 |
| Православие.Ru | Протоиерей Владимир Вигилянский | 21.06.2012 |
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
7 апреля.
Опять возвращаюсь к теме, которая поднимается на «Эхо Москвы», на ТК «Дождь», на НТВ, в «Московском комсомольце», в «Новой газете», в «Новых известиях» и др. подобных СМИ, что никакой травли Церкви нет, а если что-то есть, то виновата сама Церковь, которая объявила «крестовый поход» против «агрессивного либерализма» и «пусей».
Кого и чего они боятся? Не честнее ли сказать — мы ненавидим Церковь и будем ее давить при любой возможности, как это пишут открыто многие блоггеры?
Анализ прессы последних двух месяцев показал ясную картину, что панк-молебен — это заранее продуманная акция: более 5 тысяч материалов в СМИ. Признание их «узниками совести» вывело ситуацию на политический уровень, подключилась международная правозащитная организация. Церковь устами своих спикеров, Патриарха, Высшего Церковного Совета четко заявила, что по законам нравственности нарушившие правила приличия хулиганки совершили грех, оскорбили чувства миллионов верующих. Церковь не будет вмешиваться в следствие и суд, при этом она призывает к покаянию провинившихся, будет молиться за них и, безусловно, простит их, если они покаются. Патриарх четко сказал, что «слово Церкви даже в условиях конфликта должно нести примиряющую силу, оно никак не должно ассоциироваться в сознании людей с агрессивностью, с жесткостью».
Что же мы слышим из уст Г. Каспарова, Н. Сванидзе, М. Гельмана, М. Гонапольского, В. Познера, Ю. Латыниной, К. Собчак и многих-многих других пропагандистов демократического стана? Церковь «заказала» участниц панк-акции, призвала жестоко расправиться с ними, не хочет проявить милосердие, хотя погрязла сама в грехах (квартиры, часы, яхты, дачи, машины). Далее больше — Церкви самой надо самораспуститься, Патриарха переизбрать. Как кто-то метко сказал: «Дом-2 решил порулить Церковью».
Что это — как не реализация заранее продуманного плана дискредитации Церкви в глазах общества?
<….>
9 апреля.
Началась страстная неделя. Во всех храмах в первые три дня на службах прочитывается как минимум одно из четырех Евангелий целиком. В последующие дни все богослужения пронизаны отрывками из Евангелия, рассказывающими о предательстве ученика Христа, о трех судах и двух приговорах над Ним, о казни. Сегодня я читал главы из Евангелия от Луки. Все время думаю о том докладе, который я должен был прочитать в Кракове (об этом в записи от 17 января).
Один из неправедных судов, которым подвергся Иисус Христос, был суд синедриона, состоявшего из фарисеев и саддукеев — двух ветвей законоучительства. При всей разнице их учений они были объединены своей ненавистью ко Христу и страхом перед тем учением, которое Он проповедовал. Чего они боялись? Вот метафора, к которой прибегает один из евангелистов, отвечая на этот вопрос: Свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы (Ин. 3, 19−20). Апостол Лука описывает арест Иисуса Христа, который производили люди в Гефсиманском саду по приказу синедриона, и приводит слова Христа, обращенные к ним: Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы (Лк. 22, 52). Опять метафора — тьма.
Старейшины синедриона являлись элитой тогдашнего общества, некоторые были «книжниками» — толкователями Закона. Однако все обличения Христа книжниками и фарисеями касались не Закона как такового, а тех толкований, которые противоречили главному божественному закону Любви. Это было очень сильное и действенное обличение, которое могло пошатнуть авторитет элиты, ослабить власть над душами людей, поколебать их полномочия в решении нравственных вопросов. Книжников и фарисеев Христос постоянно называет «лицемерами», обличая их в двуличии, притворстве, фальши, неискренности, двоедушии. В основе этого отвратительного человеческого качества — ложь. А «отцом лжи» Христос назвал дьявола (Ин. 8, 44). Кроме этого, Господь обличает их в гордости, тщеславии, самомнении, в презрении к людям.
Как пытались расправиться фарисеи со Христом? Главным образом — оболгав, оклеветав Его (например, свидетельствуя о том, что Он изгоняет бесов «силою веельзевула»). Они отыскали лжесвидетелей, но понимали, что свидетельства сии не были достаточны (Мк. 14, 56). Христа дважды допрашивали: в доме бывшего, но авторитетного первосвященника Анны и действующего первосвященника Каиафы. И там, и там Его заушали, били по ланитам, плевали в лицо. Наутро был вынесен приговор: Повинен смерти (Мф. 26, 66).
Однако сами казнить преступника они не могли, для этого нужно было решение наместника римской власти прокуратора Иудеи Понтия Пилата. Приведя Иисуса Христа к нему, члены синедриона представили Понтию Пилату Христа как опасного для Рима политического преступника: Развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем (Лк. 23, 2).
Пилат после допроса Христа, узнав, что Он Галилеянин, то есть из области Иродовой, неожиданно послал Его на суд к Ироду, который в то время был в Иерусалиме. Обвинителями и там были первосвященники и книжники. Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату (Лк. 23, 11). Облачение Узника в светлую одежду было насмешкой Ирода — так облачали в Риме кандидата на какую-либо почетную должность.
Травля, издевательство, развенчание, порча репутации Иисуса Христа перед людьми, которые видели дела Его любви (слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют — Мф. 11, 4), — главная задача врагов Христа: без этого казнь будет немотивированной.
Но и этого мало — надо сделать так, чтобы решение о кровавой расправе было принято возбужденной толпой, подстрекаемой и обработанной завистливыми ко Христу фарисеями. Был проведен плебисцит.
Никогда не мог читать это место без огромного внутреннего волнения:
Итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом? Ибо знал, что предали его из зависти. Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. Они сказали: Варавву. Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят (Мф. 27, 17−22).
И далее:
Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие. Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк и, раздев Его, надели на Него багряницу; и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове. И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста. Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын (Мф. 27, 26−43).
Почти все ученики Иисуса Христа, апостолы, проповедуя Его учение, претерпели и это и уничижение, и пытки, и казнь. За апостолами — мученики, пострадавшие от гонений на христиан в первые три века Новой эры. Они уже знали Его пророчество: Возложат на вас руки и будут гнать вас, предавая в синагоги и в темницы, и поведут пред царей и правителей за имя Мое; будет же это вам для свидетельства. Преданы также будете и родителями, и братьями, и родственниками, и друзьями, и некоторых из вас умертвят; и будете ненавидимы всеми за имя Мое (Лк. 21, 12, 16−17).
ХХ век дал такие примеры гонений и мученичества в России, которые по своей концентрации, массовости, жестокости и изощренности, казалось, на долгие века привьют нашему обществу боязнь идти по большевистскому пути борьбы с христианской верой.
<…>
