Мама и волонтер: три разных пути к святителю Николаю

Через пару дней мощи святителя Николая Чудотворца покинут Храм Христа Спасителя. За время их пребывания в Москве Ольга Данилина побывала здесь трижды — один раз паломницей, вместе с детьми, и два раза — волонтёром-певчей. И наблюдала за всем снаружи и изнутри.

Эх, мама-мама.

Я была у мощей святителя Николая трижды. Первый раз — с детьми. Их пятеро, в возрасте от 1 года 4 месяцев до 12 лет. Со старшими можно было бы и постоять, но как быть с младшим? Знаю, что без очереди пускают только с детьми до года. Коленька ни секунды не сидит, всё время идёт-бежит-ползёт. Это нереально выдержать даже час, гораздо проще было бы с 2−6-месячным. Но даже если пропустят меня с Колей — куда девать остальных детей? Не бросать же одних посреди Москвы.

Я подхожу к волонтёрам в социальной очереди и говорю: «Я с ними одна». На Коленьке младенческий чепчик — специально разыскала, чтоб помоложе выглядел.

Волонтёр не смотрит ни на чепчик, ни на возраст остальных. По-моему, его впечатлил тот факт, что мама — одна, а детей — много.

Нас ведут к храму, рядом идут такие же мамы с детьми, тоже примерно в возрасте полутора-двух лет. Они на колясках, а я коляску взять побоялась, вдруг её оставить негде будет? Как выяснилось, зря.

Несу Колю в слинге, за руку держу Ксюшу, которая так и норовит ускакать куда-то. Гриша ноет, что хочет в Макдональдс. Маша с Ваней выясняют отношения.

Идём вдоль очереди. Усталые люди немного сторонятся, чтобы пропустить нас. Краем глаза замечаю, что в очереди дети не старше моих. Но стыдиться нет времени, моя задача — не отстать от волонтёра, который взял Ксюшу за руку, и не растерять остальных детей.

Наверное, кто-то из стоящих в очереди завидует нам, так быстро и без препятствий идущим вперёд. А я немного завидую им: постоять, не спеша помолиться, помолчать.

Очень скоро мы в храме, на глаза наворачиваются слёзы. Но тут Гриша снова вспоминает про Макдональдс, а Ксюша начинает капризничать. Даю каждому по иконке, подходим к мощам. Коленька приложился и не хочет отлипать. Это его святой, которому несколько лет назад я пообещала родить мальчика Колю в благодарность за помощь. Нас не торопят. Отходим, получаем иконку.

Всё вместе заняло у нас двадцать минут, и мне немного грустно. В сумке — не понадобившийся акафист и житие в изложении для детей, которые я думала почитать в очереди, зонтик, вода, еда, салфетки, свитеры, дождевики для 6-часового стояния. Ничего не понадобилось. Впереди — выставка динозавров, вожделенный Макдональдс, ещё какие-то развлекалки и долгая дорога домой.

На обратном пути дети радостно обсуждают всё пережитое. Про визит к святителю Николаю — ни слова. По-моему, они так и не поняли, где были. Снова я что-то упустила. Эх, мама-мама.

Мысль пытается найти оправдание: «А вот если бы они сделали специальную детскую очередь, чтобы и немного постоять, но в то же время не стоять долго». Гоню её. Эх, мама. А вот если бы мы потом не сразу ушли, а немного постояли в храме на молебне. Мысленно прошу прощения у святителя и обещаю вернуться.

Четыре часа на клиросе

Второй раз я поехала в качестве певчей-волонтёра. Предварительно зарегистрировалась на сайте pdobro.ru, мне назначили дату. В условленное время мы встретились возле метро «Кропоткинская», нас повели в храм. Проход осуществлялся строго по спискам и паспортам. К нам попыталась примкнуть какая-то девушка из очереди, но её заметили и не впустили.

Возле пропускного пункта волонтёр разговаривает с кем-то по рации: «Беременная с 5-летним ребёнком? А заметно, что она беременная или с её слов? Живот большой? Где стоит? Напротив"Красного Октября?»

