 |
| Православие и Мир | Мария Строганова | 26.03.2015 |
25 марта в Российском военно-историческом обществе состоялся совместный брифинг дважды Героя Советского Союза, летчика-космонавта Алексей Леонова и Председателя Российского военно-исторического общества, министра культуры Российской Федерации Владимира Мединского. Алексей Леонов рассказал о своем выходе в открытый космос — первом в истории человечества, со дня которого в середине марта исполнилось 50 лет. Также на брифинге обсуждалась совместная деятельность «Скобелевского комитета», возглавляемого Алексеем Леоновым, и Российского военно-исторического общества.
Начался брифинг традиционно — официальная часть: поздравления, награждения, обмен памятными подарками и торжественные речи. А закончился потрясающе интересным рассказом Алексея Леонова о его первом выходе в открытый космос и о впечатлениях от работы с американскими космонавтами.
Вначале встречи Владимир Мединский поблагодарил Алексея Леонова за его подвиг — первый выход в открытый космос:
— Казалось бы, что общего у освоения космоса и военной истории? Мы можем говорить о противостоянии двух держав 50 лет назад, о холодной войне, которая отражалась и на работе космонавтов, но на самом деле и освоение космоса, и военная история соединяются в одном человеке — Алексее Леонове. Именно Алексей Архипович является президентом «Скобелевского комитета», ему принадлежит идея установки памятника одному из самых знаменитых русских генералов — Михаилу Скобелеву.
Памятник Михаилу Скобелеву существовал в дореволюционной России, и был открыт накануне Первой мировой войны. Затем он был снесен по решению о снятии памятников «царям и их слугам». Владимир Мединский отметил, что Михаил Скобелев был слуга не только царю, но и солдатам и Отечеству, и назвал Скобелева «идеальным образом воина».
Затем Владимир Мединский вручил Алексею Леонтьеву удостоверение почетного члена Российского военно-исторического общества и командирские часы образца 1943 года с дарственной надписью.
Алексей Леонов поблагодарил министра за ценный подарок и отметил, что именно благодаря помощи Российского военно-исторического общества памятник Михаилу Скобелеву был открыт.
Затем Алексей Леонов рассказал о том, как начиналось возрождение памяти генерала в 90-е годы:
— Мы поехали в село Спасское Рязанской области, где Скобелев жил, построил школу для крестьянских детей, Спасо-Преображенскую церковь и был похоронен. Если все рассказать вам, то будет стыдно за то, что творилось, за народ, которому Скобелев отдал всю жизнь. Захоронение было разграблено, так как был указ о собрании ценностей даже из захоронений. В 1919 году были вскрыты могилы и Скобелева, и его матери. У матери генерала были вырваны золотые коронки, у Скобелева пытались снять сапоги, но каблук оторвался и сапоги оставили. Школа была уничтожена, родовая церковь разграблена.
Я пригласил туда губернатора и начальника Рязанского училища и сказал: «Если бы Михаил Дмитриевич сейчас встал, и все это увидел, он бы еще раз умер!». Эти слова так на них подействовали, что они поклялись: «Мы с вами, мы все восстановим».
И действительно, мои слова подействовали на земляков генерала. Когда в прошлом году в Рязани проходила конференция, посвященная Скобелеву, я убедился, что все восстановлено — церковь расписана заново, школа построена, при школе создан музей, поставлен памятник Скобелеву. И я вернулся к своим словам, и сказал: «Если бы Михаил Дмитриевич сейчас встал, он бы сказал: «Спасибо, дети мои, за то что вы меня помните!».
Алексей Леонов привел два примера из жизни Михаила Скобелева.
Когда Скобелев присоединял дикие племена к Российской империи, то везде условием присоединения была отмена рабства. Однажды, когда он шел в сторону Ашхабада, против него была выслана личная гвардия текинцев. Скобелев оставил свои войска, и один, на белом коне выехал навстречу 900-там текинцев. Они окружили его, а он на туркменском языке сказал: «Дети мои, вы можете меня убить, но вы погибнете, а я этого не хочу. Вы лучшая часть туркменского народа, у вас будут красивые дети, у вас красивые жены, оставьте это все жизни!».
И один из текинцев подъехал к нему и сказал: «Поехали к хану, ни один волос не упадет с твоей головы». Когда Скобелев приехал к хану, тот подписал договор о вхождении в состав Российской империи, но сказал: «Господин, здесь не хватает одного, напишите, что в Туркмении с сегодняшнего дня отменено рабство».
Праздновали победу над Турцией, царем был устроен торжественный прием. Скобелев был совсем молодой, ему было 36 лет. И вот в разгар веселья к нему подошла жена одного майора и сказала: «Вот вы тут веселитесь, а мой муж погиб под Плевной», и Скобелев ей ответил: «Умереть за Отечество — высшая честь, я ее еще не достоин!».
Адъютант Скобелева так передавал его слова к солдатам: «В бой идти, как на праздник, надеть чистые рубахи, побриться, напомадиться. Это праздник, и может быть последний праздник в вашей жизни. Я с вами, я буду впереди вас!».
И они шли за ним, Скобелев не проиграл практически ни одной битвы, и его гренадёры поставили ему памятник в Москве, который ныне вновь открыт. Так мы восстановили еще один памятный знак великому Скобелеву.
На брифинге также присутствовал режиссер фильма «Сергей Королев. Главный Конструктор» Юрия Кара, он показал собравшимся эпизод из фильма, в котором показывается, как происходил первый выход в открытый космос Алексея Леонова. В фильме воспроизведен самый опасный момент выхода в космос — раздувшийся космический скафандр препятствовал возвращению Леонова в космический корабль. Войти в шлюз он смог только головой вперед, что запрещалось инструкцией.
