке, который Запад, по мнению Бен Ладена, понимает. При этом в качестве основного инструмента джихада он выбрал «мученические операции» смертников.
По мнению профессора Сейджмена, к последователям бен Ладена не подходят ярлыки злых религиозных фанатиков. Это хорошо образованные, состоятельные, космополитичные, женатые, работающие профессионалы, не страдающие психическими заболеваниями. Сейджмен, упоминая расхожие мнения о террористах, изображающие их как совершенно чуждых западной культуре, заявил, что «к сожалению, они от нас не отличаются».
Представление, что бедность является основным стимулом, позволяющим рекрутировать новых членов в террористическую сеть, по мнению Сейджмена, мягко говоря, упрощает картину. Большинство членов «Аль-Каиды» принадлежит к среднему и высшему классу: 17,6% – к высшему классу, 54% – к среднему, 27,5% – к низшему классу. Лишь 16,7% имеют неоконченное среднее образование, 12,1% – среднее, 28,8% обучались в колледже, а 33% окончили колледж, 9% имеют ученую степень. Вопреки распространенному мнению, что вербовка членов террористических групп происходит в фундаменталистских исламских школах, лишь 9,4% террористов имели религиозное образование, все остальные — исключительно светское.
Среди членов сети не было обнаружено ни безработных, ни бродяг, пришедших к террору в поисках денег или славы. Их можно скорее охарактеризовать как квалифицированных профессионалов при хорошей работе: 42, 5% – врачи, юристы, учителя и пр., 32,8% – профессионалы средней квалификации и только 32,8% не имеют специальной квалификации. Причем к последней категории принадлежат в основном арабы, выходцы из Магриба (Марокко, Алжир и Тунис).
При этом в деятельность террористических организаций вовлечена главным образом молодежь, средний возраст активистов — 25,7 года, и даже в Центральном штабе средний возраст составляет 27,9 года. На основе доступной информации о семейном статусе членов террористических группировок можно сказать, что 73% из них женаты и многие из них имеют детей. Мало кто из террористов был когда-либо вовлечен в криминальную деятельность или привлекался к суду за уголовные преступления, а несколько исключений среди менее благоденствующих магрибских арабов — мелкие преступления, вроде мошенничества с кредитными карточками и отмывания денег — лишь подтверждает правило.
На Западе, как говорит Сейджмен, широко распространено клише: «Именно люди незападных культур и неразвитых регионов способны испытывать большое удовольствие от больших злодеяний». Однако исследования Сейджмена свидетельствуют о том, что большинство современных террористов достаточно вестернизированы и состоятельны: «Большинство этих ребят принадлежит к элите своих стран и очень похожи на некоторых из нас на Западе», поэтому-то их так трудно принять западному человеку за «других» или «чужаков». Но почему же эти похожие на нас молодые люди, образованные и состоятельные, психически уравновешенные и успешно социализированные, выбирают путь абсолютного нигилизма и массовых убийств мирного населения — задается вопросом профессор Сейджмен?
Пытаясь дистанцироваться от спекуляций и опираться только на фактические свидетельства, он обращает внимание на одну деталь, которая больше других отличает «глобальных террористов Аль-Каиды» от групп пакистанских фундаменталистов, талибов или чеченских боевиков: эти люди — интернационалисты, «граждане глобальной деревни», покинувшие родные места и пустившиеся в путешествие, некоторые из них — на Запад. Оказывается, 70% из них стали радикалами-исламистами и присоединились к джихаду в западных странах. Характерно, что они были рекрутированы или, скорее, «рекрутировали самих себя», будучи посланы как представители элит собственных стран на учебу в США, Германию, Англию или Францию.
Другая типичная судьба алькаидовца — выезд в благополучные западные страны в поисках материального успеха. Как правило, магрибские арабы эмигрировали в Испанию, Францию, Италию или Великобританию в поисках хорошо оплачиваемой работы. Многие из них стали гражданами этих стран, причем, по подсчетам Сейджмена, 10% выросли уже на «новой родине».
Магрибские арабы и выходцы из центральных арабских стран (Египта, Саудовской Аравии, Йемена, Кувейта) социально и географически мобильны. Некоторые из них говорят на трех-четырех языках. Их космополитизм резко отличается от локальной культуры членов фундаменталистских движений, вроде «Талибана». Более того, активисты «Аль-Каиды» относятся к талибам свысока, как к стаду необразованных мужланов, не умеющих ни читать, ни писать. Сейджмен отмечает, что среди «глобальных террористов» нет ни одного выходца из Афганистана. И это замечание не случайно. В свете перечисленных фактов очень трудно, замечает аналитик, говорить о том, что терроризм пришел на Запад откуда-то извне. Поэтому война с терроризмом за пределами западного мира — в Афганистане или Ираке — бьет мимо своей цели.
Халид Шейх Мохаммед, по всей видимости, один из ведущих организаторов атаки 11 сентября, был студентом Университета Северной Каролины. Один из предполагаемых вожаков этой атаки, Мохамед Атта, был студентом, выехавшим из Египта в Гамбург для изучения архитектуры. Ахмед Омар Шейх, осужденный за убийство журналиста Дэвида Перла, учился в престижной Forest School в Лондоне и посещал Лондонскую школу экономики — вот типичные представители т.н. «Аль-Каиды».
Как правило, «глобальные террористы» — это люди, оторванные от своих традиционных связей и культур. Многие из них тосковали по родине, чувствовали себя глубоко одинокими, маргинализированными и отвергнутыми обществом в странах пребывания. Они приходили в мечеть не столько из религиозных побуждений, сколько в поисках товарищей и друзей. Там они и обретали единомышленников. В мечетях они слышали радикальные проповеди об упадке и кризисе западных ценностей, о жадности и эгоизме туземцев, что в целом становилось правдоподобным объяснением их отчужденности и одиночества в западном мире. Ностальгирующие арабы и азиаты начали создавать свою собственную субкультуру.
Неспособность западной культуры интегрировать иммигрантов свидетельствует о болезненном кризисе этого общества. Терроризм, выпестованный не в Кабуле или Каире, а в Лондоне, Париже или Нью-Йорке, — не результат проникновения на Запад мусульманских фанатиков, а следствие неспособности институтов западного общества обеспечить индивидов прочным чувством идентичности, считает Сейджмен. Арабы и другие иммигранты могут чувствовать это гораздо острее, чем коренные европейцы или американцы, но атомизация и отчуждение коснулись практически каждого гражданина «процветающих» демократий. Поэтому идеологической основой такого нового явления, как «глобальный терроризм», может в будущем стать любой другой фундаментализм, не только исламской чеканки — приходит к заключению профессор Сейджмен.
Мы же от себя добавим, что причиной появления терроризма на Западе является не фундаментализм разных мастей, коего опасается автор исследования, а те первопричины, на которые он сам и указал, — отчужденность человека в западном обществе, атомизация и разложение самого общества, упадок традиционных ценностей, космополитичность, стяжательство и эгоизм, как основы культивируемых на Западе сознания и образа жизни. Константин Новиков, специально для «Русской линии»
Принято считать, что исламский терроризм и террористы, объявившие войну Америке, Израилю и Европе, являются чем-то чуждым Западной цивилизации, атакующим ее извне. Исследование профессора Марка Сейджмена свидетельствует об обратном — терроризм есть порождение Запада. Причем не только как ответная реакция традиционного мусульманского общества, не желающего плавиться в либеральном космополитическом котле, но географически и культурно, как продукт западной глобализации. Обзор исследования был опубликован на сайте Игоря Хохлова «Национальная Безопасность».