Когда небо молчит, не надо ничего предпринимать

Протоиерей Валериан Кречетов родился в 1937 году в семье репрессированного бухгалтера и впоследствии священника Михаила Кречетова. Окончил Московский лесотехнический институт и Московскую духовную семинарию. Рукоположен 12 января 1969 года. Духовник Московской епархии, настоятель храмов Покрова Богородицы и Новомучеников и исповедников Российских села Акулово Одинцовского района.

Мы слышим чаще только себя — это и есть грех

— Это такое естественное стремление — идти за утешением в храм. Но часто люди получают совсем не утешение, а «это тебе по грехам».

— Одного человека сняли при Брежневе. Он большой пост занимал, а его сняли за то, что к попу приезжал. Я ему говорю: «За веру надо пострадать. Ещё надо сподобиться, чтобы за веру пострадать». Через три года пришёл: «Только теперь до меня дошло, что вы тогда сказали». На пост в то время заступил Андропов. А этот человек работал в торговой сети. Торговую сеть тряхнуло. Он приходит и говорит: «Батюшка, а тот, которого на моё место назначили, уже сидит». Поймите, нет худа без добра. Что Бог ни делает, всё к лучшему.

Иов Праведный сказал: «Бог дал, Бог взял». А премудрый Соломон: «Всё проходит, пройдёт и это».

А что по грехам, так это не совсем так. Если сказать так человеку, так он ещё больше придёт в уныние. Потому что не по грехам. А сказано в 102-м псалме: «Не по беззаконием нашим сотворил есть нам, ниже по грехом нашим воздал есть нам». Это же по милости мы получаем, а не по грехам. По грехам-то могло быть ещё хуже.

— Люди хотят утешения. Вы упоминали, что хотели в начале своего служения сбежать. Вам тяжело было находить слова?

— Слова говоришь, а человек их не слышит. Это сплошь и рядом. Когда мы к своим детям обращаемся, и то они не слышат. А между собой как? Мы слышим чаще только себя. Это и есть тот самый грех. Из-за греха всё происходит. Когда умирают дети, это ещё не так страшно. Потому что всё равно умрёт каждый человек.

В отпевании детей слова есть: «О мне не плачьте, ибо достойного мукам я ничего не сотворил. О себе плачьте согрешающих, чтобы не подвергнуться мукам». То есть даже в этих словах есть своё утешение родителям. Но мы не знаем и не слышим их. Утешиться человек часто не может: «Да вы не понимаете!» Но у меня тоже ребёнок умер. Что-то я всё-таки понимаю.

Умирать нам всем придётся. Но человек сосредотачивается на этом — а оно уже прошло, свершилось. В своё время хорошо написал Димитрий Ростовский. Случилось какое-то несчастье у человека, и он благодарит друга, что тот его посетил. Друг спрашивает: «Так расскажи, что у тебя произошло?» На что он ответил: «Да зачем я буду тебе рассказывать и всё заново переживать? Лучше ты мне расскажи что-то в утешение». Вот и я старюсь что-то рассказать.

Ум — рабочая сила сердца

— В чём наша главная беда?

— Главная беда современных людей в том, что они не знают богослужения, не понимают. Если бы понимали, они бы рвались в Церковь. Приход, по словам священномученика Сергия Мечёва, — это богослужебно-покаянная семья. Богослужение и дух покаяния — вот основа жизни в Церкви.

— Люди не понимают происходящего и поэтому уходят из Церкви? Им неинтересно?

— Когда ты представляешь, что предстоишь престолу Божию, что тут ангелы и святые, тогда это другое чувство. Человек же живёт сердцем, а не умом. Ум — рабочая сила сердца. Если сердце не чувствует, ум не понимает.

— Часто люди жалуются, что проповедь бывает скучная. Где священнику черпать вдохновение?

— У Бога. Даже поэт без этого не обходится. Александр Сергеевич Пушкин писал:

Но лишь божественный глагол

До слуха чуткого коснётся,

Душа поэта встрепенётся,

Как пробудившийся орёл.

Ну он же не так просто это сказал?! Есть такое выражение: «Бог даст молитву молящемуся». Если будешь молиться, сначала, может, и не понимаешь, но тогда постепенно сживаешься с этим и становится без этого уже и не жизнь. Так же и проповедь.

