Прикарпатская Русь под владением Австрии

Глава 14

Оглавление книги

ХІV. Современное состояние Прикарпатской Руси. Народонаселение и его социальные отношения.

Согласно народной переписи от 31 декабря 1890 г. население Австро-Венгрии, занимающей территорию 622.318.11 кв. км, составляло 41.359.202 человек, из которых на долю русских приходится 3.488.613, т. е. около 8,5% от всего населения. В Австрии насчитали душ с русским разговорным языком 3.106.221 (почти 12,9%) на 23.473.056 населения, в Венгрии 383.392 (2,9%) на 17.463.789 населения.

Однако разговорный язык не даёт точно количества русского населения, ибо на народную перепись влияет национальная агитация, запись за своим языком прислуги и пр. Кроме того, лица, выполняющие по поручению правительства народную перепись, причисляют к своей национальности, всех, кого только могут. Более точно численный состав русского населения можно определить по вероисповеданию, так как греко-католический обряд в Галиции и Венгрии является самым верным признаком русской национальности. В Австрии насчитали исповедников греко-католического обряда 2.814.072, в Венгрии — 379.492, греко-католических мадьяр — 180.903, греко-католиков словаков — 99.203, греко-католиков немцев — 1.179. Если к этому прибавить 268.367 православных русских в Буковине, то получается 3.743.216 душ населения, которое можно считать русским, т. е. немногим больше польского населения, которого насчитали 3.719.232 душ. Однако в последнее число входит много евреев, которых никак нельзя считать поляками, и исповедников греко-католического обряда, которых собственно следует считать русскими.

Для определения количества поляков в Галиции, нужно принять римо-католический обряд как признак национальности, ибо, как правило, латинники в Галиции или поляки ими легко могут ими стать. В таком случае следует сложить 2.997.430 галицких римо-католиков, 23.604 поляков в Буковине, 178.114 поляков в Силезии, 8.423 поляков в других провинциях Австрии и тогда получается 3.207.571 душ польского населения в Австрии, т. е. на полмиллиона меньше, чем русского.

Русское население занимает сплошной массой оба склона тех частей Карпат, которые называют восточными Бескидами и лесистыми Карпатами, дальше весь бассейн верхнего Днестра, бассейн верхнего Буга, левый берег Сана, вообще всю восточную Галицию, северо-западную часть Буковины и северо-восточную часть Венгрии вместе с северным склоном главного хребта Карпат от истоков Сана почти до Дунайца. В других провинциях Австрии число русского населения незначительно. В Нижней Австрии было в 1890 году 2.654 душ греко-католического обряда, но из них лишь 333 назвали русский в качестве разговорного языка. В Чехии было 325 греко-католиков, 181 из них с русским разговорным языком. В Моравии оказалось 202 греко-католика, но лишь 120 русских, в Верхней Австрии 212 греко-католиков, из них 162 русских. В Штирии — 80 греко-католиков и из них 32 русских (православные из Буковины).

Галиция, занимающая 78.496 84 кв. км, имела в 1890 году 6.607 816 душ населения, т. е. 84 души на 1 кв. км. Если принять во внимание, что Галиция является земледельческим краем и почти лишена фабричной промышленности, то плотность населения представится нам весьма большой, ибо значительное пространство занимают Карпаты с мало удобною почвою. Так, например, повет Залещики, не имеющий никакой промышленности, насчитывает 101-го жителя на 1 кв. км, в то время как фабрично-промышленная Моравия с плодородной почвой имеет их 102. Поветы Теребовля (102 на 1 кв. км), Толмач (101), Тернополь (101), Станилавов (119), Снятин (126), Коломыя (110), Гусятин (102), Березов (107), Борщев (104) — принадлежат к местностям с чрезмерною густотою плотностью населения. В западной Галиции плотность населения ещё большая. Повет Величка имеет плотность населения на 156 человек 1 кв. км, Валовицы — 121, Тарнов — 125, Ряшев — 116, Ланцут — 102, Кросно — 105, Бяла — 145 (есть фабричная промышленность), Бохня — 114, Бжеско — 106, Хшанов — 108 (углевые копи). Из гористых поветов меньше всего заселены поветы Косов (40), Турка (43), Стрый (49). Надворна (36), Леско (46), Долина (36), но и они едва могут сравниться с Каринтией или Сольноградом, находящимися в лучшем экономическом положении, но, несмотря на это, насчитывающими: Каринтия — 35 жителей на один кв. км, Сольноград — 24.

Хотя миграция из поветов с плотным населением является желательной, однако, к сожалению, происходит она именно из тех поветов восточной Галиции, в которых почва плодородная и плотность населения сравнительно меньшая, нежели в других поветах. Так, в последние годы эмигрировало в Бразилию из поветов: Львов (86 душ населения на 1 кв. км, вблизи город, дающий заработок), Жолква (66), Рава (68), Сокаль (67). Броды (75), Каменка Струмилова (63), Золочев (81), Тернополь (101), Бережаны (74), Рогатин (83), Перемышляны (74), Бобрка (78). Эмиграция может быть оправдана густонаселённостью лишь в тернопольском повете, отчасти и ещё в некоторых, насчитывающих более 70 душ на 1 кв. км; но в Жолкве, Раве Русской, Сокале, и Струмиловой Каменке её этим оправдать нельзя. Очевидно, что здесь не плотность населения, а другие причины заставили население покидать край.

На Буковине на 1 кв. км приходится 62 жителя.

Когда в 1772 году Австрия заняла Галицию, в крае насчитывалось около 3.000.000 жителей, из которых, по мнению тогдашних немецких чиновников, было две трети русских. Под австрийским владычеством постепенно усиливался польский элемент. В 1864 г. в Галиции было уже 4.555.477 жителей, из них 1.864.101 поляков, 2.281.839 русских и 406.349 немцев (евреи относили себя, как правило, частично к немцам, частично к полякам). В 1880 году на 5.958.907 населения было 3.059.223 поляков (51,51%), 2.551.594 русских (42,97%) и 323.612 (5,45%) немцев, собственно евреев, записавших себя как немцев. В 1890 г. немцев насчитали лишь 227.158.

Принимая во внимание приоритет разговорного языка при переписи, поляки составляли бы 53,34% населения Галиции, русские же 43,1%. Если же критерием национальности будем считать для одних римский обряд, для других греко-восточный, то поляков окажется 45,56%, а русских — 42,41%. Таким образом, поляки в Галиции всё же имеют количественный перевес.

Кроме поляков и русских, согласно последней переписи в Галиции насчитывалось 227.600 немцев (преимущественно евреев), 5.827 чехо-моравов, 208 словенцев, 2 сербо-хорвата, 58 итальянцев и 283 румына. По вероисповеданию оказалось 2.997.430 римо-католиков, 2.790.449 греко-католиков, 1.429 православных, 43.279 протестантов, 772.213 евреев (11,7%.) и 3.016 других вероисповеданий. Так как в Галиции было лишь 283 румына, то из общего числа православных 1.146 надо считать русскими.

Буковина, занимающая территорию 10.441.15 кв. км, имела в 1890 году. 646.591 душ населения. Из них употребляло русский разговорный язык 268.367 (41,77%), немецкий — 133.501 (20,78%), румынский — 208.301 (32,42%), польский — 23.604 (3,67%), мадьярский — 8.139 (1,27%). Чехов и лиц других национальностей было незначительно. Замечательным является то обстоятельство, что когда в Галиции отождествление «русинов» с «россиянами» (Ruthenen и Russen) считалось государственной изменой, в Буковине само правительство при народной переписи не делало различий между малорусами — «рутенами» и старообрядцами, говорящими на великорусском языке и последних причислило также к рутенам. В 1896 году дирекции венских гимназий греко-католических русинов в своих отчетах называли Russen, не употребляя вовсе названия Ruthenen. Из того можно бы заключить, что немецкие чиновники в центральном управлении не видят теперь никаких выгод для государства от малорусского сепаратизма, за который выступают, собственно, лишь поляки.

В Галиции нет ни одного повета, в котором проживало бы исключительно русское население. В каждом восточном повете есть известный процент евреев, поляков и исповедников латинского обряда, говорящих по-русски, но представляющих собою материал для поляков. Больше всех имеют русский характер юго-восточные поветы: Турка (86,08% греко-католиков, 88,82% с русским разговорным языком), Косов (82,34% греко-католиков и 82,74% с русским разговорным языком), Богородчаны (81,42% греко-католиков и 88,17% с русским разговорным языком), Снятин (80,41% и 81,55%), Надворна (79,23% и 78,98%), Калуш (79,33% и 84,09%), Городенка (75,63% и 84,04%), Долина (72,05% и 74,79%).

Поветы, смежные с русскими Подольем и Волынью, имеют меньше русского населения. По-видимому, политические соображения повлияли здесь на усиление польского элемента. Так, Броды (повет) имеют 60.52% греко-католиков и 61,73% с русским разговорным языком, Чортков — 61,66% и 69,50%, Гусятин — 59,83% и 62,49%, Скалат — 49,01% и 49,11%, Тернополь — 54,65% и 51,77%, Теребовля — 53,09% и 55,04%, Збараж — 62,53% и 61,67%, Золочев — 65,83% и 65,14%, Каменка Струмиловая — 59,68% и 60,91%.

Поветы, смежные с Холмщиной, имеют: Сокаль 66,72% и 64,99%, Рава Русская — 70,49% и 70,59%, Чешанов — 53,37% и 53,42%, Ниско — 1,63% и 0,08%. Поветы, смежные с мазурской частью Галиции, имеют следующий процент русского населения: Ярослав — 43,58% и 34,44% (здесь русское население начинает ополячиваться), Ланцут — 6,28% и 4,04% (а здесь русское население уже начинает чуждаться русского языка), Перемышль — 51,28% и 48,41%, Березов — 15,09% и 10,88% (здесь русское население также ополячивается, Сянок — 52,87% и 51,65%, Коросно — 16,42% и 12,63% (русские активно ополячиваются), Грибов — 19,58% и 20,37%, Горлицы — 24,97% и 25,40%, Новый Сонч — 15,32% и 15,63%, Новый Торг — 3,29% и 3,30%, Ясло — 8,54% и 7,90%, Ряшев — 1,01% и 0,08%. Крепко оберегают свою национальность лемки в поветах: Сянок, Горлицы, Грибов, Ясло, Новый Сонч и Новый Торг. В центре русской Галиции самыми сильными русскими поветами являются: Яворов с 78,19% греко-католиков и 78,02% с русским разговорным языком, Жидачев — 73,45% и 76,68%, Старое Место — 76,69% и 77,64%; за ними следуют Леско — 72,07% и 72,74%, Стрый — 70,78% и 72,08%, Рогатин — 70,58% и 73,68%, Городок — 66,05% и 67,05%, Львов (повет без города) имеет 49,14% и 50,35%. Другие поветы в середине русской Галиции имеют 50 — 60% русского населения.

Меньше всего латинников в повете Турка (2,72%), затем следуют Богородчаны (3,83%), Косов (4,23%), Снятин (6,31%), Калуш (8,13%), Надворна (9,59%). Восточные пограничные поветы сильно латинизированы. Ещё во время польской Речи Посполитой поляки направляли туда свою колонизацию, а при австрийском владении здесь стала действовать латинская пропаганда. Вследствие этого повет Скалат имеет 35,23% латинников, Теребовля — 35,69%, Збараж — 28,59%, Гусятин — 28,20%, Чортков — 24,62%, Борщев — 19,50%. Также внутренние поветы показывают значительный процент латинников: Бучач — 26,64%, Бережаны — 26,19%, Львов — (повет) 40%, Самбор — 28,82%, Добромил — 21,19%, Городок — 21,84%, Подгайцы — 25,88%, Перемышляны — 23,31%, Рудки — 25,60%, Золочев — 17,79%. Северные галицко-русские поветы имеют латинников: Броды — 19,50%, Каменка Струмиловая — 22,90%, Сокаль — 17,85%, Рава Русская — 14,12%, Чесанов — 32,77%. Из смежных с мазурами русских поветов имеют латинников: Ярослав — 45,67%, Перемышль — 34,59%, Березов — 78,65%, Сянок — 37,53%. Прочие поветы имеют подавляющее большинство римо-католиков.

Евреи составляют в Галиции 11,64% всего населения. Будучи торговым народом, они занимают города, в сёлах их мало. В процентном отношении больше всего евреев во Львове (28,42%). Затем идут Краков (28,07%), поветы Дрогобыч (20,06%, нефтяная промышленность), Броды (19,69%), Коломыя (18,40%), Станиславов 17,92%, Тернополь 16,69%, Сокаль 15,11%, Скалат 15,73, Бучач 15,08%, Борщев І4,65%, Долина 14,10%, Гусятин 14,96%, Каменка Струмиловая 14,87%, Рава Русская 14,75%, Рогатин 14,75%, Тарнов 14,54%, Золочев 14,08%. Меньше всего евреев в русских поветах: Рудки — 8,57%, Збараж — 8,84% (из-за трезвости и просвещения, распространенных Наумовичем), Самбор — 8,85%, Мостиска — 8,99%, Сянок — 9,56%, Ярослав — 10,51%, Добромил — 10,61%, Калуш — 10,83%. Прочие русские поветы имеют более 12% евреев. Лемковские поветы имеют меньше евреев: Кросно — 6,86%, Грыбов — 4,99%, Горлицы — 6,96%, Новый Санч — 8,82%, Новый Торг — 3,22%. В мазурских поветах Живец имеет 1,95% евреев, Вадовицы — 3,77%, Мысленицы — 1,91%, Лиманова — 3,36%, Краков (повет) — 2,79% и Тарнов (мазурские Броды) — 14,54%, Мелец — 11,39%, Домброва — 10,61, Кольбушова — 10,14%. В прочих мазурских поветах число евреев не достигает даже 8−9%. Наибольшая плотность евреев выпадает на русскую часть Галиции.

Что касается немецкой национальности в Галиции, то её, собственно, представляют евреи[227]. Число потомков немецких колонистов, поселившихся в Галиции при Марии-Терезии и Иосифе II, удаётся определить по протестантскому вероисповеданию, ибо все они были протестантами. Католики-немцы ополячились, а протестанты сохранили свою национальность. Так как протестантов насчитывали 43.292, то столько же будет и подлинных немцев в Галиции. Их больше всего в окрестностях Львова (6.016), дальше в поветах: Стрый — 3.826, Каменка Струмиловая — 2.477, Дрогобыч — 2.435, Долина — 2.462, Бяла — 2.385, Чешапов — 1.030, Городок — 1.563, Яворов — 1423, Калуш — 1.283, Коломыя — 1.231, Мелец — 1.008, Надворна — 1.009, Новый Санч — 1.761, Перемышляны — 1.118, Ланцут — 700. В целом видно, что немецкая колонизация имела целью охранить проходы через Карпаты, а также стратегический торговый путь от границы Силезии к Львову и Золочеву и, наконец, треугольник между нижним Саном и Вислой и бассейн верхнего Буга. Австрийское правительство нарочно выбирало протестантов для колонизации Галиции, ибо немцы-католики весьма легко ополячиваются.

Народная перепись 1890 года выявила в Галиции всего 227.158 немцев. Но если таковыми можно считать лишь названных 43.292 протестантов и, максимум 20.000 немцев-католиков, то остальные 163 тысячи записанных немцами составили евреи. В Галиции различают «немецких евреев» и «хасидов». К первым относят лиц, носящих платье интеллигентного сословия и получивших образование в публичных школах (то есть адвокатов, врачей, купцов, предпринимателей и т. д.) и не придерживающихся строго Моисеева закона. Они высоко ставят немецкую литературу, говорят по-немецки, выписывают немецкие книги и газеты и вообще принадлежат духом к той немецкой партии, которую в Австрии называют либералами. Хасиды говорят на извращённом немецком жаргоне, придерживаются строго Моисеева закона и для отличия от иноверцев носят своё особенное платье. Они стоят духом также ближе к немцам, нежели к полякам. Несмотря на то, что большая половина евреев записала себя в поляки, на деле они чужды полякам и значительно больше сочувствуют немецкой культуре, чем польской.

Таким образом, германизм в Галиции опирается собственно на 768.845 евреев, поддерживающих немецкую журналистику и литературу и доставляющих немецкому духу сильную поддержку, ибо в их руках находится торговля и почти все движимые капиталы. Евреев, открыто относящих себя к немецкой национальности, живет больше всего в поветах: Дрогобыч — 17,64% (лишь 2% отнесло себя к польской национальности), Броды — 12,99% (7% отнесло себя к полякам), Долина — 14,1%, Косов — 12,39%, Снятин — 11,64% населения повета. Вообще евреи в западной Галиции выдавали себя чаще за поляков, а в восточной — за немцев. К русской народности они редко приписывались, так как принадлежность к ней могла их подвергнуть всякого рода неприятностям, и не принесло бы им никакой материальной пользы.

В 1890 году в Буковине было 72.389 римо-католиков, 19.810 греко-католиков (русских униатов), 450.773 православных, 16.344 протестантов, 82.717 евреев, 4.558 иных вероисповеданий, главным образом старообрядцев. Немцами записались 133.501 человек. Коренными немцами можно, однако, считать лишь одних протестантов и тех католиков, которые остаются за вычетом 23.604 поляков, 536 чехо-моравян, 28 словенцев, 1 сербо-хорват, 18 итальянцев, 8.139 мадьяр, т. е. 40.063 католиков из общего числа 72.389 римо-католиков. Поэтому немцев-христиан может быть в Буковине лишь 56.407. Прочие 77.094 — это евреи, отдельные румыны и русские, примкнувшие к немецкой национальности. Вообще немецкая национальность имеет наибольшую притягательную силу среди евреев. В течение 1880−1890 годов было в Буковине русского населения — 0,39%, румынского — 1,01%. Зато немцев стало больше на 1,64%, поляков на 0,46%. Русского населения убыло в окрестности Черновцов на 3,53%, в повете Выжница на 2,43%, Коцмане на 1,10%, в Кимполунге на 2,82%. Русское население увеличилось в городе Черновцы на 1,13%, в поветах Серет на 4,36%, Сучава на 1,53%, Сторожинец на 0,15%, в Радовцах на 1%. Наибольший процент русского населения в округах: Коцман (88,56%), Выжница (75,92%), в окрестностях Черновцов (60,72%), в поветах Серет (42,34%), Сторожинец (37,67%), в городе Черновцы (19,59%). Поляков больше всего в повете Серет (32,43%) и в городе Черновцы 14,35%. Румын больше всего в повете Радовцы (63,60%), затем в повете Сучава (62,12%), Кимполунг (57,36%), Сторожинец (43,46%). В городе Черновцы их 14,38%.

Русская народность в Галиции и Буковине состоит преимущественно из сельского населения. На галицком Подолье в поветах: Борщев, Бережаны, Бучач, Чортков, Гусятин, Подгайцы, Скалат, Тернополь, Теребовля, Залещики, Збараж, Золочев население сёл и местечек, в которых нет ни судебных, ни политических властей, состоит из 67,29% греко-католиков и 70,13% русского, 25,25% римо-католического и 28,6% польского, 7,2% еврейского и 0,97% немецкого населения. Население городов и местечек, в которых есть политические и судебные власти, состоит вместе с обслугой в поместьях из 24,13% римо-католиков и 69,50% поляков, 27,26% греко-католиков и 25,55% русских, 48,38% евреев и 4,85% немцев. Из этого видно, что в местностях, где есть политические и судебные власти, евреи и часть русских жителей записались во время переписи поляками.

В средней части русской Галиции, то есть в поветах: Бобрка, Броды, Чешанов, Городок, Каменка Струмиловая, Львов, Перемышль, Рава Русская, Рогатин, Сокаль, Жолква живёт в сёлах и посадах без судов 68,88% греко-католиков и 71,23% русских, 21,73% римо-католиков и 25,01% поляков, 7,90% евреев, 3,62% немцев. В городах и местечках с политическими и судебными властями есть 47,43% евреев, 19,42% немцев, 29,33% греко-католиков и 27,62% русских, 22,69% римо-католиков и 52,95% поляков. Такое же отношение между отдельными национальностями наблюдается и в южных поветах русской Галиции, с тем отличием, что русское население в них, даже в городах, более многочисленное. Дальше к западу, процент русского населения в городах, местечках и сёлах уменьшается. Вышеприведенные цифры говорят, что города русской части Галиции являются собственно еврейскими и если бы не сословие чиновников, то от «польщизны» едва ли остался бы в них и след. Вообще количество евреев в Галиции быстро увеличивается на счёт прочего населения. В 1776 году в Галиции было 144.200 (5,58%) евреев, в 1780 году 151.302 (5,41%), сейчас их — 11%.

Русский элемент сохранился в большей силе в следующих городах и местечках: Яворов (5.624 русских на 1069 поляков и 2.572 евреев), Городенка (5.688 русских на 1.228 поляков и 4.389 евреев), Николаев (1.746 русских на 435 поляков и 160 евреев), Старасоль (2.711 русских на 1.073 поляка и 402 еврея), Галич (1.932 русских на 696 поляков и 1.255 евреев), Снятин (4.686 русских на 1.893 поляка и 3.916 евреев), Залозцы (3.600 русских на 2.400 поляков и 1,293 еврея), Любачев (1.951 русских на 1.145 поляков и 1.821 еврея), Судовая Вишня (1.962 русских на 1.040 поляков и 1.334 еврея), Глиняны (2.100 русских на 800 поляков и 1.982 еврея), Теребовля (2.868 русских на 2.359 поляков и 2.041 евреев), Жидачев (1.007 русских на 569 поляков и 710 евреев).

Столица Галиции, Львов, имела в 1890 году 127.943 жителей, а именно 119.352 гражданского и 8.591 военного населения. Римо-католиков было 63.777, поляков — 104.544 (102.116 гражданских и 2.378 военных), греко-католиков 18.271 гражданских и 3.756 военных, русских, однако, лишь 5.911 гражданских и 3.756 военных, евреев — 35.092, православных — 106, армяно-католиков — 172, протестантов — 1878. Из греко-католиков (русских) записались поляками 12.360. Это преимущественно служащие и рабочие, национальность которых определили их работодатели; 8.000 евреев объявило себя немцами, 27.000 — поляками.

