Свои среди чужих: аспекты православного воспитания

В наше время православные дети находятся в непростой ситуации. Несмотря на высокие темпы воцерковления общества, Церковь до сих пор фактически изгнана из системы дошкольного и школьного образования, продолжается оболванивание детей и молодежи растлевающими СМИ, компьютерными играми и кинофильмами. В общем, до сих пор такие дети, за исключением отдельных регионов Руси (таких, например, как Закарпатье, Буковина, Волынь, некоторые районы Западной Белоруссии, где люди массово ходят на исповедь и причастие, где воцерковленность — явление обычное) оказываются «белыми воронами». Попадая из мира православной семьи в мир сверстников они нередко испытывают негативные эмоции и даже остракизм. И вот отдельные либеральные проповедники уже продвигают нам мыслишку о том, что мы-де сами должны прекратить изоляцию своих детей, что в противном случае их очень быстро совратят, и они падут даже ниже своих сверстников, а также что они будут полностью асоциальными, неспособными занять мало-мальски серьёзные позиции в обществе. Мол, просмотр телевизора, поход на дискотетку, компьютерные игры — необходимая часть воспитательного процесса. Отметим сразу же ложную дилемму, навязываемую православным враждебными политтехнологами. Нам предлагают выбирать между «гламурным православием» — доктриной социального успеха и пресловутой «пензенской пещерой». Или — думайте только о мире сем, или — выметайтесь все скопом в тайгу. Православный человек — это, конечно же, не кальвинист, и богатство и власть не могут быть для него целью жизни. Но и полностью уйти из мира бизнеса и политики — значит полностью отдать их антихристианским силам, со всеми вытекающими последствиями.

Тем не менее, воспитание своих детей в жестких рамках неприятия ценностей окружающего мира вовсе не делает их асоциальными. Все это мифы. И это очень ясно видно на примере других конфессиональных групп, которым приходится воспитывать детей в определённой изоляции от окружающего общества, не разделяющего их принципы. Естественно, мы — православные люди, для нас все эти инородцы не пример в вере и поведении, однако здесь мы поведём речь больше о вещах социально-психологических — возможности выживания и развития замкнутых этнических конфессиональных групп в условиях чуждого их укладу жизни общества. Либералы же утверждают, что мы должны чуть ли не сами окунать детей в грязь масс-культуры, потому что это, видите ли, неизбежно… Потому, что в противном случае, они будто бы станут грязнее и порочнее всех… Всё совсем не так…

Возьмём чеченцев. Несмотря на колоссальное разложение нравов в современном мире, всеобщий государственный либеральный агностицизм, пришедший на смену государственному атеизму, их народа всё это коснулись лишь в малой степени. И это достигается, прежде всего, благодаря воспитанию детей и молодёжи. По-прежнему большая часть чеченской молодежи воспитывается в строгости и чистоте. Чеченские девушки, как правило, недоступны, они редко или вообще никогда не смотрят телевизор, соблюдают предписания ислама. Их парни содержатся в строжайшей дисциплине, когда не то, что выпить спиртного, а даже выкурить сигарету в присутствии старшего члена семьи невозможно. Да и в отсутствии оных чеченцы мало подвержены этим порокам. При этом у них есть полное неприятие ценностей других народов, и хороших, и плохих. С детства чеченским мальчикам нередко показывают пьяных русских мужчин и внушают им, что если они станут употреблять спиртное, смотреть телешоу, то и они станут слабыми и изнеженными. Все это появилось у этого народа не вчера, и он успешно противостоял давлению внешнего мира даже в ссылке.

А.И. Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ»:

«Но была одна нация, которая совсем не поддалась психологии покорности — не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это — чечены…

…Никакие чечены нигде не пытались угодить или понравиться начальству — но всегда горды перед ним и даже открыто враждебны. Презирая законы всеобуча и те школьные государственные науки, они не пускали в школу своих девочек, чтобы не испортить там, да и мальчиков не всех. Женщин своих они не посылали в колхоз. И сами на колхозных полях не горбили. Больше всего они старались устроиться шофёрами: ухаживать за мотором — не унизительно, в постоянном движении автомобиля они находили насыщение своей джигитской страсти, в шофёрских возможностях — своей страсти воровской. Впрочем, эту последнюю страсть они удовлетворяли и непосредственно. Они принесли в мирный честный дремавший Казахстан понятие: «украли», «обчистили"….

