Два Деметрия и один Бог

За что мы почитаем святого великомученика Димитрия Солунского? В чём разница между мужеством античных героев и христианских исповедников? Размышляет Ольга Джарман.

А он, сияя красотой, улыбчивый,

Словно бог нисходит.

Величественно выступает он, кольцом

Тесно встали други,

Как звезды в небе, верные соратники —

Сам он словно солнце!

Иные боги далеко находятся,

К ним мольбы напрасны,

И нет их здесь, не внемлет ни один из них,

Ты — стоишь перед нами

Не каменный, не деревянный, но живой.

Молимся тебе мы:

О, милосерднейший, дай поскорее нам мир,

Всемогущ ты ныне!

..нет, это не христианский гимнвеликомученику Димитрию. Это старый языческий гимн, написанный в Афинах в начале IV века до нашей эры:

Как боги всеблагие и всесильные

Городу мирволят!

Издалека Деметрия с Деметрою

К нам приводит случай:

Она справляет Девы Коры в городе

таинства святые.

О, здравствуй отпрыск Посейдона мощного,

Здравствуй, сын Киприды!

Однако главное действующее лицо языческого гимна — вполне реальный человек, Деметрий Полиоркет, «покоритель городов», который страшным тараном (его приводила в движение тысяча воинов) пробивал любые городские стены. В тяжелые годы войн диадохов, рвавших на лоскутья империю Александра Великого, он принес исстрадавшимся афинянам долгожданный мир. После того как он освободил Афины от тирании и оккупации македонян, в 307 году до нашей эры, жители города оказали ему невероятные почести. Во время его второго визита, в 304 году до нашей эры, то место, на которое ступил Деметрий, сходя со своей колесницы, было объявлено «святилищем сошедшего бога», и там был воздвигнут его алтарь.

В тексте греческого оригинала явственно прослеживается игра слов, говорящая о явлении земного военачальника и царя как о явлении божества. Посейдон и Афродита, как родители Деметрия, подразумевают его победоносные морские сражения и любовные победы, которые были у всех на устах. Примечателен и скепсис, похожий на «атеизм» эпикурейцев — стоит ли ожидать помощи от богов? Не лучше ли обращаться к человеку из плоти и крови, тем более, когда от него исходит столь надежная и быстрая помощь? Деметрия так и называли — «Сотер», спаситель.

Деметрий Полиоркет и Димитрий (или Деметрий) Солунский. Оба — воины, оба — победители, оба — «объекты религиозного культа», как сказал бы беспристрастный исследователь-религиовед. В чем же разница? Или культ героя-христианина — то же самое, что культ античного воина-победителя? Вглядимся же в лица Димитрия и Деметрия.

Деметрий Полиоркет был красив и харизматичен:

«Роста Деметрий был высокого. а лицом до того красив, что только дивились, и ни один из ваятелей и живописцев не мог достигнуть полного сходства, ибо черты его были разом и прелестны, и внушительны, и грозны, юношеская отвага сочеталась в них с какою-то неизобразимою героической силой и царским величием. И нравом он был примерно таков же, внушая людям и ужас, и, одновременно, горячую привязанность к себе. В дни и часы досуга, за вином, среди наслаждений и повседневных занятий он был приятнейшим из собеседников и самым изнеженным из царей, но в делах настойчив, неутомим и упорен, как никто», — писал позже Плутарх.

Деметрий Полиоркет был провозглашен богом при жизни, а потом разочаровавшиеся афиняне забыли о нем. Сам Деметрий относился к подобным почестям иронично, считая их обычной греческой лестью. История подтвердила его правоту — когда ситуация изменилась, афиняне отвернулись от Деметрия (в 288−287 гг. до н. э.), уничтожив все культовые почести. Но Деметрий Полиоркет мало обращал на это внимания — его звали все новые и новые подвиги.

* * *

Начало четвертого века нашей эры ознаменовано гонением на христиан, которое традиционно связывают с именем императора Диоклетиана. Самое страшное гонение, принесшее самое большое чисто великомучеников — тех святых, которым христиане после молились и молятся чаще всего. Это — великомученики Пантелеимон Целитель и Георгий Победоносец. Это — две невесты Христовы, великомученицы Варвара и Екатерина. Это и великомученик Димитрий Солунский.

Одна черта роднит эту «мученическое братство» — новую семью «милейших чад Отца Небесного» (по слову видения св. прав. Иоанна Кронштадсткого), кроме их прекрасной, цветущей молодости, расцвета сил, нравственных и физических. Они — неофиты. Они — люди, обретшие Христа не в детстве — несмотря на благочестие некоторых из их родителей. И Пантолеон вырос в доме отца-теурга, и Димитрий с Георгием участвовали в жертвоприношениях, несомненной части воинской службы. До поры. Пока Христос не постучал в двери. И детские воспоминания не стали пламенным проникновением религиозного опыта, захватившего всю их жизнь.

