 |
| Православие и Мир | Протоиерей Кирилл Каледа | 07.12.2016 |
Массу вопросов подняло расследование Дениса Карагодина о трагической гибели его прадеда Степана. Денису удалось разыскать в архивах ФСБ информацию обо всех, кто был причастен к расстрелу его родственника, теперь исследователь планирует обратиться в суд. А между тем внучка одного из палачей уже публично извинилась за преступление деда-сотрудника НКВД.
— Отец Кирилл, вы узнавали, кто именно расстрелял вашего дедушку, священномученика Владимира Амбарцумова?
 |
| Священномученик Владимир (Амбарцумов) |
— В акте о приведении в исполнение приговора стоит подпись товарища Семёнова. Очевидно, его бригада и совершила расстрел. Но у меня никогда не возникало желания разыскать всех участников этого дела и предъявить претензии их родственникам. Когда я посмотрел материалы, которые удалось разыскать Денису Карагодину, я был потрясен, восхищен такой исследовательской настойчивостью. Возможно, отчасти это случайность была или воля Божия. Карагодин нашел и шофера, и машинистку, печатавшую приговор. И что? Он придет, например, к внучке или правнучке машинистки. но в чем эта внучка, родившаяся в конце ХХ столетия, должна каяться перед Денисом Карагодиным, который родился также в конце ХХ века?
— Некоторые заявляют, что Степана Карагодина справедливо расстреляли.
— В ответ на исследование Карагодина в интернете появились материалы о том, что его прадедушка был во время Гражданской войны связан с японскими войсками. В тех местах, где он находился, японцы совершали убийства. Затем делается вывод: в 1938 году с Карагодиным сделали то, что должны были сделать еще в 1920-х.
Что на это можно сказать? Мы имеем богатый опыт Гражданской войны, которая длится уже, по крайней мере, век. Впрочем, противостояние в нашем обществе началось еще до революции. И, к великому сожалению, оно не заканчивается. Сейчас мы должны решить, желаем ли мы продолжать гражданскую войну или хотим найти выход из той ситуации, в которой находимся в настоящее время. Если мы считаем необходимым продолжать войну, со всеми вытекающими последствиями, то давайте искать родственников тех, кто в годы сталинских репрессий работал в органах госбезопасности, и устраивать показательные бои на ринге.
— А кто-то должен нести ответственность за трагические ошибки истории?
— Нужно признать, что ответственность за то, что произошло в России, лежит на всем народе. Гражданскую войну большевики выиграли благодаря тому, что им удалось купить крестьян обещанием дать землю. И земля была дана. На 10−15 лет. Потом началась коллективизация со всеми страшными последствиями, когда крестьянские семьи выбрасывались в тайгу и оказывались в условиях худших, чем заключенные — строители железных дорог или работавшие на лесозаготовках. Заключенным выдавалась дважды в день какая-то горячая бурда, а крестьянским семьям ничего. Даже лопаты, чтобы выкопать себе землянку.
— Церковь тоже несет ответственность?
— Я не приемлю высказывания (в том числе и наших православных собратьев), что Церковь сама виновата в гонениях. Вместе с тем ответственность есть. Можно вспомнить слова священномученика Димитрия Добросердова, убиенного в Бутово, который своему келейнику в 1920-х годах говорил: «Васенька, мы так много могли сделать — и ничего не сделали». Хотя если говорить о владыке Димитрии, он был очень активным человеком, который еще до революции многое делал. Нельзя сказать, что Церковь бездействовала и никаких шагов не предпринимала, несмотря на то, что находилась в угнетенном состоянии в течение двух веков до начала ХХ века. Но ответственность остается: что-то не досмотрели, не доделали.
Протоиерей Кирилл Каледа. Фото: Facebook / Бутовский полигон
— Насколько я понимаю, Карагодин хочет инициировать масштабное судебное разбирательство, привлечь к уголовной ответственности не только расстрельную команду, но и Берию со Сталиным. А финалом этой истории должен стать некий аналог Нюрнбергского процесса: осуждение преступлений ЧК-ОГПУ-НКВД и заодно признание советского режима преступным.
— Как известно, после Нюрнбергского процесса, в конце 1940-х — начале 1950-х годов, в Германии состоялось еще несколько судов: на скамье подсудимых оказались люди, которые являлись сотрудниками гестапо, работали в концлагерях, служили в СС и СД. В подавляющем большинстве случаев приговоры оказались оправдательными: было решено, что обвиняемые выполняли приказы вышестоящего начальства. Всё в порядке. И, более того, и в Восточной, и в Западной Германии сотрудники гестапо и правоохранительных органов продолжили работать в органах внутренних дел, потому что других специалистов не было. Считалось, что они совершили массу ошибок, но ведь это хорошие специалисты.
Знаете, когда в Германии действительно пришло осознание ответственности за преступления Третьего рейха? Только к концу 1980-х годов.
Разумеется, это осознание не было одномоментным: некто включил тумблер — и все изменилось. Прошло 40 лет. (Помните сорокалетнее скитание еврейского народа в пустыне?) Что касается нашей истории, если считать с 1990-х годов, можно надеяться, реальное осознание произойдет примерно к 2030 году.
— Может, чекистов стоит оправдать? У них ведь тоже не было выбора.
