Русская линия
Русская линия Василий Цветков13.03.2017 

«Преступление и наказание» адмирала Колчака. Часть 5

Часть 4

А.В. Колчак на фронтеВ формулировках обвинений в отношении Колчака нередко фигурирует словосочетание — «преступления против мира и человечности». Есть данная формулировка и в упомянутом уже законе «О реабилитации жертв политических репрессий». Здесь она присутствует в статье 4. Приведём её полностью, поскольку ссылки на неё используются в качестве одного из аргументов, препятствующих реабилитации Колчака.

«Не подлежат реабилитации лица.., обоснованно осуждённые судами, а также подвергнутые наказаниям по решению несудебных органов (а заметим, что Иркутский ревком не являлся специфически судебным органом — В.Ц.), в делах которых имеются достаточные доказательства по обвинению в совершении следующих преступлений: а) измена Родине в форме шпионажа, выдачи военной или государственной тайны, перехода на сторону врага; шпионаж, террористический акт, диверсия; б) совершение насильственных действий в отношении гражданского населения и военнопленных, а также пособничество изменникам Родины и фашистским оккупантам в совершении таких действий во время Великой Отечественной войны; в) организация бандформирований, совершавших убийства, грабежи и другие насильственные действия, а также принимавших личное участие в совершении этих деяний в составе бандформирований; г) военные преступления, преступления против мира, против человечности и против правосудия.

Кроме того, не подлежат реабилитации направленные в административном порядке на спецпоселение лица из числа репатриированных советских граждан (военнопленных и гражданских лиц), служивших в строевых и специальных формированиях немецко-фашистских войск, полиции, если имеются доказательства их участия в разведывательных, карательных и боевых действиях против Красной Армии, партизан, армий стран антигитлеровской коалиции и мирного населения, за исключением тех, кто впоследствии принимал участие в боевых действиях против немецко-фашистских войск в составе Красной Армии, партизанских отрядов или в движении Сопротивления".

Итак, контекст употребления данной формулировки достаточно очевиден. В пункте б), в частности, ясно говорится, например, о «насильственных действиях в отношении гражданского населения», но при этом чётко обозначен временной промежуток «совершение таких действий во время Великой Отечественной войны». Что касается формулировки «военные преступления, преступления против мира, против человечности и против правосудия», — то она почти дословно повторяет формулировку, использовавшуюся во время работы Международного Военного Трибунала в Нюрнберге, в его Уставе, по отношению к нацистским преступникам. Используется она и в соответствующих резолюциях Генеральной Ассамблеи Организации Объединённых Наций.

Но для этого необходимо доказать, что адмирал Колчак, равно как и Российское правительство им возглавляемое, а также и все белые правительства являются, ни больше ни меньше, — нацистскими преступниками. То есть никакой разницы между фашистскими, нацистскими режимами и режимами Белого движения не существует.

Действительно, подобное отождествление более чем определённо выражено на просторах нашего Интернета, — и уравнивание Колчака, Маннергейма с Гитлером, Муссолини, Франко и Власовым стало, к сожалению, весьма популярным среди определённой части исторических публицистов и политологов (не говоря уже о «простых читателях»). Несостоятельность подобных тезисов уже неоднократно рассматривалась в публикациях на «Русской линии» (см., например, статью А. Алекаева, Р. Гагкуева, В. Цветкова: «Нельзя ставить знак равенства. О неправомерности отождествления программ Белого движения и политических лозунгов коллаборационизма в годы Великой Отечественной войны»).

Абсурдность подобного умозаключения с юридической точки зрения очевидна хотя бы уже потому, что Белое движение было не «после», а «до» вышеупомянутых военно-политических деятелей, а о влиянии на формирование «нацистской» программы в идеологии российского Белого движения не писал ни один из идеологов национал-социализма или фашизма.

