Орловское духовенство в годы красного террора

Начиная с 1992 года, когда открыли доступ к некоторым ранее секретным архивам, историки получили возможность не только получить сведения о жестоких гонениях на Церковь, но и понять скрытые от посторонних глаз механизмы государственно-партийной работы направленной на ликвидацию Русской Церкви, как самой крупной и влиятельной конфессии в Советском союзе. Содержание, методы борьбы и её последствия в отношении Церкви никогда ранее не раскрывались и были строго засекречены. Внешне они выражались в форме идеологической пропаганды и атеистического воспитания. На практике без широкой огласки проводилась политика иного рода, где широко использовались методы насилия и даже физического уничтожения священнослужителей и активных приверженцев православной веры.

В своём стремлении отделить Церковь от государства, партия большевиков сразу же приступила к формированию законодательной базы антицерковной направленности. Издание декрета СНК от 20 января (2 февраля) 1918 года «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» вызвало протест со стороны, проходившего в то время в Москве Православного Собора определившего этот закон как «злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против неё гонения» [1]. Сущность установившегося в то время политического режима заключалась в богоборчестве, в конечном итоге уничтожения всякой религии. Русская Православная Церковь, являвшаяся наиболее крупной и влиятельной религиозной духовно-нравственной силой общества, рассматривалась большевиками как главное идейное препятствие господству основанной на классовой борьбе коммунистической идеологии. Повсеместно, в условиях полного произвола и беззакония, закрывали церкви и монастыри, имущество конфисковали, а духовенство подвергалось арестам и даже расстрелам. Репрессии против священнослужителей и погромы не ослабли и после того, как патриарх Тихон 25 сентября 1919 года опубликовал Послание «О прекращении духовенством борьбы с большевиками» [2]. Всего по России, но неполным данным, общее число жертв среди духовенства и мирян, стоявших вне гражданской войны, с октября 1917 по конец 1921 года превысило 10 тысяч человек [3]. Сюда не входят священники, погибшие в рядах белого движения [4]. К концу 1921 года в Советской России было закрыто 600 монастырей, многие из которых обладали большой исторической и культурной ценностью [5].

Жестокие гонения происходили и в Орловской губернии [6]. Зачинщиками, как правило, были солдаты-дезертиры, с марта 1917 года валом валившие с фронта по деревням, и матросы, а также уголовный элемент, проникавший благодаря своей дерзости и «революционности» в местные органы власти. Например, в Мценске 3 июля 1919 г. местные власти надругались над находящимися в монастыре мощами святого Кукши, а потом порешили взять древнюю скульптуру — икону святого Николая Угодника и бросить её в реку. Однако, такие действия вызвали открытое возмущение местного населения: собралась тысячная толпа, в ответ испуганные представители власти дали три выстрела и уехали. В г. Болхове большевики вскрыли и разграбили мощи знаменитого миссионера Алтайского края и переводчика священных ветхозаветных книг с еврейского на русский язык, а под конец своей жизни и настоятеля Болховского Оптина монастыря преподобного Макария (Глухарёва).

Тогда же, в 1919 году мощи святого Тихона Задонского изъяли у Церкви и передали в музей, а в г. Орле начали громить Успенский мужской монастырь. На бывшей территории Орловской губернии документально подтверждается убийство грабителями осенью 1917 г. священника Григория в с. Цветынь Орловского уезда, игумена Гервасия — настоятеля Брянского Севского монастыря, священников: Василия Осипова в с. Дровосечном Малоархангельского уезда, Михаила Тихомирова в г. Ельце и Василия Лебедева в селе Сетном Севского уезда, ранее служившего в Ливенском уезде, глубоко религиозного и прямолинейного священника-патриота, твёрдо стоявшего за православную веру, а его жену бандиты настигли и убили по дороге на станцию Михайловский хутор.

При нападении на дом священника с. Троицкого-Кудинова Ливенского уезда Михаила Петровского 25 июня 1918 года солдаты-грабители, уходя, бросили бомбу и убили его девятилетнюю дочь. Сам отец Михаил был арестован большевиками и в то время находился в городе Ливны. Тогда же, в Орловский центральный работный Дом были заключены монахи Бело-Бережной пустыни игумены Корнилий и Маврикий, а также иеромонахи Ипполит, Климент, Иоасаф и Павлин.

Среди принявших мученический венец были известные иерархи Русской Православной Церкви, жизнь и деятельность которых оставила глубокий след в становлении и утверждении Православия на Орловской земле. Первым иерархом Русской Православной Церкви, который был расстрелян по официальному приговору советской власти в 1918 году, стал бывший епископ Орловский и Севский Макарий (Гневушев). В годы сталинских репрессий та же участь постигла митрополита Серафима (Чичагова), архиепископов: Серафима (Остроумова), Александра (Щукина), епископа Иннокентия (Никифорова). Священник Иоанн Панков и его сыновья Николай и Пётр были убиты в 1918 году. Впоследствии они были причислены к лику святых Русской Православной Церкви.

