 |
| Православие.Ru | Александр Сегень | 11.09.2012 |
Изгнание Наполеона — подарок к Рождеству Христову
В декабре 1812 года через Неман из России в Европу вернулись 
18 тысяч жалких, оборванных и обмороженных людей, которых уже трудно было назвать солдатами. В русском плену оказалось 130 тысяч, а 350 тысяч европейцев из двенадцати стран навеки остались лежать на бескрайних и прекрасных российских просторах.
Свершилось! Враг изгнан. В день светлого Христова Рождества вышел манифест государя об изгнании неприятеля из пределов Отечества. Тем радостнее звучали рождественские проповеди, читаемые во дни избавления от бедствия, которое еще недавно казалось непреодолимым.
«Если же кто с волхвами притек в сокровенный Вифлеем от шумного Иерусалима: да не возвратится тот ко Ироду похвалиться своим обретением; да не соделается тайна Царя славы оружием миродержителя тьмы века сего», — взывал архимандрит Филарет (Дроздов) к народу православному, вновь обретшему веру и посему победившему.
Святителю Филарету суждено было стать первым, кто дерзнул осмыслить значение великих и потрясающих событий. В самом начале 1813 года президент Российской академии художеств Алексей Николаевич Оленин обратился к нему с просьбой написать рассуждение о том, почему России удалось сокрушить несокрушимую мышцу Наполеона. Оленин потерял на войне своего 19-летнего сына Николая, прапорщика лейб-гвардии Семеновского полка, погибшего в Бородинском сражении. В письме к Филарету он писал: «Кому же, если не служителю святого алтаря, приличествует доказать происшествиями нынешней войны, что неимоверные подвиги народа русского начало и основание свое имеют в беспредельной вере к Богу, в верности к царю и в любви к Отечеству». Архимандрит Филарет откликнулся на просьбу Оленина и написал трактат «Рассуждение о нравственных причинах неимоверных успехов наших в настоящей войне».
«Дано кровопролитнейшее из всех известных в наши времена сражение, в котором чем более победа колебалась между превосходством сил и совершенством искусства, между дерзостию и неустрашимостию, между отчаянием и мужеством, между алчностью грабежа и любовью к Отечеству, тем торжественнее увенчана правая сторона», — писал Филарет в своем «Рассуждении».
Обращаясь к Наполеону, он предупреждал его о каре Господней: «Ты не наступил на сердце России, но преткнувшись, оперся на грудь ея, и вскоре будешь отражен и низвержен. Россия не будет унижена, но вознесется к славе доселе невиданной. Война, расположенная по чертежу коварства и злобы, достигла своего предела: начинается брань Господня».
Говоря об участи государств, он подчеркивал, что она «определяется вечным законом истины, который положен на основание их бытия и который, по мере их утверждения на нем или уклонения от него, изрекает на них суд, приводимый потом в исполнение под всеобъемлющим судоблюстительством Провидения». И далее: «Оставив Бога, оно (государство) может быть оставлено самому себе, по закону долготерпения или в ожидании его исправления, или в орудие наказания для других, или до исполнения меры его беззаконий; но вскоре поражается правосудием как возмутительная область Божией державы».
Так были заложены нравственные христианские основы осмысления «грозы двенадцатого года». Войны, которая, по Божиему Промыслу, закончилась к Рождеству Христову, празднику явления в мир Спасителя. А полное уничтожение Наполеона произойдет к Пасхе 1814 года!
Отечественная война 1812 года стала воистину войной Православной Руси против безбожной Европы. Сразу после вторжения Наполеона началось возрождение религиозных чувств во всем народе России, от мала до велика, от беднейшего крестьянина до самого государя императора. В июле московский епископ Августин (Виноградский) составил молитву о спасении от «супостатов», разосланную по всем епархиям. Митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Амвросий (Подобедов) своими речами вдохновлял паству и ополченцев на победу. Успел прозвучать и голос наилюбимейшего в народе митрополита Платона (Левшина), которому суждено будет уйти в лучший мир именно в 1812 году: «Дерзайте, стойте и зрите спасение!»