Иное дело, весьма популярный среди публицистов тезис о том, что поскольку «Краснов, Шкуро и атаман Семёнов в 1941—1945 гг. были пособниками оккупантов» то, следуя данной «логике», этим отождествляется Белое движение и фашистские, нацистские режимы. Но и этот тезис не выдерживает критики, так как, во-первых, ни Краснов, ни Шкуро, ни Семёнов в своих действиях и решениях, будучи абсолютно самостоятельными, не опирались на политико-правовые установки Белого дела в 1917—1922 гг. Во-вторых, российское Белое движение, конечно, продолжается в Русском Зарубежье, но только в духовном, идеологическом качестве, а никак не в принципе политико-правовой преемственности (в противном случае пришлось бы говорить о функционировании в эмиграции, например, Российского правительства, Правительства Юга России, Правительства Северной области или ещё какого-нибудь «правительства в изгнании»).

Таким образом, применение к оценке Колчака и Российского правительства терминологии обвинительных заключений Нюрнбергского трибунала — юридически некорректно, а по сути — бессмысленно.

Но есть ещё тезис о «шпионаже», «государственной измене» Колчака. В качестве подтверждающего аргумента приводится, в частности, письмо адмирала Анне Тимиревой, где он, якобы, говорит о своей службе Великобритании. Разбирая несостоятельность данного тезиса, следует, прежде всего, учитывать характер данной переписки и психологическое состояние самого Александра Васильевича. Следующий момент, бесспорно необходимый для утверждения о «государственной измене» или о «шпионаже», — состояние войны России с Англией, но его, как известно, не было ни у Российской Империи, ни у Российской республики, ни у РСФСР. И, наконец, — отсутствуют свидетельства о зачислении Колчака на британскую службу, платёжные ведомости на получение жалования и т. п. формальные моменты. Рассуждения же о том, что «Англия — наш традиционный геополитический противник», имеют такой же контекст как любые рассуждения о «противниках» и «союзниках», в зависимости от конъюнктуры внешней политики.

Встречается иногда и обвинение Колчака в «преступлениях против правосудия». Тут уместно процитировать интервью с одним из авторов закона «О реабилитации», судьёй Конституционного суда в отставке А. Кононовым. Судье был задан вопрос: «Закон запрещает реабилитировать людей, которые сами участвовали в репрессиях. А как быть с теми, кто участвовал, но при этом сам явно пострадал от внесудебного политического приговора?». Ответ был таков: «С этим вопросом возникли определённые сложности. Понятно, что все, кого осудили не судебным порядком, а через „тройки“ (внесудебные органы, состоящие из представителей НКВД, прокуратуры и партийного начальства — прим. „Медузы“) и тому подобным образом, получили свои приговоры незаконно и неконституционно. И надо было, с точки зрения разума, закона, рациональности, просто всех их оправдывать. Но вдруг там действительно были люди, осуждённые на реальных основаниях. Скажем, из тех военнопленных, которые были осуждены за предательство [в период Великой Отечественной войны] — вдруг среди них были такие люди, которые действительно с оружием в руках сражались против нас? А как с ними быть? Можно ли их оправдывать? Или с работниками НКВД, которые сами принимали участие в репрессиях? Поэтому встал вопрос о некоторых исключениях из общего правила, и мы как-то пытались эти исключения перечислить, и они есть в законе. Поэтому такие люди, скажем так, как [народный комиссар внутренних дел Николай] Ежов, [министр внутренних дел Лаврентий] Берия (оба — ключевые организаторы массовых репрессий, расстрелянные по фальсифицированным делам — прим. „Медузы“) и сотрудники НКВД, принимавшие участие в фальсификации дел и репрессиях, — все они по закону оправданию не подлежат..».

Итак, ни с точки зрения принадлежности к нацистскому, фашистскому режиму, ни с точки зрения «измены» в пользу враждебного государства, ни с точки зрения принадлежности к репрессивным органам НКВД («нарушающим правосудие») Колчак и его правительство не могут считаться виновными.

Остаётся последний термин — «военные преступления». Благодаря ему адмирал Колчак именуется «военным преступником». Здесь необходимо обратиться к законодательной базе, действующей на то время, т. е. период 1917—1920 гг.