Основное направление политической и общественной жизни в Галиции задают крупные землевладельцы, называемые обыкновенно польской шляхтой. Желая определить их число, мы должны принять в соображение общее число табулярных поседателей. В 1889 году их было 4.493. Но так как в оном числе было 1.775 поседателей, владевших менее чем 200 моргами, которых следует причислить к так называемой ходачковой (мелкой) шляхте, мало интересующейся политикой, и около 600 евреев-помещиков, чуждых польским национальным стремлениям, то, отчисливши из общего числа табулярных поседателей 1775+600, остается 2.118, или собственно около 2.000 таких лиц, которые вследствие материального состояния и независимости своего положения могут беспрепятственно влиять на население. Мы уменьшили это число до 2000, ибо в него включены поместья, принадлежащие церковным достойникам и различным фондам. Далее, если принять во внимание, что в имениях этих на 2000 помещиков-поляков есть 718 жидов-арендаторов, то можно насчитать около 1500 шляхты — помещиков, сообщающихся с народом и производящих на него реальное влияние. Между ними, однако, лишь крупные землевладельцы имеют значение в политической жизни, ибо помещики средней руки, как правило, отягощены долгами и, в основном, борются с материальными затруднениями. В последние годы вообще отмечается падение и уменьшение их числа, когда напротив, землевладение крупных помещиков увеличивается. Социальный строй польского общества всё более принимает олигархический характер.

Мещанского сословия собственно нет ни у галицких поляков, ни у русских галичан. Причиной этого является конкуренция фабричной промышленности других провинций Австро-Венгрии и Западной Европы, изделия которой заполняют галицкий рынок и забивают местные ремёсла. Сегодня у портных нет работы, ибо венские фабриканты готового платья открыли свои магазины во всех больших городах Галиции и Буковины, в которых продают готовое платье фабричного производства. Сапожники от этого тоже страдают, ибо в магазинах продается готовая фабричная обувь из Вены и Праги. Уменьшается и число ткачей. Держится лишь строительная промышленность, ибо постройка железных дорог, казарм, военных сооружений и магазинов, а также новых домов для школ и всё увеличивающегося числа чиновников, учителей и офицеров даёт работу каменщикам, плотникам, слесарям и другим ремесленникам, связанным со строительным делом.

Прокладка железных дорог во всех направлениях Галиции и Буковины подорвало существование местечек и меньших городов, ибо привоз фабричных изделий облегчился, и местные жители для покупки нужных им вещей отправляются в большие города, где есть большие магазины и большой выбор товаров. Еврейские капиталисты и купцы покидают местечки и поселяются в больших городах, вследствие чего в последних растёт количество населения. В них возникают новые улицы с новыми домами, построенными обыкновенно в долг. Надо только иметь небольшой капиталец для покупки места под дом и на первые потребности. Строительные товары получают в кредит у евреев. Когда дом станет под крышу, его владелец получает в каком-нибудь кредитном заведении кредит и собирает квартиросъёмщиков. Конечно, многие такого рода постройки вскоре обрушиваются и их надобно уже на второй год исправлять. В таких домах снимают квартиры железнодорожные, государственные и местные чиновники, учителя и помещики, продавшие свои имения, а также люди, ищущие в городе средств для жизни.

Состав городского населения Галиции видим по количеству имеющих право участвовать в выборах членов городских дум. В 25-ти городах Галиции (за исключением Львова и Кракова) право выбора членов городской думы имеют 3836 лиц, из интеллигенции (священники, адвокаты, врачи, чиновники, учителя, аптекари, инженеры, архитекторы), 5134 купцов, 3609 ремесленников, 24.200 домовладельцев, 178 промышленников и 1237 лиц других сословий [161]. Из этих цифр видно, что в городах интеллигенции больше, нежели ремесленников, что и купцы превосходят числом ремесленников, а большая часть так, называемых мещан, состоит из домовладельцев. Среди последних значительная часть владеет небольшими домиками (редко домами) с садом и огородом и содержит себя огородничеством, земледелием и подённым заработком. Их смело можно причислить к земледельцам.

Таким образом, города в Галиции также, имеют фактически земледельческий характер. В Яворове, например, 65,93% земледельцев, в Жолкве — 64,46%, в Сокале — 64,06%, в Кросне — 64,03%, в Теребовле — 62,39%, в Коломые — 51,71%, в Снятине — 51,69%, в Бохне — 50,99%, в Золочеве — 39,21%, Ясле — 39,10%, Бродах — 34,62%, Сяноце — 31,49%, Бучаче — 29,50%, Стрые — 22,31%. Характер собственно городов имеют лишь Тарнов с 7,12% земледельцев, Перемышль (6,04%), Ряшев (4,14%), Станиславов (4,17%) и Бяла с 0,59% земледельцев. Купцы состоят, за небольшим исключением, из евреев. В руки последних переходят также и ремёсла. Во многих городах большинство портных евреи; токари, сткляри, и бляхари почти одни евреи. Число ремесленников-евреев растёт ежегодно, ибо школы-фундации барона Гирша ежегодно выпускают хорошо подготовленных мастеров. Сегодня нередки такие случаи, что ремесленники, желая похоронить своего товарища, идут за цеховым свидетельством к еврею, ибо еврей является их цехмистром. Евреи выкупили у христиан дома в центрах городов и придали им еврейский характер.

По сравнению с городами, сёла меньше подверглись еврейскому нашествию. Еврей поселяется в селе лишь в качестве корчмаря, и если приобретёт крестьянскую землю, то старается быстро сбыть её с рук, ибо полевые работы ему не по вкусу. Лишь в гористых местностях евреи охотно поселяются на селе, занимаясь торговлей рогатым скотом. Торговля эта своеобразная. Еврей дает крестьянину телёнка на откорм. Крестьянин держит его и кормит 2−3 года, и затем оба они идут на торг, продают быка и делят полученное пополам. Половина рогатого скота в горах поэтому является собственностью евреев. Еврей имеет от такой сделки огромный доход. Израсходовав на покупку теленка 4−5 зр., он через 2−3 года получает 30−40 зр. и более, не рискуя капиталом, ибо крестьянин, в случае падежа скота, обязан возместить убыток еврею. Крестьянин имеет или небольшой доход или вообще никакого.

Откупщики, арендаторы и застройщики почти все евреи. В последнее время помещики берут лишь аренду алкогольных напитков (пропинацию). Евреи постепенно вытесняют польскую шляхту также из их поместий. В тернопольском повете половина поместий, в долинском и стрыйском поветах большая часть их принадлежит евреям. У еврея Поппера имеется 6.000 моргов, еврею Канарку принадлежит целый угол от Ниска к Висле. Как помещик или арендатор поместья, еврей может скорее удержаться, ибо во-первых, у него малые по сравнению с шляхтой потребности, и, сверх того, он соединяет земледелие с другими делами, такими как откуп пропинаций, акциза и дорожных сборов, торговля и т. п., и вследствие этого в случае неурожая он может покрыть убытки от земледелия доходами из других своих занятий.

В Галиции и Буковине еврейские банкиры, капиталисты, помещики, купцы, промышленники и предприниматели составляют такую экономическую силу, с которой польская шляхта вынуждена считаться. Еврею старается льстить и помещик, и чиновник, и учитель. Держась солидарно, евреи определяют выбор городских депутатов в сейм и Державную думу. Учителям евреи платят за обучение своих детей самые высокие гонорары, а издателям газет приносят немалые доходы своими объявлениями. Поэтому антисемитизм в Галиции и на Буковине не находит удобной почвы.

До последнего времени еврейская интеллигенция в Галиции и Буковине сочувствовала немецкому либерализму и, только демонстрировала свою приверженность польскому делу, в тоже время, сознавая собственно себя принадлежащей к немецкой культуре. Но в последнее время между евреями стал пробуждаться национальный еврейский дух.

После погрома евреев в России в 1882 году[228], несколько образованных русских евреев, а именно Давид Гордон, Перец Смоленский, Абрагам Зедербаум из Петербурга и доктор Пинкас из Одессы, призвали своих единоверцев, отрястись от чужих перьев, и открыто заявить о своей принадлежности к еврейской национальности. В 1884 году в Катовицах в Силезии состоялся съезд представителей агитационных кружков, организованных ради этой идеи.

Задачей пробуждения сознания еврейской национальности среди жидов особенно задался сотрудник венской газеты «Neue freie Presse» Исаак Зингер, издавший по этому вопросу сочинения: «Presse und Judenthum» (Пресса и евреи), Wien 1882; «Sollen die Juden Christen werden?» (Нужно ли евреям принимать Христианство?), Wien 1884; «Briefe beruhmter christlicher Zeitgenossen uber die Judenfrage» (Письмо современным христианам по еврейскому вопросу), Wien 1885. В сочинении «Presse und Judentum» он говорит: «Государства распались, народы погибли; одни евреи продолжают существовать и не гибнут» (стр. 10). В «Briefe» он говорит: «Иисус был еврейским голубем мира, но его учение извращено. Барух Спиноза учил тому же самому, что Иисус. В XX веке явится новый мессия и не крест, а цветущее оливковое дерево, символ еврейского народа, будет религиозным знаменем человечества».

Новая еврейская партия назвала себя «сионистами»[229], издала на польском языке брошюру, «Какою должна быть программа жидовской молодёжи?» и стала с 1892 году издавать газету «Przyszlosc» (Будущее). В 1893 году в Галиции состоялся первый съезд сионистов, на который 20 филий прислали своих делегатов.

В 1895 году галицкие и буковинские евреи приступили к основанию политического общества, которое должно было объединить всех евреев Галиции и Буковины на почве сионизма. Наместничество не подтвердило их статута, однако министерство внутренних дел позволило евреям устроить такое Общество. Душой сионского движения в Галиции является доктор Абрагам Зальц из Тарнова. Сионисты хотели бы войти с русской народностью в соглашение в политических делах Галиции и Буковины.

Если бы сионизм укрепился в Галиции и Буковине, тогда, несомненно, он воздействовал бы на своих единоверцев в России и Румынии. По причине пестроты населения в Буковине, это самое удобное место для политической деятельности евреев. В 1895 году евреи были начальниками громад в Сторожинце, Путилове, Конятине, Устье, Путилове, Яблонице, Выжнице и некоторых других буковинских местностях [48,1895,18]. Некоторые города Галиции, такие как Броды, Станиславов, Бучач и Ряшев имеют большинство избирателей жидов, в других городах евреи своей солидарностью решают выбор членов городских дум, а также депутатов в сейм и Державную Думу. Дальнейшему укреплению еврейства в Галиции и Буковине способствует основанная несколько лет тому назад фундация барона Гирша, располагавшая в 1892 году капиталом 6.976.934 зр. На проценты от этой суммы содержатся школы грамотности и ремесел для еврейских мальчиков. В 1893 году в них обучалось 7.550 мальчиков, преимущественно на ремесленников.

Русских ремесленников и купцов у нас весьма мало. Во Львове их лишь несколько десятков, а в других городах восточной Галиции ещё меньше. Только в самых небольших местечках есть русские сапожники, изготавливающие крестьянскую обувь, ткачи, каменщики и столяры, но им недостает просвещения, чтобы пользоваться современной техникой, и они живут в нужде. О распространении между ними специальной ремесленной литературы, которой ныне располагает великорусская словесность, никто не подумал.

Кроме польской шляхты-помещиков и евреев, в общественной и духовной жизни Галиции большое значение остаётся за духовенством. Для римо-католиков есть архиепископ во Львове и епископы в Перемышле, Тарнове и Кракове. Последний имеет титул князя-епископа. У трёх миллионов латинян Галиции и Буковины есть 877 приходов с 1.610 священниками. Во львовской римо-католической епархии в 1892 году было 242 прихода с 442 священниками, в перемышльской — 278 приходов с 444 священниками, в тарновской — 179 приходов с 386 священниками, в краковской — 178 приходов с 338 священниками. В львовской епархии один латинский священник приходится на 1.710 душ, в перемышльской на 2.075, в тарновской на 1.781, в краковской — на 2.168. Латинский клир состоит преимущественно из сыновей крестьян и мелких мещан, но, несмотря на своё демократическое происхождение, он вынужден, вследствие строгой зависимости от епископов, поддерживать интересы шляхты. И всё-таки среди латинских священников много лиц, тайно поддерживающих крестьянское движение в западной Галиции. Клир у латинян материально хорошо обеспечен. Римо-католический приход в 3−4 тыс. зр. годового дохода считается бедным. Есть римо-католические приходники с 10−20 тыс. зр. годового дохода.

Чёрное латинское духовенство состоит из более чем 900-от монахов-священников, не считая послушников и служек, и около 1.200 монахинь и сестёр милосердия. Центром монашеской жизни латинян является Краков, в котором находится 18 мужских монастырей с 404 монахами и 15 женских вместе с их домами и более 600 инокинями и сёстрами милосердия. Вследствие этого Краков не может не иметь клерикального католического характера. А поскольку он стал центром духовной жизни поляков, то он придаёт этой жизни католическо-ультрамонтанское направление. Краков также является центром иезуитской деятельности, ибо в нём живёт провинциал иезуитов и там же находится самая многочисленная иезуитская коллегия с 102 монахами. Конгрегация змартвыхвстанцев имеет в Кракове 31 члена. Самыми деятельными монахами являются иезуиты, подвизающиеся в качестве миссионеров и проповедников. В восточной Галиции иезуиты имеют монастыри во Львове (6 священников), Тернополе (13 священников), Черновцах (7 священников) и Старой Веси (15 священников). В русской части Галиции в 1894 году было 45 мужских кляшторов с 237 монахами и 17 женских с 181 монахинями. Самое большое количество кляшторов здесь имеют доминиканцы[230] (10 с 51 монахами-священниками). Их кляшторы владеют поместьями и располагают большими доходами. Чтобы восстановить былое значение доминиканцев как миссионеров Востока, папа Лев XIII вскоре после вступления на престол, реформировал Доминиканский орден и дал ему строжайшие монашеские правила. Бернардинцы[231] имеют 9 кляшторов с 47 священниками, минориты[232] (францисканцы) 7 кляшторов с 30 священниками, иезуиты — 4 кляштора с 41 священником, кармелиты также 4 с 21 свящнником. Из женских монастырей два бенедиктинок[233] (34 монахини), один сакраменток[234] (20 монахинь), один дам сердца Иисусова[235] (33 монахини), один доминиканок и 12 различных других с 94 инокинями и сёстрами милосердия.

Латинские монахи и монахини оказывают большое влияние на население местечек и на ремесленников в городах. Греко-католическое или русское белое духовенство в 1895 году насчитывало 2292 лиц, из которых на львовскую епархию приходится 920, перемышльскую — 841, станиславовскую — 531. Во львовской епархии один священник приходится на 1.247 душ, в перемышльской на 1.194, в станиславовской на 1.570. В львовской епархии женатых священников 676, 137 вдовцов и 26 неженатых (с 2 монахами), в станиславовской 408 женатых, 97 вдовцов и 6 неженатых (14 монахов), в перемышльской 667 женатых, 160 вдовцов и 28 неженатых. Число неженатого мирского русского духовенства в Галиции весьма незначительно. В Галиции вообще, как у русских, так и у поляков есть сильная наклонность к семейной жизни, и латинский клир был бы более многочисленным, если бы не требование целибата у католиков.

Женатого русского священника население больше почитает, нежели латинского, несмотря на то, что против русского духовенства ведётся систематическое подстрекательство. Поражает, однако, большой процент священников-вдовцов. Причина высокой смертности жён священников лежит в несвойственном воспитании дочерей клириков, выходящих обыкновенно впоследствии замуж за священников. Редко кто из духовенства в состоянии отдать своих дочерей в пансион, где бы они, под руководством разумных наставниц развивали свои физические и умственные силы. Большей частью священники вынуждены держать дочерей дома и ограничивать их правильное обучение. Затем молодая девушка учится танцевать и получает в руки польские романы, которые должны дополнить её образование. Родители, в большинстве случаев, следят за тем, чтобы их дочь не общалась с детьми крестьян, беспрестанно говоря ей, что она лучшее и высшее существо по сравнению с детьми холопов и поэтому ей неприлично общаться с ними. Домашняя прислуга и сельские люди, вступающие в какое-нибудь соприкосновение с «панночкой», льстят ей; то же самое делают гости, появляющиеся в доме родителей. Некоторые матери не приучают своих дочерей к какому-нибудь труду, считая его неприличным для дочери священника. Гигиена и разумная диета также почти не знакомы молодым священническим семьям. В них мало обращают внимание на потребность движения; проходят целые недели и вся семья сельского священника ограничивается шатанием вокруг дома, а впрочем, просто сидит дома. Прежде, в давние времена, когда попадьи со своими дочерями работали в саду или поле, у них могли развиться физические силы, необходимые для перенесения житейских трудностей, но при нынешнем неподвижном образе жизни их телесные и душевные силы слабеют. Судьба русского священника требует, однако, от его супруги свойств, при которых она была бы его помощницей, а не бременем. Ему предстоит обитать в жалких хижинах, переносить лишения и гонения, если он хочет по совести исполнять свои обязанности. Его жена должна иметь такт в обращении с людьми любых состояний, уметь терпеть и выносить нужду, а не падать духом и отчаиваться. Она должна знать, как хранить здоровье своё, детей и мужа, экономно вести хозяйство и довольствоваться малым. Нервозная женщина, слабая телом и духом, гонящаяся за развлечениями и в случае неудовлетворения своих прихотей наполняющая дом воплями, будет тяжёлым бременем для мужа и окружения.

Сегодня, когда против супружества священников начался крестовый поход, жена священника должна руководствоваться осторожностью в сохранении своей чести и даже жизни. Если у неё нет этих свойств, тогда она легко может пасть жертвой тяжёлых обстоятельств, среди которых живёт. В случае болезни у неё нет даже средств лечить себя.

В наших условиях трудно даже представить, что вдруг появится необходимое количество женских пансионов с опытными наставницами для русских девочек, к тому же большая часть священников не смогли бы оплатить воспитание своих дочерей. Восполнить недостатки нашего женского образования может широкое распространение немецких и великорусских книг по женскому воспитанию, гигиене, женскому труду и т. д.

На дочерях священников охотно женятся не только кандидаты духовного звания, но также мирские люди: чиновники, учителя, адвокаты, нотариусы и т. д., не только русские, но также поляки и немцы. Дочь священника отличается нежностью сердца, привязанностью к мужу и детям и заботой о домашнем хозяйстве.

Материальное обеспечение отдельных приходов значительно разнится. 38 русских приходов имеет от 200 до 600 моргов земли, 381 — от 100 до 150 моргов, 363 — от 75 до 100 моргов, 355 приходов — от 50 до 75 м., 322 прихода — от 25 до 50 м., 80 — от 10 до 25 м., 3 прихода от 5 до 10 и 4 прихода меньше 6 моргов. Сверх того настоятель прихода имеет доходы от церковных треб. По закону 19 апреля 1885 года, упорядочивающему дотации католическому духовенству в Австрии, доход сельского священника должен составлять 500 зр. в год, а городского, в зависимости от количества населения, 600, 700, 800, 900 и 1000 зр. Если доход священника от земли, пожертвований и церковных треб не доходит до одной из указанных цифр, тогда недостающее доплачивает казна. Если доход превышает указанные цифры, тогда излишек священник должен ежегодно возвращать в казну. Латинские священники содержат викариев и из-за этого во многих случаях освобождают себя от уплаты излишков, но у русских священников они взимаются со всей строгостью. Несмотря на это, доходность русского прихода всё-таки определяет количество церковной земли и благосостояние местного населения, как источник дохода от совершения церковных треб. Лучший, прибыльный приход может получить лишь тот, кто находится на хорошем счету у шляхты и правительства, ибо помещик, а в державных имениях — правительство, имеют право давать приходы (презенты). Кроме того, правительство утверждает настоятеля прихода, получившего таковой от помещика. Лишь в том случае, если помещиком в известном приходе состоит еврей, приходника назначает епископ. Из-за падения цен на хлеб и обеднения крестьян, материальное положение сельского русского духовенства ухудшилось, и оно сегодня не в состоянии поддерживать культурные стремления своего народа в той же степени, как и прежде. Лучшие приходы часто получают лица, равнодушно относящиеся к народному делу, и вследствие того отпорная сила Галицкой Руси ослабевает.

Станиславовский греко-католический епископ получает из казны жалованье, едва достаточное для его содержания. Перемышльский имеет сёла, способные дать доход в несколько тысяч зр. Лишь львовский митрополит-кардинал находится в выгодном материальном отношении. У него есть 64.800 моргов земли. Хотя она состоит преимущественно из леса, находящегося в горах, но, по уверению сельских хозяев, ныне, после прокладки железных дорог, лес при ответственном ведении хозяйства даёт больше дохода, нежели пахотная земля. Лишь один митрополит, располагая материальными средствами, может действовать в пользу русских институций и литературы и таким образом определять её направление. Прежде отличный хозяин перемышльский епископ Иоанн Снегурский умел использовать своё положение на пользу своему народу и находить средства на образовательные цели. У его наследников не оказалось уже этих качеств и при них хозяйство в епископских имениях пришло в упадок.

Русских (униатских) монастырей чина святого Василия Великого в 1895 году в Галиции было 13: 5 в львовской епархии с 14 иеромонахами и 9 лаиками, 4 в станиславовской с 9 иеромонахами и 5 лаиками, 6 в перемышльской с 29 иеромонахами и 19 лаиками. Женских монастырей чина святого Василия Великого всего 2 с 15 инокинями. Иезуиты, воспитывающие послушников в Добромиле, стараются придать ордену чина святого Василия Великого направление, какое он имел в польские времена. Увенчаются ли успехом эти старания, и в какой степени, покажет будущее. Возможно, воспитанники иезуитов не пойдут в разрез со стремлениями своего народа, обусловленными современной наукой и действительностью. Лишь некоторые из них в проповедях выступают против «Москвы» и русских партий, полагая, что главным отличием католичества является ненависть к «москалям» и Православию.

В Буковине православная церковь после смерти епископа Евгения Гакмана (1872 году) при митрополитах Феофиле Бенделле (1874−76), Феоктисте Блажеевиче (1877−79) и Сильвестре Морарии-Андреевиче подверглась румынизации. Консистория приобрела румынский характер и в русских приходах священники начали произносить проповеди по-румынски.