Огромное значение в полках действующей русской армии придавали чудотворным иконам. Особенно — Казанской. А в канун Бородинского сражения все наши солдаты и офицеры с чистым сердцем участвовали в молебне перед Смоленской иконой Богоматери. «- Матушку несут! Заступницу! — писал в романе «Война и мир» Лев Николаевич Толстой.
За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных".
А сама Бородинская битва произошла в день Владимирской иконы Богородицы. Французы издалека в подзорные трубы с удивлением наблюдали за тем, что происходит в рядах русских. Для них поклонение иконе выглядело диким. Они издевательски посмеивались над «русским невежеством».
Святейший Синод организовал сбор средств от приходов и монастырей на нужды армии. От одной лишь Троице-Сергиевой лавры поступило 70 тысяч рублей ассигнациями, 2500 рублей серебром и свыше пяти пудов серебра в слитках и посуде. А всего Святейший Синод собрал около 1 миллиона рублей ассигнациями, более 27 тысяч рублей серебром, 556 рублей золотом и более 3000 рублей медью. Кроме того, поступали золотые слитки, золотые и серебряные изделия, иностранные монеты.
Священство Русской Православной Церкви не ограничивалось сбором средств, но и лично участвовало в военных действиях. При действующей армии находилось около 200 священников, они исповедовали и причащали, отпевали погибших, утешали раненых, вдохновляли на бой, утверждая в своей пастве православное чувство: «С нами Бог! Разумейте, языцы!»
Они, эти воины Христовы, облаченные в священнические одежды, и сами являли примеры героизма. Иные из них погибли. Иные стали героями. Иерей Василий Васильковский в 1810 году был назначен священником 19-го егерского полка, вместе с которым и встретил «грозу двенадцатого года». В бою под Витебском он шел впереди солдат и был ранен в лицо и в ногу, а затем контужен пулей, попавшей в наперсный кипарисовый крест! Далее был его подвиг в сражении под Малоярославцем. Генерал Дохтуров докладывал о его поведении: «Священник Васильковский в этом бою все время находился с крестом в руке впереди полка и своими наставлениями и примером мужества поощрял воинов крепко стоять за веру, царя и Отечество и мужественно поражать врагов, причем сам был ранен в голову». А затем по личному ходатайству Кутузова государь повелел наградить мужественного батюшку за неустрашимость и ревностную службу орденом святого Георгия 4-й степени. Доселе ни один священник не был удостоен этой награды! В дальнейшем отец Василий дошел вместе со своим полком до Франции и уже там скончался от полученных ран.
В Бородинской битве прославился своим подвигом отец Василий Андрианов. Совершив молебствие, он находился среди своей паствы — солдат и офицеров Литовского полка, стоя на фланге с крестом в руке и ободряя воинов. Не кланялся пулям, но склонялся над ранеными, причащал их, приободрял.
Не менее храбро вел себя протоиерей лейб-гвардии конно-егерского полка Феодор Раевский. Он пребывал со своим полком неотлучно с 1812 по 1814 год, участвовал во всех походах и сражениях, верхом на лошади, с крестом в руке и дароносицей на груди, ободрял воинов, благословляя на храброе исполнение своего долга.
На Бородинском поле погиб священник Черниговского драгунского полка Забуженков.
Нельзя не упомянуть и другие имена священников, которые храбро находились под пулями и снарядами среди окормляемых ими солдат и офицеров. Это протоиереи: Апшеронского полка — отец Онисим Боровик, Днепровского полка — отец Василий Полянский, лейб-гвардии егерского полка — отец Василий Моисеев, Екатеринославского кирасирского полка — отец Алексий Карышев, лейб-гвардии Измайловского полка — отец Симеон Александров, лейб-гвардии конного полка — отец Стефан Гордиевский, Фанагорийского гусарского полка — отец Иосиф Цитович, 1-го отдельного корпуса — отец Прокопий Овчинников; священники: Гродненского гусарского полка — отец Симеон Вартминский, лейб-гвардии Измайловского полка — отец Антип Гаврилов, лейб-гвардии Павловского полка — отец Захария Москевич, Саратовского мушкетерского полка — отец Алексий Любавский, Таврического драгунского полка — отец Стефан Матвиченко. И многие другие, для которых оружием стал крест, а местом проповеди — поле брани.