И вот диво — все их боялись. Никто не мог помешать им так жить. И власть, уже тридцать лет владевшая этой страной, не могла их заставить уважать свои законы.

Как же это получилось?"

И далее Солженицын рассказывает о случае кровной мести, при котором чеченцы — юридически почти бесправные ссыльные, заставили все местные органы власти считаться со своими обычаями. Он резюмировал свой рассказ так:

«Мы, европейцы, у себя в книгах и в школах читаем и произносим только высокомерные слова презрения к этому дикому закону, к этой бессмысленной жестокой резне. Но резня эта, кажется, не так бессмысленна: она не пресекает горских наций, а укрепляет их. Не так много жертв падает по закону кровной мести — но каким страхом веет на всё окружающее! Помня об этом законе, какой горец решится оскорбить другого просто так, как оскорбляем мы друг друга по пьянке, по распущенности, по капризу? И тем более? какой не чечен решится связаться с чеченом — сказать, что он — вор? или что он груб? или что он лезет без очереди? Ведь в ответ может быть не слово, не ругательство, а удар ножа в бок! И даже если ты схватишь нож (но его нет при тебе, цивилизованный), ты не ответишь ударом на удар: ведь падёт под ножом вся твоя семья! Чечены идут по казахской земле с нагловатыми глазами, расталкивая плечами — и „хозяева страны“ и нехозяева, все расступаются почтительно. Кровная месть излучает поле страха — и тем укрепляет свою маленькую горскую нацию. „Бей своих, чтоб чужие боялись!“ Предки горцев в древнем далеке не могли найти лучшего обруча».

Как мы видим, даже в этом случае, закрытость общины и её верность своим принципам может играть ей на пользу. Даже бессмысленный, на первый взгляд, и варварский обычай закрытая община может повернуть в свою пользу. И сейчас во множестве крупных московских компаний и банков бизнесом заправляют нигде не учившиеся джигиты, а вот выросшие в матрице масс-культуры рабочие и служащие коренной национальности, привыкшие с детства потакать своим страстям, хотя и намного более образованные, работают на них. Изолированность чеченцев от масс-культуры, их неприятие господствующего в обществе агностицизма, приверженность своей религии и обычаям только помогает им занять важные позиции в обществе. И нынешняя власть тоже считается с обычаями чеченцев. В отличие от русских, им позволено активно бороться против духовного растления.

Президент Чечни, при почти всеобщей поддержке чеченского народа, периодически проводит «нравственную зачистку». Нынешнюю «нравственную зачистку» в Чечне, как и в прошлогодней истории с игровыми автоматами (которые были ликвидированы на всей территории республики в течение десяти дней), Рамзан Кадыров также намерен проводить при широкой поддержке общественности. Руководителям местных администраций, старейшинам и представителям духовенства рекомендовано провести пропаганду, направленную на соблюдение норм морали среди чеченских граждан, особенно молодежи, а всех чеченских мужчин он призвал — «защищать честь своей семьи». В противном случае Кадыров пообещал выставлять замеченных в использовании скабрезных картинок на мобильниках «на всеобщее обозрение». Де-факто чеченская автономия намного автономнее остальных субъектов Российской Федерации.

Да, в их среде тоже идут определенные процессы деградации. Да, не так уж и редко московские чеченцы во втором поколении поддаются некоторым порокам окружающего враждебного их культуре мегаполиса. Но в целом, увы, приходиться честно признать — в отношении крепости семейных уз, здорового образа жизни, соблюдении своих традиций, они намного превосходят русских.

В отличии от чеченской диаспоры, еврейская напротив, всегда трепетно относилась к образованию. Об этом свидетельствует хотя бы следующее высказывание Маймонида, относящееся к XII в: «Учителей, обучающих детей, надлежит иметь в каждой провинции, в каждом округе, в каждом городе. Жители города, в котором для детей не существует школы, попадут в опалу, ибо мир существует лишь благодаря дыханию учеников…» Хотя, заметим, тут есть и нечто общее: ни чеченцы, ни евреи не признавали внешнюю систему образования. Ибо она вела бы к разрушению их традиций. Чеченцы старались не отдавать своих детей в школу, а если уж отдавали, то затем дома проводили свой учебный процесс, в котором внушали им презрение к ценностям, которые им там внушали.