При этом, в фильме Королев и Леонов ведут активное обсуждение чрезвычайной ситуации, а в решающий момент Королев просто кричит по рации: «Вся планета смотрит на тебя, не подведи, родной!».
Когда Алексея Леонова попросили прокомментировать эту сцену из фильма, он тут же сказал: «конечно все было не так, если бы показали, как было, зритель бы ничего не понял», а затем рассказал реальную историю своего выхода в открытый космос.
Перед стартом был договор, что я должен докладывать на землю обо всем, что я делаю, работать, как минер: гайку открутил — сказал: «открутил гайку», не пошла гайка — сказал: «не пошла». Но скафандр и на сегодняшний день ни в одной стране нельзя испытать на реальное воздействие окружающей среды. На тренировках я поднимался на высоту 60 километров, лежал в кресле, и задача была чисто психологического порядка: я должен поверить, что скафандр меня защитит на случай разгерметизации. Все. Если бы я вышел из кресла, я бы почувствовал деформацию, понял бы где проблема и ничего не стоило бы скафандр перешить, тогда того чрезвычайного случая мы бы избежали.
Итак, в реальных условиях, на 8-й минуте я почувствовал, что фаланги пальцев вышли из перчаток, а ступни спокойно болтаются. Я сразу думаю: что же я буду делать? Через 5 минут я должен входить в корабль, а мне еще смотать фал (трос длиной около 5 метров), соединявший меня с кораблем, на фале установлено кольцо, а это кольцо я должен надеть на защелку, иначе я не войду в корабль. С такими перчатками, одной рукой я это сделать не могу. Я был в безопорном состоянии, держался только за счет правой руки.
И вот я болтаюсь, и одной рукой начинаю сматывать фал. Это было очень тяжелая физическая работа, а на дыхание и вентиляцию у меня всего 60 литров кислорода — как этим распорядиться?! Даже сейчас прошло столько лет, я не могу понять, как я это сделал, но кроме меня там никого не было.
В конце концов я взял в правую руку кинокамеру, сунул руку в шлюз, бросил туда камеру, схватился за леер, и тут возникла идея — идти в шлюз головой вперед. Когда я сбросил давление из скафандра, я почувствовал свободу, пошел внутрь шлюза, а там надо развернуться в любом случае. Важно было проверить как закрылся люк, не попало ли что туда. Люк мог отказать, так как при глубоком вакууме идет усиленная отдача смазочного материала и электродвигатель не работает. Был сделан специальный вороток, которым я должен был закрывать люк. Все-таки я развернулся, хотя было страшно тяжело, и все это время я молчал. Я слышал только слова командира Паши Беляева, который следил по датчикам, прикреплённым к моему лицу, за состоянием сердечно-сосудистой системы: «Леша, не торопись!».
Когда я приземлился, то Сергей Королев первым делом спросил меня: «Почему ты не доложил о том, что произошло? Почему ты сам перешел на давление, которое загоняло тебя в зону закипания азота?».
Я спокойно говорю: «Засекайте время, я вам расскажу. У меня проблемы со скафандром, что бы вы стали делать? Вы бы создали комиссию, это уже минут пять, раз создали комиссию, то надо избрать председателя. А время идет, у меня 30 минут жизни — или в одну сторону, или в другую. Вы бы меня начали спрашивать, потом совещаться, вышли бы с докладом, вынесли решение, а я уже умер. Я просил вас засечь время, смотрите, я уже умер!
А что бы я кричал перед смертью? Я бы не кричал «Да здравствует коммунистическая партия Советского Союза!», так как у людей, когда наступает состояние гипотермии нарушается функция речи. Человек не понимает, что делает и доходить до этого было не в нашу пользу, поэтому я и молчал. Единственное, что вы могли бы мне сказать — сбросить давление и перейти на второй уровень, а я это знаю, я этому научен".
И тут Сергей Павлович говорит: «Леша прав».
В 1965 году во время конгресса была первая встреча американских и советских космонавтов. С американской стороны были Бранд, Слейтон, Конрад и Купер, а с нашей Паша Беляев и я. Мы не знали язык, они тоже. Мы сели, выпили бутылку водки, потом бутылку виски, потом — коньяка, еще чего-то. В общем, за 4 часа грамм по 300−400 каждый. И когда мы расставались, Паша Беляев сказал: «Смотри какие толковые ребята, с ними можно работать!».
Потом был 1972 год — холодная война, отношения хуже, чем сегодня. И Никсон позвонил премьеру Косыгину и предложил послать в космос экипаж мира. Наше правительство поддержало эту инициативу, подписали соглашение и немедленно началась подготовка экипажа. В 1975 году мы с Валерием Кубасовым совершили полет в космос, я был командиром, и впервые было обращение всем странам мира.
Было много казусов с английским языком, в 1972 году мы высадились в Нью-Йорке, пошли в здание аэропорта, вдруг тысячи вспышек, пресс-конференция, и был такой репортаж: «Валерия Кубасова спросили, верите ли вы в успех, и он на чисто английском языке ответил: «Yes!».
Или мою фразу: «now we have a problem», переводили как: «нет, никаких проблем», из-за звучания «now», как «no».
Фото Марии Темновой
http://www.pravmir.ru/aleksey-leonov-ot-osvoeniya-kosmosa-k-vozrozhdeniyu-istorii/
Страницы: | 1 | |