После окончания гражданской войны, под предлогом борьбы с голодом, большевики организовали кампанию по изъятию церковных ценностей. В ответ начались волнения верующих. По данным центральной прессы, в это время произошло 1414 столкновений между представителями власти и прихожанами церквей [7]. По всей стране начались судебные процессы по «церковным делам», которые продолжались в советской России до весны 1923 г. Только на конец 1922 г. число жертв этой судебной кампании превысило 6 тысяч священников и монашествующих, не считая мирян [8]. Церкви были разграблены, как и приказал Ленин, «с беспощадной решительностью» и «в кратчайший срок» [9]. По данным И. Бунича, было расстреляно 40 тысяч священников, диаконов и монахов, а также около 100 тысяч верующих, входивших в церковные «двадцатки» и общины [10]. Чистая прибыль изъятых ценностей составила 2,5 млрд. золотых рублей. Из этих средств за границей был закуплен хлеб на 1 млн. рублей, да и то на семена, тогда как через гуманитарную Администрацию Помощи (АРА) международные организации выделили на помощь голодающей России 137 млн. долларов и спасли от смерти 22 млн. 700 тысяч человек [11].

Архиепископ Серафим (Остроумов) (слева) и епископ Николай (Никольский)

В Орле с 18 по 20 июня 1922 г. проходил показательный суд над правящим епископом Орловским Серафимом и викарным епископом Елецким Николаем, а также четырьмя мирянами. Подсудимые виновными себя не признали. Однако решением губернского ревтрибунала епископа Серафима осудили на 7 лет в Центральную исправительную тюрьму со строгой изоляцией, а епископа Николая — на 3 года.

Но наиболее жестоким преследованиям Церковь подверглась в период сталинских репрессий. В 1932 г. Сталин объявил о начале «безбожной пятилетки»: к 1мая 1937 года «имя бога должно быть забыто» на всей территории СССР [12]. Несмотря на все усилия, план по искоренению религии провалился. Перепись 1937 года, в которую включён был и вопрос о религиозных убеждениях, показала, что 57 процентов респондентов продолжали считать себя верующими. А с учётом всех возрастов 2/3 сельского населения и 1/3 городского оставались верующими [13]. Данные переписи вызвали у Сталина ярость, что привело к расправе над людьми не только ответственными за её проведение, но и к усилению борьбы с Православной Церковью и другими религиозными конфессиями. Репрессии против иерархов Церкви, духовенства и верующих достигли в это время своего апогея. Только в Орловской области с 1 октября по 31 декабря 1937 года было осуждено 1667 церковников и сектантов, в том числе расстреляно 1130 человек, а к концу 1941 года всего осуждено по религиозным мотивам 1921 человек, из них 1209 к расстрелу, которые, как правило, приводились к исполнению незамедлительно.

Особенность сталинских репрессий заключалась в том, что они проводились по спускаемому сверху от руководства страны «плану». В рамках т.н. «лимита» по уничтожению «врагов народа» органы НКВД обязаны были его выполнять [14]. Для их исполнения по всей стране действовала не только система судебных, но и внесудебных органов. В неё входили военная коллегия Верховного суда, военный трибунал, Спецколлегия, Особое совещание при НКВД, Тройка УНКВД, Особая Тройка НКВД, а также путём решений наркома внутренних дел и прокурора СССР по массовым операциям. Судя по материалам НКВД, деятельность этих органов лимитировалась, а то, что было сверх лимита передавалось для исполнения в смежные структуры. Так, например, в документе к сведениям о количестве осуждённых имеется запись: «Примечание: в графе тройка УНКВД — указано количество арестованных в порядке приказа № 447, которые за отсутствием лимитов по особой тройке были осуждены тройкой УНКВД» [15].

Репрессии осуществлялись посредством рассмотрения дел арестованных по ускоренному варианту, когда в один день выносились сотни внесудебных приговоров. Так Особой Тройкой НКВД по Орловской области за 24 дня в ноябре и декабре 1937 года было осуждено к расстрелу 2989 и на различные сроки исправительно-трудовых лагерей 7180 человек. Согласно сведениям о количестве осуждённых НКВД (УНКВД) по Орловской области за время с 1 октября по 31 декабря 1937 года было исполнено решений — 13 314, из них к высшей мере наказания (ВМН), т. е. расстрелу — 3247, до 10 лет — 7360, до 5 лет 2476. Причём на Особую тройку НКВД (УНКВД) приходится 3000 расстрельных приговоров и 7174 до 10 лет, по решениям Наркома внутренних дел и прокурора СССР по массовым операциям к расстрелу было приговорено 242 человека и спецколлегией — 5. Всего из них «церковников» и «сектантов» к высшей мере наказания — 1130, до 10 лет — 537; бывших «кулаков» к расстрелу — 1636 и до 10 лет 5167; «уголовников» соответственно — 188 и 630; «прочий контрреволюционный элемент — 1176 и 1377». Повсеместно происходили массовые аресты неблагонадёжных. Активно использовалась сеть агентов, резидентов и осведомителей.

Кроме того, шифром ЦК ВКП (б) от 10.01.1939 года секретарям обкомов, крайкомов, ЦК Нацкомпартий, наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД было направлено «Письмо И. Сталина о применении пыток». В нём говорилось: «ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов — крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия к арестованным, как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается, как исключение, и при том в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдавать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, следовательно, продолжают борьбу с Советской властью также и в тюрьме. Опыт показал, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиновым, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается самый метод, поскольку он правильно применяется на практике. Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и не разоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, чтобы они при проверке работников УНКВД руководствовались настоящим разъяснением. Секретарь ЦК ВКП (б) И. Сталин. 10.01.1939 г.» [16].

В результате, по данным комиссии по реабилитации, которую возглавлял А.Н.Яковлев, за один только 1937 год в СССР было расстреляно 85 300 православных священнослужителей, всего с 1917 по 1941 год было уничтожено почти 130 000 [17]. Примечательно, что в 1915 г. русское православное духовенство насчитывало в своих рядах около 140 епископов, 112 629 священников, диаконов, псаломщиков и 29 128 монахов и монахинь, что составляло в целом 141 757 человек. В начале 1941 г. в СССР русское православное духовенство насчитывало всего четыре правящих архиерея и около 500 священнослужителей на 350−400 православных храма. Орловский край также не стал исключением. К началу 1939 г. организованной религиозной жизни Православной Церкви на территории Орловской области не было. В начале войны в современных границах Орловской области оставались две действующие церкви: церковь Рождества Христова в г. Болхове и св. Николая Чудотворца в с. Лепёшкино Орловского района. [18]. «Эпохой мучеников и исповедников для России явился XX век» так охарактеризовал прошедший период истории нашей Родины Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 года, на котором были прославлены новомученики и исповедники Российские XX века. Тысячи священнослужителей и мирян, принявших смерть ради веры Христовой, призывают нас не отчаиваться, внимать и проповедовать слово Божие, чтобы спасти человечество от смертных грехов, влекущих в бездну пропасти и саморазрушения.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Священный Собор Православной Российской Церкви. Деяния. Кн.6, вып. 1.-М., 1918.-С.72

2. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, 1417−1941: Документы и фотоматериалы. — Москва: Издательство Библейско-Богословского института св. апостола Андрея Первозванного, 1996.-С. 46.

3. Там же, С. 12.

4. Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. — Москва, 1995.- С. 288.

5. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, с.12

6. Орловские епархиальные ведомости.- 1918. — № 7−8.- С. 166−167; № 15.-С.390−391; № 19.- С. 496; Перелыгин А. Святые мученики Болховского уезда // Московская Патриархия. 2004.-№ 1 .- C. 76−79. Oн же: Русская Православная церковь в Орловском крае (1917−1953 гг.) — Орёл, 2008.- С.31−36.

7. Там же, С. 69.

8. Там же.

9. Ленин В.И. Письмо В.М. Молотову для членов Политбюро ЦК РКП (б) от 19 марта 1922 года //Известия ЦК КПСС-1990, № 4.-С.190−193.

10. Бунич И.Л. Полигон Сатаны. Сб.-СПб.: Шанс, 1994.-С. 98−99.

11. Там же, С. 92.

12.. Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви, 1917−1945 / Л. Регельсон.- Париж: ИМКА-ПРЕСС, 1977. — С.488

13. Всесоюзная перепись населения. 1937 г. Краткие итоги. Отв. Ред. Ю.А. Поляков. Институт истории СССР АН СССР.-М., 1991.-С.81,106−115; Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви.1917−1990: Учёб. Для православных дух. семинарий.-М.: Моск. Патриархия: Хроника, 1994.-С.105.

14. Архив ИЦ УВД Орловской области. Ф.4. Д. 1. Л.Л. 1−2,15,18−19,

165; Д. 2; Д. 3; Д. 76-а. Л.86.

15. Данные по Орловской области приводятся по книгеу: Ермаков В., Митрофанов Г., Гусев Б. С Богом в оккупации: Сборник.- СПб., 2002.-С.14−15; Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве. (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939 1964 годах).- М., 2000.- С.14−15.

16.. Письмо И. Сталина о применении пыток // Реквием: Книга памяти жертв политических репрессий на Орловщине. — Орёл, 1998. — Т. 4. — С.58−59.

17. Данные о сталинских репрессиях против Русской Православной Церкви приводятся по книге: Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве (государственно-церковные отношения в СССР в 1939—1964 гг. — М., 2000 — С. 117.

18. ГАОО. Ф. Р-3660. Оп. 1. Д. 4. Л. 50.