Иудеи враждебно относились к окружающей их христианской культуре. Потому и учёба еврейских детей в корне отличалась от их сверстников христиан. Как правило, мальчиков в возрасте пяти лет торжественно отправляли в хедер, а детей из семей с малым достатком — в школу Талмуд-Тора, которую содержала община. Здесь дети сначала изучали древнееврейский алфавит и лексику. Позже следовали библейские стихи, а примерно в десять лет они приступали к изучению Мишны и отдельных трактатов Гемары (свода дискуссий и анализов текста Мишны). Наиболее одаренные ученики после хедера продолжали учёбу в иешиеве, где они изучали Талмуд. И здесь от века главным было учение, при этом возраст учащихся не играл большой роли. После периода средневековья произошло ослабление системы чисто иудейского воспитания. Еврейская диаспора тоже подпала под идеи гуманизма и европейского секулярного «просвещения». Показателен в этом плане пример Польши, до начала 20 века вмещавшей самую крупную еврейскую диаспору. Около 1840 г., с некоторым опозданием, реформаторские идеи европейского «просвещения» достигли и Польши. В конце XIX в. появились поддерживаемые сионистскими кругами первые «реформированные» школы (хедер меттукан), в которых преподавание велось на иврите. Эти школы свидетельствовали о возрастающем значении секулярно-националистического воспитания и имели больший успех в перестающей соблюдать иудейский закон еврейской среде, особенно в среде стремительно европеизирующейся интеллигенции.

Процитируем израильского историка Иосифа Сальмона:

«Сионизм представил собой серьёзнейшую опасность, ибо он отнимал у традиционной еврейской общины — как в Земле Израилевой, так и в странах рассеяния — всю её сущность: он лишал её предмета упования на Мессию. Сионизм бросил вызов всему традиционному иудаизму: своим переопределением евреев как обычной современной национальности, своим насаждением нового образа жизни, своим отказом от религиозного понимания рассеяния и искупления. Угроза сионизма проникла в каждую еврейскую общину; она была прямой и безжалостной, и противопоставить ей можно было лишь столь же бескомпромиссное сопротивление».

Ортодоксальные раввины много критиковали сионизм, соотносящийся с иудаизмом примерно так, как поздний советизм — православная, в сущности, культура, но лишенная своих метафизических корней, — с Православием. Тем не менее, они никогда в общем и в целом не предавали проклятию сионизма как такового, не произносили «Пульса денуру» в адрес жаботинских да герцлей, или, тем более, их рядовых последователей. Дело в том, что сионисты, хотя и преступали иудейский закон, становясь по меркам талмудистов хуже акумов, всё же приносили определенную пользу общине. В случае их резкого отторжения они быстро ассимиллировались бы среди окружающих их народов, да ещё, как часто бывает с полными ренегатами, стали бы вредить их общине.

Заметим, что иные «ультраправославные» хотят чуть ли не предать анафеме невоцерковленных русских, вполне позитивно, тем не менее, относящихся к Православию. А ведь от них бывает немалая польза Церкви. Недаром же Блаженнейший Митрополит Украины Владимир неоднократно награждал лидеров КПУ высшими церковными наградами за их помощь УПЦ.

Впоследствии развитие получили различные типы школ, и в период между первой и второй мировой войной в Польше сложилась пестрая картина еврейских воспитательных учреждений. Наряду с хедерами, которые не входили в какие-либо объединения, существовали религиозные ортодоксальные школы с преподаванием на идише (Хорев — школы для мальчиков и Бет-Яаков -для девочек), религиозные сионистские школы Явнех, с преподаванием на иврите, национальные еврейские школы Тарбут, также с преподаванием на иврите, и социалистические светские школы на идише Цисхо. Эти школы поддерживались соответствующими политическими партиями и организациями: школы Хорев и Бет-Яаков — партией Агуддат Исраэль, школы Явнех — партией Мизрахи, школы «Тарбут — Общими сионистами, школы Цисхо — Бундом. Сионизм стал как бы внешней защитной оболочкой общины, в него вливалось множество полуобразованных, полоумных представителей еврейской интеллигенции, которым, однако, мудрые раввины нашли довольно удачное применение в своем обширном хозяйстве. Закрытость общины и неприятие ею ценностей окружающего мира вовсе не изменилось, просто у ортодоксов появился своеобразный буфер между ними и коренными жителями стран рассеяния. Заметим, что отнюдь не все чаяния мудрых раввинов оправдались. Третий храм сионистским государством так и не восстановлен, оно не сделало жизнь евреев безопасной. Сионизм, как всякое светское националистическое движение имеющий тенденцию к быстрому вырождению, сделал возможным легализованное растление еврейских детей — школьный «секспросвет», «гей-парады» в Иерусалиме. Эти явление, как известно, коробят иных раввинов настолько, что они ездят в Иран рассказывать о своей готовности лучше жить при правлении мусульман, чем в сионистском государстве. Но всё же, как уже говорилось, ортодоксы в целом не произносят окончательного приговора сионизму, иудейская община вовсю пользуется услугами сионистов.

