 |
| Православие и Мир | Протоиерей Андрей Ткачев | 01.12.2012 |
«Когда я был младенцем, то мыслил по-младенчески. Когда же вырос в мужа, стал мыслить зрело, как муж». Так рассуждает в послании к Коринфянам апостол Павел, и мы берем его образ мысли как метод для разговора о посте.
Есть младенческие мысли о посте, есть полное бессмыслие о нем, равно, как и обо всем прочем. И есть взрослые мысли, до которых нужно дорастать, дотягиваться.
Что я делаю, когда пощусь? Вопрос из разряда простейших, на которые, между тем, ответы давать тяжелее всего.
Можно ляпнуть нечто вроде «я угождаю Богу отсутствием животных жиров в рационе». Нет, не то. Это даже и подумать неловко.
Тогда что?
«Я пользуюсь благоприятным временем для очистки организма и улучшения самочувствия». Нет, тоже не то. И такое стыдно вслух сказать.
Какой-то диетологический эгоизм получается. Так что же тогда? А вот подумайте, чем вы собственно занимаетесь, когда в храм идете, когда молитвослов открываете, когда вступаете в пост и выходите из него?
Пост и воздержание нужны для того, чтобы человек был более чуток и более восприимчив к действиям Святого Духа. Это я недавно прочел у одного православного автора и теперь думаю над прочитанным. «Более чуток к действиям Святого Духа». Это не стыдно вслух сказать. Это красиво. Это сочетается со словами Господа: «Да не отягчают сердца ваши от объедения и пьянства». О том, что избыток пищи рождает избыток веса, мы знаем, а вот о том, что этот же избыток «отягчает сердце», и отягченное оно не способно к полноценной вере, это не все знают. Итак, постимся, чтобы не отягчать сердце и быть чуткими к действиям Утешителя.
В поздравительной переписке святитель Тихон Задонский писал как-то одному из адресатов, что желает тому в дни Рождества «ощутить силу Христа в мир пришедшего». Это значит, что праздники обновляют действие благодати в мире, и несут мир и силу (и то и другое — имена Христа). Дух Святой напоминает сердцу нашему главные события истории спасения, и мы должны быть восприимчивы к прохладному дыханию этих внушений. Для того и пост. Для углубления восприимчивости.
Всякая эпоха имеет свои постные особенности. Наша эпоха — информационная. Нашим ушам, языку и глазам пост нужен гораздо более, чем нашему чреву (не исключая последнего). Давать волю глазам, языку и ушам в дни приготовления к Рождеству и скрупулезно следить за гастрономическим аспектом воздержания означает для христианина то же, что во дни Нерона или Декия не есть мяса, но исправно посещать гладиаторские бои.
Биологически человек стал слабее, чем в минувшие времена, а информационно стал более загруженным. Следовательно, нужно реагировать на меняющуюся жизнь и должное внимание уделять не столько тому, что «афедроном исходит», сколько тому, что в сердце живет и, исходя, сквернит человека.
Любопытно, что всему можно выучиться, если только захотеть. Пищевая строгость в посте есть несомненный плод длительного воспитания нашего народа духовенством. Иногда даже до абсурда доходит (что у Фуделя и Розанова описано), когда убийца отказывается из взятой у зарезанного им человека котомки кусочек колбаски съесть, поскольку он человека среду зарезал (!) Насколько затвердили святость среды и пятницы!
Но вот водку не пить духовенство народ так и не научило. А ведь могло бы, если бы захотело. Пора захотеть! Иначе все праздники наши будут традиционно превращаться в беззаконие и вакханалию. Подвиг кончен — гуляй душа! Никогда мы не грешим более, чем в праздники, чем и скверним саму идею праздников, превращенных нами в повод к распутству. И ведь есть же у нас достаточно людей, которым можно сказать: «Ты, мил человек, яичницу можешь по утрам в посту жарить, только в чарку не заглядывай и в храм ходи». И это будет лучший пост для такого человека.
Я такие слова от уважаемых священников слышал не раз. В этих словах нет ничего разрушительного. Напротив — одно созидание жизни и правильная расстановка приоритетов. Отчего же это понятно меньшинству, а большинство, подобно евреям, блюдет самодовольно свой «православный кашрут» и ничего слушать не хочет?
Народ наш, если трезв, то гениален, а если пьян, то отвратителен и страшен. Вот и задача на пост — проповедь трезвости, успешно однажды начатая до Революции, но, как струна, оборванная Красным Октябрем.
Ну и Слово! Оно было в начале и Оно — Бог! Что за пост, если плоть теряет вес, а душа не питается Словом? Это не пост никакой, а пародия на него. Бессловесная жизнь — не человеческая жизнь. Бессловесный постник — это животное, которому не дали пищи. Настоящий же постник — этот тот, кто питается Словом, а ест столько, чтобы после еды хотелось молиться (Силуан Афонский).
Выстраивание молитвенной жизни, погружение в Слово, разумная строгость в телесной дисциплине, участие в храмовом богослужении, борьба со своими скрытыми немощами — вот пост. И все это, лишь — сбруя для лошадей и запас фуража для них, чтобы доехать, как волхвы, до Пещеры Рождества. Если получится поститься лучше, то это — сами дары волхвов: золото, ладан и смирна. Но дороги они не сами по себе. Ценность этих даров напрямую зависит от того, Кому мы их несем. Без памяти о Христе пост обесценивается до цены дохлой мухи, и голодный грешник — такой же сын погибели, как и грешник сытый.
Прочь рабство гастрономии! Христу да послужим! Ему принесем и посвятим труды свои! А нечего принести, так поплачем. Кстати, Дух Святой если прикоснется к внимательному сердцу, несколько утончившемуся от воздержания, то непременно родит таком сердце слезы. Слезы эти таковы, что ради них одних стоит поститься.
