Сталин и государственный террор в СССР в 1937—1938 гг..

Выступление на круглом столе в Государственной Думе Федерального Собрания РФ 21 марта 2013 г. «Оценка роли большевиков и их лидеров в мировой и российской истории»

Террор 1937−1938 гг. — сложное явление, вызывающее широкий спектр суждений и оценок. Открытие источников позволило уйти от его интерпретации, как трагедии главным образом бюрократии, и осмыслить его более широко — как катастрофу народа в целом. Репрессии были осознаны и как централизованное, планомерное подавление в основном стихийной, духовной и идейной оппозиции части населения режиму, которому не удалось ещё достичь в должной мере идеологической монолитности общества[1]. Одних требовалось уничтожить, других — отправить в лагеря, третьих — запугать и подавить. Документы также изображают террор как погромную реакцию аппарата на неподконтрольные проявления жизни общества. Так, религия стала одной из главных его целей. В ходе репрессий расчищалось поле для монополии в общественном сознании вульгарно-материалистического мировоззрения, составлявшем идеологическую основу господства партийно-советской номенклатуры и сталинской клики. Неслучайно окончание «Большого террора» совпало с утверждением «Краткого курса истории ВКП (б)» 1938 г. — своего рода «Нового Завета» сталинизма. Властными структурами в ходе массовых репрессий также решалась проблема «бывших людей» (так называемых «кулаков», «церковников» и других), как источника потенциальной опасности для большевицкой власти.

Не согласен с теми исследователями, которые объясняют причины «большого террора» главным образом внешнеполитическими опасениями сталинской клики[2]. По наблюдениям ряда учёных, внутриполитические факторы в развязывании и проведении террора играли первенствующую роль. Власти в ходе чисток 1937−1938 гг. также успешно решили свои предвыборные задачи. Несмотря на формальное разрешение в Конституции 1936 г. и избирательном законодательстве 1937 г. избираться в советы «бывшим», никто из бывших «кулаков», попов, нэпманов и проч. избран не был. Был реализован своего рода «мобилизационный проект» в духовной и идейной сферах советского общества. Поэтому надёжно и надолго обрекались на молчание все потенциальные критики и оппоненты власти. Требовалось на многие годы подавить желание религиозных общин, священнослужителей и мирян отстаивать свои гражданские права, «гарантированные» им лицемерной сталинской Конституцией 1936 г. Люди из религиозной среды, с их обострённом чувством совести, долга и справедливости, в силу этих качеств и попадали в «группу риска». Они стали одним из главных объектов «охоты на ведьм» со стороны использующего средневековые методы сталинского режима и дали обильную кровавую жатву.

Тема террора 1937−1938 гг. содержит ряд малоизученных и вовсе неизученных вопросов, которые можно разрешить только при условии массового и полного открытия чекистских, судебных, партийных и иных архивов и изменения самого порядка работы с исследователями в ведомственных архивах страны, где хранятся основные комплексы документов по освещаемой теме.

Остановлюсь на роли Сталина в рассматриваемых событиях, вокруг которой накручивается в последние годы немало спекуляций и даже фальсификаций. Мы это видели недавно в грубо склеенной псевдокументальной фальшивке НТВ «Сталин с нами», где роль Сталина в терроре 1937 г., вопреки документам и фактам, оказалась грубо искажена, максимально преуменьшена. Иными словами, он из инициатора и организатора массового террора создателями этого фильма был превращён в рядового «террориста», сдавшегося под натиском партийных региональных боссов, — оказывается, они просто навязали ему участие в репрессиях, чтобы воспрепятствовать ему в его заветной цели тайного «демократа» организовать первые в истории страны демократические выборы. Замечу, что эта странная версия, относящаяся к области вненаучной фантастики, не имеет под собой никаких убедительных оснований и никакого документального подтверждения.