Православное духовенство в Буковине находится в лучшем материальном положении, нежели униатское в Галиции. Настоятели сельских приходов получают по 700 зр. Буковинский православный религиозный фонд располагает огромными имениями, из которых он, правда, получает незначительный доход (7 кр. с морга). В назначенной правительством дирекции религиозного фонда в 1895 году был лишь один православный чиновник. В буковинской православной епархии 243 прихода, пять монастырей и одна скитская церковь. Имеется 336 православных священников. После смерти Морария-Андреевича (1895) православным митрополитом Буковины и Далматии назначен старик Аркадий Чуперкович.

Кроме римо- и греко-католиков в Галиции и Буковине есть ещё и армяно-католики со своим архиепископом во Львове. Его архиепархия состоит из 10 приходов (Львов, Городенка, Куты, Снятин, Черновцы, Сучава, Бережаны, Лысец, Станиславов, Тысьменица) с 3.548 прихожанами, 19 священниками и 19 инокинями в женском монастыре армянских бенедиктинок во Львове. Кроме того, в Галиции и Буковине можно насчитать 90 неуниатских армян. Армяне, преимущественно купцы и помещики, говорят по-польски и причисляют себя к польской национальности. Только в новейшее время под впечатлением событий на Востоке у некоторых из них стало пробуждаться национальное армянское чувство. В Буковине проживает около 3,5 тыс. старообрядцев (липован) в Климовцах, Белокринице, Липовцах и Мигоде. Липоване ещё делятся на поповцев и беспоповцев.

Мирская интеллигенция в Галиции состоит из 2120 административных чиновников, 1980 судебных (вместе с Буковиной), 200 при судебных прокуратурах, 940 в финансовых государственных ведомствах, около 700 в местных управах (краевом выделе, поветовых радах и управах городов и посадов), около 2600 железнодорожных чиновников, 211 нотариусов (с Буковиной) и 465 адвокатов (с Буковиной), по крайней мере, 560 магистров фармацевтики (числя 2,5 лица на каждую из 228 аптек), более 800 докторов медицины, около 190 магистров хирургии и около 140 ветеринаров. Кроме того, 149 профессоров и доцентов университетов (61 во Львове и 88 в Кракове), 60 профессоров, доцентов и ассистентов Львовского политехнического института, 15 преподавателей школы ветеринарии во Львове, 45 преподавателей двух промышленных школ во Львове и Кракове, 720 учителей гимназий и реальных училищ (1891 году), около 170 учителей и учительниц в учительских семинариях, 5.617 учителей и учительниц в народных школах и около 120 учителей в других заведениях. Если к этому прибавить около 4.000 помещиков, управителей имений и арендаторов со средним образованием, около 5.200 духовенства и около 3000 чиновников в отставке и лиц других свободных профессий, то галицкая интеллигенция, занимающая известное положение в обществе, составляет около 30 тысяч человек.

Желая определить количество русской интеллигенции в Галиции, следует принять в соображение процентное соотношение учеников греко-католического обряда в средних учебных заведениях. Оно в 1882—1892 годах составляло примерно 17%. Так как русские учащиеся поступают впоследствии на места священников, чиновников, учителей, врачей, адвокатов, нотариусов, то они будут составлять 17% от общего числа интеллигентов, остающегося после вычета из 30.000 помещиков, их приказчиков и народных учителей, т. е. на 20.000 галицкой интеллигенции будет 3.400 русской, а поскольку число униатского духовенства составляет 2292, то на мирскую интеллигенцию остается лишь 1100 лиц. Но и при этом остаётся ещё вопрос, держится ли эта интеллигенция своего обряда и своей национальности. Если бы даже вся она в количестве 1100 человек твёрдо стояла за свою национальность, то её положение было бы трудным, ибо на одного русского интеллигента приходиться 19 интеллигентных поляков, евреев и немцев, не принимая даже в расчёт польских и еврейских помещиков.

Для определения истинного числа галицко-русской интеллигенции определяющим является процентное соотношение учащихся русской национальности в средних учебных заведениях Галиции до и после 1870 года. Оно составляло лишь около 14%, следовательно, теперь русской мирской интеллигенции с высшим образованием в Галиции не может быть более 500−600 человек.

В Буковине на 1037 чиновников (за исключением железнодорожных), нотариусов и адвокатов в 1894 году было лишь 77 лиц русской народности. Кроме них было около 200 русских народных учителей и более 200 других русских лиц (среди них 50 священников) — т. е. вместе с народными учителями около 500 представителей интеллигенции, а без учителей — 300. Примечательно, что на 144 чисто русских православных прихода Буковины имеется лишь 50 православных священников русской народности. Но, несмотря на это, в Буковине русская интеллигенция соразмерно более многочисленная, нежели в Галиции.

Число народных учителей русской народности в Галиции определить трудно. Ввиду того, что в первые годы существования учительских семинарий в мужских было 32% кандидатов русской народности, а в женских семинариях русских учениц почти не было, народных учителей и учительниц русской народности может быть в Галиции едва 1600−1700. Процент учащихся русской национальности в учительских семинариях постепенно уменьшался и в 1891 году составлял лишь 21,5%. Зато число учениц русской народности в учительских семинариях возросло в 1890 году до 7%. Но всё-таки русской части Галиции грозит опасность быть залитою польским учительским составом, ибо количество поляков в учительских семинариях увеличивается, да к тому же в последнее время возникают приватные женские семинарии, готовящие польских девиц к учительскому званию.

Куда ни взглянешь, всюду можно видеть лишь слабые русские силы. Но к чести немногочисленной русской интеллигенции, оставшейся верной русской национальности, будет сказано, что она держится хорошо. Народные учителя, бедные сельские священники, преподаватели средних учебных заведений и низшие чиновники содержат много русских бурс и благотворительных учреждений, поддерживают свою родную словесность и борются за существование своей национальности с противниками, крепкими материально и духовно. Политические чиновники русской народности, остающиеся на государственной службе, не признаются к своей национальности. Впрочем, их немного. Больше русских чиновников в суде и в финансовых ведомствах, но если кто-то из них выписывает независимые русские газеты и интересуется народными делами, то перспективы его роста только из-за этого уже становятся затруднительными. Поэтому в последнее время русские юристы стали посвящать себя чаще адвокатуре и нотариату. На железнодорожную службу русских принимают неохотно, на почтах же и телеграфах они занимают лишь самые невысокие должности.

Ядром австро-русской национальности является крестьянское сословие. Галиция и Буковина суть земледельческие края, ибо в первой 74%, а во второй 71% населения занимается сельским хозяйством, прежде всего земледелием. В Галиции ремеслами и промышленностью занимается 7,5%, в Буковине — 10%.

Крестьяне могут представлять нравственную силу, имеющую значение для общественной жизни или, при общем землевладении, развивающем в них общинный дух и солидарность, или при приватном землевладении в том случае, если среди них есть большое количество зажиточных людей, получающих достаточные средства для жизни на своём участке и не ищущих заработка на стороне. Однако к крестьянам Галиции не относится ни первое, ни второе положение.

Общее землевладение существует лишь в 7 громадах округа Черный Дунаец в западной Галиции. Оно охватывает 5.646 моргов. Впрочем, общею собственностью громад бывают лишь пастбища и иногда также леса. Крестьянская орная земля и луга являются частной наследственной собственностью, делимость которой и свободный переход из одних рук в другие обеспечивается законом. Вследствие этого крестьяне постоянно делят свои участки между детьми. В 1857 году было 583.676 крестьян, платящих подати, в 1880 году уже было 811.957 собственников крестьянских хозяйств, а в 1891 году платящих подати с крестьянской земли было 1.662.915. В 1882 году в повете Скалат одна третья часть крестьян имеет меньше одного морга, 27,83% меньше трёх моргов земли. Во всей Галиции меньше двух моргов земли имеет 215.997 крестьян. Больше всего таких крестьян в поветах Коломыя, Станиславов, Бережаны и Самбор. От 5 до 10 моргов земли имеют 193.071 крестьян, от 10 до 20 моргов — 185.455, от 20 до 50 моргов — 60.676 (их больше всего в поветах Сянок и Жолков), от 50 до 100 моргов — 4.194 (больше всего в поветах Коломыя, Стрый, Станиславов, Золочев, Бережаны и Жолков). Наибольшее количество зажиточных крестьян живёт в жолковском повете.

Так как для существования крестьянского семейства в плодородных местностях необходимо 10 моргов, а в менее плодородных — 20 моргов, то можно смело утверждать, что 600.000 крестьян вынуждено искать посторонний заработок, или, в случае его недостатка, плохо кормиться. Крестьяне, живущие поблизости от городов, могут найти заработок в городе, но живущие далеко от городов находят заработок лишь у помещиков, к которым нанимаются в подённые работники, часто за 10−20 крейцеров. По причине такой бедности населения помещики и правительственная власть могут производить по своему произволу выборы в сейм, поветовые рады и Державную думу, и крестьянское сословие не может использовать вполне свои конституционные права.

Русский и польский крестьянин в Галиции привык переносить всякие лишения и крайне бережлив, если он только не пьяница. Бережливостью своей мазур превосходит галицкого малоросса. Он тщательно сберегает каждый грош, обменивает его на банкноты и прячет в старом молитвослове, который хранится у него где-то в укромном месте. Если сбережёт несколько сотен гульденов, думает о покупке земли, ибо он падкий на «грунт». Если не находит земли для покупки в своей местности, ищет её в русской части Галиции. Ежегодно много мазуров поселяется в восточной части Галиции и приуготовляют её полонизацию. Несмотря на скудость капиталов, крестьянская земля в западной Галиции весьма дорога. За морг лучшей земли платят от 500 до 1000 зр., худшей — от 300 до 500 зр. По этой причине помещики, вместо того, чтобы продавать имения целиком, часто делят их на участки и продают крестьянам. Другие выходят из своего затруднительного положения, продав часть своего имения крестьянам, и тем выплачивают свои долги.

Поскольку галицкий крестьянин питается плохо, то по физической силе он не может сравниться с немцем или чехом. Фабриканты в Галиции вынуждены приглашать иностранных рабочих для тех видов работ, которые требуют длительного напряжения сил. Галицкий крестьянин ест лишь черный хлеб, борщ, картофель, капусту, горох, фасоль, мясо же он видит лишь раз в год — в Светлое Воскресение и то не всегда и не везде. Прежде в Галиции было много рыбы, и она также составляла пищу для населения. Но теперь её нет, и лишь предания указывают на места, где раньше находилась рыбные водоёмы. Попав в армию, галицкий крестьянин под влиянием казённого харча становится по истечении нескольких месяцев более сильным, но всё-таки, как показывает опыт, во время маневров он не в состоянии переносить длительных маршей и военных трудов.

Домашний промысел галицких крестьян не может надлежащим образом развиться из-за недостатка технических знаний и налогового гнёта. Едва крестьянин начнёт изготавливать какую-нибудь вещь, староство сразу же налагает на него подать, поглощающую весь его доход. У населения Галиции есть промышленные и купеческие способности. В подольских округах и на Покутье умеют изготавливать ковры, во многих местах есть самородные гончары, жители Стрыйских гор имеют купеческую жилку. Бойки из Синоводска торгуют овощами по всей Галиции и даже за её пределами. Для ведения сей торговли, они составляют компании, члены которых дают присягу в львовской церкви святого Николая, что будут добросовестно вести своё дело и не обманывать своих товарищей.

Направление общественной и политической жизни Галиции задают латинское духовенство, шляхта, помещики и евреи. Крестьянство едва теперь начинает подвизаться, добиваясь для себя гражданских свобод, данных им конституцией. В этом отношении польские крестьяне более деятельны, чем русские. Причиной является то обстоятельство, что первые более образованны, и ими занимаются польские демократы, которые, видя падение польского мещанства в Галиции, обращают свои взоры к сельскому народу, чтобы привить ему свои идеалы. Русское крестьянство обнаруживает меньше жизни, ибо у него, после переселения Наумовича в Россию, просвещение не распространялось с таким усердием, как в 1870 — 1880 годах. Также и русское духовенство после отставки Иосифа Сембратовича с митрополичьего престола ослабело в стараниях о благе своей паствы. Большая же часть малочисленной русской мирской интеллигенции занята более составлением новой малорусской национальности, нового языка и нового правописания, нежели распространением полезных сведений среди простого народа.

Религиозная деятельность краковских станчиков направлена на всемерное укрепление среди поляков католического чувства, ослабевшего под влиянием западного либерализма. Станчики способствуют также приближению русского греко-восточного обряда к латинскому и настаивают на устранении супружества священников, видя в этих двух особенностях унии преграду для слияния Галицкой Руси в один народ с поляками. Также они стремятся привить русскому населению Галиции вражду к православию в России. В тоже время, католическая пропаганда не трогает ни евреев, ни малочисленных галицких протестантов.

С евреями станчики стараются быть в ладах, сознавая экономическую силу последних, хотя с другой стороны не допускают их в качестве чиновников в суд и администрацию края. На основании законов евреи имеют равные с христианами права занимать любые государственные и местные должности и чины. На этом основании с 1870 года евреи стали вступать в должности чиновников в суд и финансовое управление. Когда наступила эра Таафе, ими стали пренебрегать и ставить им препоны в продвижении по службе. Некоторые из них были вынуждены креститься, чтобы получить очередной чин. По этому поступление евреев на государственную службу в Галиции прекратилось. Вообще союз станчиков с евреями почивает на шатких основаниях и при первом удобном случае может разорваться. Попытки полонизировать евреев, не увенчались успехом. Евреи продолжают употреблять в разговоре немецкий литературный язык или немецко-еврейское наречие, выписывают немецкие газеты и больше сочувствуют немцам, нежели полякам.

После введения польского языка, как официального, Галиция приобрела характер польской провинции и стала центром полонизма. Вследствие этого прежняя эмиграция потеряла значение для польской жизни, да и галицкие поляки стали отвергать её наставления и советы. Французское правительство, помогавшее прежде эмиграции 1831 году и отпускавшее для неё из своей кассы после мятежа 1863 года. более миллиона франков ежегодно, впоследствии сократило пособия польским эмигрантам и ограничило их 120 тысячами франков в 1896 году С 1880 года краковские станчики стали подозрительно относиться к эмигрантам, проживающим во Франции, стараясь возбудить сочувствие к польскому делу лишь в Вене, Берлине, Лондоне и в Ватикане.

Несмотря на недружественные мероприятия германского правительства, направленные на истребление польской стихии в Познанщине, Силезии и Пруссии, станчики избегали всего, что могло бы дразнить немецкое правительство, давая приют лишь тем из познанских и прусских поляков, которые вследствие притеснений прусского правительства были вынуждены оставить родину. Сегодня многие великополяне состоят учителями и профессорами в Галиции. К ним принадлежат среди прочих профессора Краковского Университета: философ Стефан Павлицкий, экономист Милевский, богослов Хотковский, окулист Вихеркевич, филолог Моравский, Ридигер, профессора Львовского университета: филолог Цвиклинский, педагог Даныш, историк Дембинский, ботаник Цесельский. Также познанцами являются директор промышленной школы во Львове Гоголевский, вице-президент краевой финансовой дирекции Корытовский, начальник строительного бюро наместничества Морачевский, архитектор Гохбергер.

Не меньше в Галиции эмигрантов из России. К ним относится едва не половина профессоров львовской политехники, а также профессора Львовского Университета Калина, Шаховский, Радзишевский, Дыбовский, Семирадский. Среди эмигрантов из России особое значение для Галицкой Руси имеют бывшие студенты Киевского Университета, знакомые с малорусским движением и способствующие его распространению в Галиции. К последним принадлежат сборщик податей Антоний Скотницкий, преподаватель французского языка Иоанн Амборский, заместитель краевого маршала и член школьной краевой рады, самый большой поклонник украинофильского движения в России и в Галиции Антоний Якса-Хамец, врач из Кракова Август Квасницкий, врач из Львова доктор Плюцинский, помещик и депутат краевого сейма и Державной Думы Иосиф Поповский, кустос промышленного музея во Львове Владислав Рыбчинский, горный инженер Лев Сырочинский, профессор реальной школы в Кракове и доцент университета доктор Иосиф Третьяк и профессор учительской семинарии во Львове Иосиф Жулинский. Всего в Галиции находится 13.000 польских эмигрантов. Все они имеют австрийское гражданство.

Впрочем, приток иностранцев в Галицию и Буковину невелик. Из немецких и чешских провинций приезжают и постоянно поселяются в Галиции и Буковине лучшие ремесленники, купцы и всякого рода промышленники. При строительстве железных дорог используют итальянских каменотёсов, но те, по окончании работ, возвращаются на родину. Приток таких иностранцев увеличивается. В 1869 году он составлял лишь 0,32%, в 1880 году 0,78% и в 1890 году. 1,04% населения. Галиция, по-видимому, нуждается в специалистах с техническим и коммерческим образованием. В 1890 году австрийское подданство получили 76 лиц, среди них 50 из России и 18 из Пруссии.

Галиция и Буковина относятся к землям с высоким приростом населения. Прирост сей, в 1880−90 годах давал ежегодно 1,08% для Галиции и 1,31% - для Буковины. Обе провинции превосходят в этом отношении лишь Нижняя Австрия с приростом 1,42%. На 1000 жителей заключается ежегодно 8−9 браков во всех поветах без различия, однако превышение рождаемости над смертностью не везде одинаково. В мазурском повете Тарнобжег он составляет ежегодно 16,68 на 1000 жителей, в повете Ниско — 15,67, Мелец — 15,80, Долина — 15,53, Домброва — 17,33, Гусятин — 14,75, Кольбушова — 15,40, Леско — 14,51, Богородчаны — 13,75, Хшанов — 13,67, Горлицы — 13,75, Калуш — 13,29, Каменка Струмиловая — 13,80, Коломыя — 13,70, Надворна — 13,61, Рогатин — 13,38, Ропчицы — 13,46, Теребовля — 13,56, Збараж — 13,02. Наименьший перевес рождаемости над смертностью наблюдается в Кракове, ибо здесь на 0,17 умирает больше, нежели рождается на 1000 человек, далее в городе Львове, где лишь 1,91 на 1000 больше рождается, нежели умирает. В повете Городок рождается больше, нежели умирает на 4,93 на 1000, в Бережаны — на 7,75, в Яворове — на 7,39, в Львове (окрестность) — на 7,51, в Перемышле — на 7,20, в Рудках — на 7,52, в Самборе — на 6,47, в Станиславове — на 9,61, в Старом месте — на 9,00, в Турке — на 9,49, в Залещиках — на 9,93 на 1000. Прочие поветы имеют 10−13 на 1000 перевес рождаемости. Как видим, самые плодовитые поветы мазурские, наименее плодовитые — русские. Если к этому прибавим, что в русских поветах еврейское население умножается быстрее русского, то перед русскими открывается неблагоприятное будущее и им грозит повальное исчезновение.

Примечательным является также тот факт, что города Львов и Краков своим существованием обязаны притоку населения из провинции. Самый высокий уровень смертности наблюдается в русских поветах: Городенка — 43,52 на 1000, 3алещики — 41,44, Городок — 40, Снятин — 39,61, Рудки — 39,20, Надворна — З9,12, Бережаны — 38,17, Яворов — 38,07, Толмач — 38,20, Станиславов — 37,24, Подгайцы — 37,89, Львов (окрестность) — 37,52, Коломыя — 37,53, Чешанов — 37,10, Чортков — 37,31, Бучач — 37,30, Богородчаны — 37,21. Наименьшая смертность в поветах Новый Тор — 25,05, Пильзно — 25,58, Новый Сонч — 26,61, Ланцут — 26,15, Мелец — 26,92, Лиманова — 24,30, Кросно — 24,92, Кольбушова — 26,53, Горлицы — 25,93, Домброва — 27,08, Ясло — 27,44, Краков повет — 27,47. Вообще среди мазурского населения смертность ниже, чем среди русских. Поветы с наибольшим процентом смертности — русские, с наименьшим — польские.

Соответственно высокий уровень смертности наблюдается среди русских священников. Так, например, после шематизма[236] перемышльской епархии в 1896 году в оной умерло в 1895 году 250 священников, что составляет 30% от общего числа (810), т. е. процент смертности выше, нежели в мазурских поветах. Но просто поразительным является уровень смертности жён священников. После оного шематизма в указанной епархии было на 810 священников 160 вдовцов, т. е. 20% от общего количества. Если принять во внимание, что в Галиции (1890 год) 1.098.278 женатых мужчин и 63.766 вдовцов, т. е. едва 5% от общего количества, то из сего следует, что смертность среди жён священников вдвое (учитывая, что три четверти вдовцов женятся) выше, нежели среди жён людей других сословий. Такое печальное явление должно стать предметом обсуждения со стороны галицко-русского общества.

Прирост численности населения и недостаток фабричной промышленности привели в последнее время к увеличению эмиграции из Галиции. В 1776 году после занятия Галиции Австрией, на один кв. км приходилось 32 жителя, в 1807 — 43, 1830 — 53, 1834 — 52 (убыток вследствие холеры), 1846 — 61, 1850/1 — 58 (опять убыток вследствие резни 1846 года, революционного времени и голода 1847 года), 1869 году — 69, 1880 году — 76, 1890 году — 84. Эмиграция началась около 1868 года и первый толчок к ней дали немецкие колонисты. Они поодиночке и целыми общинами, стали продавать свои угодья и переселяться на Волынь и в Бессарабию, где покупали землю дешевле и находили лучшие условия для экономической жизни. Вслед за ними пошли русские крестьяне поветов Каменка Струмиловая, Броды и Сокаль, выбирая себе для поселения также Волынь. Одновременно галицко-русская интеллигенция по политическим и религиозным причинам начала эмигрировать в Россию.

Вследствие всё усиливавшейся нужды в начале 1870-х годов в среде польских ремесленников и евреев западной Галиции обнаружилось стремление к эмиграции в Соединенные Штаты северной Америки. За ними в Америку двинулись польские крестьяне и русские лемки, и русские и словацкие крестьяне из Венгрии. Галицкие и угрорусские крестьяне стали вожделенным рабочим материалом для американских промышленников, ибо они довольствовались меньшей платой и не участвовали в стачках. Их нанимали особенно на угольные шахты, фабрики и заводы, но некоторые из них сделались целовальниками или поселялись на фермах.