Итак, с одной стороны, иудейский закон порождает традицию, в том числе традицию учения, с другой стороны, из традиции вырастает

Закон: каждое (учащееся) поколение принимает закон, чтобы по-своему понять его, проникнуться им. С точки зрения иудаизма, тора всякий раз требует нового прочтения, так как социальная обстановка всё время меняется. Однако новое прочтение оказывается возможным, если поняты различные предыдущие толкования. Аналогично обстоит дело и с большинством еврейских праздников: соблюдение праздников гарантирует продолжение традиции, а традиция обеспечивает соблюдение праздников.

Как и в чеченской диаспоре, огромную роль играет институт семьи. Семейные связи в ортодоксальной еврейской среде были очень крепкими. Правда, неизмеримо бОльшую роль там играли женщины. Роль женщины в ортодоксальной еврейской семье характеризуется тем, что она была освобождена от многих религиозных обязанностей и могла полностью посвятить себя семье. Как говорил один исследователь: «Свой дом еврейские женщины в ортодоксальных семьях в Восточной Европе считали своим храмом, воспитание детей — богослужением, а семью — общиной». В задачу женщины входило воспитание детей в соответствии с обычаями и моралью (при этом они явно не чуждались и авторитарных методов) и, прежде всего, наставление девочек. Но предметом их особой гордости было то, что они создавали условия своим мужьям и сыновьям учиться в религиозных учебных заведениях. Часто успех мужчин был возможен лишь благодаря помощи жен.

Как пишет известный израильский публицист Израэль Шамир, человек, сначала искренне полюбивший веру своих предков, претерпевший ради неё гонения в СССР, принимавший затем участие в войне против арабов, а потом перешедший в православную веру: «Иудаизм — действительно малоприятное учение с расистской подоплёкой, отвергающее универсальные ценности и классический гуманизм, не считающее неевреев полноценными людьми и готовящее им малоприятное будущее».

Все эти странные с точки зрения окружающего общества обычаи не мешали, а помогали социальному, политическому, и, разумеется, финансовому успеху еврейской диаспоры в обществе, построенном на абсолютно иных, чем у ортодоксальных иудеев, нормах. Причём и у евреев, и у чеченцев духовные лидеры имеют огромный вес. Увы, намного больший, чем православные священники у русских, приниженно просящие денег у спонсоров для постройки храмов. Раввины в таких случаях обычно стучат кулаком по столу, а не кланяются. И «новые русские» — сыновья старых евреев, смиренно несут им деньги.

Следует признать, что в обоих вышеуказанных диаспорах воспитание, формирование детей, их вхождение во взрослую жизнь, проходит в среде самой диаспоры. Это облегчает задачу сохранения внушенных им от рождения традиций до самой старости. А что, если только детство прошло в традиционной семье? Если потом такой молодой человек попадает в среду порочную и антитрадиционную? Либеральные проповедники учат нас, что в этом случае ребенок, мол, сразу пропадет. Посему, мол, «слишком» благочестивое воспитание всё же может быть вредным.

Рассмотрим пример жизни известнейшего актера и режиссера Мэла Гибсона. Сложно найти более благочестивую по католическим меркам семью, чем та, в которой он воспитывался. Сложно найти на планете Земля место с более развращёнными нравами, чем Голливуд, куда он попал из отчего дома в очень молодом возрасте.