Факты и документы говорят о другом. Во-первых, именно Сталину принадлежит и разработка и публичное оглашение теоретических и идеологических основ происходящего в стране террора. Об этом в лживом и фальшивом фильме НТВ не было сказано ни слова. Уже на пленуме ЦК ВКП (б) 9 июля 1928 г. Сталин озвучил «теорию» обострения классовой борьбы по мере продвижения социализма, ставшей основой дальнейшего сталинского большого скачка в политике и в экономике, свёртывания НЭПа, насильственного раскулачивания и загона людей в сталинские колхозы, фронтального наступления на религию и церкви, уничтожения всех остатков частнособственнических отношений и в городе, и в деревне.[3] Мы с Вами знаем факты, что жертвами этой в полной мере этого слова преступной сталинской политики (политики сталинской группы в руководстве страны) стали многие миллионы людей, что российской, русской деревне был по-настоящему переломан хребет, от которого она так и не оправилась никогда. И в 1937 году тем же Сталиным на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) были сформулированы идейные основы и нового будущего, планируемого им и его группой террора. Сразу две теории им актуализируются. Первая — уже упомянутая теория обострения классовой борьбы по мере продвижения социализма, — чтобы уничтожать сотни тысяч «бывших», как мнимых «заговорщиков», она, безусловно, кстати. И вторая — теория единого фронта врагов на основе программы восстановления капитализма.[4] Эта был универсальный предлог объединять в одном котле репрессий и мнимых «заговоров» всех со всеми, — от не приемлющих любую религию ленинцев и «троцкистов» до православных священников, от «пламенных революционеров» до бывших дворян, «кулаков» и царских чиновников. Все они, по Сталину, «остатки эксплуататорских классов», все они объединились, чтобы дать советской власти решительный бой. Сталинские слова на пленуме не были какими-то декларациями, они стали именно программными установками для карателей и энтузиастов террора всех уровней — и партийных и чекистских и судебных.

Да, Сталин — идеолог и теоретик террора, это несомненно, но он также его выдающийся практик и организатор. Велика и неоспорима, подтверждается документами его роль, как первенствующего члена в Политбюро, в организации особых карательных «троек» НКВД, вершивших повседневный террор, — истребление многих сотен тысяч юридически невиновных людей и отправок их в лагеря по сфабрикованным ложным обвинениям и в рамках утверждённых Сталиным сверху и продлеваемых им же лимитов его особыми резолюциями по просьбам партийных и чекистских начальников с мест. Думается, этот вид государственно-террористической деятельности Сталина на языке права может быть определён как подстрекательство к массовым убийствам. Подобные действия проводились им ещё со второй половины 1920-х гг., начиная с инициирования т.н. «войковского потока» 1927 г. и продолжая кампаниями по «раскулачиванию», по репрессиям за «срыв хлебозаготовок» 1932−33 гг., «за колоски» и т. д.