Проповеди я говорил с первых шагов священства каждую службу. Конечно, не так остро. Я брал любимого с детства святителя Игнатия (Брянчанинова), святителя Феофана, «Мысли на каждый день года». Открываешь и читаешь, а дальше размышляешь. Потом мне очень помог отец Тихон (Агриков). Когда я начал жить в Переделкине, он дал мне замечательный совет, для священника это важно. Он сказал: «При своих рассуждениях всегда нужно давать пример, и тогда они запомнятся».

Он рассказывал, как одна раба Божия пришла домой и стала восхищаться его проповедью: «Батюшка такую замечательную проповедь сегодня говорил!» — «А что говорил-то?» — «Что говорил, не помню, но хорошо говорил!»

Вот вы говорите, что бывает неинтересно. А бывает хорошо, да не помню что. Результат на выходе одинаковый. В одном случае хорошо, а в другом скучно.

Есть такой момент. Когда говоришь, всё равно польза есть. Без сомнения. Почему ученики не слушают? Одни не слушают, а другие слушают. Одним кажется долго, а другим в самый раз, даже и не заметил, как время пролетело. Преподаватели всех учат, а учатся все по-разному. Так и в Церкви.

Критерий духовника — готовность пойти за чадо в ад

— Должен ли у священника быть духовник?

— Обязательно. Священник должен исповедоваться, и не только у назначенного духовника. Многие сегодня приходят в священство без традиционных понятий, но обязательно должно быть духовное руководство у каждого священника. Даже епископы исповедуются. Даже если у священника нет духовника, то обязательно находится тот, кому сердце открывается.

Одно дело исповедь, а другое дело — духовничество. Духовничество — это духовный совет. Совет не всякий священник может дать. Когда-то я услышал слова старца Паисия. Он сказал, что духовником может быть только тот священник, который готов за своих духовных чад пойти в ад. Вот он, критерий духовника! А у нас иногда с точностью до наоборот. Это высказывание я услышал на Афоне.

Когда ехал туда, за мной бежала женщина, которой её так называемый духовный отец сказал: «Я не хочу за тебя попадать в ад». Когда я приехал на Афон и, не задавая вопроса, слово в слово получил ответ, я был поражён. Когда есть вот это «я не хочу попадать из-за тебя в ад», значит, ты не можешь быть духовником. Не готов. На Афоне духовничество, как и старчество, считается одним из высших служений.

— А как самому священнику выстраивать отношения с прихожанами, духовными чадами, которые жаждут совета?

— Терпение священнику требуется. Был такой отец Всеволод Шпиллер. Мы с одним батюшкой пришли к нему. И он говорит, что нужно быть в послушании, но только не по принципу: благословите открыть форточку, благословите закрыть форточку. Нужно серьёзные вопросы задавать.

Отец Алексий Мечёв, когда к нему приходили с вопросами, выслушивал, а потом спрашивал: «А ты как думаешь?» Он старался духовное чадо приучить размышлять самостоятельно. Учить мыслить — это очень важно. Отец Алексий, если нужно, поправлял или давал совет.

Послушание должно быть обязательно. Правда, в монастыре — это особый случай. Преподобный Серафим, когда пришли к нему двое в послушники, сказал им сажать капусту вверх кореньями. Один посадил, как велели, а другой, как обычно. Ему преподобный сказал: «А вот ты не можешь быть послушником». Послушание — это особое дело.

Нужно желать детям лучшего

— Когда, по вашему мнению, приводить ребёнка в храм?

— Как можно раньше.

— Маленьким детям тяжело в храме.

— Если ему будет тяжело ходить в школу, он вырастет неучем. Тяжело — не тяжело. Мы с этим не очень считаемся. Нужно. Но Церковь выше, чем школа. Другое дело, что тут нужен подход. И в школе не все учиться хотят. Но если ребёнок не хочет учиться, то он будет болтаться и всю жизнь будет несчастным.

Нужно желать детям лучшего. А тогда как же не водить их в церковь? Выбирать можно между чем-то и чем-то. У нас с утра до вечера работает телевизор, всякие СМИ, а там столько мусора. А если ещё и в церковь не водить, то какой же тогда у него останется выбор? Насилие, а не выбор. А выбор всё равно человек делает своей жизнью.