Даёт указания, что надо сделать, чтобы женщине стоять поменьше.

В одном месте нас задерживают: одной из певчих нет в списках, и она показывает переписку в телефоне с организаторами. На последнем пропускном пункте внезапно подходит немолодая женщина с внучкой лет пяти, слёзно умоляет пропустить её. Она так просит, так плачет, что просто сердце разрывается, и хочется просить за неё тоже. Но ей предлагают посидеть и подождать, пока пройдём мы, а потом будут разбираться с ней.

По пути слышу разговор двух сопровождающих нас девушек-волонтёров. Одной жаль ту женщину. Рассудительность второй, восемнадцатилетней, меня поражает. «Она напрямую прошла к храму и устроила концерт. Что ей мешало сперва подойти к социальной очереди и всё объяснить? Если основания действительно есть, всё обязательно устроилось бы так, что её пропустили».

И вот мы в храме, на клиросе. Мимо нас течёт людская очередь. Именно течёт. Поднимаешь глаза от текста, она всё течёт, меняется. Каждый раз взгляд останавливается на каком-то новом лице.

Клирос неподалёку от патриаршей кафедры. Я всё смотрела на неё, представляла, как здесь восседает Патриарх во время богослужений. Смотрела на алтарь с того ракурса, с которого он смотрит.

Ряд пономарей, перед ними кипы записок.

Ждём начала молебна. Немного волнуемся. Ещё бы: не каждый день доводится петь в главном храме страны. И вот подходят священники, семь человек. Начинаем петь «Царю Небесный». Сперва неуверенно, надо пристроиться друг другу. Все певчие видят и слышат друг друга в первый раз. Регент очень терпеливо относится к ошибкам, помогает. Канон, акафист святителю Николаю. Знакомые мелодии, знакомые слова — сразу волнение уходит, как будто я на клиросе в нашем сельском храме. Начинаю петь в полный голос.

«Радуйся, Николае, великий чудотворче».

На этих словах я время от времени поднимаю глаза на текущую очередь. Старые, молодые, мужчины, женщины, фотографируются, плачут, несут иконы, ведут детей. Немало пожилых людей с костылями, палочками. У многих — складные стульчики с собой. Вот череда полицейских, тоже идут прикладываться к мощам. Очень многие несут иконы — как купленные здесь простые бумажные, так и привезённые из дома, большие. «Радуйся, Николае, великий чудотворче!»

Замечаю у одной из женщин в руках большую фотографию ребёнка, несёт приложить её к мощам. Какой-то мужчина держит большой букет роз, отдаёт служителям. Он немного выделяется на общем фоне: все хотят что-то забрать, унести, прихватить с собой хоть крупицу благодати, а этот — принёс в дар святителю.

Молебен заканчивается. Можно приложиться к мощам и ехать домой. Священник оборачивается к нам, просит остаться тех, кто может. Сейчас будет ещё один молебен, петь некому. Из 10 человек нас осталось половина, и со второго голоса я перехожу на тенор. Второй молебен петь тяжелее. Уже больше двух часов на ногах, хочется присесть. Но я рада, что получилось хоть немного послужить, постоять. Думаю про людей в очереди, про ту беременную у «Красного Октября» — им там тяжелее.

В какой-то момент внезапно становится скучно. Ну и что, что молебен? Ну и что, что в храме Христа Спасителя? Ну и что, что у мощей самого святителя Николая?

Поднадоевший уже мотивчик, однообразный припев, люди эти — идут и идут, конца-края нет им. Это известное искушение на клиросе (может и в алтаре тоже, не знаю). Лечится проверенным способом: нужно начать внимательно следить за текстом, который поёшь. Глубина в тексте канона такая, что можно и десять раз повторить, всё равно каждый раз что-то новое откроется.

«Мрак души моея разжени, Светодавче Христе Боже, началородную тьму изгнав бездны, и даруй ми свет повелений Твоих, Слове, да, утренюя, славлю Тя» — поёт хор. Господь немедленно изгоняет мрак души, пою дальше радостно и со вниманием.

