 |
| Православие и Мир | Сергей Худиев | 13.04.2016 |
У себя в ленте ФБ я постоянно вижу сообщения, как некоторые наши православные братья в разных регионах страны сильно ополчаются на сектантов — ходят с плакатами «Секты — вон», бранят их в самых резких выражениях, и негодуют на их попытки проповедовать Воскресение Христово. Иногда именно это и считается «православной миссией». Боюсь, я должен сказать, что это не миссия — и такое поведение скорее способно оттолкнуть людей от Церкви, чем привлечь их.
Миссию можно рассматривать с разных сторон. В частности, миссия — это усилия, направленные на то, чтобы побудить людей изменить их взгляды и поведение. В этом отношении миссия похожа на другие попытки повлиять на людей — пропаганду здорового образа жизни, например.
Правда, отличие миссии в том, что в ней всегда присутствует сверхъестественный элемент — главным миссионером является Святой Дух, который располагает говорящих проповедовать, а сердца слушателей склоняет верить истине.
И человеческий, и божественный элемент миссии стоит рассмотреть.
Начнем с человеческого. Превращение миссии в словесную атаку на сектантов легко понять — это просто перенос в религиозную сферу обычных мирских привычек.
Посмотрите на споры в интернете по любому поводу — главное содержание сообщений сторон состоит в яростных, ожесточенных и злобно-ироничных нападках на оппонента. Иногда беседа в интернете состоит исключительно из обмена язвительными демотиваторами.
Это иногда (сами участники) называют «пропагандистской» или «идеологической» войной, но это никоим образом не война. Война — это какие-то действия, направленные на оппонента, имеющие определенные цели, как правило, навязать ему свою волю. «Информационная» война — это попытка сделать это путем информационного воздействия.
Ее цель — повлиять на мнения, убеждения и настроения других людей.
В этом отношении диванные бойцы никакой идеологической борьбы не ведут — и не пытаются. То, что происходит — это совсем другое явление. Эти действия вообще не имеют отношения к оппонентам и не стремятся на них как-либо повлиять.
Вся диванная ярость обращена именно к своим — посмотрите, какой я верный воин племени. Это демонстрация лояльности к своей группе путем демонстрации враждебности к чужой. Это ни в чем не может убедить оппонентов — да и не к ним обращено.
В самом деле, есть две коммуникативные задачи, которые нельзя решать одновременно. Первая — демонстрировать верность своей идеологической группе (особенно через выражение враждебности к другим группам) Вторая — убеждать в чем-то оппонентов или людей пока нейтральных. Надо с самого начала выбрать, что вы хотите делать и какие цели перед собой ставите.
Если моя цель — засвидетельствовать родному племени мясоедов мою исключительную лояльность, то изъявление крайнего негодования в адрес подлого племени рыбоедов, оскверняющих землю и помрачающих небо, и исполнение боевого танца «хака», с палицей и страшной рожей, будет вполне уместным для достижения этой цели. Если моя цель — убедить неких рыбоедов в превосходстве наших мясоедских обычаев, и побудить их перейти в наше племя, то негодование надо будет оставить при себе, а с рыбоедами беседовать дружелюбно и приветливо, выслушивая их мнения и стараясь создать дружескую и доверительную атмосферу. Даже навлекая на себя неодобрение братьев-мясоедов — «Да ты рыбоедам продался! Да от тебя уже рыбой за версту несет! Да приличные мясоеды так не поступают!»
Люди, которые делают вид, что они занимаются продвижением неких религиозных, философских, политических или эстетических воззрений, чаще всего занимаются, на самом деле, демонстрацией лояльности своей группе путем боевых плясок, которые ни в чем не могут убедить внешних — да и не для этого предназначены.
У внешних это вызывает реакцию исключительно негативную — это укрепляет решимость оппонентов и вызывает отвращение у нейтралов.
Чтобы кого-то в чем-то убедить, надо с ним разговаривать — это кажется очевидным, но люди часто этого не понимают. Есть некоторые вещи, которые совершенно необходимы, если вы хотите убедить в чем-то человека, который с вами не согласен.
Во-первых, вы должны вступить в диалог. Это значит, что вы будете не только говорить, но и слушать. Если вы считаете, что оппонент несет чушь, ересь и вражескую пропаганду, и слушать его невозможно — что же, это ваш выбор. Но надо понимать, что при таком выборе вы никогда никого ни в чем не убедите. Чтобы вас слушали, нужно слушать. Не нужно проецировать на оппонента готовый «образ врага». Нужно выслушать, что он реально скажет, и реагировать на это.