— Многие священники любят благоговейную тишину во время службы.

— Приходится чем-то жертвовать. У нас некоторые приходят, стоят на службе, а детей отпускают на улицу и они там на головах стоят. Когда человек не может приходить в церковь к началу службы, то лучше уж так ради мира в семье. Знаете, у святых отцов сказано, что ангел ставит крест на пустых местах ради тех, кто желает, но не может по обстоятельствам быть в храме.

В отношении того, что ребёнку тяжело, так мы не выбирали во время войны, когда жили в оккупации. Хорошо, если не расстреляли, остались живы, не взорвались. А после войны, чтобы хлеб получить, нужно было ночь простоять и номера писать на руке. Ночь простоишь, а хлеб можешь и не получить.

Если не преодолевать трудности, ты вообще никто, размазня. Мы с утра до вечера пахали. Огород был. И если не пахать, то зимой есть нечего будет. А теперь что? Нет, это не воспитание. Конечно, ребёнку трудно, когда его перегружают, но сегодня его другим перегружают. Например, чтобы от него отделаться, включают ему мультики, чтобы он уткнулся и смотрел. А чего он там набирается?

— Подростки уходят из Церкви. По-вашему, это связано с ошибками воспитания или это нормально?

— Ненормально, конечно, но естественно. По греховному нашему естеству. Сейчас никто не хочет учиться. Думаете, почему?

— От лени?

— Думаю, это самое главное. Кто-то сказал, что двигатель прогресса — лень. Но и результат такой же. В своё время мы были вынуждены трудиться, потому что иначе не выживешь. У вас вполне есть возможность. Возможности нет, когда у тебя нет ни школы, ни книг. Ничему ты тогда научиться не можешь. А когда у тебя есть школа и книги — иди и учись. Возможности даются, но мало кто их использует. В духовном отношении та же самая лень. Почему люди не ходят на службу? Лень стоять. Почему убегают к сектантам? Да потому, что там можно сидеть, поститься не надо и вообще чувствуй себя свободно.

В 1964 году я был на целине. Один человек там сказал замечательную фразу: «Вы все хотите, чтобы работа была не пыльна, но прибыльна». А там такая пыль была, только глаза и зубы светятся, всё остальное в налёте. Понимаете, нужно трудиться, раз возможности даются.

В наше время мы гоняли мяч, в лапту играли. Если он был резиновый, так это было сокровище! Если не было мяча, конский навоз мороженый гоняли. Клюшки делали из обтёсанных сучьев. Это вам не пушинка. А сейчас все условия для занятий. Занимайся всем, чем хочешь, а не занимаются.

Я из верующей семьи, перспектива у меня была — только леспромхоз и зэки, я занимался боксом, чтобы чувствовать себя безопасно, а ещё акробатикой. Отец говорил: есть две вещи, которыми вы должны владеть свободно: плавание и лыжи. Вода — вторая стихия, а без лыж в северной стране не выжить — погибнешь, замёрзнешь.

— Мы говорили про подростковый кризис веры. Приходили к вам подростки, которые говорили, что не получается верить?

— Как-то я венчал одну пару. Их ребёнок увлекался современной музыкой. Я с ним говорил на эту тему. Мальчик меня внимательно слушал, а в разговоре с родителями на их слова, мол, вот видишь, мы тебе говорили, ответил: «Потерпите, я переболею».

На самом деле во всём мы наблюдаем троичность. Три состояния вещества: твёрдое, жидкое, газообразное. Пространство наше трёхмерно. Наконец, есть дух, душа, тело. А в музыке — гармония, мелодия, ритм. Гармония — это дух, мелодия — это душа, а ритм — это тело. Если у человека отнять дух и душу, то останется тело, то есть труп. Так и в современной музыке. Если пренебрегать гармонией, мелодией, оставлять только ритм, то получится музыкальный труп. Дискотеки — это музыкальные кладбища.

Знаете, у нас такой факт был в Краснознаменске: после дискотеки подростки бросились на кладбище ломать кресты. Лет десять тому назад.

Парам я даю один совет: молиться и просить воли Божией

— Часто ли к вам приходят молодые люди за советом и благословением на брак? Какие советы даёте?

