 |
| Православие и Мир | Священник Максим Вараев | 22.05.2014 |
Мы живём в то время, когда словам не верят, слово потеряло свой вес, когда основным языком Евангелия становится язык милосердия, вероятно, самый доступный язык из всех существующих, язык, которым в совершенстве владел святитель Николай Мирликийский.
Последние несколько лет меня не оставляет ощущение, что предъявляя претензии к Церкви наш современник, сам того не ведая, мерит её по святителю Николаю.
Так поступают люди церковные и совершенно далекие от всяческой религиозности, люди разных поколений и взглядов. Это, можно сказать, — общее место.
Образ святителя Николая настолько глубоко укоренен в русской ментальности, что является неким критерием не только пастырства, но вообще христианского отношения к миру. Почитание святителя Николая на Руси — это особая тема для разговора, таящая в себе множество вопросов.
Совершенно непонятно, почему самым почитаемым святым в Русской Церкви является человек, живший в небольшом средиземноморском городе на рубеже третьего и четвертого веков, т. е. ещё до окончания этногенеза восточных славян, и задолго до того как киевский князь Владимир принимает христианство в его византийском изводе.
Очевидно, что святитель Николай никогда не посещал наших пределов, в его житии нет ничего, чтобы внешним образом его связывало с нашей страной.
Более того — сам святой не оставил после себя ни строчки письменного наследия, мы имеем лишь только несколько редакций его жития, которые, мягко говоря, не во всём друг с другом совпадают.
Так в чём же причина такого почитания Николы в нашей Церкви? Полагаю, что объяснений, связанных с особыми политическими и культурными связями Киевской Руси с Европой в XI веке, где в это время особо почитают святителя Николая, явно недостаточно.
По крайней мере, есть и другие более тонкие причины.
Думаю, что дело в доступности образа этого святого. Этический пафос жития святителя Николая созвучен с тем, что сегодня называют общечеловеческими ценностями, и в этом смысле его житие обладает особой иллюстративностью и убедительностью.
Несомненно, в почитании Николы есть и мистическая составляющая, недаром церковная традиция именует его чудотворцем. Но это скорее следствие того, что образ именно святителя Николая оказался особенно близок сердцу русского человека.
Данная ситуация актуальна и сейчас, недаром я начал с того, что по святителю Николаю внешние сегодня мерят Церковь. Можно сказать, что в нашем обществе существует своеобразный запрос на Николу.
Ведь те требования к Церкви и её членам, которые в последние годы предъявлялись Ей, фактически следуют житию святителя.
Милость к троим осуждённым, обличение казнокрадства, злоупотребления властью, сострадание к слабым, свобода от земных привязанностей и многое другое. Вряд ли эта предвзятость вырастает из-за равнодушия или особого отрицательного отношения к Церкви.
Думаю, что дело в особом чувстве, когда человек интуитивно понимает, что правду нужно искать у Бога, и у правды нет и не может быть другого критерия.
Этим и обусловлено то внимание, которое уделяется нам многими нашими критиками. Общество хочет видеть в служителях Церкви служителей милосердия, поскольку мы живём в то время, когда словам не верят, слово потеряло свой вес, когда основным языком Евангелия становится язык милосердия, вероятно, самый доступный язык из всех существующих, язык, которым в совершенстве владел святитель Николай Мирликийский.
Язык действия доступен восприятию каждого. Человек создан по образу Христа, поэтому христианин, «обновляемый по образу Создавшего его», призван раскрыть в своём свидетельстве миру тайну воплощения Сына Божия, тайну родства человека и Бога. Явить человеческое в Боге. Показать, что во мне живёт Христос, поскольку я живу Им. Продемонстрировать Христа.
Тем самым свидетельствовать внешним, забывшим о Нём, но взыскующим Его. Таков, по всей видимости, должен быть характер новой евангелизации, о которой так много говорят последнее время в христианском мире.
От Церкви уже не требуется быть культурообразующей силой, институтом присвоения смыслов тем или иным жизненным реалиям, но требуется быть моральным авторитетом, и авторитет этот должен быть подкреплён соответствующими делами милосердия, убедительными и доступными для большинства.
Именно такой образ Церкви считывается нами с жития святителя Николая. Сила его проповеди — это сила его сострадания другому, сила Любви Христовой. В этом, вероятно, и заключается тайна его особого предстательства о нас, на этом и основано и то беспрецедентное почитание святителя Николая, которое по сей день существует в нашей Церкви.