В середине молебна приходит новая регент-волонтёр, и наша передаёт ей пост. Новая пришла одна, без певчих, поэтому третий молебен поём тоже мы. Ещё часть певчих уходит, остаётся нас совсем немного. На третьем молебне певчие уже не пишут записки, не делают сэлфи, не скучают, не переживают, что не попадут в ноту. Когда открывается второе дыхание и всё ненужное отпадает, можно просто петь, дышать, молиться. Священник читает молитву святителю Николаю, весь клирос опускается на колени, впервые за всё время.

У женщины, поющей рядом со мной, рядом двое деток, мальчик и девочка лет 8−9. Им тоже дали тексты, и они тоже поют с нами. Грустно вспоминаю свой поход сюда с детьми.

Людская река всё течёт. Иногда в ней видны священники в рясах и с крестами. Так же отстояли очередь, вид усталый, некоторые с семьями.

Вот она, моя Россия течёт. Люди, зачем вы сюда пришли? Зачем оставили свои дела, приехали издалека, отстояли очередь? Что вас сюда привлекло? Ведь сами же пришли, никто не заставлял. Что вы надеетесь получить здесь? А я сама зачем приехала? Я не могла не приехать.

Ко мне в гости мой близкий человек приехал, я не могла не выйти ему навстречу, чтобы поприветствовать. И вы, значит, тоже? Вот вы все, текущие мимо, такие разные — а в чём-то, получается, одинаковые?

«Одержимии печалию немощи, различными недуги утруждени, с верою к раце твоей влекутся и, получивше твою милость, быстрообразно отходят, радостно Господеви поюще: отец наших Боже, благословен еси», — выводит хор седьмую песнь канона. Отходят от мощей, действительно, «быстрообразно», пара секунд и всё. Но суеты нет, всё благоговейно.

Слева стоят те, кто уже приложился, но уходить не хочет. Молятся, поют с нами акафист, многие стоят на коленях. Я их так понимаю! Мне тоже не хочется уходить. Но четвёртый молебен я уже не выдержу. Хотя, если надо будет — куда ж денешься, споёшь. Но подошли уже новые певчие-волонтёры со свежими силами. Я пробыла здесь четыре часа. В очереди стоят дольше, и время, наверное, там так не летит. Здесь оно промелькнуло как одно мгновение.

Церковная соборность в метро

Третий раз я поехала, сопровождая нашего священника, который должен был служить в этот день молебен в храме Христа Спасителя. В храм уже захожу уверенно, как к себе домой. На этот раз хор просто огромный и регентует молодая девушка — организатор певчих-волонтёров. Кажется, басы поют громковато, и это непривычно — шесть мужчин-басов на клиросе, такое и в архиерейском хоре не встретишь. Но потом мы приноравливаемся друг к другу.

На обратном пути обращаю внимание на людей в метро. На «Кропоткинской» — ни одной женщины в брюках. Вот одна у касс просит помочь ей разобраться с тарифами. Приехала издалека, приложилась к мощам, счастлива. У другой на руках уснул трёхлетка, просит меня помочь вытащить из сумочки платок и повязать ей на голову.

К батюшке подходят люди, называют его по имени. Так удивительно здесь встретить тех, которые его знают. Спускаемся с ним на эскалаторе, а навстречу, затерявшись в людской толпе, скромно держась за поручень, поднимается наш викарный епископ. Явленный образ кротости — вполне в духе святителя Николая. Он и собрал нас здесь вокруг себя, потому что ничего случайного не бывает, и с математической точки зрения вероятность такой встречи ничтожно мала.

Медленно и плавно епископ, священник и миряне двигаются навстречу друг другу. В этот миг станция метро «Кропоткинская» представляла собой иллюстрацию церковной соборности. Вот так просто и наглядно присутствие святых мощей являет нам духовный мир.

Святителю отче Николае, молись за нашу Русскую Православную Церковь!

http://www.pravmir.ru/mama-i-volonter-tri-raznyih-puti-k-svyatitelyu-nikolayu/