— Семейный союз — вещь серьёзная. Нашему отцу говорил ещё его отец, а тому его отец говорил: «Не ходи в тот дом, где есть девушка, на которой ты не собираешься жениться». Так должно быть. У нас же теперь — открытый блуд.

Есть древнее известное изречение — если собираешься жениться, приготовься в два раза уменьшить свои желания и привычки и в два раза увеличить свою ответственность и обязанности.

А у нас без обязанностей люди живут и без ответственности, даже когда вступают в брак.

Приведу в пример замечательного философа Сократа. У него была супруга Ксантиппа, женщина особенного характера. Однажды она для него готовила, а Сократ, увлёкшись философскими размышлениями, не стал есть, и она ему горшок со щами вылила на голову. Тогда ученики его спросили: «Как же вы с ней живёте?» — «Так это же ежедневная школа любомудрия, то есть смирения». А другой человек спросил: «А мне жениться?» — «Обязательно!» — «А если такая, как у вас, попадётся?» — «Если не такая, то будешь исключением. Если как у меня, то станешь философом».

Знаете, люди часто ко мне приходят с проблемами. Но часто их проблемы выеденного яйца не стоят, из мухи слона делают. Поймите, любой момент в жизни проходит. Мы живём вроде бы в настоящем, но уже в прошлом. Будущего ещё нет, а настоящее уже проходит. Когда человек начинает цепляться за одно, другое. Но позволь, оно же уже прошло. Люди делают безумные вещи и мучат себя тем, что прошло или ещё не наступило. Стараюсь эти вещи объяснять.

— Трудно давать советы?

— Жизнь в храме для меня была обычным делом, даже когда я стал служить, то для меня это было естественно. Но когда я почувствовал за собой ответственность давать советы, я хотел бежать. Я как никогда остро понял, что значит «за каждое слово дашь ответ».

Приходят и спрашивают: расходиться или не расходиться? Ну, а как сказать-то?

И я даю один очень простой совет — молиться и просить воли Божией. На самом деле это очень просто. Господь всё вам укажет. Есть такое изречение: когда небо молчит, не надо ничего предпринимать.

Я сам не знал, какой мне избрать путь — монашество или семейную жизнь. Пошёл к старцу отцу Кириллу. Он мне: «Господь укажет». И спокойно ушёл. Господь указал. В тот же день мне подвели мою будущую невесту. Но я тогда не обратил на неё внимания. Это я теперь понимаю, что получил ответ. Потом я обратил на неё внимание: вот бывают же скромные девушки. И уехал. Я тогда на Урале работал.

А потом приехал к отцу Евгению Тростину. Ему было девяносто с лишним лет. Он мне говорит: «Тебе нужно жениться». — «А на ком?» — «А ты видел кого-нибудь, кто тебе понравился?» — «Видел». — «Иди и женись на ней». Было вот такое указание. И только после того, как год мы переписывались, я пришёл к владыке Стефану (Никитину) за благословением. И он меня благословил делать предложение.

— А когда к вам молодые пары приходят, вы как-то помогаете им проверить друг друга?

— Ну кто я такой, чтобы проверять? Просто говорю, как мне говорили: молись, и Господь укажет. Спрашивают, конечно: «А как?» Отвечаю, что, если желаешь, Господь укажет. Ну, а как укажет, это у Бога надо спрашивать, не у меня же. Ну откуда я знаю? Я грешный человек, не прозорливец, не старец. Просто старик. У меня есть опыт, но никогда не знаешь в жизни, что и как развернётся.

Я был знаком с отцом Василием Серебрённиковым. Он кандидат медицинских наук, настоятель Иерусалимского подворья в Москве. Он замечательно сказал: «Больше всего мне нравится в духовных примерах, когда ничего не поймёшь».

Мне иногда говорят, мол, а я не понимаю, что это такое. Ну что я могу на это ответить? Значит, ума не хватает. Человек думает: раз он не понимает, значит, этого не может быть. Как я могу веровать, если не понимаю?

На эту тему есть замечательный пример. Один студент привёл своего неверующего друга к старцу, и тот его спрашивает: «Почему же ты не веруешь?» — «Как я могу веровать, если я не понимаю!» Тогда старец спросил: «А ты понимаешь, как пища у тебя в желудке переваривается?» Слово «переваривается» мы знаем, но что там реально происходит — нет. Молодой человек честно сказал: «Не знаю». И старец сказал: «Ну не ешь, пока не поймёшь».