Отец Гибсона — католик-традиционалист, известный своими крайне консервативными взглядами, которые и побудили его в своё время переселиться в Австралию. Атмосфера в доме напоминала монастырь: подъём ранним утром, молитвы, снова молитвы и, разумеется, никакого телевизора или воскресных походов в кино. Вплоть до совершеннолетия Мэл Гибсон не знал ни одного голливудского актёра, зато прекрасно разбирался в католических богословских тонкостях и мог цитировать Библию целыми главами — за невыученные строфы отец награждал сыновей хорошими затрещинами, а иногда даже порол, поминая старинную пословицу «Пожалеешь розгу — испортишь ребенка». Однако, несмотря ни на что, дети в папе души не чаяли.

Свое будущее Мэл представлял довольно четко: духовная семинария, работа на ферме или, быть может, скромное место техника-смотрителя — он с детства обожал возиться с железками. Мир никогда бы не узнал актёра Мэла Гибсона, если бы его сестре случайно не попалось на глаза объявление Сиднейской театральной студии, приглашающей на прослушивание молодых людей в возрасте от 18 до 20 лет. Требовалось прислать фотографию и заявку — и сестра, вспомнив, как Мэл долгие годы веселил всю семью, втайне от брата послала необходимые документы.

И вот он попал в Голливуд. И действительно, поначалу подпал под его блудную обстановку. Да, он даже попадал в полицию за пьянство и плохое поведение. Да, по некоторым данным он и с женщинами вёл себя иногда, прямо скажем, неэтично. Но посмотрим на конечные результаты. Он остепенился. Он победил свои пороки. Он женился на любимой женщине, родившей ему 8 детей. Дисциплина и порядок, к которым он привык с детства, сыграли важную роль в его карьере. Он был требователен к себе и неприхотлив, трудолюбив и честен. Это делало его в Голливуде намного более конкурентно способным, чем его соперники, большинство из которых вышло из неверующих богемных семей. В конце концов, он полностью отверг растлевающий дух окружающего его мира, вернувшись к традиции своей семьи.

Гибсон снял фильм «Страсти Христовы», который наверняка улучшил моральный климат у целых народов. Конечно же, это не по православному — играть роль Христа. Конечно, это по нашим меркам граничит с кощунством — примерять на себя Лик Спасителя. Православному человеку такие фильмы ни к чему (автор этой статьи тоже не стал его смотреть). Однако надо же учесть падший духовный уровень западного мира. Для европейцев и американцев, значительная часть которых — поклонники «Кода да Винчи» и сект нью-эйджевского толка, просмотр такого фильма — это огромный шаг вверх.

Гибсона не раз критиковали за то, что он отказывается осудить «реакционные» взгляды своего отца, считающего реформаторский Ватиканский собор катастрофой для католицизма и отрицающего громадные масштабы холокоста. Он объяснял, что «его отец — это его отец, а то, что кому-то не нравятся взгляды его отца, это не его проблемы». Итак, мы наблюдаем, как человек, вырвавшийся из жестких рамок благочестивого воспитания, морально упал, вроде бы подтверждая либеральные теории. Но он и достаточно быстро встал, вернулся к старым принципам, и даже, пожалуй, превзошел отца в консерватизме. В физике есть такой термин «память металла». Если кусок железа изначально был, допустим, пружиной, то он на долгое время может сохранять некоторые свойства своего первоначального состояния. Так же и здесь: человек, воспитанный в принципах твёрдой традиции, всё время будет стремится возвратиться к принципам, заложенным у него с детства. Конечно же, есть и немало досадных исключений из этого правила. Но в целом этот закон действует в большинстве случаев.

Из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы. Для эффективной передачи православных традиций нам необходимы православные школы. Нам не стоит слишком далеко отпускать своих детей от себя и в период вступления во взрослую жизнь — как уже говорилось, на свете немало и менее оптимистичных историй, чем та, которая произошла с Мэлом Гибсоном. Нам нужно с абсолютным презрением относиться к антихристианским ценностям мира сего. Не к людям, конечно же, а к антихристианской культуре, под влияние которой попали столь многие наши сограждане. Как говориться в одной стихире: «Ад достоин посмеяния». И этот принцип, кстати, работает намного лучше, чем попытки ужаснуть своих чад рассказами о вреде пороков. Думается, в некоторых случаях можно применить и специфические сленговые слова. Пусть подростки узнают, что пить и курить — отстойно, что слушать хэви — металл — не круто, а маразматично, и вообще — быть «крутым» — вовсе не круто. Более всего подростков ужасает возможность попасть в смешную ситуацию, и надо дать им понять, что над наркоманами смеются, над пьяными — издеваются, а в кругах богатых и влиятельных людей принято ходить на концерты классической музыки. Программы хороших радиостанций вполне могут заменить для детей телевизор и компьютерные «стрелялки-бродилки». Естественно, обрывки мiрской грязи так или иначе будут долетать до ребенка, однако одно дело обрывки, другое — целенаправленный круглосуточный грязевой поток. Тем более, что все гадости масс-культуры должны ещё в семье получить клеймо смешного и/или презренного.