Материалы к особым папкам Политбюро по «кулацкой операции» дают широкую картину совместного террористического «творчества» местных вождей, с одной стороны, Сталина и других членов Политбюро, с другой. Сталин также утверждал преступные приказы НКВД по так называемым «национальным операциям», по которым прошла около половины жертв «Большого террора». Его распоряжение Ежову «Надо бы поприжать господ церковников»[5] имело практическое преломление в виде интенсификации репрессий священноцерковнослужителей, массовом истреблении духовных пастырей и епископата, о чём Ежов уже с цифрами и фактами рапортовал Сталину в конце ноября 1937 г. — как о «достижениях» в этой области, так и о том, что намечено его ведомством делать далее по разгрому так называемой «церковной контрреволюции».[6] Только один факт: именно Политбюро и Сталин 17 февраля 1938 г. выделили для Украины самой большой дополнительный лимит за всё время «кулацкой операции» — на 30 тысяч человек[7]. По архивному документу, Сталин лично отредактировал текст этого постановления Политбюро и расписался «За. И. Сталин», а за ним — Молотов и Ворошилов[8]. В рамках этого лимита в феврале-мае 1938 г. происходило массовое уничтожение украинских священноцерковнослужителей[9]. Сталиным и другими руководителями утверждались списки подлежащих суду Военной коллегии. Из них подавляющая часть проходила по «1-й категории», то есть обрекалась на истребление и небольшая часть — по «2-й» отправлялась в лагерь. Всего найдено таких списков на 40 тысяч человек, но понятно, что эти списки неполные, и их было больше. Ошибочно думать, что в этих списках значились только старые большевики и партийная номенклатура, хотя их тоже было там не мало. Многие ценные работники по самым разным областям промышленности, учёные, специалисты были там упомянуты. Проходили по расстрельным спискам, утверждённым Сталиным, и иерарх Русской Церкви Питирим (Крылов), и ряд деятелей культуры — писатели М.Е. Кольцов, И.Э. Бабель, Борис Пильняк, Артём Весёлый, режиссёр В.Э. Мейерхольд, крестьянские поэты Павел Васильев и Сергей Клычков и другие.[10] Можно утверждать, что Сталин лично отдал приказы об их убийствах.

Сталинские директивные указания эпохи террора 1937−1938 гг., написанные на полях донесений ему чекистских начальников, думается, тоже говорят о духовном облике советского руководителя, страстно увлечённого в то время чистками и убийствами. Сталин в целом ряде случаев лично распоряжается о новых арестах проходящих в присланных ему протоколах допросов и сводках лиц, расширяет круг репрессий и направляет их по адресам. У него встречаются такие выражения, адресованные Ежову, Фриновскому и прочим, — «арестовать» таких-то и таких-то, «применить ко всем расстрел», «пройтись» по таким-то республикам «метлой», «нужно переарестовать всю огизовскую мразь», «очистить от всякой нечисти», «качайте и вычищайте всю польско-шпионскую грязь», «расправиться» с таким-то после выборов. «Мразь», «грязь», «нечисть», «сволочь», «поганка» и т. п. лексику Сталин употреблял по отношению к массово уничтожаемым им ЛЮДЯМ.

Есть документы, где сам же вождь в своих резолюциях употребляет слова «шпионаж» и «повстанческие группы» в кавычках, показывая тем самым, что осведомлён о фиктивном характере этих обвинений и всё равно отдаёт приказы о репрессиях фигурантов этих «дел». Сталин лично санкционировал массовое применение избиений и пыток в застенках карательных органов в 1937 году, подтвердил это разрешение на будущее в 1939 г., и также в ряде конкретных случаев в ряде своих резолюций прямо приказывал бить и пытать отдельных заключённых («Вытрясите из него», «бить вовсю», «нажать», «допросить крепко», «избить» и так далее).[11] Государственный терроризм Сталина сказывался и на его кадровой политике в аппарате госбезопасности советского государства, — за время своего правления он насаждал и поддерживал в чекистских органах целую генерацию садистов, палачей и фальсификаторов липовых «дел». Часть таких исполнителей им, по выполнении определённых задач, убиралась, но приходившие им на смену по своим наклонностям и моральным качествам оказывались такими же. Как показывает часть недавно опубликованных следственных материалов Берии и его сподвижников, заменившие «ежовцев» в органах «бериевцы» были ничем не лучше своих предшественников.

Выразительно и замечание Сталина в речи в Кремле 7 ноября 1937 г. об уничтожении «врагов народа»: «весь их род искореняем«[12]. Под «искоренением рода» «врагов народа» вождь, очевидно, понимал развязанные им жестокие репрессии против родственников репрессированных, — в том числе и лично отредактированное им постановление Политбюро от 5 июля 1937 г. о заключении в лагеря «всех жён осуждённых изменников родины» (так называемых «троцкистов» и «правых») на срок не менее 5−8 лет; их дети до 15 лет подлежали размещению в детских домах. Такой порядок для жён «заговорщиков» устанавливался и на будущее время. Т. е. после ареста мужа (как «троцкиста» или «правого») его жена должна была автоматически отправляться в лагерь. Правка Сталина на указанном документе заключалась в том, что вождь предлагаемые «5 лет» лагерей для жён «врагов народа» переправил на «пять-8 лет». Он же вписал уточнение касательно детей, отправляемых в детдома, — «до 15-летнего возраста». И в конце предложения тот же безжалостный синий карандаш дописал: «что же касается детей старше 15-летнего возраста, о них решать вопрос индивидуально». К городам, вне которых дети-сироты подлежат размещению в детдомах наркомата просвещения, Сталиным было добавлено после «Москвы, Ленинграда, Киева, Тифлиса, Минска» — «приморских городов, приграничных городов». Так главный державный палач карандашом усилил несчастную долю десяткам тысяч ни в чём не повинных женщин, а также продлевал детдомовские «счастливые детства» ставшим по его же воле сиротам[13].

Характерная черта сталинского террора — сознательное и неуклонное расширение самого круга участников преступлений, вовлечение огромных масс людей в процессы «судов», казней, одобрений расправ, раздувание массового палаческого и доносительного энтузиазма, стремление придать репрессиям видимость «народного» действа. Сталинское руководство при этом как бы хотело утопить свою вину в вине массовой, заслонить собственные планы народными порывами (борьбы с бюрократией, «вредителями» и проч.). Логичным для власти было стремление максимально умножить количество вовлечённых в преступления, чтобы собственная роль в терроре главных руководителей не казалась на этом фоне такой уж значительной. Отсюда инспирирование многочисленных «митингов» и писем в газетах с требованиями расправы с «врагами народа», организация на местах собраний с шельмованиями людей за недостатки бдительности к таким «врагам». Так, воплощалось установка «повязать кровью». В этом смысле характерна шифротелеграмма Сталина А.А. Жданову о готовящемся «деле» ленинградских ответственных работников от 13 октября 1937 г.: «дайте высказаться пленуму (Ленинградского обкома ВКП (б) — И.К.) и предоставьте пленуму самому вынести решение об аресте, чтобы он почувствовал свою ответственность в этом деле. Так будет лучше»[14]. Организацию повсеместных показательных процессов над «вредителями» в сельском хозяйстве Сталин в 1937 г. считал важной для мобилизации колхозников «вокруг работы по разгрому врагов народа в сельском хозяйстве»[15].

В ходе террора — для достижения его задач — Сталиным сознательно разжигались массовый психоз и шпиономания среди населения. Так, он лично исправил статью «О некоторых методах и приёмах работы иностранных разведок», опубликованную в «Правде» от 17 мая 1937 г. — с подробным инструктажем для советских людей, как им себя вести, чтобы разоблачать изощрённые и подлые методы «двурушников» и «шпионов», как следить друг за другом и как им друг на друга доносить[16]. В годы «Большого террора» на места шли подстёгивающие шифротелеграммы Сталина. Так, 29 ноября 1937 г. вождь предложил к очередной годовщине со смерти Кирова провести открытые партийные собрания, «мобилизуя членов партии на беспощадное выкорчёвывание» «врагов народа»[17]. 20-летие ВЧК-ОГПУ-НКВД Сталин в декабре 1937 г. призвал отметить проведением различных партийных, комсомольских, советских собраний с беседами и докладами, разъясняющими роль «органов» в борьбе с «врагами народа»[18].

Такова настоящая роль Сталина в событиях 1937−1938 гг.

Ленинское «нравственно то, что служит интересам пролетариата» он трансформировал в «нравственно то, что служит интересам власти». С точки зрения известных фактов можно констатировать, что сам Сталин в этот период (как и в предыдущие и последующие) совершил преступления против народов Советского Союза и России, против человечества и человечности, которые не имеют срока давности и прощению не подлежат.