Когда люди говорят, что не понимают, мне бывает неудобно сказать, мол, просто ума не хватает. Пирогов помните как сказал? «Я не могу дойти до отрицания Бога прежде, чем не сойду с ума».

Один у меня совет на всё: молиться и просить, чтобы Господь вразумил. Он найдёт как. У Него тысяча способов.

Как молитесь, такой результат и получите

— Сейчас разводы происходят уже не только среди верующих людей, но даже и среди священников.

— Да, у нас несколько человек развелись.

— Вроде бы люди в храме, вроде бы молятся.

— Самое верное ваше слово — вроде. Вроде молятся, вроде каются. Вспоминаю, как один из моих сыновей, когда ему было года четыре, говорил: «Руками двигает — вроде крестится, губы шевелятся, а не молится».

Видите ли, в чём дело, матушки жалуются на батюшек, батюшки на матушек, но дело-то в том, что им хочется современной жизни, надеть брюки и выглядеть как все. Как говорится, та же картина, как в обычном браке. Замуж выходят, а не думают о той ответственности и труде, который за этим следует. Что такое подвиг семейной жизни? Это ситуация, в которой ты себе уже не принадлежишь.

— Хочется себе в браке принадлежать.

— Не живи как хочется, но как Бог велит. Хочется, конечно, но тогда нечего было вступать в брак.

— Есть ли у вас рекомендация, как сохранить брак?

— Одна рекомендация — сохранять брак. Жить и терпеть. Апостол дал рекомендацию: «Тяготы друг друга носите и так исполните закон Христов».

— Порой бывают такие тяготы, что невмоготу. Мужья-алкоголики, например.

— Да что угодно бывает, даже батюшки-алкоголики бывают, к несчастью.

— И что делать?

— Молиться.

— Так жизнь пройдёт.

— Так она всё равно пройдёт. Но это не главная жизнь-то, главная — она там. Молись, Господь укажет. Я советую читать Евангелие за человека, о котором молишься: перед каждой главой молитву «Спаси, Господи, и помилуй раба Твоего (имярек)..» и земной поклон после каждой главы.

— Как это — молись?

— Так и молись. У меня было в своё время положение служебное сложное, и я стал молиться. Читал по очереди акафисты святителю Николаю и преподобному Серафиму. Каждый день. Или просто у Господа просил: «Господи, покажи мне, как поступить». И всё устроилось наилучшим образом. Вот так нужно.

Мы так рассуждаем, будто Бога нет. Я хочу, этот хочет, тот тоже хочет. Ну мало ли что ты хочешь.

Все, может, хотят президентами стать, но будет-то один. Дело в том, что все эти разговоры ни о чём. Куда денешься? Если будешь держаться, как говорил Сократ — станешь философом.

— Когда говорят: «Молитесь», все это по-разному понимают. Один думает, что нужно каждый день поклоны класть, а другой — что раза в неделю на литургии вполне достаточно.

— Такой и результат. Говорят, мать архимандрита Кирилла каждый день клала по тысяче поклонов, когда он на войне был.

Молитесь. Как молитесь, такой результат получите. Знаете, когда прихватывает и начинают молиться, тогда поклоны бьют, и много. А главное — ежедневно читать Евангелие.

— А как понять, что молишься и внутри меняешься?

— Как изменишься, тут же поймёшь. Пока дёргаешься, ты ещё не молишься. Сколько поклонов — это обеты, а давать их опасно. Обет ещё и не исполнишь. Жизнь покажет, как правильно молиться. Люди сегодня вроде ходят в церковь, вроде верят.

— Время изменилось. Сейчас другие люди в церковь ходят?

— Люди примерно те же. Библия-то для всех и на все времена написана. Добродетели, страсти те же, а возможности разные. Возможностей быть верующим больше, но ещё больше стало возможностей грешить.

Один человек был на Кипре и говорил, что остров подвергается разным испытаниям, в своё время был под турецким гнётом, теперь проходит испытание благополучием. Верные слова. Мы тоже такое испытание проходим в некоторой степени. Когда я начинал служить в Акулове, то ходил пешком, максимум — ездил на велосипеде. Теперь приезжают священники: «Как же я могу без машины?» Интересно, а как я мог в течение многих лет?

