 |
| Православие и Мир | 12.11.2013 |
9 ноября 2013 года в рамках XII церковно-общественной выставки-форума «Православная Русь — ко дню народного единства. Моя история. Романовы» состоялся круглый стол «Что ждёт Россию?». Модератором встрече был писатель Сергей Шаргунов, среди участников — писатели Юрий Мамлеев, Роман Сенчин и Алиса Ганиева, политологи Михаил Ремизов и Павел Святенков, журналисты Егор Холмогоров, Константин Крылов, Андрей Фефелов. Также на круглом столе выступили ответственный редактор «Журнала Московской Патриархии» Сергей Чапнин и обозреватель «Коммерсант-ФМ» Константин Эггерт.
Сергей Шаргунов, предваряя круглый стол, обозначил как главную сегодняшнюю русскую беду отсутствие доверия: между людьми, между гражданами и чиновниками, между народом и властью.
Егор Холмогоров считает, что Россия XV—XVI вв.еков была типичным ранненациональным государством. Из Смутного времени страна вышла с помощью мобилизации национального вопроса. С одной стороны, это предполагало оборону от всех внешних начал, с другой — внутреннее устроение.
Одной из причин избрания Романовых, по мнению выступающего, было именно то, что это — русская боярская династия, не имевшая иностранных корней (в отличие от Рюриковичей и, например, Гедиминовичей). Главной же чертой внутренней жизни страны в XVII веке было закрепощение народа. Так сформировался русский тягловый народ, подчинённый идее служения своим государям.
Позже этот уклад ожидал серьёзный слом. В петровское время происходит формирование империи на основе привнесённых извне иноземных начал. В результате русские оказываются ущемлены в правах по сравнению с немцами и другими немногочисленными народностями, находящимися в привилегированном положении.
В ответ на это постепенно выкристаллизовывается русский национализм. Поначалу идеи о том, что титульная нация в государстве парадоксальным образом ущемлена (высказанные, например, в «Письмах из Риги Ю. Ф. Самарина), воспринимались властью в штыки. Позже отношение к ним стало меняться, однако социальные процессы в стране были уже запущены.
Логическим продолжением такого пути развития было возникновение СССР с декларированной в нём политикой интернационализма, где все малые народы имели больше прав по сравнению с русским. Более того, части русского народа оказались оторваны от него — из них власть сформировала нации украинцев и белорусов.
В итоге СССР оказался своеобразной «школой», после которой получили свои национальные государства прибалты, молдаване, до конца не разделившие себя с румынами, — все. Но русским как нации сформироваться в СССР не дали.
В современной России мы опять слышим знакомые лозунги об интернационализме; малые народ здесь опять выступают как субъекты права, а русским отведена роль «скрепляющего цемента». Основная проблема русского народа состоит в том, что у него утрачена идея служения. Однако стоит признать, что эту идею весьма сложно реализовать при республиканском строе.
Президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов начал свое выступление с двух пограничных условий приемлемого будущего России — сохранения суверенитета и однородности страны.
Несмотря на постоянно раздающиеся голоса о внутренней раздробленности, сегодня, по словам выступающего, Россия достаточно однородна. В то время как китайцы или итальянцы, живущие на севере и юге своих стран, просто не поймут друг друга, у нас 90% населения говорят по-русски. Вопреки многочисленным заявлениям, чемпион многонациональности в мире — вовсе не Россия, а Полинезия, где проживает 600−800 языковых групп.
В то же время для поддержания суверенитета в России необходимо построить развитую экономику. Для этого, в свою очередь, необходимо решить несколько задач.
Во-первых, сегодня для стран с развитой экономикой характерна концентрация на высокотехнологичных областях. Это выгодно, так как отдача от подобных отраслей со временем возрастает — например, качество сборки машин улучшается по мере роста квалификации рабочих. А вот отдача от нефтедобычи убывает по мере истощения месторождений.
Вторая особенность стран с развитой экономикой — это умение создавать деньги. Для того чтобы деньги не оставались просто напечатанной государством бумагой, но были обеспечены произведённым продуктом, нужны грамотные инвестиции в реальный сектор. Но наше министерство финансов делать этого не умеет — сложно.
Третий принцип — развитие с опорой на внутренний спрос — был некогда сформулирован ещё Генри Фордом. Как на заводах Форда главными покупателями его машин стали его же собственные рабочие, так и в государстве главным рынком должен быть внутренний.
Это условие, в свою очередь, требует грамотного протекционизма. Это не значит, что все двери должны быть закрыты — двери просто должны быть.
