Не давайте повода ищущим повода

Портал «Православие и мир» продолжает серию экспертных интервью с ведущими представителями отечественной журналистики, центральная тема — происходящее в обществе и Церкви сегодня. Существует ли информационная война против Церкви? Кто ее ведет? Как ей противостоять? Где искать точки начала диалога? Церковь со властью или с народом?

Отвечает протоиерей Максим Первозванский, главный редактор журнала «Наследник».

 — Изменилось ли что-то за последние месяцы в отношениях между Церковью и обществом?

 — Люди более четко для самих себя обозначили свое отношение к Церкви.

В массовом общественном сознании происходит своего рода рефлексия в отношении Церкви. Если раньше это было смутная неосознанная — либо приязнь, либо неприязнь, то прошедшие девять месяцев заставили людей думать. И мысли разных людей привели к разным выводам.

Появлению выраженной отрицательной позиции способствовало и то, что за это время было много негативной информации на тему Церкви. К сожалению, люди в окружающей действительности встречали факты, не очень противоречащие тем, что использовалось в этой информационной войне.

При этом для православных воцерковленных людей стало понятно, что спокойная, в значительной степени сытая жизнь, когда к Церкви, как общественному институту, относятся в целом положительно, может и закончиться. Времена меняются. То есть не то чтобы православные почувствовали, что к ним стали хуже относиться другие, что в целом отношение к Церкви в обществе ухудшилось. Просто пришло понимание, что все это может произойти.

Действия и отдельно взятых радикально настроенных людей, и вся полемика, риторика вокруг Церкви живо воскресили мысль, что в разное время к Церкви относятся по-разному. И вполне может быть, что период благоприятного общественного отношения сменится если не на прямые гонения, то, по крайней мере, на открытую неприязнь.

Я не вижу ничего страшного в событиях, произошедших за последний год. Они заставляют людей думать и определяться. И это хорошо. В Апокалипсисе сказано в отношении Лаодикийской Церкви — «Ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр.3:15−16).

Общество немного подогрелось. Горячие лишний раз утвердили себя в таком отношении, те, кто холодны, то есть отрицательно относятся к Церкви — тоже утвердились в этом. По крайней мере, это позволяет вести бой.

Что произошло за последние десять лет, в отличие от тех же девяностых? Жизнь стала более спокойной и более сытой, то значительная часть даже православных верующих обернулось не к Вечной жизни, а к здешней, земной, сиюминутной.

Не случайно говорят, что если ты не тонул, то и Богу по-настоящему никогда не молился. Мы тонуть перестали, и наша жизнь в ее вертикальном измерении стала бедней.

Нынешние события заставляют нас вновь повернуться лицом к духовной жизни. Когда наше церковность сводится не только к тому, что мы ходим в храм по воскресениям, регулярно исповедуемся и причащаемся, а ставим перед собой вопрос, который для меня является ключевым в моей личной, преподавательской, общественной, редакторской жизни — что значит быть православным? Как это выражается в моей семейной жизни, в моей профессии, в моей гражданской позиции?

Ситуация последнего года заставляет нас на эту тему думать. Множество проблем, которые были подняты за это время, и внутри Церкви породили дискуссию. Например, о том, каков должен быть образовательный уровень священников, их материальное обеспечение и так далее. Если эти проблемы не решать, загнать вглубь, то через какое-то время все это опять проявится.

Не очень понимаю в этом вопросе позицию государства. Я не считаю, что государство дало команду: «Давайте, ребята, наезжайте на Церковь». Но на первых этапах, когда ситуация еще не вышла из-под контроля, оно закрыло глаза на появляющиеся нападки.

Мне кажется, что, может быть, и государство не очень довольно активной позицией Церкви, то, что она громко заявляет о каких-то вещах. Например, лидеры государства, которые позиционируют себя православными, вдруг подписывают какой-нибудь антихристианский закон. И Церковь громко говорит, что так ведь делать нельзя.

Что будет из всего этого — не ясно. Мы не подводим итоги, поскольку все еще только начинается.

 — Информационная война против Церкви действительно имеет место?

 — На самом деле в жизни Церкви ничего за этот год не поменялось. Священники, прихожане не стали вести себя иначе, чем они делали год назад. Священноначалие не изменилось и Патриарх все тот же.

Просто тема обвинений Церкви (как заслуженных, так и незаслуженных), появившаяся за последний год, является результатом если и не сознательно спланированного из единого центра, то, по крайней мере, весьма согласованных действий из самых разных источников.

Об этом говорит и увеличившееся количество троллей и ботов. Я достаточно активно нахожусь в интернете и могу сказать, что за эти месяцы четко фиксирую регулярно появляющихся людей, единственная цель которых спровоцировать собеседника, в том числе меня — священника.

Появился зеленый свет для провокационных действий разного масштаба.

И в этом частично, я думаю, проявляется возникшая мода нападок на Церковь, а частично — скоординированные действия. Мне приходилось сталкиваться и с тем, и с другим.

Например, негативная реакция подвыпивших молодых людей, никем не спровоцированная. Но такой агрессии не было год назад. Откуда она взялась? Значит, так или иначе, их где-то «накрутили», возможно — в СМИ.

Эта агрессия, думаю, могла быть ответной общественной реакцией на то, что в предшествующие несколько лет со стороны Церкви, официальных церковных спикеров и не только их, делался целый ряд громких заявлений в отношении общества, нравов, морали, поведения людей.

Кто-то из блоггеров сказал: «Вы замечаете, в каких юбках мы ходим? Тогда мы посмотрим, на каких машинах вы ездите». То есть был нарушен некий статус-кво: «Мы вас не трогаем, и вы нас не трогайте. Занимайтесь своими делами в ваших храмах, а мы будем заниматься своими».

Но Церковь вдруг начала активно высказывать свое мнение по поводу каких-либо общественных процессов, и люди, которые глубоко не согласны с ее позицией, вдруг ощутили некую угрозу. Примерно так: «Ага, нам не дадут смотреть нашу любимую порнографию! Пусть мы ее и не смотрим. Но у нас должна же быть возможность.»

То есть люди испугались вмешательства в привычную жизнь. Потому, что была поднята и тема абортов, тема, касающаяся возрастного ограничения на телевидении. Естественной защитной реакцией стало стремление посмотреть, а что же происходит в Церкви, как живут ее представители.

Причем реакция эта возникла и у молодежи, и у пожилых людей. Ко мне недавно подошла девяностолетняя женщина и сказала, что ее смущает дорогая марка автомобиля священника — соседа по даче.

Началась иногда агрессивная, иногда не агрессивная проверка Церкви на соответствие проповедуемым идеалам. Хотя, она была и всегда, но не в такой мере.

Я помню, как в девяностые годы наш настоятель стал ездить на неновом «Москвиче», он оставлял его в переулке, не доезжая до храма, чтобы не соблазнить кого-нибудь из прихожан.

Я нередко вспоминаю фразу, дошедшую из советских времен которую говорил мне мой духовник, а ему — еще его духовник: «Не давайте повода ищущим повода».

Да, в советское время были ищущие повода. И эта память сохранялась в девяностые годы. А в нулевые эта память исчезла. Повода никто не искал, а потому часть церковного общества и духовенства в каком-то смысле расслабилась. Хотя, может быть, нет и ничего страшного в тех или иных словах, поступках, действиях. Но ищущие повода легко стали хвататься буквально за все.

— Что общество ожидает от Церкви?

 — На данном этапе основой антицерковного настроения является то самое «не лезьте к нам, в нашу жизнь».

Даже сам пафос высказываний, что Церковь якобы сращивается с государством, на самом деле не соответствует внутреннему настрою Церкви. Дело не в сращивании с государством, а в том, что, действительно, голос Церкви стал звучать.

Более того, к этому голосу часть общества стала прислушиваться. А другой части это, соответственно, крайне не нравится.

 — Есть ли у вас вопросы, ответы на которые вы бы хотели получить от Церкви?

 — Сказать, что я чего-то жду от Церкви я не могу. Церковь мне — мать, я не воспринимаю ее, как нечто отдельное, постороннее от меня.

Есть, конечно, целый ряд больных мест: и образовательный уровень духовенства, и различные ситуации на приходах. Возрождение приходской жизни, о которой уже говорится двадцать лет и которой на самом деле не происходит в большинстве случаев. Это — все очень важные темы. Но я не могу сказать, что лично ожидаю каких-то срочных решений здесь.

Церковь, как общественный институт — очень консервативна. И это хорошо. Поэтому быстрых изменений ждать не приходится.

Но мне кажется важным, чтобы какие-то процессы, которые идут внутри Церкви, происходили бы чуть-чуть более прозрачно. Я не считаю, что нам надо выносить сор из избы, — это просто бы стало очередным поводом для наших врагов.

Но какие-то вещи должны быть обсуждаемы. И Святейший Патриарх Кирилл начал процесс этого обсуждения. Сейчас очень многие моменты, и на Межсоборном присутствии, и в интернет — пространстве — обсуждаются.

Очень показательно обсуждение Положения о монашестве, о возможной выборности настоятеля и так далее.

Если церковная дискуссия будет продолжаться, и даже та, которая была спровоцирована последними событиями, и когда, например, позиция отца Андрея Кураева где-то расходилась с позицией церковных иерархов — это хорошо.

Постепенно подобные обсуждения приведут к ликвидации тех внешних агрессивных разговоров. Хотя не стоит думать, что нападки совсем прекратятся. Слово Божье, которое несет Церковь, всегда будет для иудеев — соблазн, для эллинов — безумие. Так или иначе, люди будут должны определяться по отношению к Церкви.

Миссия в самом широком смысле этого слова, которую Церковь активно ведет в последние годы — никуда не денется. Уроки последнего года научат и наших спикеров, и всех нас — более аккуратно высказываться.

В девяностые годы, когда Церковь вдруг стала темой, на которую стали писать светские СМИ, вдруг выяснилось, что вещи, которые звучат на проповедях, совершенно не годятся для общественного обсуждения, для дискуссии, обращенные к широкому кругу людей. Особенно, если в светской прессе, особенно, если священников цитируют недобросовестно, выдергивая фразы из контекста.

Потому сразу была сделана некоторая коррекция, я тогда это очень четко увидел. Наши иерархи, церковные спикеры изменили риторику.

Мне кажется, и нынешняя ситуация заставит скорректировать некоторые высказывания, лучше задумываться над каждым словом.

Хотя та церковная дискуссия, о которой я говорил, так или иначе будет давать информационные поводы для тех, кто желает вести войну с Церковью.

 — Что вас особенно порадовало или огорчило в эти последние месяцы относительно той темы, которую мы сейчас обсуждаем?

 — То, что вскрылась неготовность Церкви, то есть наша неготовность, к подобного рода агрессивным наездам, нападкам. Правда, ни печальным, ни радостным это не назовешь. Вскрылась наша некая расслабленность, оказалось, что духовенство немного не в тонусе.

Насколько мы можем ответить на те обвинения, которые нам выдвигают? Насколько мы в своих доводах, в своих словах, поступках соответствуем не ожиданиям общества (которое хочет, чтобы мы к нему не лезли), а можем быть поняты им, насколько мы можем им объяснить нашу позицию по тому или иному вопросу, тот или иной факт церковной жизни.

Грустно, что мы не на все вопросы можем сейчас дать ответ. Хорошо, что нам приходится искать ответы на них. Если не найдем, то нам придется плохо.

 — Как нужно защищать Церковь: от кощунств в виде спиленных крестов, танцев у алтаря и так далее?

 — В рамках закона. И сложившаяся ситуация — хороший повод для нашего законодательства — принять соответствующие законы. Любой рассказ о догматах и о Соборах начинается с того, что все догматы — не просто так придуманы, а — как следствие, ответы на возникающие ереси. Так, например, появился Символ Веры.

То есть Церковь высказывает свою реакцию на неправильный образ мыслей, не соответствующий Евангельскому Благовестию образ жизни: «Нет, ребята, это не правильно. А правильно вот так и вот так».

Так и здесь. Законодательство оказалось неготовым к подобным выходкам. Но сейчас, думаю, оно озаботится этим вопросом.

То есть глобально Церковь надо защищать в правовом поле. Государство должно защитить всех верующих, не только православных христиан, но и католиков, мусульман, иудеев. Любые святыни должны быть защищены.

А дальше — на уровне конкретной защиты своих храмов, своих приходов: усилить охрану, вести видеозапись. И быть готовыми, что все защитить невозможно, и некие агрессивные действия, направленные на Церковь в целом, на храмы, на отдельных верующих людей — все равно будут иметь место. Надо просто быть к этому готовыми.

А агрессивную ответную реакцию в виде срывания маек на улице и тому подобное я категорически не принимаю. Это тот самый ответ на провокацию, который провокаторы очень ждут.

http://www.pravmir.ru/prot-maksim-pervozvanskij-ne-davajte-povoda-ishhushhim-povoda/