Протоиерей московской церкви 40 мучеников Севастийских священник Петр Вельяминов-Святославский пострадал за веру и Церковь Православную во время пребывания французов в Москве. Враги требовали от него ключей от храма, чтобы можно было там спрятаться вместе с лошадьми, то есть осквернить храм. Отец Петр наотрез отказал. Его стали пытать и замучили до смерти. Этот герой войны с Наполеоном похоронен с южной стороны Екатерининского храма в Новоспасском монастыре. Его сын Александр Петрович в 1821 году закончил Московскую духовную семинарию, и Консистория определила его к святителю Филарету (Дроздову), которому он прослужил верой и правдой целых 35 лет.
Главной целью явившихся к нам европейцев был грабеж. Всюду они рыскали в поисках поживы. Когда искали сокровищ в московском Богоявленском монастыре, стали пытать монастырского казначея иеромонаха Аарона и замучили до смерти.
Наполеоновские солдаты не пожалели древнюю христианскую обитель — Новоспасский монастырь: они осквернили храмы обители. Наместник монастыря престарелый отец Никодим был подвергнут пыткам и лишь чудом остался жив. Спасо-Преображенский собор французы хотели превратить в конюшню, но не успели это сделать. А чуть позже Москву охватил великий пожар, нанесший невосполнимый ущерб Новоспасскому монастырю. Разграблению подверглись Донской, Заиконоспасский и Данилов монастыри. Монахи Данилова, правда, успели до вступления вражеских войск в Москву вывезти ризницу в Вологду, а казну — в Троице-Сергиеву лавру.
Издевательски относясь к святыням Русской Православной Церкви, оскверняя их, французы, немцы, поляки сами рыли себе яму, вызывая жгучую ненависть в нашем народе. Вдоволь насмотревшись на этих цивилизованных варваров, русские зачастую не могли даже относиться к ним как к людям, видя в них антихристово племя.
В Успенском соборе Московского Кремля захватчики установили весы для взвешивания награбленного ими, а записи о взвешиваниях оставляли прямо на стенах и колоннах храма. Согласно надписи, оставшейся на одной из колонн, враг забрал 325 пудов серебра и 18 пудов золота, не считая драгоценных камней. Золотые и серебряные оклады гробниц, драгоценные кресты, лампады, подсвечники — все сгребали в одну кучу. Учет переплавленного металла записывался на иконостасе. Храмы осквернялись не только использованием их в качестве казарм и конюшен, но и даже в качестве скотобоен.
«Путешествие» Наполеона в Россию несло горе, смерть и разрушение. После «носителей свободы, равенства и братства» оставались развалины и пепелища. Пострадала и Церковь. Многие храмы погибли бесследно, особенно в сгоревшей Москве. Уходя, пришельцы пытались взорвать самые прекрасные здания. Намеревались уничтожить Кремль, но кремлевские здания выдержали, колокольня Ивана Великого выстояла, хотя и дала глубокую трещину, выстоял и Успенский собор.
В Новодевичьем монастыре французы взорвали храм Усекновения главы Иоанна Предтечи, собирались взорвать и весь монастырь, провели к нему канавы, заполненные порохом, но монахиням удалось предотвратить беду.
Спрашивается: с кем пришел воевать Наполеон на русскую землю? Сам он утверждал, что необходимо лишь ослабить слишком сильное влияние России в Европе, но цели были куда шире — покарать русских за то, что, упорствуя, сохраняют православную веру.