Познавши достоинства польских и русских рабочих из Австро-Венгрии, американцы приглашали их к себе в большем количестве. В Гамбурге и Бремене возникли конторы с агентами, заманивавшими галицких и карпато-русских крестьян в Соединенные Штаты. Не без их содействия эмиграция в Америку после 1880 года усилилась. Агенты особенно набирали молодых парней призывного возраста, и поэтому правительство видело себя вынужденным карать агентов и строжайше наблюдать за выезжающими. Но эта мера мало помогла, ибо эмигранты покидали Галицию по поддельным паспортам или находили возможность прокрасться через прусскую границу. Эмигранты присылали ежегодно из Америки своим родным по нескольку сот и более долларов и тем возбуждали эмиграционную горячку. Многие из них, пробыв в Америке несколько лет и нажив 2−3 тысячи долларов, возвращались на родину и освобождали свои хозяйства от долгов. Дальнейшему притоку галицко-польской и карпато-русской эмиграции положил предел американский закон, поставивший условием для принятия иностранца в США отказ от подданства своего государства и обладание определённой суммой денег при высадке на американскую землю.

Число русских эмигрантов в Соединенных Штатах трудно определить. Оно составляет примерно 150−200 тысяч человек. Большинство эмигрантов — лемки и угрорусы, но попадаются также уроженцы и восточных поветов Галиции. Они пригласили себе униатских священников из Галиции и Венгрии, построили церкви и организовались в братства и приходы. С эмигрантами прибыло несколько лиц мирской интеллигенции, и они тотчас, по галицкому обычаю, внесли раздор в американо-русскую стихию, разделив её на старо- и молодо-русскую партии. В последнее время русские переселенцы в Америке начинают принимать православие.

Когда в Бразилии негров освободили от рабства, в оном крае стал ощущаться большой недостаток рабочих рук. По-видимому, агенты, поставлявшие эмигрантов в США, обратили внимание бразильского правительства на польский народ в Галиции и Привислянском крае, и оно начало приглашать оттуда поселенцев. Новым эмигрантам отвели земли в штате Парана, где они основали несколько десятков поселений. Однако местные власти и плантаторы стали к ним придираться, отбирать у них обработанную землю и принуждать их к работам на плантациях. Многие из них возвратились в своё отечество, рассказывая о горькой судьбе своих соплеменников, оставшихся в Бразилии. Это отпугнуло польских крестьян от дальнейшей эмиграции в Бразилию.

Тогда бразильское правительство обратило своё внимание на русских жителей Галиции. Похоже, ему подсунули эту мысль польские священники, занимавшие должности настоятелей приходов у польских колонистов в Бразилии. Когда бразильское правительство обратило внимание на русских галичан, агенты из Генуи и Удины распустили свои сети на восточную Галицию, в чём им оказывало помощь польское «Общество святого Рафаила». С 1893 году началась эмиграция галицко-русских крестьян в Бразилию. В 1895 году туда отправилось 8.142 человека. Самое большое количество, 2.140, выехало из повета Золочев. Судьба сих эмигрантов самая плачевная, ибо лишь часть их получила землю, на которой сельское хозяйство встречает непреодолимые препятствия, прочие же привезены лишь с той целью, чтобы заменить негров на плантациях. Большая часть эмигрантов вскоре после поселения в Бразилии умирает от тяжелейшего климата.

Судьбой галицко-русских эмигрантов в последнее время занялся галичанин доктор Иосиф Олесков, который пытается направить эмиграцию в Канаду. Однако тамошний климат вследствие резких перепадов температуры, также мало благоприятствует поселению.

Покойный отец Иоанн Наумович носился с мыслью поселить галичан на Кавказе и с этой целью совершил туда путешествие, в ходе которого и скончался 4 (10) августа 1891 года С его смертью потеряла смысл и идея переселения русских галичан на Кавказ, так как некому было дальше ей заниматься. В августе 1892 года лихорадочное эмиграционное движение внезапно охватило округа, смежные с русской Волынью и Подолией. Служащие помещиков, безземельные крестьяне и даже владельцы целых хозяйств стали просто убегать заграницу, надеясь там улучшить свою судьбу. Правительство было вынуждено перекрыть границу военным кордоном из жандармерии и регулярной армии.

Кроме эмиграции за границу в Австрии существует ещё внутренняя миграция из западной Галиции в восточную. Она началась после полонизации правительственной власти, т. е. около 1870 года. Тогда польские помещики восточной Галиции начали привозить челядь обоего пола из Мазурщины. Однако вскоре они убедились, что русская челядь более верная и спокойная. Мазуры оказались опытными лишь в уходе за лошадями. Видя, что польско-патриотическое влечение приводит к убыткам в хозяйстве, помещики оставили свои намерения, и лишь некоторые монашеские женские конгрегации западной Галиции продолжали готовить сельских девушек в прислугу, обучая их кухарству и домашнему хозяйству, чтобы впоследствии направить их в восточную Галицию. Польские служанки действительно составили конкуренцию русским и вытеснили их из многих домов. Когда в восточной Галиции строились железные дороги, застройщики и подрядчики приглашали также рабочих из Мазурщины, многие из которых постоянно поселились в восточной Галиции. После 1880 года в русскую часть Галиции двинулись также мазурские крестьяне, покупая у помещиков и русских крестьян землю и учреждая на Руси целые усадьбы. Это движение особенно усилилось с 1893 года, когда среди мазуров разнеслись слухи, что русские крестьяне за бесценок продают свою землю и переселяются в Бразилию. Некоторые польские пожичковые (сберегательные) кассы помогают передвижению мазуров к востоку, облегчая им покупку земель, если они желают поселиться в восточной Галиции. К сожалению, статистики этого передвижения не ведётся.

Характерным явлением политической жизни Австро-Венгрии с 1868 по 1896 годы является смешивание национальной борьбы и социального движения, начавшего усиливаться с 1880 года. Каждая национальность, ссылаясь на свои конституционные права, стремилась к тому, чтобы обеспечить за собою определение своих культурных и финансовых дел. Дальше всех в этом отношении пошли мадьяры, добившись для себя управления, независимого от венского правительства. Они получили отдельные министерства, отдельные финансы и даже свое войско (гонведов), которое должно стоять на страже прав краев святого Стефана. Как самая сильная политическая сила государства, мадьяры добились в распределении покрытия общих расходов государства больших выгод: на армию, посольства, консульства, флот и погашение государственных долгов они должны были платить лишь 32%, в то время как Австрия — 68%. Мадьяры обратили основное внимание на экономические отношения и посредством выгодных железнодорожных тарифов и всякого рода льгот, предоставляемых промышленникам, старались поднять фабричную промышленность, не забывая также о земледелии.

Особенно способствовал подъёму экономики Венгрии промышленный закон от 1883 года. В Венгрии возникло 970 новых фабричных заводов с мощностью 63.000 лошадиных сил и 90.000 рабочих. В 1889 году были основаны новые фабрики с капиталом в 20 миллионов и 10.000 рабочих. Река Тиса подверглась регуляции, в результате чего для земледелия были приобретены тысячи моргов плодородной земли. В 1869—1876 годах урожай пшеницы, ячменя, овса и кукурузы в Венгрии составил 75 миллионов гектолитров ежегодно, а в 1877—1887 годах уже 123 миллиона. Производство этих продуктов в Австрии составило в 1869—1876 годах 88 миллионов гектолитров, а в 1877—1887 годах лишь 100 миллионов. Эти цифры, сопоставленные с австрийской продукцией, доказывают, какими быстрыми темпами развивалась экономика Венгрии. Сегодня в Галицию из Венгрии привозят кроме вина, винограда и других плодов, муку, сало, мясо, чернила, бумагу и даже волняные и баволняные изделия. Неудивительно, что в последнее время в Австрии растёт негодование на мадьяр, которых укоряют в том, что они мало платят на общие издержки и при том железнодорожные тарифы, акциз, пошлины и торговые договора устраивают единственно в свою пользу.

Внутренней политикой Венгрии руководил Деак, а после его смерти — Тисса. Они подавляли не-мадьярские национальности и способствовали их мадьяризации. Уже при Деаке, чтобы провести в пештский сейм патриотических мадьярских депутатов, во время выборов происходили насилия и всякого рода злоупотребления. Мадьяры старались устранить из политической жизни словаков, сербов, русских и румын и придать представительской власти в Венгрии чисто мадьярский характер.

Но мадьярская народность подверглась сильному влиянию еврейства. Это произошло оттого, что мадьяры чрезвычайно сильно напрягали свои национальные силы на экономическом поприще, на котором, без помощи еврейских капиталистов, обойтись не могли. Собственниками фабрик и заводов стали евреи; в их руки перешла вся торговля, они стали приобретать у мадьярской аристократии земельные имения. Сегодня половина Нитрянского комитата принадлежит еврею Попперу; у другого еврея, Дайтша, есть 200.000 моргов земли. Много поместий у Гирша Водиянера, Шпрингера, Кенигсвартера, Гутмана, Тодеско и других банкиров. Заняв такое сильное экономическое положение в Венгрии, евреи определяют её внутреннюю и внешнюю политику, мадьярскую литературу и вообще мадьярскую культуру.

По следам мадьяр хотели пойти и чехи. Они подготовили свои требования под названием чешского державного права. Но осуществлению их желаний мешает политика Германии, препятствующая возникновению нового славянского государства на границе Германии, и недостаток той солидарности, которая была присуща мадьярам.

У поляков, как мы видели выше, до 1880 года была партия во главе со Смолькой, стремившаяся к автономному устройству Галиции по образцу Венгрии, но она исчезла под влиянием европейских международных осложнений, и с 1880 года галицкие поляки боролись лишь за влиятельное положение в Вене, чтобы использовать силы австрийского государства для своих национальных целей.

Слабейшие национальности, такие как словенцы, русские и румыны, не могли задаваться столь далеко идущими планами. Пределом их мечтаний было лишь благоволение центрального правительства и сильнейших партий парламента, чтобы с их помощью получить какие-нибудь выгоды своей национальности. Осенью 1873 года впервые состоялись прямые всеобщие выборы новых депутатов в венский парламент на основании нового закона от 2 апреля (прежде депутатов венской думы выбирали краевые сеймы). Русины ждали от непосредственных выборов улучшения своего политического положения и усердно принялись за организацию выборных комитетов. Они вошли в соглашение с немецкими центристами, которые уговорили галицких евреев соединиться с русскими в общей выборной акции.

С 1848 года управление политическими делами Галицкой Руси находилось в руках львовского митрополичьего капитула при церкви святого Георгия (Юрия), и поэтому поляки назвали русских патриотов святоюрцами. Галицкая Русь привыкла в митрополите видеть своего политического вождя. Митрополитов также считали главными покровителями русских литературных и благодетельных заведений. Такое положение не представляло никакой опасности для политического положения русского народного дела, пока митрополитом был, например, такой патриот как Яхимович, который руководствовался чувством правды и справедливости и готов был в каждом случае твёрдо постоять за народ. Но уже во время управления митрополией Литвиновичем всем стало ясно, что такое состояние не может быть залогом успеха русских народных дел, ибо Литвинович был податлив на внушения чужих стихий, не всегда сочувствовавших австро-русскому делу. Когда после смерти Литвиновича (в 1869 году) поляки вмешались в выборы нового митрополита, и кандидаты на это достоинство не совестились просить о ходатайстве даже такое лицо, как Бернард Калицкий, стал слышен всеобщий на Галицкой Руси голос, что для управления политическими делами русских галичан необходимо политическое общество. Согласно такому всеобщему желанию в 1870 году во Львове было основано Общество «Русская Рада»[237]. Целью общества его руководители считали проведение русских депутатов в сейм и Державную думу и защиту политических прав галицко-русского народа перед местными и венскими властями.

Первым важнейшим делом новой «Русской Рады» было проведение выборов в державную думу в 1873 году. Деятельность нового общества увенчалась полным успехом, ибо были избраны 15 русских депутатов. Этой победе во многом способствовали евреи, поддержавшие, по внушению венских центристов и правительства, русских кандидатов. За эту услугу евреи надеялись получить поддержку от русских жителей еврейских кандидатов на выборах в городскую курию. Однако, когда пришло время выборов городских депутатов, русские жители городов проголосовали против еврейских кандидатов. Поэтому евреи разорвали союз с русскими и впоследствии выступали даже против них. Христианское население городов, как русское, так и польское, оставалось тогда под впечатлением еврейской лихвы и экономического разорения, нанесённого евреями христианским купцам, ремесленникам и крестьянам, отчего воззвание «Русской Рады» к солидарности с евреями не нашло сочувствия у русского мещанства. В Буковине по почину отца Василия Продана в 1870 годах было тоже основано политическое общество «Русская Рада».

Новый венский парламент, как и прежний, получил характер либерально-централистский. Он поставил себе целью утвердить и развить основные законы 1867 года, однако лишь настолько, насколько они касались свободы вероисповеданий и личности, а не равноправия национальностей. Либеральные центристы называли себя верно-конституционными. Кроме них видное положение в парламенте заняли галицкие поляки, а также феодалы, т. е. представители немецкой аристократии и клерикалы из Тироля и Верхней Австрии, отстаивавшие прежние преимущества католической церкви. Среди польских депутатов был также украинофил отец Стефан Качала, избранный депутатом в мазурских городах Бохне и Тарнове. Поляки избрали его депутатом, испугавшись победы русских на выборах сельской курии и надеясь найти в нём орудие, которое, в случае необходимости, можно было применить против 16 русских депутатов. Но отец Качала не оправдал этой надежды и в дальнейшем даже рассорился со своими союзниками.

Надежды, возлагаемые Галицкой Русью на новых депутатов Державной думы, не осуществились. Среди избранных самыми выдающимися личностями были советник львовского апелляционного суда В. Ковальский, крылошанин Ф. Павликов, И. Наумович, Юлий Геровский, И. Озеркевич, А. Заклинский, И. Красицкий и Юзычинский. Причина неуспеха их парламентской деятельности была не в них самих. Они не пропустили ни одного случая и ни одной возможности добиться осуществления конституционных прав для своего народа. Когда эти депутаты заговорили пред министрами о разделе Галиции, разделе краевой школьной рады и краевого выдела, то получили ответ, что правительство и большинство парламента не допустят никаких политико-правовых споров и не согласятся с какими бы то ни было проектами изменений в упрочившемся конституционном устройстве. Центристы признали полонизацию Галиции свершившимся фактом, и лишь ограничили автономию Галиции, поставив галицкую краевую школьную раду в подчинение министру просвещения. Прочие преимущества поляков центристы также подтвердили, назначив в 1873 году, вскоре после прошедших выборов, Ф. Земялковского министром для Галиции.

Новый парламент издал законы против лихвы и пьянства и конфессиональные законы в либеральном духе, ставящие дела католической церкви под контроль государства. Русским депутатам удалось выхлопотать у правительства лишь одну русско-народную школу во Львове и русское население Галиции было недовольно деятельностью своих венских депутатов. Газета «Слово» заявила в 1879 году (№ 39), что русские депутаты служат лишь орудием немцев.

Все эти русские депутаты принадлежали к старорусской партии. Незначительные успехи их деятельности в Вене ослабили значение этой партии в Галиции. К тому же сказался плохой результат выборов в сейм в 1876 году. Евреи, не получив на выборах в 1873 года желанной поддержки от русских городских жителей, в 1876 году встали на сторону поляков, обещавших им несколько сеймовых мандатов. Евреи развернули активную агитацию среди крестьян и помогли польским кандидатам победить. «Русская Рада» провела в сейм только 8 своих кандидатов (Рожанковский, Яновский, Ковальский, Красицкий, Кулачковский, П. Ясеницкий). Впрочем, были избраны несколько молодоруссов (среди них Стефан Качала) и 2 русина, склонявшиеся на польскую сторону. Русины могли располагать в сейме лишь 11−14 голосами и вследствие этого не могли даже вносить самостоятельные предложения. В русских округах было избрано 11 правительственных чиновников, 14 председателей и заместителей поветовых рад и местных чиновников. Также и в западной Галиции мазурские крестьяне потеряли 12 депутатских мест. «Русская Рада» хотела с самого начала своего существования посредством народных собраний (вече) пробуждать в населении гражданское самосознание, однако она не осуществило это своё намерение, что и было главной причиной её неудач.

В 1879 году проходили новые выборы в Державную думу и тогда из русских кандидатов прошли лишь В. Ковальский, Д. Кулачковский и И. Озаркевич. Эта новая неудача убедила как старо-, так и молодо- русскую партии, что они, выступая отдельно, доведут галицкую Русь до крайнего упадка. Молодорусская партия указывала на самый главный промах старорусской партии, состоявший в том, что последняя посредством народных собраний не распространяла среди народа сведений о конституционных обязанностях граждан. По почину молодорусской партии в 1880 году во Львове состоялось первое общенародное вече, лишённое всякого партийного характера и обсуждавшее самые жизненные вопросы, касавшиеся положения русского народа. В 1883 году состоялось второе вече под впечатлением подчинения иезуитам монашеского чина святого Василия Великого

На результаты очередных выборов в сейм в 1883 году сильно повлияло состояние международной европейской политики[238]. Правительство решительно выступило против старорусской партии и старалось поднять значение партии молодорусской, склоняя поляков к уступкам в её пользу. Среди польских политических течений в Галиции правительство графа Таафе сделало выбор в пользу краковской партии станчиков. Из молодорусской партии в сейм попали Стефан Качала, отец Сечинский, Романчук, Ленинский, из старорусской — Антоневич и некоторые другие. Русских депутатов было такое ничтожное количество, что они даже не могли подавать самостоятельных предложений.

Среди молодорусских депутатов самое заметное положение занял Юлий Романчук, обращавший особое внимание на школьные дела. Видя полонизацию русского мещанства в городах, он 2 октября 1884 года предложил сейму проект нового школьного закона, согласно которому в местностях со смешанным населением и несколькими народными школами, хотя бы в одной школе языком преподавания должен быть язык той народности, которая составляет четвертую часть населения местности или по крайней мере насчитывает 3.000 душ. В силу этого закона такие города, как Перемышль, Тернополь, Станиславов, Коломыя, Дрогобыч, Стрый, Бережаны, Золочев и другие, должны были получить русские народные школы. Сверх того он требовал, чтобы при гимназиях открывались русские параллельные классы, если для таковых найдется 25 учеников. Законопроект Романчука, касавшийся народных школ в городах, был принят с изменениями сеймом в 1886 году, однако и в таком виде не был одобрен правительством. В 1887 году (24 января) сейм решил вопрос с постоянными параллельными классами при гимназии в Перемышле. В 1888 году Романчук внёс предложение об учреждении четырехклассных русских народных школ в семи крупных городах Галиции. Это предложение не было принято комиссией сейма.

Сейм, избранный в 1883 году, получил характер чисто шляхетский. В нём не было ни одного крестьянина.

Станчики соединились с подольской шляхтой и составили так называемую правую сторону под предводительством Грохольского и Альфреда Потоцкого. Возле сей правой образовался центр, в котором выдающимися личностями были Станислав Мадейский, князь Роман Чарторыйский и Апполинарий Яворский. Сорок польских депутатов не присоединились ни к одному, ни к другому клубу. Лишь центр защищал мнение, что следует почитать русский язык и униатское вероисповедание. Взгляды станчиков на русский вопрос выразил Станислав Тарновский следующим образом: «Или Господь Бог нас, поляков, приговорил к истреблению, или нет. Если мы должны погибнуть, так ничего нам и делать (т. е. не стоит заниматься галицко-русским вопросом). Если мы не приговорены к исчезновению, то со временем мы малорусский вопрос решим. Если говорится о примирении с Галицкой Русью, то мы должны знать, с кем нам мириться, какие границы того примирения, и мы должны иметь уверенность, что условия соглашения будут выполнены. Впрочем, решение галицко-русского вопроса является делом государства и римского престола» [138,1884,528]. Как видим, краковская партия признала за галицко-русским вопросом международное значение. Отдельные её члены, на вопрос об их взгляде на требования Галицкой Руси, отвечали обыкновенно: «Это дело графа Кальноки…» Некоторые из станчиков сопротивлялись уступкам в пользу Руси единственно по той причине, «что у русинов не видно ненависти к москалям, такой ненависти, которая была бы ручательством подлинной и отдельной Руси» [163,1884I, 560].

Русским галичанам стало ясно, что при таком настроении польского общества им грозит истребление, если они не объединят своих сил для общей защиты. Случай обнаружить солидарность всей Галицкой Руси на политическом поприще представился в 1885 году, когда предстояли новые выборы в Державную думу. В середине марта во Львове образовался «Головной русский выборный комитет» [18], состоявший из 9 старо-русинов, 9 молодо-русинов и 4 «бессторонных» (нейтральных) (Б. А. Дедицкий, надв. сов. И. Литинский, М. Малиновский и И. Шараневич). Комитет избрал своим председателем Якова Шведицкого, а заместителями И. Шараневича и Ю. Романчука.

Новоназначенный митрополит Сильвестр Сембратович, хотя и не имел за собою никакой партии, однако, пользуясь поддержкой поляков в правительстве, выдвинул своих кандидатов, не оглядываясь на существующий русский выборный комитет. Кандидаты общего выборного комитета, за исключением В. Ковальского, провалились. Прошли три митрополичьих кандидата и один молодо-русский (отец Озаркевич). Остальные молодорусские кандидаты (В. Нагорный. А. Вахнянин, Романчук, Сечинский и др.) провалились. Среди молодорусинов раздались упрёки в адрес другой партии, которую они считали виновницей неудачи. Они тотчас решили основать отдельное политическое общество и осуществили эту идею в конце 1885 года, учредив «Народную Раду».

Поляки, видя, что у некоторых членов молодорусской партии депутатские мандаты составляют всю суть их вожделений, воспользовались впоследствии этой слабой стороной честолюбивых людей при водворении «новой эры».