В 1908 г. в России была опубликована «Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны» (т.н. «Гаагская конвенция»). Этот документ имел важное историческое значение, поскольку именно в нём были чётко обозначены категории воюющих сторон, мирного (гражданского) населения, определены общие принципы функционирования фронта, прифронтовой территории. Увы, но подписание «Конвенции» ещё не означало её выполнения, что и подтвердили события Первой мировой войны. Тем не менее её нормы вполне применимы для определения видов «военного преступления», критериев его оценки, действовавших в начале ХХ столетия. О положениях Конвенции были осведомлены военнослужащие Российской Императорской армии и флота.

Важны следующие правовые категории данной Конвенции: «О том, кто признаётся воюющим» (Отдел 1, глава 1). Статья 1: «Военные законы, права и обязанности применяются не только к армии, но также к ополчению и добровольческим отрядам, если они удовлетворяют всем нижеследующим условиям: 1) имеют во главе лицо, ответственное за своих подчинённых; 2) имеют определённый и явственно видимый издали отличительный знак; 3) открыто носят оружие и 4) соблюдают в своих действиях законы и обычаи войны. Ополчение или добровольческие отряды в тех странах, где они составляют армию или входят в её состав, понимаются под наименованием армии». Статья 2. «Население незанятой территории, которое при приближении неприятеля добровольно возьмётся за оружие для борьбы с вторгающимися войсками и которое не имело времени устроиться, согласно статье 1, будет признаваться в качестве воюющего, если будет открыто носить оружие и будет соблюдать законы и обычаи войны». Статья 3: «Вооружённые силы воюющих сторон могут состоять из сражающихся и несражающихся. В случае захвата неприятелем как те, так и другие пользуются правами военнопленных..».

Теперь «о военнопленных» (глава II). Статья 4: «Военнопленные находятся во власти неприятельского Правительства, а не отдельных лиц или отрядов, взявших их в плен. С ними надлежит обращаться человеколюбиво. Всё, что принадлежит им лично, за исключением оружия, лошадей и военных бумаг, остаётся их собственностью». Статья 5: «Военнопленные могут быть подвергнуты водворению в городе, крепости, лагере или каком-либо другом месте..».

Не менее важна глава «О средствах нанесения вреда неприятелю, об осадах и бомбардировках». Статья 22: «Воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств нанесения вреда неприятелю»; статья 23: «Кроме ограничений, установленных особыми соглашениями, воспрещается: а) употреблять яд или отравленное оружие; б) предательски убивать или ранить лиц, принадлежащих к населению или войскам неприятеля; в) убивать или ранить неприятеля, который, положив оружие или не имея более средств защищаться, безусловно сдался; г) объявлять, что никому не будет дано пощады; д) употреблять оружие, снаряды или вещества, способные причинять излишние страдания; е) незаконно пользоваться парламентёрским или национальным флагом, военными знаками и форменной одеждой неприятеля, равно как и отличительными знаками, установленными Женевскою конвенциею; ж) истреблять или захватывать неприятельскую собственность, кроме случаев, когда подобное истребление или захват настоятельно вызывается военною необходимостью; з) объявлять потерявшими силу, приостановленными или лишёнными судебной защиты права и требования подданных противной стороны. Равным образом воюющему запрещено принуждать подданных противной стороны принимать участие в военных действиях, направленных против их страны, даже в том случае, если они были на его службе до начала войны».

Статья 25: «Воспрещается атаковать или бомбардировать каким бы то ни было способом незащищённые города, селения, жилища или строения». Статья 26: «Начальник нападающих войск ранее, чем приступить к бомбардированию, за исключением случаев атаки открытою силою, должен сделать всё от него зависящее для предупреждения о сём властей». Статья 27: «При осадах и бомбардировках должны быть приняты все необходимые меры к тому, чтобы щадить, насколько возможно, храмы, здания, служащие целям науки, искусств и благотворительности, исторические памятники, госпитали и места, где собраны больные и раненые, под условием, чтобы таковые здания и места не служили одновременно военным целям. Осаждаемые обязаны обозначить эти здания и места особыми видимыми знаками, о которых осаждающие должны быть заранее поставлены в известность». Статья 28: «Воспрещается отдавать на разграбление город или местность, даже взятые приступом».