Иногда раздаются голоса: нас, дескать, слишком мало, чтобы всё это обеспечить. Однако современная экономика высокотехнологична. Её основная проблема должна быть не в том, где взять население, а в том, чем его занять. Поэтому все истории о необходимости ввоза в Россию мигрантов как военной и трудовой силы — злонамеренный миф.
Комплектовать армию из иммигрантов — не выход. Это всё равно, как если бы Израиль, где евреев мало, начал комплектовать свою армию из палестинцев. Соответственно в России необходимо развивать технологии, компенсирующие малолюдность.
Например, современная робототехника может решать и проблемы слежения, и выполнять атакующие действия. Необходима связь, способная координировать действия удалённо расположенных частей. Необходимо развитие регенерирующей медицинской техники и транспортной техники, быстро доставляющей компактные военные части к местам боевых действий.
На недавней встрече у премьер-министра было озвучено пять сценариев возможной военной угрозы для России.
Прежде всего, это — бесконтактное столкновение с технологически превосходящим противником. Понятно, что при проработке такого сценария в качестве противника подразумеваются, в первую очередь, США. Воплощение подобного сценария в жизнь вряд ли возможно, но может эксплуатироваться в качестве шантаже и угроз.
В этой ситуации у России возникают две проблемы. Во-первых, сегодня благодаря спутниковой технике противнику доступно слежение за перемещением любых наших вооружений. Во-вторых, на принятие решения об ответном ударе нужно время, которого в реальной ситуации может не оказаться.
Выходом из ситуации должно стать создание оружия гарантированного возмездия.
Второй актуальный для России сценарий военной угрозы — это гипотетический контактный конфликт с численно превосходящим противником (КНР). К сожалению, для того чтобы окончательно исключить вероятность такого сценария, России придётся выйти из всех договоров по контролю над ракетами малой и средней дальности.
Однако, к счастью, оба эти сценария гипотетичны. Оба они существуют на уровне политики сдерживания, где России важно просто обозначить те красные линии, переход которых она посчитала бы знаком опасности.
Однако остальные три сценария военной угрозы реальны. Это внутренний сепаратизм, терроризм и потенциальные конфликты в Арктике.
В итоге основные задачи, которые нужно решить уже сейчас, выглядят следующим образом:
1) необходимо обеспечить кибербезопасность военных объектов;
2) нужно развивать мобильную энергетику, так чтобы в случае ЧП имеющиеся мобильные мощности обеспечили работу хотя бы военных объектов (сейчас в случае перекрытия нефтепроводов страна оказывается блокированной);
3)нужно развивать транспортную систему (в нынешней ситуации страна будет разорвана одним перерезанием Транссиба).
И, наконец, самое главное: нам нужно вновь научиться планировать своё развитие. Если мы не вернём к жизни эту форму хозяйственного руководства, никакого развития у нас не будет.
Юрий Мамлеев посвятил свое выступление особому предназначению России.
Тема России как тайны проходит через всю русскую литературу. Любовь к России — мистическая, она не зависит от качества жизни в стране. Такая любовь — своего рода духовный патриотизм.
В то же время основная тайна России, по мысли докладчика, скрывается в её предназначении, особой миссии. Мистическая сила России достаточно ясно проявилась, например, в ходе Второй мировой войны.
Когда на страну, уже разорённую тяготами гражданской войны, обрушилась вся немецкая мощь, победа была достигнута вопреки всем ожиданиям.
Предназначение России в том, что она должна послужить основой для новой цивилизации, которая сменит ныне существующую цивилизацию наживы.
Россия способна создать новый духовный космос. Иные духовные цивилизации — Индия, Китай — исчерпали себя. Ныне Россия — оазис в материалистическом мире. Судьба её народа зависит не только от материальных сил, но от способности создать новый духовный мир.
При этом надо понимать, что развитие современного мира идёт так быстро, что будущее будет непохожим на настоящее и наши прогнозы. Будущий мир будет настолько отличен от современного, что человеку придётся к нему приспосабливаться. Кроме того, возможности самого человека настолько расширятся, что для него будет велико искушение почувствовать себя властелином мира. Поэтому одна из актуальных задач грядущего состоит в том, чтобы сохранить представление о вертикали как системе мира, этой задаче и послужит Россия.
По словам ответственного редактора «Журнала Московской патриархии»Сергея Чапнина, мировоззренческий кризис связан с тем, что у нас нет образа будущего. Кроме того, остро необходимо примириться с тем миром, который был разрушен и раз навсегда решить для себя — наследники мы тысячелетней России или СССР. Пока наши современники остаются советскими людьми, со всеми характерными штампами и шаблонами сознания.
Будущее нашей страны зависит именно от изменения сознания её граждан. Необходимо, в частности, осознать, что идеал — это Христос, не как философия или идеология, а как путеводная звезда в индивидуальной жизни каждого.