Во-вторых, вы должны снизить уровень враждебности. Если оппонент видит, что ваша цель — оскорбить и уязвить его, он просто не станет вас слушать. Да и с чего бы? Любую оскорбительную, враждебную и обвиняющую лексику следует полностью убрать — как и любую иронию. Да, вы не будете выглядеть верным воином племени, и вас обвинят в дружеских беседах с врагами. Но, еще раз, невозможно одновременно изображать верного воина племени и в чем-то кого-то убеждать. Это несовместимые задачи.
В-третьих, вы должны найти область согласия. Да, кого-то страшно пугает мысль хоть в чем-то согласиться с чужим племенем — а вдруг свои сразу же арестуют за предательство? Но если вы хотите в чем-то убеждать людей, начните с того, в чем вы согласны. С радостью соглашайтесь везде, где можете согласиться. Это важно с точки зрения логики. Вы можете спорить, скажем, со свидетелем Иеговы, поскольку оба признаете Библию; вы можете спорить с атеистом, поскольку оба признаете логику.
Если у вас нет области согласия — спор невозможен. Это важно и эмоционально. Соглашаясь, там, где это возможно, с оппонентом, вы располагаете его к ответной любезности — согласиться с вами.
В-четвертых, вы должны по возможности снизить цену согласия. Порицайте мнения, а не людей. «Ты должен согласиться, что ты дурак и злодей, и все твои друзья — дураки и злодеи» — это одно послание. «Ты должен согласиться, что, хотя ты и твои друзья — искренние и достойные люди, это мнение, которого вы держитесь, ошибочно» — другое.
В-пятых, излагайте свое послание — с которым вы хотите побудить оппонента согласиться — содержательно, ясно и обоснованно. Если вы не можете внятно изложить свою точку зрения — с ней, понятно, никто и не сможет согласиться.
Эти — достаточно очевидные — правила работают при общении на любую тему, от политики до компьютерной техники. Они работают и при общении на тему религии — но тут возникает очень важный дополнительный момент. От верующего человека ожидают определенных нравственных плодов. Тот, кто выступает в качестве Божьего человека, возвещающего нам путь спасения, тем самым побуждает окружающих предъявлять ему более строгие требования, чем другим. Человек, который уверяет, что ему многое дано, напрашивается на более строгий спрос.
Как говорит святой Апостол Павел, «плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5:22, 23). Не все знают эти слова, но все инстинктивно ожидают от верующего человека, что он будет отличаться, что в нем есть какой-то свет, какая-то милость, радость и утешение, которого нет в других.
Когда человек демонстрирует страх, враждебность и озлобленность, контраст между его притязаниями на истинную веру и поведением производит особенно отталкивающее впечатление.
Обычные люди, рядовые телезрители, далекие от каких-либо религиозных познаний, не поймут вашей аргументации — но они сразу почувствуют атмосферу несчастья, озлобленности и агрессии. И она едва ли их привлечет — этого и в миру хватает.
Истина православной веры от наших личных провалов никак не умаляется; но вот наше свидетельство об этой истине, убедительность этого свидетельства для внешних сильно зависит от того, видны ли в нашей жизни плоды благодати Божией.
Хотите показать, что у нас-то, в отличие от несчастных еретиков, есть благодать — являйте ее плоды.
Когда сектант являет и любовь, и радость, и мир, и, перед лицом враждебности, долготерпение, а некоторые из нас являют страхи и враждебность и именно это полагают миссией — свидетельство сектанта будет много убедительнее.
И для его единоверцев, и для внешних. Любые разговоры о том, что православная вера много превосходнее, будут глохнуть на том, что ревностных православных бедный сектант уже имел возможность наблюдать — и эти люди являли ему озлобленность и ненависть, а не любовь, радость, мир и долготерпение.
Мы все вращаемся в миру с его озлобленностью и агрессией — а придя в Церковь, легко начать приписывать своей мирской озлобленности сакральные оправдания. Я не раздражаюсь, я праведно негодую. Я не предаюсь ненависти — я ревную о правой вере.
Себя тут очень легко обмануть; но других — труднее. Они увидят, увы, именно озлобленность и раздражение.
Что же тут делать? Ну, если у нас не получается терпеливо и с любовью снисходить к невежественным и заблуждающимся — значит, пока ничего не делать. Заняться своим собственным устроением.
А уже потом, с любовью и уважением, мягко и благожелательно, начать беседовать с другими людьми. Тщательно следя за своей интонацией, хотя это будет нелегко. И полностью отказавшись от попыток демонстрировать, какой я верный воин племени. Христос не требует от нас, чтобы мы изъявляли ненависть к врагам. Он заповедует прямо обратное.