И, наконец, «О военной власти на территории неприятельского государства» (Отдел III). Статья 42: «Территория признаётся занятою, если она действительно находится во власти неприятельской армии. Занятие распространяется лишь на те области, где эта власть установлена и в состоянии проявлять свою деятельность». Статья 43: «С фактическим переходом власти из рук законного Правительства к занявшему территорию неприятелю последний обязан принять все зависящие от него меры к тому, чтобы, насколько возможно, восстановить и обеспечить общественный порядок и общественную жизнь, уважая существующие в стране законы, буде к тому не встретится неодолимого препятствия». Статья 44: «Воюющему воспрещается принуждать население занятой области давать сведения об армии другого воюющего или о его средствах обороны».

Статья 45: «Воспрещается принуждать население занятой области к присяге на верность неприятельской Державе». Статья 46: «Честь и права семейные, жизнь отдельных лиц и частная собственность, равно как и религиозные убеждения и отправление обрядов веры, должны быть уважаемы. Частная собственность не подлежит конфискации». Статья 47: «Грабёж безусловно воспрещается». Статья 48: «Если неприятель взимает в занятой им области установленные в пользу Государства налоги, пошлины и денежные сборы, то он обязан делать это, по возможности сообразуясь с существующими правилами обложения и раскладки их, причём на него ложится проистекающая из сего обязанность нести расходы по управлению занятой областью в размерах, в каких обязывалось к сему законное Правительство». Статья 49: «Взимание неприятелем в занятой им области других денежных сборов, сверх упомянутых в предыдущей статье, допускается только на нужды армии или управления этой областью». Статья 50: «Никакое общее взыскание, денежное или иное, не может быть налагаемо на всё население за те деяния единичных лиц, в коих не может быть усмотрено солидарной ответственности населения». Статья 51: «Никакая контрибуция не должна быть взимаема иначе как на основании письменного распоряжения и под ответственностью начальствующего генерала. Сбор оной должен, по возможности, производиться согласно правилам обложения и раскладки существующих налогов. По каждой контрибуции плательщикам должна выдаваться расписка».

Статья 52: «Реквизиции натурой и повинности могут быть требуемы от общин и жителей лишь для нужд занявшей область армии. Они должны соответствовать средствам страны и быть такого рода, чтобы они не налагали на население обязанности принимать участие в военных действиях против своего отечества. Эти реквизиции и повинности могут быть требуемы лишь с разрешения военачальника занятой местности. Натуральные повинности должны быть по возможности оплачиваемы наличными деньгами; в противном случае они удостоверяются расписками, и уплата должных сумм будет произведена возможно скорее». Статья 53: «Армия, занимающая область, может завладеть только деньгами, фондами и долговыми требованиями, составляющими собственность Государства, складами оружия, перевозочными средствами, магазинами и запасами провианта и вообще всей движимой собственностью Государства, могущей служить для военных действий. Все средства, приспособленные для передачи сведений на суше, на море и по воздуху, для перевозки лиц и вещей, за исключением случаев, подлежащих действию морского права, склады оружия и вообще всякого рода боевые припасы, даже если они принадлежат частным лицам, также могут быть захвачены, но подлежат возврату с возмещением убытков по заключении мира».

Статья 55: «Государство, занявшее область, должно признавать за собою лишь права управления и пользовладения по отношению к находящимся в ней и принадлежащим неприятельскому Государству общественным зданиям, недвижимостям, лесам и сельскохозяйственным угодьям. Оно обязано сохранять основную ценность этих видов собственности и управлять ими согласно правилам пользовладения». Статья 56: «Собственность общин, учреждений церковных, благотворительных и образовательных, художественных и научных, хотя бы принадлежащих Государству, приравнивается к частной собственности. Всякий преднамеренный захват, истребление или повреждение подобных учреждений, исторических памятников, произведений художественных и научных воспрещаются и должны подлежать преследованию» (Текст документа: «Вторая конференция мира 1907 г.», СПб: «Издательство Российского МИД», 1908.).