Зачастую очень хочется перевести все отечественные проблемы в плоскость идеологии — ведь идеями удобно оперировать, о них легко рассуждать. Но для России это будет катастрофа.
Если заявленную в начале круглого стола проблему утраты доверия перевести в личный план, то получится проблема отчуждения. Фактически сейчас мы отчуждены от своей страны так же, как, например, беженцы Сирии.
По словам Константина Эггерта, за последние 15 лет мы утеряли не только образ будущего, но и веру в себя, в то, что человек сам может что-то сделать.
Во времена СССР подобная индивидуальная активность была не всегда законной или сообразуемой с нравственными началами, но, тем не менее, существовала. Теперь же общественное сознание предлагает навешивать всё новые и новые функции на государство. Однако будущее не состоится, если интеллектуальная элита не даст стране ещё один шанс поверить в себя.
Выработанное годами советской истории стремление граждан во всех случаях надеяться и перекладывать ответственность на государство ведёт к потере доверия и самоуважения.
Общество в России не почувствует себя ответственным за её будущее, если ему не будет предоставлено больше (а не меньше!) свободы. Для нашей страны было бы крайне полезно появление людей в духе республиканской партии США — одновременно либеральных, консервативных и имеющих представление об общественном благе.
Ещё одна наша проблема состоит в том, что моральные ценности постоянно опошляются, девальвируются «прогоном» через средства пропаганды, включением в идеологические подборки вроде «морального кодекса строителя коммунизма».
Писатель и литературный критик Алиса Ганиева посвятила своё выступление образам будущего России в современной литературе.
По её словам, отличительной особенностью современного литературного процесса в России стало тщательное осмысление будущего — именно этой теме посвящена масса появляющихся произведений в жанре «антиутопия».
При этом самый распространённый у романистов шаблон футуристического прогноза — «новый совок». Также в романах часто фигурируют некие протестные организации, которые борются с властью и отвоёвывают место для реализации тех или иных идей сузившейся моноэтничности.
При этом главная проблема на сегодня, с точки зрения докладчицы, состоит в том, чтобы понять, «что такое мы». Является ли нынешняя российская общность этносом, носителями культуры или же продолжателями идей интеграции, которые реализовывались в Российской империи и СССР.
Многие писатели решают эту проблему методом сужения общности, предлагая освободиться от «чуждых элементов». Однако гораздо продуктивнее было бы учиться строить диалог.
Оригинальную нумерологическую теорию и построенный на её основе прогноз будущего России предложил Константин Крылов. По его словам, ход истории нашей страны легко укладывается в двенадцатилетние циклы, внутри которых прослеживается ряд закономерностей.
По мнению выступающего, «история России» закончилась в 1917 году, когда власть в стране была захвачена Интернационалом. Мы же продолжаем жить в некотором континууме «СССР-РФ».
Первый исторический цикл в этой общности завершился в 1929 году, когда Сталин окончательно отстранил от власти всех революционеров первой волны; в дальнейшем подобные переходы власти легко прослеживаются каждые 12 лет.
В целом, события двенадцатилеток укладываются в схему последовательного чередования революционных, стагнирующих и застойных режимов. При этом первые отличаются активным отрицанием предыдущего периода, вторые характеризуются установлением некоей стабильности, так называемого «порядка», который к концу периода всем безмерно надоедает. Отличительная черта завершающих этапов — всеобщее уныние вкупе с постепенным прорастанием новых идей.
Если принять данную схему, следует признать, что в ближайшие 12 лет нас ждёт очередная «эпоха застоя». В частности, будет существовать непробиваемый официоз, произойдёт ликвидация всех независимых институтов (что уже началось на примере РАН); увеличится завоз мигрантов.
В то же время сохранится некая оппозиционная активность. Большого террора не будет, но возможны высылки либо «выдавливание» отдельных личностей в эмиграцию.
Таким образом, актуальная задача, стоящая перед российским обществом до 2025 года состоит в том, чтобы сгенерировать определённый комплекс идей, который послужит основой для следующего революционного периода.
Андрей Фефелов начал свое выступление с впечатлений от просмотра экспозиции выставки «Моя Россия. Романовы», которую назвал «потрясающим деянием архимандрита Тихона (Шевкунова)». Теперь необходимы подобные — сделанные с любовью же — выставки, посвящённые эпохе Рюриковичей и советскому периоду.
В то же время, из выставки можно извлечь несколько уроков. Первый состоит в том, что власть должна быть сильной — как физически (включая аппарат подавления), так и духовно.