В Москве в 1812 году действовало 237 храмов, все они были разграблены, из священных гробниц выбрасывались святые мощи. Уходя из Москвы, Бонапарт увозил награбленное на 40 тысячах повозок! Многое из того, что прибрали к рукам грабители с большой европейской дороги, удалось отбить за время преследования тающей «великой армии», но многое и бесследно утекло в Европу.
Когда началось движение наполеоновских войск к западным границам Российской империи, все большую мощь набирало партизанское движение, которое, надо отметить, получило не просто благословение русских батюшек, но и во многих местах было ими организовано, вдохновлено. Отступающих европейцев били, что называется, в хвост и в гриву. Измученные ужасами московского пожара, измотанные, истрепанные, они с каждым днем являли собой все более жалкий вид. Вспомним, сколько их, горящих жаждой славы и наживы, с веселыми глазами хищников, вторглось в пределы Отечества нашего — более 600 тысяч. А из Москвы до Смоленска дошло уже лишь 50 тысяч. В Смоленске бегущие прочь супостаты вынуждены были оставить большую часть артиллерии и обозов. Дух Наполеона был сломлен, оставалось лишь как можно быстрее улепетнуть из страны, которую император Франции намеревался растоптать.
Он уполз из России, унося жалкие остатки еще недавно «великой армии», а русский народ-победитель мог вздохнуть свободно и вместе с Рождеством Христовым отметить изгнание антихриста из пределов Отечества нашего!
Память Отечественной войны 1812 года
Огромное количество участников войны и изгнания Наполеона было представлено к наградам Российской империи. Кто-то получил высшие знаки отличий, даже ордена святого Георгия 1-й степени, кто-то просто медаль, но каждый был горд, что внес свою лепту в общую победу, и эта лепта была оценена.
Не осталась без внимания и Русская Православная Церковь. 14 августа 1814 года вышел манифест императора Александра «Об учреждении бронзовых крестов для духовенства», в котором говорилось: «В ознаменование тех взаимных чувствований, на любви, благодарности и благополучии основанных, которые Мы днесь вкушаем, и в сохранение памяти беспримерного единодушия и ревности, увенчанных от руки Всевышнего толь знаменитыми происшествиями, возжелали Мы учредить и постановить следующее. Священнейшее духовенство Наше, призывавшее пред алтарем Всевышнего теплыми молитвами своими благословение Божие на всероссийское оружие и воинство и примерами благочестия ободрявшее народ к единодушию и твердости, в знак благоговения к вере и любви к Отечеству да носит на персях своих, начиная от верховного пастыря включительно до священника, нарочно учреждаемый для сего крест с подписью 1812 года».
В ознаменование того, что враг был изгнан к Рождеству Христову, уже 25 декабря 1812 года император принял решение возвести огромный Рождественский храм-памятник в Москве «в сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к Отечеству, каким в сии трудные времена превознес себя народ русский»; и другой храм-памятник в Петербурге, но уже во имя святого Исаакия Далматского, ибо в день памяти этого святого родились Александр Невский и Петр Первый — два гения и героя русской истории, которые непревзойденно громили неприятеля.
Строительство храма Христа Спасителя в Москве затянулось на несколько десятилетий. В середине XIX века им руководил митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов), один из столпов Русской Православной Церкви. Он лично продумывал сюжеты для внутренних росписей и наружных горельефов, коими было украшено бессмертное творение архитектора Константина Андреевича Тона.
Когда к власти в России пришли безбожники, духовно более близкие Наполеону, нежели героям 1812 года, сей величественный храм был уничтожен. Его восстановление на прежнем месте и в прежнем виде осуществилось уже в эпоху великого патриаршества незабвенного Алексия II, Патриарха Московского и всея Руси. Человека, в роду которого были и те, кто защищал Отечество наше во время «грозы двенадцатого года», как, например, генерал Федор Васильевич Ридигер, который под командованием Витгенштейна не пускал французов к Петербургу и лично взял в плен французского генерала Сен-Жермена.