Как написал на одном форуме некий человек: «Пусть современность, с её пивом, футболом, майданутой „политикой“, „секспросветом“ и глобализацией катиться подальше. Нам с ней не по пути!» Игнорирование и насмешка над современными ценностями не мешает, а помогает жить и процветать даже в социально-экономическом плане, не говоря уж о духовном.

Это же, к слову сказать, касается и целых стран и народов. Страны Залива истово исповедуют свой ислам, презирают либеральную демократию — и с ними считаются и заискивают перед ними. Куба с Ираном плюют на все гневные требования США — и они ведут с ними явные и закулисные переговоры, европейцы дают инвестиции. Белоруссия отвергает все рекомендации ЕС и США и туда потоком начинают идти западные деньги, которым, как известно, нужны тишина и спокойствие. Украина прогибается перед европейцами, даже отменяет для них визы, её гражданам издевательски ужесточают получение шенгенских виз, а перед её холуйской верхушкой ставят всё новые и новые требования.

Да, нашим идеалом не может быть полный изоляционизм, или, наоборот, идеология социального успеха. Но вполне возможно держать некую среднюю линию. Да, жизнь многих православных семей, увы, пока далека от уровня не то, что древних подвижников, а даже от уровня средненьких мирян столетней давности. Но и нынешняя «окружающая среда» ещё более далека от той, которая окружала наших предков. Даже если не смотреть телевидение, не читать сомнительной прессы (что и делает большинство воцерковленных русских людей), то всё равно духовно испачкаешься, видя неприличную рекламу на улицах, в магазинах, всё время сталкиваясь с недостойными людьми на работе и в общественных местах. Но и подъем таких людей тоже выше прежних. Сейчас для регулярного причащения с должной подготовкой, соблюдения постов, чтения ежедневного правила, иногда, быть может, требуется больше духовных усилий, чем когда-то для ухода в монастырь.

Cвт. Игнатий Брянчанинов писал: «Некогда святые Отцы Египетского Скита пророчески беседовали о последнем роде. «Что сделали мы?» — говорили они. Один из них, великий авва Исхирион, отвечал: «Мы исполнили заповеди Божии». Спросили его: «Что сделают те, которые будут после нас?» «Они, — сказал авва, — примут делание вполовину против нас». Ещё спросили его: «А что сделают те, которые будут после них?» — Авва Исхирион отвечал: «Они отнюдь не будут иметь монашеского делания; но им попустятся скорби, и те из них, которые устоят, будут выше нас и отцев наших» (свт. Игнатий Брянчанинов, 1991, с. 136−137).

Святитель Игнатий Брянчанинов, который и доносит до нас откровение старца Египетского Скита, утверждает: «Наш подвиг имеет цену перед Богом: на весах Его взвешаны и немощь наша, и средства наши, и обстоятельства, и самое время» (свт. Игнатий Брянчанинов, 1995, с. 443). Потому не следует слишком много умничать, думать — не постмодернистские ли это занятия, не игры ли это в бисер. Крик новорожденного, первое причастие, обучение грамоте, бессонные ночи — это не виртуальная игра, это реальность. Нет, надо спокойно тянуть свою лямку, молиться и поститься, воспитывать детей в строгости и благочестии. Если порыв к Небу будет иметь место, благодать Господня восполнит недостающее. Вспомним пример первых христиан: у них вполне получилось преобразовать языческую империю на христианских началах. Вот они-то воистину могут быть для нас примером и идеалом во всем. Их замкнутые общины со своими хозяйственными системами, образовательными учреждениями, маленькими храмами постепенно слились в огромный организм, изменивший лицо мира во всех отношениях. Как известно из популярной песенки, если не прогибаться под изменчивый мир, то он прогнется под нас. Даже стоящие часы дважды в сутки показывают-таки точное время. Ну, а люди, всегда и бескомпромиссно стоящие в правде Божьей, истинны всегда.