— Действия тех людей, которые оказались в силу разных причин в органах и принимали участие в репрессиях, оправдать никак нельзя. Как хорошо сказал один полковник КГБ, всегда можно было найти способ отказаться. И любой, кто принимал участие в расстрелах, помнил один прекрасный чисто русский способ: взять и напиться, и не пойти на расстрел. Что с ним поделаешь? А там и выгонят, глядишь.
— А что делать потомкам чекистов? Они должны забыть о своих родственниках, публично осудить их или просто скрывать, кем были их предки?
— Лучше помолиться о них. Мне доводилось проводить экскурсии по полигону разным людям. и иерархам, и двум президентам, но самой тяжелой была встреча с одной женщиной. Она православный иконописец, и за три месяца до этого визита (ей понадобилось три месяца, чтобы собраться с духом!) она узнала, что ее любимый дедушка, который принимал участие в ее воспитании, был одним из тех, кто создавал Бутовский полигон. Я знаю и другие примеры, когда потомки тех, кто в то время работал в органах, принимал активное участие в репрессиях, приходили к вере и даже иногда становились священнослужителями.
1937 год
— Общество «Мемориал» недавно опубликовало списки тех, кто работал в НКВД с 1935−39 гг., что вызвало недовольство их потомков. Споры идут и об открытии архивов ФСБ. Нужно ли знать эту информацию?
— Да, нам нужно больше знать об этом времени, ведь знаем мы очень мало, и в этом огромная непоследовательность наших действий, нашей политики в сфере воспитания и образования, в формировании нашего мировоззрения. И поэтому то, что материалы были опубликованы, — это хорошо. Вместе с тем, конечно, это неприятно и страшно — узнать, что твой родственник принимал участие в репрессиях, — но если мы хотим жить в мире и любви, мы должны найти мужество, чтобы молиться об этих людях, а через молитву прийти к примирению.
— Может быть, стоит понимать «массовое покаяние» не как публичное битье челом, а как изменение ума? Ведь слово «покаяние» именно так переводится с греческого.
— В том-то все и дело, что нужны не публичные процессы, в результате которых мы получим только войну. До сих пор в отделах по борьбе с терроризмом висят портреты Феликса Дзержинского, кто-то считает, что нужно вернуть памятник. Но ведь Дзержинский тоже был террористом! Как это воспринимать? Раздвоение ума? Шизофрения?
Необходимо, чтобы дети со школьных лет прикасались к страшной истории нашей страны.
Этот процесс медленно, но верно начинается: в Москве открылся музей истории ГУЛАГа, и школьников начинают возить туда. Конечно, речь идет не о миллионах посетителей, но, по крайней мере, о десятках тысяч. Но это только начало. Необходимо заниматься просвещением.
Мемориал в Израиле, посвященный жертвам Холокоста, ежегодно посещают несколько миллионов человек. Это входит в обязательную школьную программу. Выставку, которая называется «Топография террора» в центре Берлина, открытую на месте, где находилось центральное здание гестапо, посещают, если не ошибаюсь, приблизительно 1,4 миллиона человек в год. На Бутовском полигоне бывают ежегодно десятки тысяч людей. Стыдно? У нас считается, что это не патриотично.
— Государство вообще участвует в сохранении памяти о тех, кто погиб в результате репрессий?
— Я часто говорю о том, как мало у нас делается для сохранения памяти о пострадавших. И, конечно, наша политика в этой сфере очень непоследовательна. Просто до анекдота. В конце 80-х — начале 90-х годов появился законодательный акт, в котором говорилось о необходимости хранить память о пострадавших в годы репрессий. Было указано, что «органы местной самодеятельности» (именно так указано в законодательном сборнике — возможно, это опечатка) должны содействовать родственникам пострадавших в сохранении мест захоронения. Из этой фразы следует, что ответственность за могилы убиенных лежит не на государстве, которое несет вину, а на потомках убиенных. Именно родственники пострадавших были инициаторами меморизации Бутовского полигона. Да, государство на определенных этапах принимало участие, тем не менее, инициатива исходила от родственников. И таких ненормальных ситуаций много.
«Голос Памяти» на Бутовском полигоне. Фото: Александр Ерофеев / Бутовский Полигон / Facebook
— Возможно ли примирение в принципе? Ведь людей разделяют не только политические взгляды, но и кровь предков, пролитая в те страшные годы.
— На наших глазах произошло очень важное историческое событие, суть которого мы пока не очень осознали — восстановление канонического единства внутри Русской Православной Церкви, преодоление раскола. Я не могу привести примера из церковной истории, когда раскол был уврачеван подобным образом. Возможно, историки знают. В подавляющем большинстве случаев расколы жили до тех пор, пока та или иная сторона не умирала.
У Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви Зарубежом было много взаимных претензий, и все они были обоснованы богословски. Но что произошло? Память о тех страданиях, которые пережила Церковь, о подвиге новомучеников оказалась значимее, чем претензии, которые были предъявлены. И слава Богу, что пришло глубокое осознание, оно случилось в том числе и благодаря общей молитве, которая была совершена на Бутовском полигоне. Ведь именно здесь впервые официальная делегация РПЦЗ молилась вместе с полнотой Матери-Церкви, и представители обеих сторон говорили, что эта служба им помогла осознать, что нужно простить друг другу ошибки, допущенные в силу определенных исторических причин, и решить, что мы братья.
Подготовила Юлия Линде