Большинство молодорусской партии выступало, однако, за согласованные действия обеих партий в политических делах. Благодаря такому настроению, в 1889 году удалось опять составить для выборов в сейм общий выборный комитет, который провёл выборы 16 русских депутатов. Избранные депутаты составили свой клуб, выбрав председателем Романчука, товарищем председателя доктора Антоневича и секретарем доктора Окуневского. Клуб решил все вопросы повестки дня сейма предварительно обсуждать в клубе, и обязать своих депутатов на заседаниях сейма отстаивать выработанное солидарное мнение и не вносить собственных предложений без разрешения клуба. В дальнейшем клуб решил потребовать от польского большинства, чтобы в каждой сеймовой комиссии был один член клуба. По поручению клуба 16 ноября 1889 года Романчук внёс запрос правительству: почему оно непреклонно относится к русскому народу и лишает его прав, гарантированных каждому гражданину государственными законами?

Этот запрос, а также решительное и солидарное поведение русских депутатов в течение сессии сейма 1889 года навели членов клуба на мысль подготовить общую политическую программу Галицкой Руси. Эту мысль одобрили все патриоты, а её осуществление было поручено Романчуку как председателю депутатского клуба. 13 (25) марта 1890 года Романчук созвал доверенных представителей русского населения из Львова и провинций, одобривших программу солидарных действий, главным пунктом которой было требование раздела Галиции на две провинции: польскую и русскую.

Последнюю точку поставил сам Романчук [1]. В мае 1890 года собравшиеся доверенные, обсудив предложения Романчука, поручили ему вместе с шестью представителями обоих львовских политических обществ, составить проект примирения партий и подготовить в указанном направлении политическую программу и адрес императору с жалобами на притеснения Галицкой Руси. Романчуку было поручено созвать в латинский праздник Сошествия святого Духа представителей каждого повета, которые должны были, после обсуждения и одобрения программы, действовать в соответствии с ней в своём повете и пропагандировать солидарность партий.

Минул, однако, определённый срок, а Романчук доверенных представителей не созывал. На запросы о задержке он извинялся недостатком времени, и откладывал созыв большого собрания доверенных из месяца в месяц. Когда осенью 1890 года собрался сейм, русские депутаты опять подняли вопрос о примирении и созыве доверенных от поветов. Под таким напором Романчук, наконец, принялся за подготовку программы общего действия и пригласил себе в помощь депутатов Кулачковского и Рожанковского.

Между тем 13 (25) ноября 1890 года тот же самый Романчук произнёс в сейме речь, сильно озадачившую русское население. Содержание этой речи заключалось в уверении поляков и правительства, что Галицкая Русь, охладевшая в своей преданности к Австрии после 1866 года и постепенно вводившая в свою литературную речь «российские» слова, исправится; что русские галичане станут опять благонамеренными гражданами и хорошими католиками. Но в награду за своё исправление они надеются освободиться от притеснений и улучшить свою положение. Кроме того Романчук отметил в той речи национальную обособленность малороссов от великороссов или «россиян». Это заявление и оказалось программой, подготовленной Романчуком. Она заключала, собственно, лишь самообвинение Галицкой Руси, и литературно-национальные взгляды самого автора.

К этой программе депутат Сечинский добавил пояснение, выразившись в своей речи следующим образом: «Вскоре вспыхнет кровавая борьба между Западом и Востоком. Мы в той борьбе будем на стороне Запада и его цивилизации». Похоже выразился депутат Телишевский, заявив: «Подумайте, поляки, о средствах примирения нас с вами, и я ручаюсь, что мой народ, лояльный династии и государству, станет столь же лояльным и относительно польского народа. И мы, и вы стоим против могущественного врага („москалей“), перед которым мы должны склониться, если не помиримся». Митрополит, вызванный запросом Антоневича, сказал среди прочего: «Кто не согласен с программой Романчука, тому здесь нет места».

От имени русских депутатов, не согласных с воззрениями Романчука, ответил Антоневич. Заклеймив вероломное поведение Романчука относительно своих товарищей по клубу, он с негодованием протестовал против подозрения Галицкой Руси в неблагонадежности для Австрии. Радикал депутат Окуневский выступил также против взглядов Романчука, а именно против его обещания, что Галицкой Русь будет католической, выразив убеждение, что католицизм всегда вредил успехам прогресса и цивилизации.

Выступление Романчука в сейме произвело самое большое замешательство на Галицкой Руси. Она сразу же разделилась на две партии: сторонников Романчука или новоэристов и противников его. К последним принадлежала старорусская партия и радикалы. Поначалу авторитет Романчука упал даже среди его однопартийцев, упрекавших своего лидера в бестактном проведении при выполнении порученного ему дела. Но когда Романчук в очередном публичном выступлении дал понять, что он своим шагом намеревался добиться льгот для Галицкой Руси в национальной области, ему удалось восстановить прежнее доверие своей партии. Правительство также благоволило Романчуку, лишь часть поляков ему не доверяла, и он был вынужден в начале 1891 года на предвыборном собрании в Бобрце смотреть в глаза помещику Рудницкому в знак того, что он искренне желает унии Польши с Русью. Это событие было названо Бобрецкой унией.

Политическое раздвоение Галицкой Руси привело к тому, что уже на выборах в Державную думу в начале 1891 года действовали два русских комитета: старорусский и новоэрский. Последний, пользуясь поддержкой поляков и правительства, провёл 7 своих кандидатов, среди них Романчука, Барвинского и Телишевского — творцов новой эры. Как член государственной думы, Романчук стал добиваться от правительства и поляков исполнения обещаний, будто бы данных его партии перед провозглашением новой эры. Наместник граф Казимир Бадени возразил на это публично в сейме, что правительство не давало никаких обещаний. Доказательством безумия, охватившего виновников «новой эры», служит обстоятельство, что до сих пор никто не знает, какие требования они ставили перед правительством.

Романчук оказался впоследствии не на руку правительству и части новоэристов. Последние распались из-за него на собственно новоэристов и сторонников Романчука, так что вместе со старорусской партией и радикалами галицкая Русь разделилась на четыре политических партии. Это разделение особенно сильно проявилось во время выборов в сейм в 1895 году, когда действовали уже четыре русских комитета каждый в свою пользу. Эти выборы сопровождались такими насилием государственных чиновников, что русское население было вынуждено в декабре 1895 года отправить к императору массовую депутацию с жалобами на злоупотребления. Депутация отправилась из Львова в Вену в тот же день (12 декабря н. ст.), когда происходил торжественный въезд митрополита как кардинала во Львов и когда он в своём дворце принимал поздравления по поводу получения кардинальского достоинства.

Самой многочисленным галицко-русским политическим движением оставалась всё-таки старорусская партия. Это видно по количеству подписей на петиции к императору против введения фонетики. Число этих подписей достигло 40 тысяч. К старорусской партии принадлежит большинство грамотных крестьян, священники старшего возраста и независимые люди из мирской интеллигенции, а из чиновников и учителей — лишь люди крепкого характера. Партия выступает за русский литературный язык, признает этнографическое единство всего русского племени и относится к другим русским партиям толерантно, сознавая, что лишь в дружелюбном отношении всех русских партий их сила. Политическим представителем старорусской партии являётся общество «Русская Рада» во Львове, а её органом печати — газета «Галичанин».

Из Державной думы и сейма старорусскую партию изгнали, предав опале. Молодых людей, сочувствующих ей, не принимают в учительское звание и терпят их лишь в мазурской части Галиции. В административные органы их также не принимают. В суде и финансовых ведомствах сторонники старорусской партии не получают высших должностей. Их ненавидят все польские партии: станчики — за преданность греко-восточному обряду, демократы — за отсутствие ненависти к «москалю», социалисты же — за консерватизм. Центральное правительство непреклонно относится к старорусской партии, потому что её последователи не хотят признать национальную отдельность малороссов и участвовать в сотворении нового малорусского языка. И всё же эта партия держится, находя внутреннюю силу в справедливости принципов, защищаемых ею. За то, что староруссы, отвергая требования анархистов и нигилистов, не хотят изгладить из памяти прошлое и защищают историческое основание языка и литературы и языковое благоразумие, их называют также русскою историческою партией.

Партия Романчука по числу своих приверженцев является второй. К ней принадлежат священники более молодого возраста, некоторые учителя и чиновники и много крестьян и мещан. Эта партия сформулировала свои воззрения на общем собрании доверенных лиц 24 марта и на заседании «Народной Рады» 26 декабря 1892 года. Эти взгляды состоят в следующем: галицкие русины составляют часть 20-миллионного славянского народа[239]. Партия будет выступать за личную собственность и прогрессивно-демократические начала. Она будет защищать греко-восточный обряд, и добиваться прав, принадлежащих по справедливости галицким русинам и их церкви. Партия будет поступать согласно с теми русинами других воззрений, которые своей деятельностью не тормозят русского дела. Представителем «романчукистов» является Общество «Народная Рада», политической газетой — «Дело». Партии Романчука благоволят польские демократы, однако лишь настолько, насколько она выступает за малорусский национальный сепаратизм.

Среди «романчукистов» много честных и деятельных характеров, успешно подвизающихся на поприще народного просвещения и экономики. Они организуют читальни, кредитные сберегательные кассы, стараются поднять земледелие и торговлю. Вся суть различия между «романчукистами» и старорусской партией лежит собственно в воззрении на литературный язык. Первые придерживаются мнения, что литературным языком галичан должен быть язык простонародный, полагая, что на нём легче всего удастся распространить просвещение среди простонародья. Сверх того многие из них считают малорусский народ племенем совершенно отдельным от великороссов, имеющим право развить отдельную литературу и гражданственность. Чтобы отметить эту отдельность в языковом отношении, они выдумывают слова, неизвестные народу и противные русскому словообразованию. Среди них есть также люди, не верящие в возможность составления отдельной малорусской литературы, считающие, однако, малорусский сепаратизм средством достижения политических целей.

Партия «романчукистов» любит ссылаться на 1848 год и утверждать, что она возобновляет программу 1848 года, которой будто бы изменила старорусская партия. Действительно, почти все вожди старорусской партии 1866−1880 годов были деятелями 1848 года и творцами тогдашней программы. Однако именно то обстоятельство, что они, наученные опытом, убедились в несостоятельности и даже вредности своей прежней программы, говорит против неё. Убеждения старорусской партии заключаются в следующем.

1) Уже само различение слов «руский» будто означающим малороссов и словом «русский» (российский), будто обозначающим великороссов, противоречит здравому смыслу и представляет собой анархический взгляд, ибо ещё в XVIII веке русские галичане называли себя россиянами.

2) Во всей истории Малой Руси отсутствует указание на то, чтобы её население осознавало себя когда-либо отдельной национальностью от великороссов, а напротив, сознание национального единства русских племён просматривается через всё их прошлое.

3) Великороссы приняли от малороссов литературный язык, применяя своё произношение к нему, вследствие чего нынешний литературный русский язык является общим достоянием велико- и малороссов.

4) Общая малорусская литература на простонародных наречиях представила бы вавилонское столпотворение, ибо в Южной Руси есть множество наречий; если взять общие начала этих наречий, получится язык совершенно сходный с российским (великорусским).

5) Современная гражданственность рационалистична, человечество стремится познать законы природы и использовать их для собственного усовершенствования и улучшения своего быта. Современные народы исследуют историческое развитие своих языков, стараясь удержать их в границах форм, свойственных духу каждого языка, проявляющемуся в его историческом развитии. Также как без основных физико-математических знаний никто не сможет построить железнодорожный мост или паровую машину, столь необходимые для нашей гражданственности, так и без основных языковедческих исследований не может быть введена в словесность ни одна буква, ни одно слово, ни одна форма, ибо задачей литературного языка является открыть человеческой мысли доступ в область явлений духовного и материального мира.

6) Современные славянские языки, среди них также и русский, не отдалились ещё от старославянского языка настолько, чтобы могли обойтись без него; ведь каждый славянский грамматик, даже польский, вынужден для объяснения современных форм своего языка ссылаться на старославянский язык. Вследствие этого русский язык должен основываться на старославянском, как главном своём источнике.

7) На Украине, за исключением нескольких лиц, вовсе не думают о составлении нового литературного языка и новой национальности (а если там и пишут на простонародных наречиях, то делают это единственно потому, что также пишут у немцев и французов), не разрывая литературного единства. Простонародное наречие годится для беллетристики, но никак не для научных и просветительских целей.

8) Галицкая Русь убедилась в 1848 году, что составление отдельного галицко-русского или малорусского литературного языка является напрасной тратой времени и задерживает культурный прогресс австрийской Руси.

9) Ссылка на то, что будто бы русские галичане в 1848 году в своих филологических взглядах были сходны с нынешними молодорусинами, несостоятельна, ибо галичане в 1848 году вводили в галицкую словесность именно те слова, которые молодорусины называют «российщиной».

10) Обвинения, будто старорусская партия пренебрегает «народными святынями», народным языком и изменяет своей национальности с обыкновенной ссылкой на музу Шевченко, — пустые, бессодержательные фразы. Эти мнимые «святыни» состоят из слов, придуманных людьми, которые не имели понятия о сущности языка и даже не знали народных говоров. Старорусская партия, если считает нужным, пишет также на простонародных наречиях.

11) То, что не все сторонники старорусской партии владеют правильным русским литературным языком, не опровергает их взглядов. Ведь можно не уметь шить сапоги, а быть убеждённым в необходимости сапог для здоровья человека.

12) Лишь образ мыслей, основанный на правде, придаёт человеку благородство и постоянство характера и делает его способным к успешной практической деятельности.

13) Различия во взглядах на литературу и язык не должны давать повода к вражде. Старорусская партия не совершает и не совершала бы никогда насилия над другими, чтобы принудить их к принятию мнения, для которого нет внутреннего убеждения. Это противно человеческой природе. Но взамен она имеет право требовать от молодорусской партии, чтобы и та не принуждала «старую» принимать мнение «молодой». Несмотря на различие убеждений, каждый может быть полезным в своей сфере деятельности. Взаимотерпимость не исключает, однако, взаимной критики, которая необходима для исправления промахов, совершаемых обеими сторонами.

14) Нравственность и политическое положение австрийской Руси, настолько ясны и понятны каждому, что разрозненность на оном поприще не оправдана; в политическом отношении все русские партии должны поступать солидарно и гнушаться любой мерзости, защищать обиженных и стоять за справедливость и исполнение государственных законов.

15) Лишь в случае согласованных действий всех партий на политическом поприще может быть составлена общая политическая программа, заключающая в себе всё то, что может быть общим для них.

Третья галицко-русская партия называет себя радикальной. Возникновение её относят к 1876 году, когда Михаил Петрович Драгоманов в первый раз сблизился с русской университетской молодёжью во Львове, издававшей газету «Друг»[240], и в их среде нашёл себе единомышленников.

Профессор Киевского университета М.П. Драгоманов, вынужденный из-за своих социалистических убеждений в 1875 году покинуть отечество, пытался распространять свои взгляды и стремления вне России посредством брошюр и газет, и из-за границы влиять на своих соотечественников. Его социально-политические взгляды изложены в брошюре «Вольный Союз» (Женева, 1884).

В мировоззрении Драгоманова просматриваются западный либерализм с его стремлением к личной свободе, уравнению всех сословий в гражданских правах и секуляризации общества, а также социализм с его коллективизмом, американский республиканизм с его общинным самоуправлением и славянофильство 1830-х годов с его увлечениями простонародных говорами. В «Вольном Союзе» Драгоманов предлагает децентрализовать государственную власть в России, устроив её приблизительно по образцу Соединенных Штатов северной Америки или швейцарских кантонов, и управление всеми государственными делами отдать в руки граждан. Не ограничиваясь одной теорией и желая осуществить свои взгляды применительно к России, он должен был обратить своё внимание на австро-венгерскую Русь, население которой, будучи сродным, с мало- и великороссами и, находясь вблизи самой России, легче всего могло бы воздействовать на население последней.

Драгоманов нашёл в Галиции лишь нескольких приверженцев своих политико-социальных планов. Большинство галицко-русской интеллигенции, сравнивая различные виды государственного устройства в Европе, пришло к убеждению, что политическо-социальные взгляды Драгоманова могут принести русскому народу лишь вред. Хотя галичане считают неуместным вмешиваться во внутренние дела России и обсуждать их, они всё-таки считают своим долгом не оставлять без ответа поставленные им вопросы. Так как Драгоманов требовал, чтобы русские Австро-Венгрии содействовали его планам, то галичане должны объяснить, почему они не могут пособлять его замыслам.

Касательно государственного строя России и её социальных отношений, у большинства русских галичан господствует следующее мнение.

1) Вследствие климатических условий русской земли и славянского характера русского народа, основу всех его общественных учреждений составляет семья; поэтому русский, как и вообще каждый славянский народ, представляет себе государство как большую семью, во главе которой должен стоять владетель-отец, пользующийся полной властью и действующий в пользу своей большой семьи. Если бы вдруг эта семейная связь русского народа разорвалась и отдельные его граждане, по примеру романо-германских народов, стали считали себя соединёнными лишь договором, основанным на личном интересе, тогда возникло бы самое большое замешательство среди сего народа, ибо он в исторической своей жизни не знал сословной борьбы, соединённой с беспрестанными сделками партий и отдельных кружков.

2) Русский народ религиозен, и видит в православии источник всякого совершенства. В государе-императоре видит он власть, установленную Богом и имеющую задачей защищать слабого перед сильным, охранять граждан от насилия и всякой несправедливости и управлять вверенным ему народом по христианскому закону.

3) Русское самодержавие не является романо-германским абсолютизмом, упрочившимся на основании сословной борьбы и обозначавшим собственно победу владетеля над привилегированными сословиями, и, вследствие этого, павшим под напором тех стихий, которые не могли перенести убыток своих прежних преимуществ. В русском самодержавии есть и западный либерализм, потому что оно уравнивает всех граждан перед лицом государя, и даже западный социализм, поскольку оно заботится об экономическом состоянии самых низших сословий.

Крестьянский банк в России, предоставляющий отдельным лицам и целым громадам ссуды на покупку земли, является учреждением, которого безуспешно добиваются от своих правительств социалисты западной Европы.

4) Русское самодержавие не является неподвижным устройством; это доказывает способность производить новые учреждения, применительно к требованиям времени. Оно произвело ряд реформ, начиная с Петра Великого и кончая Александром III, между прочим, ввело земства и т. д. Вообще все свободомысленные проекты исходили от русских государей и проводились силою их власти.

5) Из семейного характера русского самодержавия следует, что государь не может желать ничего иного и ни к чему иному стремиться, как лишь к тому, чего желает и к чему стремится его народ.

6) Народ может высказать свои желания посредством печати, земств, съездов, громадских управлений и прошений, предлагаемых государю.

7) Вследствие своего образа правления Россия свободна от борьбы государственной власти с партиями, свойственной конституционным государствам и портящей нрав граждан, приучая людей к хитрости, коварству и насилиям.

8) Географические условия России сами по себе исключают возможность децентрализации государственной власти.

Не только старорусская партия не могла согласиться с воззрениями Драгоманова насчёт преобразования России, но даже немногочисленные его приверженцы оставили мысль заниматься внутренними делами России и обратили своё внимание более на австро-русские отношения и изучение местной экономики. Самой выдающейся личностью среди радикалов является Иван Франко, завязавший сношения с польским социалистом Болеславом Лимановским и другими польскими социалистами. В 1877/78 годах, по подозрению в принадлежности к тайному обществу, Франко просидел несколько месяцев в тюрьме и впоследствии многократно подвергался арестам. Как у всех виднейших галицко-русских писателей, литературная деятельность Франко является чрезвычайно разнообразной. Он пишет стихи, рассказы, исторические монографии и исследования, политические и экономические статьи, очерки по фольклористике и т. д., обнаруживая довольно обширные познания в разных отраслях наук. С 1878 года он находится в сношениях с львовскими рабочими, для которых написал катехизис политического социализма. Невозможность найти средства к существованию в занятии галицко-русской словесностью заставила его стать сотрудником польской газеты «Львовский курьер» и писать в другие польские газеты. Кроме Франко, виднейшими деятелями среди радикалов являются: доктор Сев. Данилович, доктор Р. Яросевич, доктор К. Трилёвский, М. Павлик, Будзыновский, доктор Окуневский, последний из которых собственно лишь в некотором отношении сближается с радикалами.

Формирование радикалов как отдельной политической партии произошло после объявления «новой эры» в 1890 году. Так как в основу последней был положен римский католицизм, то та часть молодорусской партии, которая выступала за секуляризацию общества (по мысли Драгоманова), была вынуждена порвать с молодорусской партией и образовать отдельную группу. Новое политическое общество назвали «Народная Воля» (1894), органом которой был вначале «Народ»[241], а потом «Радикал»[242] и «Громадский Голос». Программу и взгляды этой партии характеризуют отдельные заявления в её печатных органах и на общих собраниях. «Громадский Голос» в 1-м номере 1895 года выдвигает следующие требования: выкуп поместий для заведения чиншевых хозяйств, выкуп лесов в пользу громад, прогрессивный налог с доходов, освобождение дохода до 600 зр. от податей.

Коломыйские радикалы в резолюции своего вече от 2 февраля 1894 года, поместили среди прочего два следующих пункта: 1) русины должны добиваться свободы для своих религиозных и национально-либеральных взглядов; 2) исключается всякая связь радикалов с олигархическими элементами (польской шляхтой) и лицами, сочувствующими абсолютизму. Прежде, в 1893 году, одно вече радикалов требовало: 1) громадское управление (громадская рада) должна избираться на три года всеми членами громады; 2) поветовая рада должна избираться также на три года всеми гражданами; 3) в решении местных общинных дел принимает участие вся громада (такой обычай есть в России), а не только выдел со своим начальником; 4) Помещичье владение должно быть включено в состав громады; 5) должен быть издан закон о вероисповедных громадах, признающий за ними право назначения настоятеля прихода.

Теория Драгоманова о секуляризации общества побудила некоторых радикалов к началу борьбы с галицко-русским духовенством. Однако другие радикалы не могли одобрить подстрекательств против лиц, и без того гонимых различными стихиями и заслуживающих скорее сожаление. В таком случае радикалы трудились бы в пользу тех, кто стремится к уничтожению Прикарпатской Руси. По этой причине радикалы в последнее время прекратили выходки против церкви и духовенства и задались исключительно своими социально-политическими целями. К тому же выступая против религии и церкви, они не находили сочувствия у крестьян.