Часто употребляется понятие «заложничества». Действительно, в отмеченной выше статье 50 говорилось о том, что «Никакое общее взыскание, денежное или иное, не может быть налагаемо на всё население за те деяния единичных лиц, в коих не может быть усмотрено солидарной ответственности населения». Однако Редакционный комитет конвенции отметил, что данная статья не относится к казни заложников, взятых заранее. А казни заложников-военнопленных были формально запрещены Женевским соглашением только в 1929 году.

Итак. Критерий «военного преступления», следуя «Гаагской конвенции», может быть квалифицирован применительно к «воюющим сторонам». И здесь вполне были бы уместны обозначения правонарушений (в отношении военнопленных, «гражданского» населения или «добровольческих» (по сути «партизанских») отрядов) в отношении враждебной страны — «воюющей стороны».

Принципиально важный правовой момент:

Как уже отмечалось в предыдущей публикации (часть 4 статьи), территории и население бывшей Российской Империи, на которых действовали белые правительства, равно как и СНК РСФСР, никоим образом не считались территориями и населением враждующего государства. Обоюдно и советская и «белая» политико-правовая системы исходили из того, что их противники — преступники не военные, а «политические». Это «бунтовщики», «мятежники», «враги народа», но никоим образом не «военнопленные», защищённые принципами Гаагской конвенции. Это жестокая реальность не просто войны, а именно Гражданской войны.

Уместно ли, таким образом, определение «военного преступления» в отношении действий государственной власти, её представителей, осуществляющих свои полномочия не на враждебной территории, а на собственно российской территории? Уместно ли определение «военного преступления» при ответственности самого адмирала Колчака, подчинённых ему воинских командиров, а также частей Восточного фронта Русской армии (как официально именовались воинские части т.н. «колчаковской армии»)?

Каковы же были принципы политико-правовой системы, применявшиеся Российским правительством адмирала Колчака, в отношении тех территорий, того населения, которое определялось «противником»?

Часть 6

http://rusk.ru/st.php?idar=77505

  Ваше мнение  
 
Автор: *
Email: *
Сообщение: *
  * — Поля обязательны для заполнения.  Разрешенные теги: [b], [i], [u], [q], [url], [email]. (Пример)
  Сообщения публикуются только после проверки и могут быть изменены или удалены.
( Недопустима хула на Церковь, брань и грубость, а также реплики, не имеющие отношения к обсуждаемой теме )
Обсуждение публикации  

  Цветков Василий Жанович    02.04.2017 04:18
Ну и поскольку принципа "презумпции невиновности" никто не отменял, не стоит уподобляться следователям НКВД периода "наркома Ежова", исходя из того, что "белогвардейцы" априори виноваты по причине того, что они "враги народа". "Народ" – это отнюдь НЕ ТОЛЬКО слесарь с мозолистыми руками, но и профессор юстиции и жандармский офицер и даже, как ни "страшно покажется" – помещик.
Историческая "презумпция невиновности" – в том числе. А как можно делать выводы на основании следствия Иркутского ревкома не доведенного до конца (Колчак) или вообще при отсутствии такового (Пепеляев).
  Цветков Василий Жанович    31.03.2017 16:02
Еще правовой нюанс к вопросу о тезисе "Колчак – военный преступник".
Если применять к нему определения "военного преступления" периода Второй мировой войны, то нарушается (помимо отмеченного в статье) важнейший юридический принцип, а именно: закон обратной силы не имеет.
Из той же сферы: нормы "усугубляющие" ответственность не имеют обратной силы.
Ну это – к слову.
А применять нормы периода Первой мировой и Гражданской – некорректно, о чем я уже писал в статье выше.
Поэтому отождествление Колчака с "фашистским режимом", с власовцами – не более чем историческая фантазия и к праву никакого отношения не имеет.

Страницы: | 1 |

Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика