Большая семья Ялтанских: Секрет счастья — перестать переделывать супруга

Семья Василия и Натальи Ялтанских зародилась 25 лет назад в студенческом общежитии. Сейчас у Ялтанских девять детей. Старшая дочка — замужем, младшему сыну три с половиной года. В интервью «Правмиру» Василий и Наталья рассказывают, о чем могут спорить муж и жена, прожив вместе четверть века, делятся секретами устройства быта.

С первого взгляда

Наталья: То, что мы должны стать семьей, я поняла как-то сразу, как только увидела Василия.

Василий: Тогда мы были неверующими людьми. Наталья вообще крестилась в 26 лет, когда у нас уже было двое детей. Я хоть и был крещен в два года, но к вере пришел уже будучи взрослым.

Но с самых первых мгновений семейной жизни я сразу почувствовал: я перешел некую жизненную черту, я не просто мужчина, я муж. Это ощущение было неожиданным для меня, и оно проявлялось во многом. И в особом чувстве ответственности, и в каком-то опасении, а смогу ли я сделать все, что от меня потребуется?

Мы совершенно не думали, что у нас будет столько детей.

Наталья: Почему? Я думала. Мы еще с Васей были не женаты и как-то разговорились. Я говорю: «Хочу от тебя четырех сыновей родить». Теперь у нас 3 сына и шесть дочерей. Мои родители тогда еще смеялись: «Вы одного родите, может, на этом все и закончится».

Василий: Если бы мне кто-то сказал: «У тебя через столько-то лет будет девять детей», я бы очень удивился. Я представлял будущее так: жена, дети — двое, скорее всего. Потому что, на самом деле, мы другого не видели. Потому что если раньше в наше поле зрения попадали многодетные семьи, то как раз асоциальные, те, которые давали негативное представление о многодетности.

Родительская семья

Василий: В отношениях моих родителей между собой было столько любви, что ее хватало и окружающим.

У меня было много двоюродных братьев. И здесь я имел хороший мужской пример, мне хотелось подражать им. Например, брат Владимир, сейчас глубоко верующий человек, всегда был примером для подражания в плане какой-то такой серьезности, вдумчивости. Я уже не говорю про физическую силу, там атлетизм: для меня как для мальчишки это было очень важно.

Наталья: Мне мама всегда говорила, что планка должна быть высоко. Я в семье — единственный ребенок, и подарив мне жизнь, мама, можно сказать, совершила подвиг: у нее больное сердце и запрет рожать.

Я никогда не задумывалась, тяжело или легко совмещать семью и работу: планка заявлена, и если надо — буду совмещать.

Еще из родительской семьи — верность родителей друг к другу. То есть какие бы размолвки ни случались у папы с мамой, я росла с уверенностью: семья — это что-то незыблемое.

Чтобы хватило «на электричку»

Василий: Вспоминаю наше студенческое время: были такие моменты, что должен был ехать не на метро, а на троллейбусе, потому что, извините, на троллейбусе можно было проехать «зайцем». А в кармане у меня 20 копеек, чтобы хватило на билет от Тимирязевской до Долгопрудного на электричке.

Был период, когда мы обменивали талоны на водку и табак, а поскольку я никогда не курил и не пил, — на крупу и яйца. У нас тогда был уже ребенок — Маша.

Помню, как приходилось стоять в очередях за сметаной. Успевать купить последнюю буханку хлеба (не успеешь — нужно ждать следующего дня, когда его вновь завезут).

Наталья: Как-то спокойно это все воспринималось. Даже весело.

Василий: Да, потому что был период молодости, какого-то звонкого счастья, бодрости. Многие вещи, которые я тогда воспринимал просто на «ура», сейчас, может быть, не потянул бы просто физически.

Например, в общежитии готовил комнату, чтобы нам переехать, и один делал ремонт по 16 часов в день. Даже не помню, когда ел. Устав, падал на шкаф, который лежал посреди комнаты вместо стремянки, и засыпал. Утром просыпался полный сил.

Но это все — не сложности, приключения. Сложности были связаны с работой, точнее — с ее отсутствием. Только закончился один интенсивный проект и вдруг — как отрубило. И расстраивался даже не столько из-за денег — было состояние безразличия: непонятно, что с работой, ничего не хочется делать, нет никакого интереса. А потом этот кризис прошел.

И вот с тех пор — слава Богу! Был еще один момент, связанный с дефолтом в 1998-м году, когда резко в два раза урезали зарплату. Но этот не очень простой период даже нельзя назвать кризисом. В результате через пару лет я уже перешел на другую работу.

Но поскольку все трудности были внешними, мы преодолевали их вместе.

Наталья: Все 25 лет у нас не возникало какого-то чувства оставленности.

Всегда была какая-то надежда. В том 1992 году, когда у Васи не было работы (мы заканчивали институт и как раз — упадок нашей науки), мне вдруг звонит научный руководитель (я в отпуске по уходу за Машей была) и говорит: «Давай быстро выходи, появилась вакансия».

Нам пожаловаться не на что, никаких непреодолимых трудностей не было. Кто-то нам всегда помогал, поддерживал.

Планы: как все успеть

Василий: мне кажется, в семье всеми управляет — не закон, не буква, а дух. И этот дух очень важен. Ежедневно семье предлагают решить разного рода задачи. И семья должна действовать, как одна команда. Как единый организм.

Что касается технического планирования: У Наташи подключен целый арсенал средств, которые выстраивают в календаре события по приоритету, по времени. Да, сам график занятости всей семьи, когда у кого какие занятия; в Excel — разноцветная диаграмма Ганта, трехмерная: дети, занятия, место, сопровождающий, все расписано по минутам.

В основном, все расписание вертится вокруг школ. У нас две общеобразовательных школы, музыкальная школа, две хоровые студии и пять спортивных секций: самбо, волейбол, легкая атлетика, конный спорт. И еще плавание.

Надо, чтобы не наложилось одно на другое, и многое уже делается интуитивно: за 25 лет опыт все-таки накопился.

Наталья: Мой вечный страх — где-нибудь кого-нибудь забыть последний раз реализовался два года назад, когда за Сашкой в школу на полчаса позже приехала. Был школьный литургический день, короткий.

Василий: Итак, с 7 до 12 часов все делается с закрытыми глазами, на полуавтомате. После 12 мы созваниваемся, убеждаемся, что оба живы. Ну, а дальше, переведя дух, начинается — кого где забрать, пикают напоминалки на телефонах и так далее. У нас два автомобиля, с одним просто трудно все успеть. Хотя супруга долгое время обходилась без личного автомобиля.

Наталья: До седьмого ребенка я с детьми везде ездила на общественном транспорте и пешком. Но когда четвертый пошел в школу, и родился седьмой, я поняла: пора садиться за руль.

Старшие школьники ходят в школу сами, младших — развожу чаще я, папа остается с дошкольником. Потом я возвращаюсь, у меня есть час, когда еще никого нет, можно выдохнуть. Я или в храм иду, если есть служба, и если я легла не очень поздно, или ложусь спать дальше.

Потом провожаю мужа на работу (у него гибкий график), готовлю, убираюсь или иду гулять с малышом.

Дальше, если приходит бабушка, оставляю его с ней и сама еду в школу за другими детьми. Когда она не приходит, или беру младшего с собой, или отвожу к старшей дочери: она с мужем живет через улицу от нас и работает дома. Ну, а потом начинаются кружки, секции. Иногда до позднего вечера.

Старшие дети вообще собираются достаточно поздно. Мы проверяем уроки. Вот, например, Саша у нас третьеклассник, и какой у него напряженный день. После школы он идет на самбо — занятия пять раз в неделю. Потом — хор. Домой в итоге он возвращается в 8 часов вечера. Ест, делает уроки и ложится спать.

Мама у меня отвечает за дошкольное образование. Она готовит моих детей к школе. Учит их читать и вообще закладывает основы.

В субботу тоже получается много дел. У старших это учебный день, а с младшими ездим на занятия, готовим уроки на неделю. Потом — вечерняя служба в храме.

Клуб для старших

Утром, когда я возвращаюсь после того, как отвезу детей в школу, мы обязательно пьем с мужем чай, разговариваем. Это такая тихая встреча, некое начало дня, понимание того, что еще много придется переделать.

Вечерний чай — тоже традиция. Некое подведение итогов дня. Причем образовался своего рода вечерний клуб этого чаепития: родители плюс старшие дети. И по мере того, как дети взрослеют, они становятся членами этого «клуба». За членство надо побороться, чтобы вечерами чай с родителями попить: вести себя прилично, глупостей не говорить, участвовать в разговоре.

Василий: Да, мы сели, начинаем обсуждать что-то, общаться. Мелочь тоже начинает подплывать и мешать. Мы с этим боремся по мере сил, отправляем спать, но они все равно вылезают из кроватей и маячат время от времени, пока не угомонятся окончательно.

И тут уже за вечерним чаем могут быть подняты самые разные темы. Это может быть и просто спокойная какая-то беседа или обмен новостями. А могут быть и весьма жаркие споры. На любые темы: ситуация в Церкви, политика, или статью на том же «Правмире» прочитали и спорим с ней!

Слава Богу, что есть такая пристань единодушия, где действительно можно внутренне отдохнуть. То есть, когда мы общаемся, мы знаем, что нет и не может быть никакого подтекста.

Наталья: Бывает достаточно жарко.

Василий: Так жаркий спор не означает, что у кого-то есть камень за пазухой. Вообще я чувствую, что семья — это на самом деле — гавань, где не штормит. В основном, это тишина, надежность, чистота, а в окружающем мире все совсем наоборот.

Да, конечно бывает, мы можем с Натальей поспорить. Вообще у меня характер достаточно такой. темпераментный.

Наталья: Мы разные и хорошо дополняем друг друга тоже. Вот папа наш — он взрывной, быстро на все реагирует. А я больше склонна потянуть, переварить информацию. А вечером, как встретимся, может уже предмет спора и не кажется таким важным или поняли, что об одном и том же говорили.

Не могу вспомнить, спорим ли мы на бытовые темы. Ведь это так скучно. Мы столько лет живем вместе, что спорить нам по поводу того, кому посуду мыть, неловко как-то. Вообще, нам есть о чем поговорить, кроме быта, жизнь дает много интересных тем. С бытом все просто. Кстати, по хозяйству мне муж помогает и слушает: что-то надо сделать — он пойдет и сделает. Если сможет, конечно, если это не мешает работе.

Усталость и абстрактные мысли

Наталья: «Устала, не устала, а могло бы быть все по-другому», — мы таких мыслей не держим. Если мне допустить мысль, а вот что бы было, если бы не было всех детей, не надо было бы рано вставать, мне надо девять человек убить и десятого — мужа. То есть, чтобы размышлять по поводу «если бы», надо принять, что их всех могло бы не быть. Понятно, что даже представить такое невозможно. Это абстракция, нонсенс, страшное дело.

Конечно, бывает, устаешь. Утром встал и, хочешь, не хочешь — идешь. По- другому не может быть.

Василий: Вообще преодолевать немощи-усталости нам с супругой помогает вера. Для нас Церковь — это жизнь. Иногда такое состояние, что сил (именно физических) нет. И, конечно, обращаешься к Богу. Да к Нему постоянно обращаешься: «Господи, дай мне сил, разумения, терпения и любви, чтобы и чад воспитать, которых Ты нам дал!». И постоянно чувствуешь отклик, чувствуешь, что Он рядом.

Наталья: По моему опыту, Бог помогает только тогда, когда сил уже точно не остается, чтобы мы все это себе не приписывали. То есть помощь приходит, когда понимаешь: «Господи, я уже больше не могу!»

Василий: Вот конкретный пример. Метель, зима, пурга. У нашей первой дочки температура уже за 40. Время — 11 вечера. Вызвали «Скорую» в студенческое общежитие, где мы жили. Я не выдержал, выбежал на улицу, чтобы ждать «Скорую», чтобы она не проехала мимо, потому что такая пурга, что ничего не видно. А там, в комнате — больная дочка и испуганная жена.

И я, нецерковный тогда человек, начинаю просто молиться Богу, вспоминая молитвами, какие знаю: «Господи, помилуй» и «Отче наш».

Вскоре появляется врач, которая, прежде всего, успокоила нас, молодых родителей.

Она пробыла у нас 40 минут, не ушла, пока температура не спала. А потом говорили, что со «Скорой» такого не бывает, что к детям не ездят, да еще в общагу.

И так это было ощутимо — ответ на наши тревоги.

Квартирный вопрос

Василий: После общежития почти 18 лет мы замечательно прожили в двухкомнатной (одна комната проходная) 42-х метровой «хрущевке». Кухня совмещена с залом и коридором.

Наталья: Как мой папа шутил: совмещено все со всем, кроме пола с потолком.

Но на шестиметровой кухне мы умудрялись собираться и вдевятером: папа, мама и семь детей.

Причем, не сказать, что мы стенали. Хотя, конечно это тяжело, когда не уединиться, ничего. У нас одна комната была «тихая», для сна и для уроков, а другая — большая, где можно играть. Расписание было, когда кто из детей делает уроки: был один письменный стол на всех. На скрипке приходилось в ванной играть.

Но я сейчас с благодарностью вспоминаю то жилье, потому что мы многому научились. В таких стесненных условиях растет душа. Именно там дети учились друг с другом считаться.

У нас мебель была самодельная. Все, что можно было повесить, — висело, все, что можно было размазать по стенке, — было размазано. Мебель по нашим проектам делал один хороший человек. Это были — трансформеры: кровати, шкафы, столы Кровати, которые на день откидывались к стене и запирались, а от них откидываются столики, мы взяли потом на новую квартиру. Я уже планировала холодильник повесить, чтобы большой стол раскрывать.

Казалось, что все, выхода нет. В Областной администрации нам сказали: «Мы с 12 детьми не даем квартиры, а у вас всего 7». Мы, конечно, на очереди стояли, по счету — 200 какие-то. Но в год давали одну-две квартиры.

Мы жили на пятом этаже и стали думать, как бы сделать мансарду. Начали с БТИ выяснять, как реализовать наш проект. Другого варианта просто не было. Мы всю жизнь живем от зарплаты до зарплаты и знали, что на квартиру нам не заработать.

Тут через улицу начали строить дом, еще на уровне фундамента, и висит объявление: «Продажа квартир». И мы решили, что Вася пойдет и поговорит с шефом, попросит ссуду. Страшно было: кто мы такие? И вот он приходит, разговаривает со своим начальником и ему дают в целлофановом мешке ссуду — кучу денег. Мы их отвозим и вкладываем в эту квартиру.

Мы до сих пор это чудом воспринимаем. И сейчас мы живем в 150 метровой четырехкомнатной квартире.

Василий: Да, нынешние условия — лучшего и не пожелать. Можно и музыкой заниматься, и спортом. Естественно, там тоже надо было приложить усилия.

Расходы — в тетрадочку

Наталья: Мой отец, царствие ему Небесное, всю жизнь записывал расходы в тетрадочку. Я взяла эту привычку от него. И все расходы записывала и продолжаю записывать. Сначала — в тетрадке, потом учет перешел в компьютер. Это мне всегда было интересно.

За 25 лет там уже набралась объективная статистика, и какие-то вещи стало проще планировать. Самое главное, видно, как и на что тратится семейный бюджет. Исходя из этого, можно оценить определенные бюджетные риски, если вдруг семье предстоит решить какую-то неожиданную финансовую задачу, видно, где можно подтянуться, где — что-то накопить.

В первую очередь, деньги идут на жизненно необходимые ежедневные расходы. Потом — на образование детей. Это у нас первостепенная статья расходов.

Но здесь и дети как-то выходят на стипендии, и организации, и тренеры, и педагоги идут навстречу. Вот Маша занималась художественной гимнастикой — дорогой вид спорта, особенно сейчас. За занятия мы платили в течение первого года.

Потом она что-то выиграла, и хлопотами тренера она тренировалась уже за счет мэрии. В художественной школе у нее тоже была Спиваковская стипендия на обучение. Валя, Света, Сима, Лена в частном спортивном клубе занимались плаванием, но тренера за нас просили, мы неплохо выступали на соревнованиях, и владелец клуба шел навстречу, они тренировались «по оптовой цене».

Конный спорт — это вообще очень дорого, но мы решили, что Анечке это особенно необходимо. Когда она выступала на соревнованиях, все снаряжение было за счет спортклуба, тоже частного. Легкая атлетика, волейбол — это все за счет города.

Музыкалка муниципальная, но там очень серьезные льготы по оплате для многодетных. То есть, с одной стороны, дети учатся хорошо, выкладываются, с другой — администрация, педагоги, поддерживают, хлопочут. Видят, что ребенок хочет заниматься, а возможностей в семье не очень много. То есть и мы не жалели никогда средств на образование, и нас поддерживали.

С одеждой вообще проблем нет, по крайней мере, до подросткового возраста, ее приносят, и в итоге через меня проходит целый поток. Я всю одежду разбираю, стираю, привожу в порядок, если надо — что-то штопаю. То, в чем есть нужда у нас, мы оставляем, а остальное отдаем в часовню, а они уж потом — по детским домам, приютам, даже тюрьмам развозят.

Иногда, приведя вещи в порядок, оставляю хранить их дома, если не сезон: в часовне хранить негде. Вот сейчас мне приносят вещи после зимы, я их лето держу, чищу, привожу в порядок. К осени отдаю.

Дерево без арифметики

Наталья: Мне очень нравится сравнение, что семья — это не арифметическое добавление «+1, +2, +3», а она как дерево растет: одна веточка появилась, другая, был один прутик, а выросло дерево.

С каждый ребенком — семья меняется, но это происходит незаметно. Для меня заметно, что вот уже почти четыре года у нас не появляются дети. И для меня этот переход оказался психологически немного болезненным: я все была время мама с младенцем, а теперь нет.

Когда маленький ребенок в семье, то, в общем-то, понятно, что делать, не раздумываешь. Он плачет, значит — надо вставать к нему, хочешь ты — не хочешь, больной ты или здоровый. Как-то об этом забываешь. А когда дети постарше, там появляются какие-то альтернативы: обследоваться — не обследоваться, думать о себе или еще рано о себе думать.

Вот у меня голова болит, а мне даже в голову не приходит выпить болеутоляющую таблетку, пока дети не скажут: настолько привыкла, что я либо беременная, либо кормящая.

И самое главное, у меня была потеря какого-то чувства защищенности, что ли. То есть, Бог, Он всегда с маленьким ребенком. А тут малыша нет, вроде как все постарше, все самостоятельные и у тебя появляется выбор: что-то можно делать, что-то можно не делать.

К этому новому состоянию я привыкала, наверное, около года. Заботы со старшими детьми помогли привыкнуть, втянуться уже в новую жизнь.

Василий: Всех без исключения детей мы ждали. И вот это ожидание — тоже часть нашей жизни.

И это ожидание всегда было самым разным. Но всегда — особенным, ярким. Вот Валя, второй ребенок — тяжеленный бутуз, родившийся с весом 4,150 килограмма. Когда мы давали ей имя, не знали, что попадаем в точку: Валентина переводится как «крепкая».

К нашим ожиданиям потом подключаются детские ожидания. Самого младшего, Федяшку, ждали уже десять человек. И сейчас он бегает счастливый, потому что окружен таким вниманием.

Вообще семья — это удивительно. Много вкладываешь, но получаешь гораздо больше. 25 лет семейной жизни — уже определенный этап. Хотя кажется, что прошло совсем немного времени, все «как вчера».

В то же время, когда начинаешь вглядываться, вчувствоваться, открывается вселенная: сколько всего пережито вместе. Удивительное единство. Рядом самый близкий человек — жена, который все это также понимает и разделяет.

Наталья: Дети наши тоже хотят много детей. Девчонки поклонников проверяют вопросом: «Как ты относишься к многодетной семье?» С теми, кто детей не хочет, как-то не складываются дальнейшие отношения.

Как не разочаровать в вере

Наталья: Мы специально не занимаемся вопросом «как приучить детей к вере». Мы живем с мужем этим, и дети просто идут за нами. Старшая дочка окончила ПСТГУ, сейчас пишет иконы.

Никаких протестов вроде «не пойду в Церковь» у них я не помню.

Василий: Федя иногда говорит: «Не хочу в храм!» Я ему говорю: «Федь, понимаешь, очень хочется помолиться. Пойдем, ты там с папой постоишь рядом. Может, на улице поиграешь. Я не могу не идти, меня в Церковь тянет, хочу помолиться. Я Бога люблю. Хочу послушать, как хор поет. И вместе с ним спеть: и „Верую“, и „Отче наш“. Пойдем штанишки надевать». И он начнет одеваться.

Нужно стараться быть искренним. Ведь действительно хочется пойти в Церковь, молиться на Литургии. Пропустить это, отсрочить еще на неделю -тяжело!

Но вообще обычно Федя услышит, как зазвонили колокола, сразу: «Идем в храм!»

Наталья: Нам еще повезло вот в чем. Наши дети росли с храмом, который строился у нас во дворе. Со Светой, которая сидела в колясочке, ходили, когда освящали место под храм. Два года ходили на молебны, пока строительство «заморозилось» из-за отсутствия денег.

С Симой в колясочке ходили закладывать камень в основание храма.

Потом там долго стоял лишь цокольный этаж, один придел как бы в полуподвальном помещении. Вот в этом полуподвале, когда самого храма сверху еще не было, долго молились. Ощущение — словно в катакомбах первых веков христианства.

Бывало, грунтовые воды прорывало, из храма звонили просто: «Ребята, придите, помогите, в храме надо просушить все, помочь протереть». Дети бежали.

Потом верхнюю часть храма возвели, крест водружали, колокола поднимали. И дети не только присутствовали, а помогали. Мы одной жизнью с этим храмом живем. И дети воспринимают храм как свой дом, сами туда бегут. Они там дружат, влюбляются, встречаются, строят, поют, читают, встречают и провожают священников, обучают малышей, ездят с молебнами и концертами по больницам и детским домам, ходят в походы, паломничества и многое, многое.

Все дети находят свое место в Церкви.

Не переделывать

Василий: Главный секрет нормальной жизнедеятельности семьи: не надо переделывать супруга, лучше переделайся сам.

Наталья: О, да! Это совершенно бесполезно — пытаться переделать другого.

Василий: Слышал, как Дмитрию Смирнову вопросы задают: «Что делать, у меня муж неверующий?» Он отвечает: «Ничего не делать. Ты пришла к вере, вот ты и молись. А мужа своего не трогай».

А еще важно понять: выбор супруги (супруга) — один раз на всю жизнь. И тогда все станет понятно.

Я благодарен своим родителям, что они дали мне твердое знание: «жена — не рукавица, с руки не сбросишь».

Наталья: Для меня муж — всегда на первом месте, а потом уже дети. Я уже потом в книжках прочитала, что это и правильно. Оно как-то интуитивно получалось. Когда замуж выходила, я его очень любила. Я его и сейчас очень люблю. А потом оно как-то естественно выстраивалось, потому что, счастливые родители — счастливые дети.

А муж, он всегда за все смело брался. Мы поженились, еще детей не было, — надо делать ремонт, значит ремонт. Приехали мы с Машей, старшей дочкой из роддома, я смотрю, не знаю, что с ней делать, а он сразу взялся, развернул, перепеленал, врачу позвонил, спросил, как ее купать.

У него никогда не было и нет, что «я работаю, а ты тут детей растишь». Мы работаем для того, чтобы семья росла. Я всегда ощущаю даже не поддержку мужа, а больше — соучастие.

Василий Ялтанский, папа. Окончил республиканскую математическую школу в Казани (131-ю) в 1985-м году, МФТИ в 1991-м году, аспирантуру МФТИ 1994-м, кандидат технических наук, работает в Красногорске, в ЗАО «СОЮЗСНАБ» директором по информации.

Наталья Ялтанская, мама. Окончила МФТИ в 1992-м году, работала в ФГУП «Астрофизика» с 1992-го до 2013 года. Сейчас ведет в физматкружок в ЗФТШ (заочная физико-техническая школа) физтеха.

Дети:

Маша (Бурганова) — выпускница ПСТГУ прошлого года, работает, преподает в том же ПСТГУ. Окончила с отличием Красногорскую художественную школу. Имеет 1-й разряд по художественной гимнастике, золотую медаль за окончание школы.

Валя — студентка МГАФК, третий курс, ЛФК. Студентка первого Медколледжа (второй курс, сестринское отделение, вечернее). Окончила музыкальную школу по классу фортепиано с отличием, имеет 1-й разряд по спортивному плаванию.

Света — 10 класс, Дедовский Лицей. Музыкальня школа по классу скрипки (с отличием).

Сима — 10 класс, Дедовский Лицей. Музыкальная школа по классу фортепиано (с отличием), волейбол — второй взрослый разряд, легкая атлетика.

Лена — 6-й класс, Дедовский лицей, музыкальная школа, спортивное плавание — 2-й взрослый разряд.

Аня — 4-й класс, православная школа «Рождество», конный спорт (выездка), флейта — частные уроки.

Саша — 3-й класс, православная школа «Рождество», 2-й юношеский разряд по самбо, Хор мальчиков имени святого Адмирала Ушакова церковной музыкальной школы г. Красногорска.

Жорик — 1-й класс, православная школа «Рождество», подготовительное отделение церковной музыкальной школы г. Красногорска.

Федя — 4 года, «хозяйский сын».

Фото: Анна Гальперина

http://www.pravmir.ru/mnogodetnyie-yaltanskie-glavnyiy-sekret-ne-peredelyivat-supruga/