Взгляды Драгоманова на литературный язык, национальность и словесность малороссов заключаются в следующем [21,99]. В России, по Дрогоманову, есть три литературы: российская, общая для образованных великороссов и украинцев, великорусская и украинская. На деле, литературные интересы украинцев включают и российскую литературу, ибо в написанном по-российски можно найти украинское содержание и мысли не специально московские, а европейско-российские, то есть общие для великороссов и украинцев. Для украинской интеллигенции, даже украинофилов, написанное по-российски является пока что чем-то натуральным, родным. Например, ни один из украинских учёных, недавно выбранных почётными членами галицких народовских обществ, не написал по-украински ни одного своего труда. Один только серьёзный научный труд, напечатанный в последнее время российским украинцем в Галиции «Про стан сімйі в Украине XVI-XVII столетии» (О состоянии семьи..), не может составлять научной украинской литературы — значит до сих пор научной прозы, составляющей основу литературы, в российской Украине нет.

«Я, — говорит Драгоманов, — пробовал в Женеве начать образовать украинскую прозу, к чему меня поощряли целые кружки горячих украинцев, людей зрелых и учёных. Но что же вышло? Едва я стал издавать первые книжки „Громады“, уже послышались голоса, чтобы я в „Громаде“ помещал статьи, написанные по-украински и по-российски. Но я стоял на своем и хотел „Громаду“ издавать лишь по-украински. Тогда из 12 писателей, обещавших свое сотрудничество, 10 не доставило мне ни одной статьи, один же „украинофил“ прислал мне свои заметки против моего космополитизма по-московски. Из двух десятков других людей, обещавших трудиться для „Громады“ и кричавших, что следует отомстить правительству за запрещение украинского письменности, лишь четверо остались при „Громаде“. По правде говоря, мы убедились, что наш труд напрасен. Нас не читали даже самые близкие товарищи. Во время моего женевского издательства я получил от самых горячих украинолюбцев советы писать по-украински лишь о специально-областных делах, а всё общее писать по-российски. Украинские народолюбцы охотнее читали русские издания „Вперёд“ и „Набат“[243], прочитать же целую украинскую книжку, и к тому ещё прозаичную, им было трудно. Ещё более тяжко приходилось им писать по-украински. Так российско-украинская письменность осталась и до сих пор, как 30 лет тому назад, при одной беллетристике и поэзии, и украинская публика, если бы осталась без письменности российской, была бы слепа и глуха. Вот фактическая причина, по которой российская письменность является общерусской письменностью для России, своим, родным для всех образованных украинцев, украинская же держится для узкого круга, для „домашнего обихода“, как говорили И. Аксаков и Костомаров» [21,106].

«Старшие украинские писатели и сам Шевченко, — говорит далее Драгоманов, — совсем не думали об отдельной украинской литературе [21,126]. Думки о самостоятельной украинской словесности пробиваются у Костомарова перед его арестом, очевидно, под влиянием западнославянских патриотов, чешских и иллирийских. Только во время издания петербургской „Основы“ Костомаров объявил все литературные старания украинских писателей дилетантством, кроме трудов по изданию популярной литературы, в чём одном он усматривал серьёзное дело. В обозрении украинской литературы, составленном для книги Гербеля „Поэзия славян“, Костомаров вразумительно сказал, что украинская литература существует и может существовать лишь для „домашнего обихода“, как подчинённая российской. Эту мысль развил он дальше в „Вестнике Европы“[244], считая украинскую словесность полезной лишь для простонародья и порицая украинские переводы таких авторов, как Шекспир».

«Во время „Основы“, — продолжает Драгоманов, — энергично выступил с мыслью о самостоятельной украинской литературе Кулиш, однако теперь он пишет свои научные труды по-российски с явно общерусской тенденцией [21,127]. Вообще можно сказать, что думка о совершенно самостоятельной украинской литературе является больше австро-русской, нежели российско-украинской… Какое будущее будет иметь эта литература в Австрии, не станем говорить. До сих пор австро-украинская литература демонстрирует мало плодов — лишь школьные учебники, которые для российской Украины великой ценности иметь не могут, как вследствие различия школьной обстановки, так и вследствие невеликого старания галицких авторов и переводчиков об обработке слога. Язык этих книг представляется российским украинцам тяжким, путаным, часто совсем варварским». Драгоманов хвалит лишь Ем. Огоновского за язык, употребленный в «Истории литературы русской», и утверждает, что это сочинение будут охотно читать в России, хотя автор его научно не обработал; видимо по своему упрямству и по слабости общего образования [21,130].

«Для россиян, — продолжает Драгоманов, — галицкая наука — схоластика, галицкая публицистика — реакционная, галицкая беллетристика — псевдоклассическая мертвечина. „Москвофильская“ литература не имеет по сути ничего общего с российской. Литература народовцев больше сближается с украинской и тем самым, по духу, с российской, но всё-таки по сути она далека от них так, что, например, даже культ Шевченко не мешает народовцам оставаться по сути австро-рутенцами. Только радикальная фракция близка к российско-украинской письменности» [21,118].

Драгоманов не сомневается, однако, в возможности создать новую украинскую национальность. «Лишь тогда, — говорит он, — когда в России будет установлена политическая воля, в первую очередь при помощи всероссийской агитации на всероссийском же языке, для украинских политиков и публицистов настанет необходимое спокойствие, при котором они смогут понемногу вырабатывать себе украинскую политическую литературу и соответственную для неё публику. Теперь же стоит по-украински писать о политических делах лишь для Галиции» [21,129].

Если теперь украинцам трудно приходится писать и читать по-украински, то на чём основывает Драгоманов свою надежду на возникновение отдельной украинской «политической» литературы (о научной он и не упоминает), неизвестно. По пробам пера, сделанным в Галиции, можно полагать, что даже в случае введения «политической свободы» на Украине, украинцы писали бы на общерусском языке, составленном их предками и изображающем их народный дух.

Четвёртая галицко-русская партия, едва зарождающаяся, это новоэрская, или русско-католическая, как она хочет себя называть. Попытки образовать такую партию начинаются с 1873 года, когда отец Качала намеревался основать в Галиции консервативно-украинофильскую партию, союзную с польскими магнатами и клерикалами. Тогда несколько десятков российских украинофилов прислало ему открытое письмо с возражениями и изложением радикальных принципов, за которые выступают украинцы. Впоследствии сам отец Качала попал в распрю со своими покровителями.

Затем задача образования католическо-консервативной партии, признающей польскую гегемонию над Малою Русью, возложена была на митрополита Сильвестра Сембратовича, задумавшего её осуществить посредством газеты «Мир» (1895 год) и журнала «Русь» (1896). Хотя материалом для новой партии могли служить холмские униатские священники, нашедшие после принятия Холмщиной православия[245] приют в Галиции, однако партию из них сформировать не удалось. Потом в качестве основателя такой партии был выдвинут Романчук, но он не повёл дела по желаемому пути. Стало очевидным, что один митрополит не сможет образовать желанную партию, и тогда в качестве её вождей были выдвинуты мирские люди Барвинский и Вахнянин, совсем недавно основавшие «Руско-католицкий Союз» с целью прививать в Галицкой Руси католицизм.

Прочие русские партии отнеслись к новому обществу недоверчиво, не зная, что в нём понимают под католицизмом. Считают ли они униатов католиками, или разделяют позицию латинской иерархии, не видящей в унии подлинного католицизма? Будет ли созданное общество защищать греко-восточный обряд или стремиться к его латинизации? Не захочет ли оно ввести в богослужебные книги простонародное украинское наречие с фонетикой? В таком случае уния получила бы чувствительный удар. Многих соблазнило также то, что мирские люди присвоили себе власть решать в делах, принадлежащих собственно духовенству.

Как видим, Галицкая Русь, бедная интеллигенцией и материальными средствами, ослабила себя, ещё больше расколовшись на четыре партии. Любые попытки соединить, по крайней мере, две-три партии для совокупной деятельности, разбивались до сих пор о честолюбие их вождей, которые заботятся обыкновенно о депутатских мандатах в сейм и Державную думу и опасаются сближения со старорусской партией, чтобы власти не предали их такой же опале. Партия Романчука оправдывает свою неохоту к соединению со старорусской партией тем обстоятельством, что последняя не хочет признать малорусского национального сепаратизма. Обыкновенною отговоркой радикалов является то, что старорусская партия не хочет выступать за политическую свободу. Упрёк совершенно несправедливый, ибо эта партия выступает за конституционные права в Австрии и лишь относительно России руководствуется мнением, что там «политическую свободу» может осуществить лишь самодержавие.

Так как находящиеся во Львове главные политические общества, старорусская «Русская Рада» и молодо-русская «Народная Рада» не смогли договориться о согласном поведении на политическом поприще, то русские патриоты в провинции стали учреждать новые политические общества, в которых обыкновенно совокупно действуют люди всех партий и воззрений. Так возникли общества «Подгорская Рада» в Стрые (1893), «Русская Рада» в Жолкве (1892) и в Сокале (1894), «Народная Рада» в Сяноце (1895) и т. д.

Вообще между русскими партиями нет той вражды, как обыкновенно её представляют. Она невозможна по той простой причине, что, так сказать, в каждой семье случается, что отец принадлежит к старорусской партии, зять бывает приверженцем Романчука, один сын — москвофилом, другой — радикалом. Лишь в таких центрах духовной жизни, как Львов, Перемышль и Станиславов, в которых решающий тон русской жизни задают высшие духовные достойники, чиновники и учителя, вообще люди зависимые и оглядывающиеся на производство в высший чин, приверженцы различных партий избегают общения между собой. В других городах и на селе, где национальной жизнью руководят простые священники, образованные крестьяне, адвокаты, врачи и вообще независимые лица, русские всяких партий живут между собою в дружбе. Соединение всех партий для общей политической деятельности многие считают неуместным из-за тактических взглядов. Есть такие политики, которые советуют выдвигать то романчукистов, то даже новоэристов, если речь идёт о получении уступок для русской национальности. Некоторые говорят также: «Я буду новоэристом до тех пор, пока не обеспечу своего существования, не получу прихода, не буду произведён в высший чин. Когда добьюсь этого, стану москвофилом».

Останавливаясь на отдельных галицко-русских партиях, видим, что они являются естественным следствием обстановки, в которой живет Галицкая Русь, и посторонних влияний, воздействовавших на оную. Основание национальной жизни Галицкой Руси составляет собственно старорусская партия, выражающая в своих взглядах неподдельные стремления галицко-русского народа. Партия романчукистов может временно принести пользу, соединяя всех тех, кто опасается гонений при открытом признании себя сторонниками «российщины.»

Деятельность радикалов будет уместна в том случае, если она будет направлена на русский пролетариат в городах, соединяя его в отдельные кружки и охраняя от поглощения инородцами. Придираясь к бедным сельским попам, радикалы поступают в разрез со своими человеколюбивыми принципами. Старорусскую партию и радикалов сближает взгляд на национальность лишь как на средство для достижения общечеловеческих целей. Большая половина романчукистов приписывает слишком большое значение своим «святыням», т. е. произвольно созданным словам, своему мнению, что существует особый 15-ти или 20-миллионный народ, и ещё — фонетике. Они склонны оценивать человека не по нравственным его достоинствам, а по тому, почитает ли он оные святыни или нет. Партия новоэрская, к сожалению, обнаружила первыми своими действиями, что принципы правды и добра, которые человечество стремится осуществить в мире, ей чужды. Она до сих пор ничем не заявила своей готовности к защите обиженного и угнетенного перед насилием. Введением фонетики в школы, она внесла большое замешательство в учебное дело и подорвала просвещение народа.

Граждане государства могут лишь тогда беспрепятственно предаться культурным трудам, когда они обеспечены от внешних и внутренних врагов. При конституционном образе правления Австрии и разнородности её национальностей, распря между отдельными партиями и народностями неизбежна. Вследствие этого каждая партия и каждая национальность старается иметь учреждение, которое стояло бы на страже её интересов и национальных прав и защищало своих членов или соплеменников от несправедливости. Такого учреждения в Галицкой Руси нет, и в этом лежит причина её падения. Органом, стоящим на страже галицко-русской национальности мог бы быть лишь клуб, состоящий из депутатов галицкого сейма и Державной думы. К организации такого клуба должна стремиться Галицкая Русь, если она не хочет потерять свою национальность.

Чтобы организовать такой клуб, необходимо, чтобы избиратели требовали от своих депутатских кандидатов следующего: 1) кандидат, в случае избрания в депутаты, не будет смешивать с политикой литературу, язык, правописание и этнографию и предоставит оные дела науке; 2) вступит в русский клуб, в котором решения принимаются большинством голосов, и будет подчиняться каждому такому решению; 3) не будет руководствоваться личными выгодами, а лишь взглядом на общее благо и будет твёрдо стоять за правду и справедливость.

У поляков после 1831 года образовалось две партии: аристократическая и демократическая. Они также заседали в львовском сейме по введении в Австрии конституции 1860 года. Демократическая партия могла опираться единственно на мещанство, но так как польское мещанство в Галиции, вследствие конкуренции фабричной промышленности западных провинций Австрии и соперничества евреев постепенно падало, то и польская демократическая партия теряла под собой почву. Сейм, избранный в 1883 году, получил, как мы сказали выше, чисто шляхетский характер.

Польская демократическая партия пыталась опять организоваться накануне выборов в сейм в 1889 году, собрав в мае съезд своих сторонников из представителей городов. Ближайшими целями новой партии собравшиеся считали расширение Галиции и независимость действий демократов от центрального правительства. Органом демократов должна была стать краковская газета «Nowa Reforma». Однако эта попытка не удалась, ибо в городах лишь чиновники, учителя, адвокаты, врачи и немногие промышленники могли доставить материал для демократии. Так как большая часть интеллигенции в городах состоит из чиновников и учителей и вообще из лиц зависимых от государственных и местных властей, то образование независимой от правительства и станчиков партии, признающей себя демократической, едва ли возможно.

Таким образом, краковская партия (станчики) осталась среди галицко-польского общества единственной реальной политической силой. Стремления этой партии характеризуют следующие взгляды, высказанные отдельными её вождями. По их мнению, врагами Польши являются религиозная свобода, атеизм, космополитическая демократия и панславизм [138,XV.4,36]. Поляки должны защищать себя от германизации и славянского универсализма, который нашёл бы преобладающее выражение в федеративной системе [138, XV.1,171]. Для народа, потерявшего свою независимость, можно считать великим достижением и даже счастьем сохранение своих прав, своего языка и присутствие своих людей в правительстве. Имея это, он сохраняет свою самостоятельность и может надеяться на возвращение своего прошлого состояния [155]. То, чего не совершили Ягеллоны, должен осуществить император Франц Иосиф I, в жилах которого течёт их кровь [132].

В Краковском сейме 1889 года Станислав Тарновский прямо заявил, что ради любви к отечеству поляки должны сохранять политический разум, т. е. хладнокровное обсуждение обстоятельств и то, как лучше ими воспользоваться, а также порядок и дисциплину. Чернь не знает польского интереса. Хребтом польского общества является шляхта. Руководить польской жизнью должно коло сеймовое, а венская депутация должна быть эманацией последнего (речь Попеля). Демократы говорят: на демократической почве произойдёт примирение Руси с Польшей, ибо к демократической Польше Русь принципиальной ненависти иметь не может. Во Львове произошло уже такое примирение среди молодёжи; однако русская молодёжь подшучивала над песнью: «Ещё Польска не згинела». Формулой примирения будет: чернь и царь. Административная власть должна влиять на выборы сельских громад в сейм и Державную думу, чтобы водворить согласие между краем и правительством (там же, речь графа Казимира Бадени).

Краковская партия, как мы узнали выше, приняла в основу своих стремлений воззрения парижского кружка Янского-Мицкевича и вследствие этого поэтическим произведениям последнего придавала самое большее значение. Победа воззрений Мицкевича среди польского общества была торжественно отпразднована в 1890 году перенесением останков поэта из Франции в Краков. Ксендз Владислав Хотковский в похоронной речи славил Мицкевича за то, что он привёл польское общество из рационального материализма и немецкой философии на путь католицизма. По следам краковской партии пошли те из русских галичан, которые гнушались Шевченко как православного, и, желая подорвать культ сего украинского поэта в Галиции, постарались заменить его галицко-русским поэтом, не обнаружившим православных и социалистических стремлений.

В 1893 году были перенесены останки Маркиана Шашкевича из Новоселок, места его смерти, на львовское Лычаковское кладбище[246]. Краковская партия, в которой верховодят профессора Краковского университета и писатели, придаёт большое значение поэзии, как средству, влияющему на чувство, а через него и на действие.

В 1891 году Станислав Тарновский один из способнейших и учёнейших вождей краковской партии, написал сочинение «Po 25 latach. Z doswiadczen I rosmyslan Stan. Tarnowskiego» (Через 25 лет. Опыт и размышления Станислава Тарновского). Автор начинает с мнения, что гражданственность XX века выйдет из соединения двух начал: католицизма и социализма [138,XXI]. Сегодня в мире господствует право сильнейшего. Огромную силу представляет сегодня Россия. Такой народной страсти и такого железного постоянства в стремлениях, какими обладает Россия, не было, может быть, примера в истории с тех пор, как ослабел порыв мусульманства на Западе; сила этого порыва, соединённая с громадностью России, кажется, придаёт ей превосходство над могущественной немецкой империей. Россия, стоящая на двух частях мира, приготовляет себя к той минуте, когда будет решаться судьба обеих частей мира. На громадном своём пространстве имеет она несколько десятков миллионов жителей одной крови, одного языка, одной природы, одинаковых чувств и одной религии, а над тою неизмеримостью имеет одну главу, одну волю и одну власть. Лучших условий для силы в мире нет. Оная физическая сила оживотворяется и руководится хитростью, фанатичной любовью к отечеству и неоспоримыми добродетелями самопожертвования и повиновения. Русский народ хочет величия России посредством православия и самодержавия. От разума владетеля зависит стать выражением стремлений своего народа и удовлетворять его чувству отечестволюбия и гордости. В личности Александра III особенно сосредоточивается самосознание России. Сегодня и вне России стараются сделать русский язык литературным и государственным для всего славянства. Польский элемент в России придавлен, но автора радует, что, зато малороссы имеют сознание своей отдельной национальности именно в той земле, которая для известного государства имеет большее значение, нежели Польша, ибо оная земля простирается к Дону и отделяет Россию от Чёрного моря. В Германии стараются поляков истребить; великополяне говорят: «москали лучшие». Посланничество Австрии заключается в распространении западной католической цивилизации на Востоке, но Австрия упустила в 1854—1855 годах удобный случай обеспечить за собою нижний Дунай и Балканы и попала в зависимость от Германии. Сверх того Австрия ослаблена агитацией молодочехов, кошутовцев, социалистов, иридентистов в Триесте[247] и социально-российской агитацией среди молодёжи в Галиции. Автор недоволен также положением поляков в Галиции. Землевладение перестраивается в сторону, невыгодную для поляков; польских школ в Галиции много и они лучшие, но молодёжь, выходящая из них, не лучшая и не способнейшая. Единственной заслугой поляков является то, что они заняли прочное положение в венском парламенте; в том состоит их благоразумие. Австрия считает невыгодным для себя примирение поляков с Россией. Автора беспокоит демократическое движение среди поляков, и он опасается повторения 1846 года. Он также против всяких заговоров и пустых народных манифестаций. Нынешний свет подлый, не заступается за поляков. Поляки должны сосредоточить свои силы, чтобы выдержать враждебный напор; со временем их положение улучшится, ибо в них есть много силы. Целью польской политики должны быть: 1) католицизм; 2) западная цивилизация; в случае борьбы Запада с Востоком держаться первого; 3) избегать заговоров и революции; 4) руководствоваться политическим благоразумием, держать язык за зубами и владеть своими чувствами и порывами.

Если сравнить отзывы краковской партии о России в 1880—1890 годах с отзывом Станислава Тарновского, то видим начало решительного перелома в воззрениях поляков на Россию. Прежде, когда поляки жили под впечатлением нигилистического движения в России, российское государство представлялось им находящимся в разложении. Когда мудрая политика императора Александра III восстановила единство мыслей и стремлений между государственной властью и народом и приняла практические меры для подъёма экономических и нравственных сил России, последняя представилась для Европы великаном, который не даст так просто себя одолеть. Обыкновенно народы, достигнув вершины своего могущества, впадают в высокомерие и самоуверенность, которая бывает причиной их падения. У России всего этого не замечается. Государственная власть и русский народ ясно смотрят на свои отношения, сознают свои недостатки и, отвергая всякую убаюкивающую льстивость, не обижаются на критику и указание слабых сторон. Это обстоятельство ещё более увеличивает обаяние России.

После 1883 года, когда демократы убедились в своей слабости, против лидирующей в Галиции краковской партии выступили польско-мазурские крестьяне. Мы уже говорили, что ещё в 1860-х годах, как польские демократы, так и краковская партия взялись за просвещение польского простонародья. Краковская партия старалась осуществить свою задачу посредством народной школы, находившейся тогда под надзором школьной краевой рады, которая наблюдала за тем, чтобы мировоззрение, внедряемое в молодое поколение, было согласным с воззрениями большинства галицкого сейма. Исходя из этого, краковская партия считала, что новые народные школы надо открывать лишь тогда, когда появится достаточное количество учителей, выдержавших учительские испытания перед назначенными к тому правительственными комиссиями. В результате в Галиции в 1894 году из 6.292 громад в 2.384 школ не было. Однако, несмотря на недостаток школ, польские демократы умели среди своего простонародья возбудить охоту к просвещению. Мальчики, девицы, парни и люди старшего возраста стали друг у друга учиться грамоте. Во многих сёлах населением овладел порыв, во что бы то ни стало научиться читать и писать. Женщины, стыдившиеся неграмотности, покупали молитвословы и держали их в костёле перевернутыми, притворяясь, что умеют читать. Сверх того крестьян убеждали, чтобы они своих сыновей посылали в гимназии и реальные училища.