Они стоят вокруг Христа — друзья вокруг Друга своего. И Христос сияет сквозь их плоть — сияет их плотью, их делом, их свидетельством о Его Воскресении.

..Димитрий, сын патриция города Фессалоники, сын тайных христиан, имевших высокое общественное положение, быстро сделал военную и политическую карьеру — как и подобало сыну проконсула. Он тоже был тайным христианином — но не настолько тайным, чтобы о его вере не узнал император Максимиан Галерий.

Димитрий разделил с Христом — время и расстояние здесь не властно — и тюрьму, и прободение копьем. И вокруг него — не-священника, не-епископа, но мученика, свидетеля Христа Воскресшего — собирается Церковь Христова, собираются его друзья, которые чрез него стали друзьями Христовыми.

«Святое Дмитрия, как указано вначале, от Земли-Матери и сокрыто глубоко в ней. „Тогда явится и являясь откроется Невеста, скрываемая ныне землею“, предвещается о будущем восстановлении твари в третьей Книге Ездры. Вот это предсказание согревает душу Дмитрия, и если он не знает его из Книги Ездры, то доходит до него своим умом или, точнее, своим сердцем. Он — не рыцарь этой Невесты, отчасти и потому, что не сознает себя достойным такого звания и избегает, даже в себе самом, слишком близкого подхода к ней. Но это она именно, а никто другой живет в сознании, как смысл его собственного бытия. И именно через нее он относится к Богу», — писал об имени «Димитрий» отец Павел Флоренский, имея в виду и судьбу великомученика Димитрия.

Каждый из друзей его находит в себе, в своих глубинах, силы на свой подвиг — через Димитрия и действующего чрез него Христа, воскресшего воистину из мертвых. Свидетели Христовы умирают для того, чтобы все воочию увидели — они живут. Живут они — и жив Христос Бог, свидетельствующий о них, так же, как и они — о Нем.

Нестор выступает на смертный бой с силачом, высмеивающим слабаков-христиан. Лупп, раб патриция, становится равен своему господину и в благородной дружбе, и в страдании за Христа.

Люди, окружающие Димитрия, заключенного, умирающего — вырастают в Церковь, которая несокрушима, стены ее не пробьёт ни один таран. Потому что Димитрий, вокруг которого они собрались, не бог сам по себе — он друг Христа Бога, Который возжелал, чтобы друзья Его были подобны Ему и творили дела, которые Он творит.

..В Салониках 26 октября в воздухе каждый может обонять легкое, сладкое благоухание. Это открывают мощи великомученика, Димитрия Мироточивого Солунского. Аромат разносится над городом, и даже неверующие среди греков, махнув рукой, скажут вам, иностранцу, незнакомому с местными достопримечательностями: «Аромат? Вы спрашиваете, откуда аромат? Это же святой Димитрий!»

Он снова созывает всех ароматом ризы Христовой, которую надел в своем крещении кровью. И каждый может пойти по стопам его, как мученики Нестор и Лупп.

Мимо него

проходят друзья императора.

Он стоит,

плача,

рыдая,

прячется,

за каменной

стеною темницы.

..Это было давно —

в Скифии,

он — юный воин.

Деметрий ему говорит —

«Здесь нет

места

боязни!

Мы наступаем!

Скажи

ребятам —

пусть

выше

поднимут на копьях орлов!"

Мимо

проходят друзья императора,

шутя и смеясь.

..Он не боится крови —

Она

течет под его рубахой,

теплая кровь

Деметрия —

все полотно

пропитано кровью

свидетельства.

Друзья императора

мимо проходят и говорят —

«Пойдем с нами

в баню,

слышишь, Лупп?

В баню с нами пойдешь?"

Диокл, старый воин, фракиец Диокл,

теперь — Диоклетиан-император

обернулся к Луппу

и говорит:

«Тебе не пристало

печалится,

юноша!"

и посмотрев на него, замолчал,

мимо прошел, погруженный

в тяжкие думы свои стариковские —

как же

спасти

Рим?

..Кровь Деметрия

теплая и живая

течет

под рубахою Луппа.

Деметрий, где же ты,

где же?

Куда бежать?

На площадь? — там

Нестора скоро казнят.

В горы бежать и в леса? —

Но зорки очи орлов.

..Мимо, мимо него

прошли

друзья императора.

..Вот и пришел он

в дом свой.

Полотно — пропитано кровью:

Христа и Деметрия

Животворящая смерть.

Мимо него.

Стук в дверь.

На пороге —

они,

друзья

императора.

«Что ты делал

сегодня

в темнице,

ответь же нам,

Лупп?"

Он смотрит на них,

набирая в грудь свежий ветер ночной,

и говорит

по-латыни:

«Christianus

sum".

http://www.pravmir.ru/dva-demetriya-i-odin-bog/