Ныне храм Рождества Христова, более известный как храм Христа Спасителя, снова плывет над Москвой, являя собой грозное предупреждением всем врагам Отечества нашего, что если они вновь сунутся к нам, то «есть место им в полях России среди нечуждых им гробов». А интерьеры собора расписаны важнейшими упоминаниями о событиях той великой и священной войны.
Другой выдающийся памятник войне 1812 года — Спасо-Бородинская обитель, воздвигнутая на Бородинском поле стараниями вдовы генерала Тучкова при духовном окормительстве святителя Филарета (Дроздова). Судьба Маргариты Михайловны Тучковой по сей день потрясает нас, далеких потомков людей 1812 года.
Сколько восторженных криков, сколько слез умиления вызвали в русском обществе жены декабристов, отправившиеся вместе со своими мужьями в Сибирь. Но почему же такого же восторга не вызывали жены многих русских военных, не желавшие расставаться со своими мужьями и уходившие вместе с ними на театр военных действий? А ведь в отличие от жен декабристов, имевших и в Сибири весьма сносные условия существования, жены военных делили со своими сужеными все тяготы и опасности войны, нередко — голод, холод, лишения; видели, как погибали солдаты и офицеры, как страдали раненые.
Маргарита Тучкова сопровождала мужа во многих походах, начиная с 1807 года. Это был настоящий подвиг во имя любви. Изнеженная аристократка научилась варить походную кашу, ухаживать за лошадьми. Мало того, полюбила все это. Потому что умение жить в походных условиях давало ей уверенность, что муж не заставит ее вернуться домой. Когда-то она могла упасть в обморок даже не при виде крови, а лишь при произнесении слова «кровь». Теперь она научилась ухаживать за ранеными, и если надо, могла быстро зашить рваную рану или даже извлечь пулю.
Генерал Тучков геройски погиб на Бородинском поле. Маргарита Михайловна тщетно искала его тело среди других тел. Все свои ювелирные украшения она продала. Заложила и тульское имение. В 1817 году военный министр генерал Петр Петрович Коновницын сообщил ей, где именно в последний раз видели Тучкова. На этом месте, возле средней Багратионовой флеши, Маргарита возвела поминальную часовню, а вскоре стала строить и храм-памятник Спаса на крови, и это стало первой постройкой на Бородинском поле. Государь Александр выделил под это дело 10 тысяч рублей. В 1820 году храм Спаса Нерукотворного на Бородинском поле освятил Московский архиепископ Августин (Виноградский).
Созданное Тучковой на Бородинском поле благочестивое женское общество с благословения митрополита получило статус Спасского женского богоугодного общежительного заведения. Святитель Филарет составил его «Правила», в них он утверждал, что «особенная обязанность пребывающих в сем общежитии — приносить молитвы за православных вождей и воинов, которые в сих местах за веру государя и Отечество на брани живот свой положили в лето 1812-е». Под его руководством основанная Маргаритой Тучковой — монахиней Меланией — Спасо-Бородинская община на Бородинском поле превратилась в Спасо-Бородинский женский монастырь. Вдовы героев не только войны 1812 года, но и других войн приходили сюда, становились послушницами, находили утешение и приют. И ныне сия обитель открыта как для паломников, так и для тех, кто хочет приобщиться к монашеской жизни, войти в сонм сестер. Стоит монастырь на месте главного сражения Отечественной войны 1812 года.
Так переплелись в одном восхитительном творении героизм русских солдат и офицеров, женская верность и вера в Христа, давшего людям надежду на грядущее светлое воскресение их душ.
200 лет прошло с той поры, как наш народ, воспрянув духом, воскресив в себе христианские идеалы, совершил беспримерный подвиг и сокрушил Наполеона, пред коим дрожало все человечество, в ком видели антихриста и кто сам не особо-то стремился развеять таковое о себе впечатление.
200 лет не меркнет слава о героях Отечественной войны 1812 года и о русских православных священниках и архиереях, которые вдохновляли тех героев на битву с врагами России и Христа.
Да пребудет слава сия во веки веков!