В западной Галиции может быть лишь в сяноцком и сандецком поветах есть помещики, могущие поставлять интеллигенцию; впрочем, и там преобладают большие землевладения Потоцких, Любомирских, Сангушков и покойного эрцгерцога Альбрехта. Так как польское мещанство приходит в упадок, поляки, опасаясь уменьшения своей интеллигенции, обратили внимание на крестьян и оттуда решили приобретать материал на чиновников, священников и т. д. Гимназии в Ряшеве, Тарнове, Бохне, Кракове (гимназия святого Яцка), Вадовицах, Сонче, Ясле заполнились сыновьями крестьян. Многочисленные бурсы и пособия, выдаваемые поветовыми радами, давали возможность бедным ученикам заканчивать средние школы. Сегодня почти всё низшее латинское духовенство Галиции, половина судебных и финансовых чиновников, учителя народных школ и средних учебных заведений являются сынами крестьян и мелких мещан. Находясь на родине и удерживая связь с родными, они воздействуют и на среду, из которой произошли. Они взялись за распространение среди польского простонародья популярных книг, издаваемых Масіегz-ею и Wydawnictw-ом народных изданий, а также газет. Сведения из польской истории о государственном и краевом законодательствах и о сельском хозяйстве распространились с их помощью среди населения.

Среди польских народных писателей особенным талантом и умением общаться с простолюдинами отличался латинский священник Станислав Стояловский, с 1881 года настоятель прихода в Куликове, но уже в 1882 году львовским епископом-суфраганом Пузыною отрешённый от этой должности, и всецело посвятивший себя народной литературе. В 1875 году он начал издавать для польского простонародья газетки «Wieniec» (Венец) и «Pszczolka» (Пчёлка) и в них весьма резко выступил против польской шляхты. В 1883 году по совету краевого маршала Зыбликевича Общество народного образования «Macierz Polska» (Польская матица) хотело у него выкупить за 8000 зр. обе газеты, чтобы избавиться от «вархола» (буяна) и соперника «Масіегz-и». Но Стояловский не принял предложения и с тех пор начались его страдания. Он несколько десятков раз был наказан судом и вовлечён в различного рода процессы. Особенно выступал против него граф Казимир Бадени, ставший наместником в 1888 году. Газеты Стояловского жандармы отнимали у крестьян, забирали на почте, конфисковали, и он был вынужден переселиться в Силезию, откуда не переставал продолжать свою деятельность. В 1893 году он издал брошюру «Vor das Weltgericht» (Перед судом человечества), направленную против наместника Казимира Бадени, и за которую Стояловский потом сидел в тюрьме. Гонения на Стояловского создали ему в глазах мазурского народа ореол мученичества и подняли его авторитет, несмотря на то, что он в 1896 году был римской конгрегацией анафематствован. Так как его приверженцы среди крестьян, называемые стояловщиками, отличаются просвещением, трезвостью и другими хорошими свойствами, то он находит сочувствие также среди польской интеллигенции и даже у латинских сельских священников, которые, однако, своих симпатий обнаружить не смеют.

Под влиянием просвещения и популярных газет около 1885 года среди мазурских крестьян объявилось сильнейшее движение, направленное против польской шляхты. Крестьяне стали упрекать шляхту, что она, присвоила себе власть в Галиции ради корысти, принимает законы в сейме для своей выгоды, налоговое бремя сваливает на крестьян, и оказалась неспособной улучшить экономическое положение края. Руководимые латинским духовенством и шляхтой просветительские общества «Kolka rolnicze» (Сельская колика) ничего не смогли противопоставить такому настроению умов крестьян. Хотя эти общества и заводились с 1881 года с целью поднять просвещение, нравственность и благосостояние народа, крестьяне, принадлежавшие к «кулкам», читали письма Стояловского и проникались его воззрениями.

Первым делом мазурских крестьян стала попытка выбрать сеймовыми депутатами от сельских округов не панов, а крестьян. В преддверии выборов в сейм 1889 года, шляхта стала опасаться утраты своих депутатских мандатов в сельских округах, видя в этом вред для национального дела. Наместник граф Казимир Бадени заявил на собрании в Кракове 8 июля 1889, что правительственная власть имеет право влиять на выбор депутатов из сельских громад, чтобы сохранить согласие края с правительством. Благодаря влиянию правительства в 1889 году, в галицкий сейм было избрано лишь пять крестьян. Они основали в 1892 году «Союз холопской партии» (Zwiazek stronnictwa chlopskiego). В его программе были следующие пункты: 1) католицизм с предоставлением свободы совести другим вероисповеданиям; 2) равноправие холопов и согласие в польском народе; 3) защита холопской собственности от чуждых враждебных действий; 4) холопским депутатом должен быть член холопской партии. Депутаты, организовавшие холопское общество, оставались очевидно под влиянием Стояловского, ибо они признали своими органами его газеты «Wieniec» и сверх того третью газетку «Przyjaciel Ludu» (Народный приём). Но когда польские епископы выступили против Стояловского и угрожали лицам, читающим его газеты, духовными карами, предводители холопского союза, братья Станислав и Ян Потоки, были вынуждены порвать отношения со Стояловским.

Мазурское движение усилилось после 1890 года. Вожди холопов стали созывать частые народные собрания, которым напрасно пыталась воспрепятствовать правительственная власть. Это усиление холопского движения произошло потому, что польские демократы, не находя почвы для своих действий в городах, примкнули теперь к крестьянам и старались образовать из них демократическую партию. Во главе холопских демократов стал богатый промышленник и член венской Державной думы доктор Леваковский. Холопские демократы называли себя «людовыми». Благодаря агитации людовцев на выборах 1895 года в львовский сейм попало боле десяти мазурских холопов. Теперь встал вопрос: какую позицию должны занять людовцы в отношении Стояловского, больше всех причастного к движению польских холопов? Вожди людовцев заявили, что не могут поступать согласно со Стояловским, ибо он дружит с немецкими христианскими социалистами и положительно относится к России и славит самодержавие. Вообще людовцы желают ввести в польское простонародное сознание польский национальный патриотизм и привить крестьянам принципы польской демократии 1831−1846 годов. Но для польских крестьян главными по-прежнему остаются экономические дела и христианская нравственность; поэтому в последних народных собраниях, устроенных людовцами, большинство присутствовавших высказалось за Стояловского. В целом движение польских крестьян в Галиции не приняло ещё определённого направления.

Кроме шляхетской и холопской, возникает среди поляков в Галиции ещё третья партия — социалистическая. Она образовалась под влиянием западного социализма, охватившего Австро-Венгрию с 1869 года. Тогда явились здесь посланцы Маркса, Либкнехта и Бебеля. В 1880 общее социалистическое движение в Австрии было чрезвычайно распространено, числилось 224 социалистических общества. В 1882 года уже шли процессы социалистов в Праге, Рейхенберге, Берне, Градце. Министр внутренних дел был вынужден издать рескрипт против социалистов. В 1885/86 годах венское правительство намеривалось, по примеру германского, принять законы против социалистов, однако Державная дума отклонила эти законопроекты, полагая, что достаточно законов от 27 июля 1871 и 10 мая 1873, на основании которых социалистов можно предать полицейскому надзору.

Вследствие отсутствия прямых сношений галицких рабочих с немецкими, в Галицию немецкий социализм проникнуть не мог. Он добрался сюда другим путём, посредством сношений польской молодёжи с польским социалистом Болеславом Лимановским (с 1867 года) и русской — с Драгомановым (с 1876 года). Уже 1877 году произошли аресты среди русской молодёжи за мнимые социалистические агитации, в Кракове же в 1880 году состоялся первый социалистический процесс.

Поклонниками социалистических теорий явилась сначала лишь учащаяся молодёжь, особенно воспитанники учительских семинарий. Это обстоятельство заставило львовский сейм подумать о заведении интернатов, в которых кандидаты на народных учителей находились бы под надзором специальных настоятелей. Рабочие долго не могли понять социалистических теорий. Львовские рабочие в 1878 году отказали даже в своих подписях под просьбой чешских рабочих о введении всеобщего голосования. Социалистическое движение обняло собственно галицких рабочих только тогда, когда в 1890 году немецкие социалисты решили распространить свою агитацию также на поляков. Уже в ноябре 1890 года львовские рабочие стали организовываться и в 1891 году основали общество «Сила», имевшее на первом же году своего существования около 1000 членов. За львовской «Силой» последовало основание подобных же обществ в Кракове, Подгурже, Станиславове, Коломые, Тарнове, Новом Сонче, Ряшеве и т. д. Социалисты стали также издавать свою газету «Праца». Материал для социалистической партии доставили ремесленники и рабочие железнодорожных мастерских во Львове, Кракове, Перемышле, Станиславове и Новом Сонче, где, вследствие этого, самое большое количество социалистов. Но и в других городах каменщики и подёнщики на стройках также легко примыкают к социализму.

Первый социалистический конгресс, состоявшийся в 1863 году в Лондоне, высказался за независимость Польши, и поэтому некоторые польские интеллигенты пытаются придать галицкому социализму национально-польскую окраску. Однако до сих пор рабочие Галиции, принадлежащие к различным «Силам», ставят экономические вопросы выше национальных и часто даже сопротивляются мысли о независимой Польше, опасаясь, что в ней опять командовать будет шляхта. Галицкие социалисты не признают также немецкого социального республиканства, а склонны больше к монархизму, от которого ждут осуществления своих целей. Обыкновенно галицкие социалисты требуют: 1) сокращения рабочего времени и повышения платы; 2) всеобщего права голосования; 3) защиты жизни и здоровья рабочих на фабриках и горных производствах, а также обеспечения старости рабочих законодательным путём.

Социалисты стараются, прежде всего, иметь своих представителей в сейме и Державной думе. Впрочем, они вносят и требования, касающиеся личных отношений рабочего и работодателя. Так как они считают религию «приватным делом» и равнодушно относятся к восстановлению Польши, то другие польские партии, именно краковская и людовая, считают социализм явлением вредным для польского дела. Среди крестьян социализм нашёл мало приверженцев. В последнее время делаются попытки составить отдельную русско-социалистическую партию, которой руководила бы та часть русских радикалов, которые своими воззрениями приближаются к социализму.

Польские социалисты в 1890 года начали издавать во Львове свою газетку «Robotnik» (Работник), а по её прекращении — «Naprzod» (Вперёд!) (1892) и «Sila» (Сила). Когда обе последние газеты запретила полиция, стал выходить «Nowy Robotnik» (Новый работник). С 1893 года рабочие издают свой календарь [65].

Следует ещё упомянуть об одном явлении в жизни поляков — а именно о попытках создания тайной политической организации среди польского общества, направленной против верховодящей краковской партии. Мы прежде сказали, что краковская партия, имеющая видимым представителем сеймовое «коло», считает себя верховной властью в польских народных делах. Так как нынешняя администрация Галиции имеет совершенно польский характер, то отдельная от краевой администрации тайная организация, по мнению польских верховодящих сфер, является излишней и даже вредной. Несмотря на это, около 1886 года польская эмиграция в Швейцарии и Франции стала уговаривать молодёжь организоваться и составлять тайные общества. Уже в 1887 году во Львове возник «Zwiazek polskiej ligi narodowej» (Союз польской народной лиги), прекративший свое существование в 1891 году. Вместо него возникли в 1891 году «Zuawy». Эти общества имели революционно-республиканский характер, задавались целью соединения всех польских земель и были направлены как против России, так и Австрии и Германии. Съезды галицко-польских республиканцев происходили во Львове ежегодно в 1892—1894 годах. Органами их были газеты эмиграции: «Przedswit» (Утреняя заря) в Женеве и «Pobudka» (Сигнал) в Париже.

Учащийся учительской семинарии в Тернополе Антоний Когутинский случайно сознался своему духовнику на исповеди в 1894 году, что принадлежит к тайному обществу. Духовник приказал ему признаться в своём проступке законоучителю семинарии Владиславу Либревскому, который и исповедал Когутинского. Дело дошло до тернопольского суда, который узнал, таким образом, о существовании в Тернополе тайного общества «Organizacya», состоявшего из учеников гимназии, учительской семинарии, ремесленников и одного студента юридического факультета. Суд узнал, что это общество имеет тайную типографию, члены его выступают против императора, наместника графа Бадени, чествуют память 18 февраля 1846 года (резню польской шляхты) и 31 июля 1846 (казнь Висневского австрийским правительством). На собраниях общества допускаются оскорбления особы императора, разыгрывается неприличным образом австрийский национальный гимн, культивируется ненависть к шляхте. Члены общества были арестованы, однако судом присяжных 1 (13) марта 1895 года признаны невиновными. Судебное следствие доказало, что такие же организации молодёжи существовали во Львове, Перемышле, Станиславове и Тарнове. По решению высших властей следствия во Львове, Тарнове и прочих были приостановлены.

Кроме сейма и Державной думы, политическая жизнь Галиции обнаруживается ещё в политических обществах и в народных собраниях. Так как в руках поляков почивает правительственная власть в Галиции, то они меньше нуждаются в политических обществах, чем русские, которые вынуждены добиваться для себя равноправия. У поляков есть лишь одно демократическое общество во Львове. Те же польские крестьяне и социалисты, что домогаются осуществления своих стремлений, вынуждены соединяться в общества. Последние часто устраивают народные собрания или веча. По их примеру поступают и русские крестьяне. Крестьянские веча беспокоят руководящие сферы, которые стараются им препятствовать, хотя при конституционном образе правления в Австрии собрания законны и необходимы. Так как заботы о нуждах населения возложены конституцией на само же население, то оно должно часто собираться для совещаний о своём положении, ибо лишь таким образом оно будет способно понимать свои оправданные потребности и предлагать меры для их удовлетворения.

Голоса, раздающиеся на вечах и в политических собраниях, суть, однако, лишь изъявление желаний и просьб к правительству. Удовлетворение желаний населения зависит от венского парламента и львовского сейма. Венский парламент, с самого начала своего существования, был всегда разбит на партии и фракции. В 1894 году, когда князь Виндишгрец, после отставки графа Таафе, составил коалиционное правительство, в рейхсрате были следующие партии: соединённая левая (представители немецкой крупной промышленности и германизма) — 110 членов, польское коло — 57 членов, клуб Гогенварта (представители немецкого крупного землевладения) — 55 членов, клуб молодочехов — 38 членов, немецких националов (стремящихся к соединению с Германией) — 17 членов, христианско-социальных антисемитов — 11 членов, либеральный центр с графом Коронини во главе — 10 членов, хорватско-словенский — 10 членов, моравские чехи — 8 членов, независимых хорватов, словенцев и молодочехов — 5 членов, русских из «новой эры» — 5 членов, диких — 27. Кроме того, существовал клуб Линбахера, состоящий из 7 антисемитов, 5 националов, 3 хорватов и 5 других. Соединённая левая, польское коло, клубы Гогенварта и Коронини, голосуя солидарно, составили большинство. Вообще всё искусство правительств Австрии со времени введения конституции состояло в том, дабы соединить отдельные партии и составить для себя большинство. Такое большинство решает все государственные дела, меньшим же фракциям не остаётся ничего иного, как лишь искать благоволения сильных партий, или дать выражение своему негодованию в речах, проходящих бесследно и доставляющих лишь удовольствие читателям газет своей партии. В парламенте одна партия может провести свои предложения лишь в том случае, если располагает большим количеством голосов. Конечно, при таких обстоятельствах немногочисленные русские депутаты могли произносить в парламенте речи, однако на решения его влиять не могли.

Соединенная левая, клуб Гогенварта и поляки, как самые сильные партии парламента всегда, находились ли они в связи с правительством, или были в оппозиции, влияли на решения парламента, ибо каждое правительство должно было обращать внимание на мнение сильной оппозиции. Вследствие этого во всё время конституции решающими оставались интересы крупного землевладения, фабричной промышленности и капитализма, и большинство парламента заботилось об их выгодах. Парламент всегда спешил с помощью, если пошатнулась биржа, обанкротилось какое-нибудь предприятие или пострадали интересы капиталистов и крупных земельных имений. Налоговое же бремя возложено главным образом на крестьян и на низшие сословия в виде акциза, пошлин на продовольственные товары, земельного и домово-чиншевой подати. Но нельзя отрицать, что в случае голода, наводнений и других бедствий, парламент также спешил с помощью пострадавшим.

Преобладание интересов крупного землевладения отразилось на проведении кадастра 1881 года. Законом, принятым в 1869 году в Державной думе, должна быть проведена во всём государстве оценка дохода от земли с целью установления поземельных податей. Деятельностью краевых и поветовых комиссий, составленных для этой цели, руководила центральная комиссия в Вене. На 600 членов галицких комиссий было лишь 24 крестьянина, а в русской части Галиции лишь 8 крестьян и 2 или 3 священника, остальные — шляхта и чиновники. Последствием такого состава комиссий были, например, то, что доход от лесов, находящихся в руках шляхты, был оценен весьма низко, и вообще земля шляхты в одной части освободилась от выпадающего на её долю налогового бремени, которое возложено на крестьянскую землю.

По подсчётам эксперта по кадастру В. Навроцкого [19,1881,№ 2−17] из 25.160.000 зр. общего кадастрового дохода Галиции должно было выпасть на табулярные (крупные) имения 10.819.000, а на крестьянскую землю — 14.341.000 зр. Однако комиссии определили для табулярных имений 7.735.600 зр., а для крестьянских 17.425.000 зр., т. е. со шляхты сняли 3.083.400 зр. дохода и прибавили таковой к доходу крестьян. На основании кадастра от 1881 года был установлен поземельный налог в 22,7% от чистого дохода. Таким образом, Галиция должна была платить из общей суммы (36.000.000 всей Австрии) 5.197.000 (14,4%). Крестьяне платили за крупных землевладельцев ежегодно 681.000 зр. податей, т. е. сумму, на которую можно было содержать, по крайней мере, 2.000 народных школ.

Жалоб на несправедливое проведение кадастра в других провинциях Австрии не было. Но всё-таки и там раздавались голоса об ущемлении интересов крестьян. Чешские и немецкие крестьяне в 1880-х годах стали жаловаться на пренебрежение парламентом крестьянских интересов, указывая на свои большие задолженности. А так как им казалось, что вина в этом падает на представителей еврейского капитализма, то их негодование направилось против евреев. Этим воспользовалось немецкое католическое духовенство, приписывавшее падение католицизма в Австрии еврейскому влиянию. Именно тогда возник в Австрии антисемитизм, охвативший вскоре Вену, в которой евреи захватили в свои руки торговлю, промышленность и места адвокатов и врачей.

Вслед за Веной антисемитизм распространился на немецкие провинции Австрии. Органами антисемитов сделались газеты «Vaterland» (Отечество), «Reichspost» (Имперские новости), «Ostdeutsche Rundschau» (Восточно-немецкое обозрение), «Deutsches Volksblatt» (Немецкая народная газета), «Deutsche Zeitung» (Немецкая газета) и т. д. В «Deutsches Volksblatt» в 1896 году (№ 2499) появилась статья, указывающая на пагубные последствия капитализма в Австро-Венгрии. Государство имеет 4,2 миллиарда долгов; на земле и городских домах тяготеет 3 миллиарда долгов, занесённых в правительственный список, сверх того есть 7 миллиардов долгов на векселях, заёмных письмах и т. д. На бирже находится 6 миллиардов акций, облигаций и других ценных бумаг. Вообще в Австро-Венгрии есть 20 миллиардов капитала, принадлежащего заимодателям, из которых в руках евреев находится 10 миллиардов. Когда земля и труд остаются тем, чем были прежде, капитал умножается ежегодно от процентов и вследствие того растёт задолженность населения. Население трудится в пользу капитала. Богатство Австро-Венгрии (движимое и недвижимое имущество) составляет 3,6 миллиардов фунтов стерлингов, то есть не многим более 40 миллиардов гульденов. Так как половина этого падает на капитал, который является собственно займом, тяготеющим на недвижимом имении, то видим, что недвижимость в Австро-Венгрии совершенно поглощена долгами в различных видах. Население Австро-Венгрии находится в положении человека, имеющего например, ежегодно 1.000 зр. дохода и платящего 1000 зр. процентов от долгов. Неудивительно, если вследствие этого собственники недвижимого имения стараются налоговое бремя сваливать одни на других и между ними, как и между капиталом и трудом разгорается борьба. Император Франц Иосиф осознал опасность, грозящую социальным отношениям, и повлиял на своё правительство, чтобы оно допустило представителей ручного труда в парламент и чтобы те последние могли также иметь свой голос в деле оздоровления социальных отношений.

Каким покровительством пользуется в Австрии крупная промышленность, доказывает то обстоятельство, что 1 метричный сотнар (цейтнер) каменной соли, производство которого обходится государству в 58,5 крейцеров, продаётся потребителям за 8 зр. 50 крейцеров, фабрикам и заводам в Силезии и Моравии за 30−50 крейцеров, а еврею Гутману даже за 25 крейцеров.

До 1880 года хронической болезнью Австрии был ежегодный дефицит государственного бюджета. Его устранил министр финансов Ю. Дунаевский тем, что повысил все непосредственные налоги. Между иными, налог от водки был в 1888 году поднят на 35 крейцеров с гектолитра спирта, причём во избежание конкуренции между винокуренными заводами ежегодно должно было определяться количество спирта, выпускаемого каждым из них. Повышение винокуренной (горальняной) подати и вскоре затем последовавший в Галиции выкуп пропинации у помещиков в пользу края, имеют последствие, вредное для здоровья населения. Так как новые налоги должны были произвести повышение цены на водку, то содержатели корчем — исключительно одни евреи, стали разводить водку водою и придавать ей одурительные и щипающие свойства посредством мочения в ней табаку и одуряющих растений и растворения в ней перца, квасцов и других кусающих, для здоровья вредных веществ (это сообщили автору финансовые чиновники, имеющие надзор над корчмами). Продавая таким образом водку по прежней цене, они стараются предупредить уменьшение её употребления, но при том подрывают здоровье населения.