Лень — двигатель прогресса. Это верно, конечно. Но Киреевский как про прогресс писал? Не скажешь, что он не нужен, всё-таки он развивает ум. но он теряет свою ценность и даже вреден, если не связан с параллельной пружиной, сдерживающей, — это нравственность. То есть прогресс — это да! Другое дело — куда.

— И всё-таки характер взаимодействия изменился.

— Да, все сидят сейчас и на кнопки нажимают. А мы играли в шашки и шахматы — это всё для ума. Сейчас есть интернет и все с кем-то там беседуют. Но это не общение, точнее, какое-то оно странное. Всё рассказывать про себя. Я этого не понимаю. А для чего это? Во многом знании много печали. А стоит ли столько знать о других людях? Думаю, что ни к чему. В себе не разберёшься. В наше время так не было.

Сейчас всё с точностью до наоборот. Какой я! Каково моё существование! Ну, вот все узнали о твоём существовании. И что, ты стал лучше? Или они стали лучше? Я не знаю. Когда много знаешь о других, то это тяжёлое знание. Много знаешь, быстро состаришься. Конечно, в соцсетях не все говорят. А так, кое-что, чтобы выглядеть красиво. Когда речь идёт о другой душе, то слова произносятся очень серьёзные. Как говорил Симеон Богоприимец: «И Тебе Самой оружие пройдёт душу, — да откроются помышления многих сердец» (Лк. 2, 22−35).

А для чего ты сегодня должен протыкать себе душу помышлением многих сердец? Я не знаю, для чего. Вместо того, чтобы тихо, спокойно трудиться. К несчастью, все разделены телевизорами. Сидят и между собой не общаются.

— В каменных джунглях живём. Нет возможности.

— Да есть возможность, люди в собственном доме не общаются. Я как никто хорошо это знаю. Люди ко мне приходят и жалуются, что муж у телевизора. А мы выросли без этого.

— Так что же делать?

— Придётся как-то освобождаться от этого добровольно. Заниматься чем-то конкретным. Я вот, например, по образованию инженер-конструктор, механик, у меня два патента. Один из них походный самовар.

И я этим сейчас занимаюсь. Разрабатываю конструкцию печи. На одну уже получил патент. Всё же от печи идёт.

— Сейчас от батареи.

— Да, но батареи — раз, и нет. «Я всё знаю», — сказал интернет. «Ха-ха», — ответило электричество. Чик — и нет, короткое замыкание — и всё. Сейчас, бывает, компьютер зависнет из-за какого-то микроба и шлют письма из налоговой по несколько раз. Завис, а потом его нет, а печка всегда будет!

Я с пелёнок в Церкви молюсь

— Как вы пришли в Церковь?

— Я не пришёл. Меня принесли. Я с младенчества вырос в Церкви и другого не представляю. Мне трудно понять неверующих. Это же безнадёжная и беспросветная жизнь, если впереди смерть, и всё. Когда я знаю, что есть Бог, есть душа, будущая жизнь, — всё встаёт на свои места.

Мой отец обрёл полноту веры в тюрьме. Он был на Соловках в эти сложные годы.

Однажды он сказал мне: «Собираешься быть священником — приготовься к тюрьме». Поэтому я окончил лесотехнический институт, чтобы сразу попасть на лесоповал.

Если пошлют в лагерь, так быть там со специальностью. В лагере я и оказался, но как инженер и с инспекцией. Видел своими глазами всю эту обстановку: камеры, щёлкающие затворы, колючую проволоку, автоматы, овчарки — всё как подобает.

Мы росли, когда в основном вокруг было безбожие и часто говорили, мол, я как все. Но простите, совсем не обязательно быть как все. Владимир Соловьёв однажды одной рабе Божией на её вопрос: «Может быть, я отделяюсь от масс?» сказал: «Истина никогда не была за большинством!»

Так и есть, бриллианты и золото на каждом шагу не валяются. То, что кругом и на каждом шагу, не значит ценное. Я не был ни пионером, ни комсомольцем, хотя в своё время это было непросто. Меня спрашивали: «Вы против?» Я отвечал, что хожу в церковь, и вы меня не можете принять в пионеры. Такое у вас условие.

— Ваш отец в тюрьме решил стать священником?

— Он обратился к Церкви очень просто. Его мама, моя бабушка, была из старообрядцев. Её звали Мария Арсеньевна Морозова. Как-то она попросила отца пойти в церковь причаститься. Готова была ради этого поклониться ему в ноги. Он сказал: «Ну что ты, мама, я так пойду». И пошёл.

Попал в храме Николы в Плотниках к отцу Владимиру Воробьёву. Это дед ныне здравствующего протоиерея Владимира Воробьёва, ректора ПСТГУ. У отца мыслей никаких не было. Он был молодым человеком. Пришёл и, поскольку батюшка сидел, был вынужден встать на колени. «Что скажете?» — спрашивает его священник. — «Мне нечего сказать». — «А что пришли?» — «Да мама просила». — «Это хорошо, что слушаетесь маму».

Ничего больше не стал спрашивать, накрыл епитрахилью и стал молиться. Мама, видимо, тоже молилась. Отец говорил, что в тот миг его коснулась благодать Божия и он зарыдал. «Как из крана течёт вода, так у меня текли слёзы, — вспоминал он. — После я встал и ни на что не смотрел. Душа моя совершенно изменилась».

Через некоторое время его посадили. В тюрьме он встретил владыку священноисповедника Феодосия Коломенского и других духовных лиц. Он с ними в одной камере сидел. Как-то отец спросил владыку, как дальше строить свою жизнь, а тот ответил: «Положись на волю Божию». — «Да я положился». — «А чего ко мне пришёл? В лучших руках дело».

В тюрьме отцу сказали, что он станет священником, и это произошло. После войны он пошёл в семинарию. Мама была твёрдой веры, пела в церкви с 15 до 90 лет. Она духовная дочь отца Владимира и отца Алексия Смирнова. Она ходила и в Данилов монастырь. В этой верующей среде я и вырос.

— Отец заразил вас желанием служить Богу?

— Я с пелёнок в Церкви молюсь. Для меня храм — родной дом. Другого не представляю. Конечно, я участвовал в обычных детских и мальчишеских делах, но внутри у меня было желание стать священником. Я молился Матери Божией у иконы в храме Благовещения, чтобы Она сподобила меня служить Богу. Ничего больше не просил. Служу. Пятидесятый год пошёл священства.

Молись, а спонсоры тебя найдут

— На священников возлагается большая нагрузка и множество дел: служить службу, исповедовать, давать советы, заниматься стройкой, воскресной школой. Часто священники «сгорают». Есть способ не «сгорать»?

— Нужно шкалу ценностей построить. Есть такое изречение: «Нужно сначала долги отдавать, а потом дары приносить». На первом месте — богослужение. На втором — вопросы другого порядка. Господь всё совершает.

Нужно помнить о семье. Нельзя о семье забывать. Есть такой пример, когда один батюшка во времена Амвросия Оптинского был очень уж усерден в делах своего прихода. Матушка чуть ли не на развод готова была подать. И один батюшка приехал к старцу спросить об этой ситуации. На что святой ответил: «Передай батюшке, что матушка права».

То, что человек делает и за это его восхваляют, — ведёт к тщеславию, а семья — это не напоказ. Семья — это труд, в котором ты обязан возрастать.

Есть большая Церковь, а есть малая Церковь.

Господь помогает, когда строительство есть. На Афоне есть такой папа Янис. Его спросили, мол, где найти спонсоров, чтобы храм восстановить. На что он ответил: «Ты молись, а спонсоры тебя найдут». Это так и есть. Беседы — всё это здорово, но, когда нужно, Господь пошлёт.

— Так почему священники выгорают?

— Потому что придерживать себя нужно. Когда я начал служить, а служил я по милости Божией с отцом Сергием, я тоже туда-сюда, там-здесь, то-это. И он мне сказал: «Ты так быстро сгоришь». Сгорают, когда много суеты. Не всегда нужно сломя голову бежать. Нельзя быть безотказным на все требования, не всегда безотказность на пользу людям. Жизнь сама покажет, что действительно необходимо.

Интервью с отцов Валерианом подготовила Дарья Рощеня, фото Ефим Эрихман

http://www.pravmir.ru/otets-valerian-krechetov-kogda-nebo-molchit-ne-nado-nichego-predprinimat/