Второй: главная угроза для империи — коррупция. Ярким примером таковой может служить заговор командующего состава, который в начале Первой мировой во многом был проводником интересов крупной промышленности.
Третий — в России всегда была актуальна угроза сепаратизма.
Современный период в истории России крайне важен. Исчезает поклонение Западу, который долго мыслился источником чудес — разумеется, уже не религиозных, а технологических. Люди вновь вспоминают, где их родина.
При этом надо понимать, что «русский мир» включает в себя не только собственно Россию, но все русскоязычные республики — в частности, тот же Кавказ. Кроме того, помимо мира видимого, существует ещё «сакральная география» — огромный внутренний мир. Наше будущее находится на перекрёстке «русского мира» и Святой Руси.
Основную проблему современного российского общества Роман Сенчин видит в отсутствии общего дела.
По его мнению, исторически Россия всё время была занята каким-то масштабным деянием, будь то реформа Петра I или строительство промышленности после 1917. Сейчас же наша проблема в том, что мы вынужденно поставлены в позу мыслителей и потребителей неких благ.
Таким образом, по мнению докладчика, наше спасение — в некоем общем «котловане». Ведь, несмотря на сарказм Платонова, если народ занят — излишних размышлений у него нет или не будет. Когда все работают, неважны также и разделения по национальностям или иным признакам, помимо качества работы.
Серию высказываний на круглом столе продолжила Анастасия Родионова, главный редактор сайта «12», который планирует непосредственно заняться решением национального вопроса.
По её словам, нынешнее состояние россиян можно назвать «психологическим мораторием» — прежняя идентичность у них утеряна, а новую они ещё не успели почувствовать.
Решение этой проблемы состоит в изучении традиций, в частности, православия и патриотических традиций Российской империи, так как именно эта культура, без сомнения, первична. При этом надо понимать, что русские — это единственная национальность, в которую можно войти путём приобщения к традициям.
По мнению журналиста и политолога Андрея Иванова, основная российская проблема состоит не в том, чтобы найти общую идею, а в том, чтобы её не извратить.
По его словам, в любых обобщающих идеях во всём мире преобладает радость. Например, христианство воспринимается как религия, торжествующая победу над смертью. Коммунизм — как всеобщее благосостояние, занятость и развитие, либерализм — как благосостояние и свободы. И только в нашей стране любые идеи неизменно приобретают мрачную окраску. Причём немало усилий к этому прилагают политическая и иные элиты.
В то же время современная обстановка в России не вызывает у участника встречи особого опасения. По его словам, около 80% россиян считают себя православными, остальные тоже никаких людоедских культов не исповедуют.
Проблема состоит лишь в поиске форм политической самоорганизации. По мнению Андрея Иванова, нам рано создавать партии, но мы вполне можем создать нечто вроде индийского Общенационального конгресса.
Павел Святенков считает, что для осознания будущего необходимо понять, что происходит в России с политическим строем. В 1991 у нас фактически произошёл откат к модели власти 1905 года. Фактически современное устройство в России — это ненаследуемая монархия. Однако, в отличие от Англии, где королева «царствует, но не правит», наша президентская власть преобладает надо всем.
Политическая система, подобная нашей, архаична. Подобного нет ни в одной стране мира. Несмотря на звучащие утверждения о значении политической вертикали, весь мир в последние годы захлестнула волна демократизации — включая изменения в фактической модели правления Бразилии, Мексики и других стран Латинской Америки, на опыт которых у нас любят ссылаться. Нет сомнений, что демократизация, подобная тайваньской, ожидает в будущем и Китай.
Однако в связи с проблемой демократизации России интересно поговорить о монархии. Ведь, как показывает мировой опыт, монархия может успешно сочетаться с демократическим контуром власти, выступая его гарантом.
История знает множество примеров — от Робеспьера до Ельцина, когда лидеры «чистых демократий» очень быстро становились диктаторами. В то же время в современном мире именно монархии часто выступают как «аварийный контур» власти, включаемый только тогда, когда надо предотвратить диктатуру демократов.
Например, Франко реставрировал в Испании монархию, а затем привёл к власти нынешнего короля Хуана Карлоса. И даже несмотря на кризис, именно современная королевская семья не даёт сегодняшней Испании, где чрезвычайно сильны сепаратистские настроения, распасться.
Несколько раз спасал демократию во Франции имевший весьма широкие полномочия де Голль. Своеобразная система сдерживания существует и в Иране, где рахбар — пожизненный правитель — гарантирует существование республики.
При таком подходе вопрос о введении в России монархии становится не столь уж умозрительным. Сложность заключается лишь в том, что сейчас не существует единого бесспорного претендента на российский престол. Однако его не было и в 1613 году.
Подготовила Дарья Менделеева