Галицкий сейм, оставив заботы о расширении автономии края, занялся школьными делами и экономикой провинции. Имея в своём составе большинство представителей крупного землевладения, он заботился о выгоде последнего. Краковская партия, видя движение среди крестьян и опасаясь подрыва шляхетского влияния на население, беспрестанно указывала на необходимость ограничения автономии громад посредством соединения нескольких сёл в одну соборную громаду, которой должен управлять отдельный чиновник под контролем поветовой рады и краевого выдела. Желавших такой перемены громадского закона, назвали «партией реформы». Однако установление такого рода начальников привело бы с громадными издержками, ибо если бы их было даже лишь 1000, то содержание каждого из них и его канцелярии стоило бы, по крайней мере, 3000 зр. в год, что составило бы для всей Галиции три миллиона. Это финансовое затруднение не позволило осуществить намечаемую реформу. В 1889 году сейм пробовал стеснить независимость громад законом о громадских писарях, которые должны были быть всецело зависимы от поветовых рад. Однако и этот закон не был утверждён правительством, которое требовало, чтобы правительственная власть (староство) имела право громадских писарей увольнять.

Влияние громад на народную школу было ограничено законом от 23 мая 1895 года, по которому в состав местной школьной рады должны входить представитель поместья, представитель поветовой рады, латинский священник, учитель, русский священник и два лица, избранные громадой.

Самое большое неудовольствие среди крестьян и малоимущих мещан произвёл дорожный закон, принятый сеймом в 1884 году и утверждённый правительством в 1885 году. Он определил, чтобы каждый, у кого есть хотя бы маленькая хижина на селе или в малом местечке, работал на громадской дороге 4 дня или замещал работу выплатой денег, а помещик бы доставлял материал из своего леса до 5% сверх непосредственных податей. Получается, что крестьяне и мещане дают на общинные (громадские) дороги более 1.000.000 работой или деньгами, помещики же лишь 32.000 зр., хотя они владеют 39,38% земли. Ситуация, когда бедный бобыль (халупник) в отношении дорожного бремени поставлен наравне с имеющим 100 моргов земли, и помещики, так сказать, освобождены от обязанности содержать общинные дороги, вызвало волнения среди крестьян в западной Галиции и в некоторых окрестностях восточной. В стрыйском повете крестьяне и малоимущие мещане уплатили за дороги в 1888 году 18.000 зр., помещики же доставили на таковые в материале 1.200 зр.

Между правительством и Державной думой с одной, и сеймом с другой стороны, завязался спор о пособии в размере 2.625.000 зр., которое с 1857 г. центральное правительство ежегодно давало галицкому индемнизационному фонду на оплату панщины. Державная дума сначала не только воспротивилась продолжению оного пособия, но и затребовала возвращения данных Галиции сумм в размере 75.600.000 зр. вместе с процентами. После долгих переговоров Державная дума отказалась от своих претензий, но пособия из государственной казны, получаемые Галицией на оплату индемнизации, прекратились. С 1891 года Галиция взяла на себя управление индемнизационными фондами, для которых учреждён отдельный департамент в львовском наместничестве. Но край, лишившись державных пособий, должен был на оплату остатков индемнизации взять новый кредит в 26.924.427 зр. (1892 год), вследствие чего затраты на краевые потребности от податей поднялись в 1893 году до 68% непосредственных государственных налогов. В 1893 году — пред взятием нового кредита — больше половины краевых расходов (53%) шло на оплату краевых долгов. Такое положение говорило плохом состоянии краевого хозяйства, ибо, к примеру, в Чехии лишь 0,7%, в Моравии — 18,6%, в Штирии — 18,7%, Краине — 22%, Каринтии — 20% краевых расходов употреблялось на оплату долгов. В 1892 году Галиция имела около 10 миллионов долгов. Насколько увеличились краевые расходы видно из того, что они в 1877 году составляли 2,5 миллионов зр., в 1894 году же — 9,6 миллионов зр. В 1857 году государственные доходы Галиции составляли 20 миллионов гульденов, в 1893 году — почти 70 миллионов зр. В продолжение 36 лет налоговое бремя населения увеличилось на 60 миллионов гульденов, ибо 10 миллионов краевого бюджета добавились после 1861 года, т. е. после введения конституции. К оным 60 миллионам следует ещё добавить 3,7 миллиона зр. расходов на 74 поветовые рады, которых также не было до введения конституции. По данным 1893 года расходов на администрацию 30-ти больших городов (без Львова и Кракова) в сумме 4,46 миллиона, на администрацию местечек и сёл в сумме 5,1 миллиона зр. и на администрацию города Львова (1,7 миллиона в 1894 г.) и Кракова (929 тысяч зр. в 1894 г.) не принимаем в расчёт, ибо эти расходы и при абсолютистском правлении наверно были бы такими же. Как видно, налоги в продолжение 36 лет увеличились в Галиции на 64 миллиона гульденов.

Напрашивается вопрос, поднялась ли за это время производительная сила Галиции, чтобы без повреждения экономических отношений население могло вынести новое бремя? Галиция была и есть земледельческий край; промышленность в ней не только не поднялась, но даже упала. В 1858 году производство различного рода хлебов в Галиции составляло 20 миллионов корцев ежегодно [84]. В 1892 году уборка хлеба составляла 4,2 миллиона метричных сотнар пшеницы, 4,8 миллиона метричных сотнар ржи, 3,2 миллиона метричных сотнар ячменя, 4,8 миллиона метричных сотнар овса, 1,3 миллиона кукурузы, около 300.000 пшена, около 3 миллионов метричных сотнар стручковых растений — что мало отличается от продукции 1850-х годов. Промышленность Галиции упала вследствие конкуренции фабричной промышленности западных провинций Австрии и западной Европы. Скотоводство в Галиции в продолжение последних сорока лет также упало. В 1857 году молодого скота было 816.650 голов, а в 1890 году лишь 703.313; коров в 1857 году — 1.026.083, а в 1890 году — 1.305.049 (помещики увеличили свои стада); быков в 1857 году — 473.516 голов, и лишь 337.459 в 1890 году; овец — 810.831 (1857), и лишь 630.994 в 1890 году; коз 41.803 прежде, и лишь 21.095 теперь; птицы (гусей, курок и прочих) 683.567 в 1857 году, 784.500 — в 1890 году. Лишь число коров, свиней и лошадей увеличилось. Последних было в 1857 году 530.564, а в 1890 — 765.570.

Если сверх того принять в соображение, что цена хлеба в последнее время упала, то непосильное обременение Галиции податями представится нам в полной наготе. Самая выгодная для земледельцев цена на хлеб была во время Крымской войны и после неё. С той поры она постепенно падала. В 1883 году платили ещё за 1 гектолитр пшеницы 7 зр., потом до 1892 году в среднем 5 зр. 91 крейцер., за 1 гектолитр ржи — 5 зр. 9 крейцеров., потом 4 зр. 42 крейцеров. и т. д.

Увеличение налогового бремени Галиции произошло в первую очередь вследствие повышения государственных податей. Государственный бюджет Австрии (без Венгрии) составил в 1872 году 353,7 миллионов зр. доходов и примерно на 60 тысяч меньше расходов. Бюджет на 1897 года составил 718.039.863 зр. расходов (то есть они с 1872 года удвоились) и 689.158.139 зр. доходов.

В 1894 году государство имело дохода в Галиции 68,5 миллиона зр., администрация Галиции стоила 65,5 миллиона зр. — значит для центрального управления осталось лишь 3 миллиона зр. Вообще немцы называют Галицию «ein passives Land», то есть малодоходный край. Но именно то обстоятельство, что налоги, уплачиваемые государству, почти всецело остаются в Галиции в форме жалованья чиновников, учителей и на покрытие расходов администрации, сохраняет Галицию от совершенного экономического разорения. Деньги, выплаченные в форме податей, остаются в крае. Дело лишь в том, что всё налоговое бремя падает на земледелие и низшие сословия («Roeznik statystyki Galicyi» не даёт, к сожалению сведений о доходах государственных железных дорог Галиции и поэтому мы не могли его включить в общий состав доходов из Галиции).

Из непосредственных налогов в 1893 году Галиция платила поземельного налога 5,2 миллионов зр, домово-чиншевого — 1,6 миллиона, домово-классового — 1,5 миллиона, заробкового — 795 тысяч зр, доходового — 1,9 миллионов, штрафов за неуплату налогов 370 тысяч зр. (соразмерно наибольшее в Австрии.). Из посредственных налогов Галиция платила в том же году: акциза от спирта — 11,6 миллиона, от вина — 80 тысяч, от пива — 1,6 миллиона, от мяса — 950 тысяч, от сахара — 150 тысяч, от нефти — 2,6 миллиона, вообще потребительных налогов она платила 17,5 миллиона зр. От монополий, пошлин и штемпелей в Галиции было дохода: от шинков — 245 тысяч зр., от табака — 10,7 миллиона зр., от соли — 7,8 миллона зр., от пошлин — 1,5 миллиона, от штемпелей — 2,2 миллиона, от документов и правовых действий — 3,4 миллиона зр., от такс и сборов — 3,3 миллиона, от лотереи — 1,4 миллиона, от дорожных мыт (пошлин) — 300 тысяч, от почт и телеграфов — 3 миллиона, от государственных имений — 1,8 миллиона. При рассмотрении выше приведённых данных, видно, что самый большой доход был от спирта, затем от табака, затем от соли, затем от земли, потом от штемпелей, документов и правовых действий. Все эти подати платят собственно низшие сословия.

Если сложить налоги, выплаченные государству, налоги на содержание местной власти и издержки управления общин (громад), получаем около 95 миллионов гульденов, которые платит население в виде различных податей.

Эти 95 миллионов идут на содержание чиновников, учителей и вообще на содержание таких особ, которые заняты в суде, администрации и учебном деле. К этому следует прибавить сумму, необходимую на содержание духовенства, адвокатов, нотариусов, врачей и тому подобных лиц, что составляет наверно около 5 миллионов. Таким образом, Галиция расходует около 100 миллионов на содержание лиц, относящимся к интеллигенции.

Цену продукции в Галиции Щепановский[248] исчисляет в 341 миллионов гульденов. Таким образом, на содержание более 6 миллионов населения, отдающегося продуктивному материальному труду, приходится 241 миллион, то есть 40 гульденов на одно лицо. Конечно, на пропитание, одежду, обувь, отопление и т. д. — сумма совершенно недостаточная.

Галицкий сейм всегда сознавал трудность экономического положения Галиции и старался предпринять меры для его улучшения. Большинство сейма полагало, что самое лучше средство поднять благосостояние — это образование. «Учитель, — говорили они, — создал величие Германии, учитель сотворит промышленность и оживит торговлю в Галиции». Для этой цели одновременно с переустройством народной школы были заведены так называемые выделовые школы, воспитывавшие будущих ремесленников и купцов. Но в них записывалось мало мальчиков, да и окончившие такие школы не поступали в ремесленники и купцы, а записывались в учительские семинарии, или получали места в правительственных и местных учреждениях. Впоследствии эти школы были закрыты.

В 1875 году Феодор Белоус предложил сейму план устройства ремесленных промышленных и земледельческих школ. Эта мысль понравилось большинству сейма, и ею занялись особенно граф Владимир Дедушицкий и краевой маршал Н. Зыбликевич. Последний настаивал на как можно большем учреждении народных школ, вечерних ремесленных курсов и школ для домашнего промысла. Будучи краевым маршалом, он был в состоянии свои идеи сейчас же приводить в действие.

Однако всё, что сейм сделал на экономическом поприще, не принесло желанной пользы. Высшая краевая земледельческая школа в Дублянах, основанная в 1851 году и перешедшая в штат края в 1878 году, воспитывает в значительной части детей помещиков из России, которые, по окончании учёбы, возвращаются, как патриоты, на родину. Краевая средняя земледельческая школа в Чернихове, основанная в 1860 году и перешедшая в штат края в 1881 году, имеет также воспитанниками в основном сынов польских помещиков из России. В 1895/96 году эту школу закончили 13 учеников, среди них лишь четыре австрийских подданных. Обе школы готовят хозяев для крупных землевладений. Для крестьянских хозяйств основаны были школы: низшая земледельческая в Городенце, Ягольнице (1886) и Коберницах (1884). Помимо этого сейм установил (решениями от 1888 и 1890 годов) четыре школы сельского хозяйства. Последние два заведения служат целям крестьянских хозяйств, а низшая земледельческая школа в Городенце и школа парубков и хозяйственных надзирателей в Дублянах служат целям крупного землевладения.

Для домашнего промысла и ремесёл были основаны 34 школы преимущественно в западной Галиции: кошикарская — в Червоной Воле (1891), Ясле (1884), Джурове (1892); гончарства — в Коломые (1876); слесарная — в Свёнтниках (1888); древесного промысла — в Закопаном (1878); коронковых работ — в Канчузе (1882), Мушине (1887), Закопаном (1883); ткачей — в Коросне (1887), Блажове (1884), Глянянах (1885), Косове (1882), Корчине (1886), Ланцуте (1890), Рыхвальде (1891), Вилямовичах (1887); суконная — в Ракшаве (1893); гончарства — в Порембе-Жеготе (1889), Тоустом (1889); колесного мастерства Грибове (1890), Грималове (1892), Каменке-Струмиловой (колесное мастерство и бочарство 1884); столяров и токарей — в Станиславове (1884), столяров — в Живце (1887), Коломые (1892); шевства — Угнове (1891), Виткове новом (1893), канатная — в Радымне (1893). В Кракове пять ремесленных школ.

Названные школы, несомненно, являются великим пособием для краевого промысла, однако всё-таки фабричное производство имеет превосходство над домашним. К примеру, ткачи в Блажовой закупают пряжу на заграничных фабриках и посылают полотно из неё опять за границу для отбеливания. При таком способе заграничное фабричное полотно будет, конечно, дешевле, нежели краевое. Также сукно, столярные, токарные, гончарные и железные предметы домашнего изготовления не могут выдержать конкуренции с заграничными.

Для подъёма земледелия посредством дренажа и мелиорации в 1870 году сейм выделил 2000 зр. пособия для двоих техников, получивших образование по соответствующей специальности заграницей. В 1876—1892 годах краевой фонд расходовал 1,6 миллиона зр. на мелиорацию и водяные постройки. Эта сумма составляет 3,6% от всех краевых расходов за этот период. Она употреблена была применительно к государственному закону от 30 июня 1884 года о поддержке краевой культуры посредством водяных строений и решению сейма от 6 октября 1882 об упорядочении течения рек. Из этой суммы употреблено было на администрацию фонда и обучение службы 271 тысяч зр. (17%), на реки — 345 тысяч (21%), на дренаж — 914 тысяч зр. (57%), на научные исследования — 77 тысяч (5%). До 1893 года в Галиции было дренованной земли 16 тысяч моргов, конечно, лишь одной помещичьей. Из оного следует отчислить 300 моргов в имениях эрцгерцога Альбрехта, который произвёл дренаж за свой счёт. Сомнительно также, что такие богачи, как графы Потоцкие и граф Рей в Прецлаве дренировали свою землю средствами края. Если бы даже и так было, то дренаж одного морга стоил около 70 зр. Между тем из отчёта краевого выдела узнаём, что граф Мечислав Рей в Прецлаве расходовал на дренаж морга лишь 40 зр., граф Потоцкий из Ланцута лишь 11 зр. 45 крейцеров. Чрезмерно высокими являются расходы на администрацию самого фонда и на обучение нескольких лиц (271 тысяч + 77 тысяч зр.) [161,1895,6−17].

После больших разливов рек в 1884 году сейм и правительство выделили 100 тысяч зр. на выравнивание течения рек. В начале 1886 года подготовленные планы были отправлены в Вену в полутора вагонах. Венское правительство приказало экспертам их пересмотреть. В результате граф Таафе объявил галицкой депутации в 1889 году, что планы ни на что не годятся.

Сейм завел в 1888 году краевые склады гарантированного хранения сбожа и спирта для крупных землевладений, взяв для этих целей кредит в 400 тысяч зр. В продолжение пяти лет (1888−1893) подрядчики показывали дефицит 153 тысяч зр. — и дефицит тот повторяется ежегодно до сих пор. Таким образом, истрачено без малейшей пользы несколько сот тысяч гульденов.

В начале конституционной эры Галиция чувствовала самый больший недостаток капиталов, вследствие чего край принуждён был брать кредиты под высокие проценты. Счастливым событием для Галиции было основание в 1880 году на французско-иезуитско-католические капиталы лендербанка Panque imperiale rouale privilegee des Pays autrichiens (Австрийский Имперский льготный королевский банк). Хотя его назначением было распространить свою деятельность на края Балканского полуострова, однако Галиция посредством этого банка смогла также проводить свои финансовые операции, ибо во главе его оказался бывший краевой маршал, граф Л. Водзицкий. Помимо этого решением львовского сейма от 21 октября 1881 года на средства краевого фонда (1 миллион зр.) был учреждён краевой банк королевства Галиции и Володимирии с великим княжеством Краковским. В дальнейшем свои капиталы он приобретал посредством выпуска облигаций, за оплату которых поручался край.

Основания такого банка желали те из крупных землевладельцев, которые носились с мыслью выкупа пропинации. Эту операцию и должен был провести новый банк. Около 1880 года у помещиков был крайний недостаток денег. Они продавали евреям за бесценок леса, уступали крестьянам части своей земли; кредитные заведения были буквально засыпаны их векселями. Выкуп пропинации должен был доставить шляхте новые капиталы. В 1888 году он был решён сеймом и утверждён правительством, а 22 апреля 1889 года была установлена специальная дирекция пропинационного фонда для определения вознаграждения за утрату права пропинации её собственникам. Шляхта получила, таким образом, более 63 миллионов, которые, как новый долг, обременили Галицию. Собственником пропинации в сёлах и местечках стал край, её же управителем — краевой выдел, который продажу питий в сёлах и посадах обыкновенно отдаёт в аренду помещикам, прежним собственникам пропинации. А помещики, в свою очередь, передают полученное арендное право евреям. Утверждают, что многие из шляхты получают от своих субарендаторов столько чинша, что из него выручают такой же доход, какой имели до выкупа пропинации… В таком случае выкуп пропинации стал лишним и весьма большим доходом для шляхты. Не все помещики стали арендаторами, а некоторые даже ликвидировали шинки в своих сёлах, правда, главным образом, в западной Галиции.

Выкуп пропинации лишь временно помог помещикам. В последнее время у них опять растёт задолженность в различных банках. В 1883 году на табулярных имениях было 178 миллионов ипотечных долгов, а в конце 1888 года — 190 миллионов гульденов. После выкупа пропинации рост задолжности крупных землевладений сразу приостановился. В Галицком кредитном земском товариществе, дающем займы на весьма выгодных условиях лишь табулярным имениям, в 1889−90 годах долгов было 75 миллионов зр., а в 1891 году уже 77 миллионов зр., в 1892 году — 83 миллиона зр., в 1894 году — 98 миллионов. И с тех пор долги продолжают расти. Также и в краевом банке сумма долгов на табулярных имениях ежегодно растёт. Смело можно утверждать, что теперь (1896 год) на табулярных имениях Галиции ипотечных долгов 220 миллионов, если не больше. В одном 1894 году Галицкое кредитное земское Товарищество дало новых займов 8,6 миллионов гульденов. На городских домах тяготеют долги: в краевом банке — 18,2 миллионов зр. (1894 год), в ссудных кассах — 37 миллионов зр., в других банках 1,8 миллионов зр., всего — 57 миллионов зр., не считая долгов, сделанных в кредитных заведениях низшего разряда. Вообще городские дома могут иметь долгов около 60 миллионов. Мелкое сельское землевладение обременено долгами на 50 миллионов.

Как видно, наибольшими долгами обременены поместья, то есть та стихия, которая является главным политическим фактором в Галиции. Это обстоятельство, как и обременение Галиции налогами, из которых лишь незначительная часть идёт на цели центрального управления государства, заставили польскую шляхту оставить мысль об автономии Галиции и не добиваться федеративного устройства государства. В случае полной автономии Галиция была бы вынуждена не только завести у себя дорогостоящие новые власти (наивысший судебный трибунал, наивысшую административную власть), но также расходовать средства на общие цели государства (войско, флот, посольства, консульства, уплата державных долгов). От всего этого, можно сказать, Галиция теперь освобождена. Сверх того Галиция, в случае неурожая и разливов вод, может рассчитывать на государственную помощь.

В случае автономии это было бы невозможно. Поэтому поляки и не думают о расширении своих автономных прав, но заботятся лишь о том, чтобы занять прочное положение в венском парламенте и иметь своих соплеменников в различных органах центрального управления. Дабы достигнуть последней цели, они настаивают на том, чтобы в средних учебных заведениях с польским языком преподавания довести изучение немецкого языка до такого совершенства, чтобы молодёжь правильно им владела и могла потом служить в органах центральной власти, в которых официальным языком является немецкий. Экономика открывает немецкому языку и немецкой культуре ворота в Галицию. Эти же экономические отношения являются главной причиной того, что чехи не получают от поляков поддержки в вопросе о правах чешской короны.

Сознание своей экономической слабости делает галицких поляков малодушными и уступчивыми в отношении к центральному правительству и немцам. Времена, когда центральное правительство употребляло галицко-русскую народность как противовес против поляков, минули безвозвратно. Поляки вынуждены держаться Вены, хотя многие из немцев хотели бы выделить Галицию из состава Австрии, чтобы освободиться от «пассивного края», протягивающего лишь руку за милостыней в случае неурожая и разлива вод. Лишь либералы, не сочувствующие католическому ультрамонтанству поляков, могли бы сблизиться с представителями русского населения, но в таком случае противная сторона тоже может стать либеральной или оказывать давление на русское население, чтобы оно стало также ультрамонтанским.

Кажется, однако, что национальные вопросы в Австрии займут вскоре второстепенное место и будут заменены социальными. Низшие сословия добиваются с каждым разом всё с большей настойчивостью расширения права голосования, чтобы они могли взять в свои руки решение социальных и экономических проблем. Русские галичане и буковинцы смогут извлечь выгоды для своей национальности из всеобщего выборного права лишь в том случае, если усердно примутся за просвещение своего простонародья, его организацию и развитие среди крестьян гражданского самосознания.

В этой главе мы пространно обсудили ситуацию в Галиции, ибо она является центром духовной жизни Прикарпатской Руси. В Венгрии, в которой совершенно нет русского мещанства, и русское население состоит только из бедного крестьянства и омадьяренных священников, русская жизнь едва прозябает. Буковинская Русь живет тем, что ей предлагает Галиция и даже новоэрское движение занесено туда из Галиции.

---

Примечания: