Протоиерей Николай Балашов: В жизни внешней язык нынче меняется так быстро, что всякий перевод рискует оказаться «несовременным»

Заместитель главы ОВЦС МП о том, почему Церковь не торопится с переводом богослужения на современный русский язык

«Богослужение — это самая сердцевина церковной жизни, объединяющая всех ее участников, таких разных на самом деле! Все, что в Церкви есть, вырастает из Литургии. Это — та сфера, где сохранение преемственности особенно важно. Вот потому Церковь „не торопится“. Однако и в области богослужения, как свидетельствует история, многое со временем меняется, хотя и без скоропалительных революций. Не напрасно апостол Павел так часто сравнивает Церковь с телом. Это — живой организм. Он меняется и растет, но отторгает попытки искусственного ускорения развития посредством какой-нибудь генной модификации», — заявил в интервью порталу «Татьянин день» заместитель председателя Отдела внешних церковных связей протоиерей Николай Балашов.

«Замечательный русский богослов Владимир Лосский очень хорошо сказал: „Предание есть жизнь Святого Духа в Церкви“. И эта жизнь — тиха, неспешна, она неподвластна волевым экспериментам на манер „актуального искусства“. В бурливом течении вод не сохраняется их драгоценная прозрачность, позволяющая взгляду проникнуть в глубину. Однако там, на глубине — не замершая раз и навсегда неподвижность, но сокровенная внутренняя жизнь», — отметил он.

«В жизни внешней язык нынче меняется так быстро, что всякий перевод рискует оказаться „несовременным“ еще прежде своего напечатания (как, в общем, и получилось в известной степени даже в сравнительно тихоходном XIX веке с Синодальным переводом Библии)», — подчеркнул отец Николай, добавив, что это «вовсе не значит, будто изменения в богослужебных текстах не нужны или невозможны», «ведь язык нынешних богослужебных книг весьма заметно отличается от языка святых Кирилла и Мефодия». «Однако мудрая и осмотрительная неспешность особенно важна при всяком прикосновении к словам, с которыми тесно связан дорогой верующему сердцу опыт молитвы», — отметил священник.

«Тем не менее, лично я убежден, что не менее думать и заботиться надобно и о тех, кто этот опыт лишь начинает для себя открывать. Уверен, что и сферу богослужения затронет зрелое и творческое, изнутри рождающееся развитие нашей церковной жизни, которое именно теперь, наконец, становится возможным по окончании пережитой в ХХ веке эпохи гонений и последовавшего затем периода, неизбежно окрашенного отчасти наивными настроениями реставрации („чтоб все стало как прежде“)», — подчеркнул отец Николай.

Говоря о других новшествах в церковной жизни, таких как лавки в храмах и сокращениях церковных служб, заместитель главы ОВЦС выразил уверенность, что «старым и немощным прихожанам лавки, которые, кстати, есть в каждом православном храме, отнюдь не противопоказаны, как и христианкам, ожидающим материнства и носящим под сердцем драгоценное будущее Церкви».

«То же и с продолжительностью богослужений: надобна разумная, зрелая мера. В монастырях эта мера одна (да и то от обители к обители бывает вовсе не одинакова), в приходских храмах, где молятся миряне — в большинстве своем работающие, семейные, воспитывающие детей — иная. „Максимально сокращать“ службу незачем, ибо кто ж определит-то этот максимум? Тогда уж хоть вовсе не молись, ведь никто не неволит! Но и служить „по-афонски“ в подавляющем большинстве наших приходов никто не пытается, учитывая реальные возможности мирян. То, что мы по старинке называем „всенощной“, в действительности сегодня укладывается в два часа или немногим более того. И так давно уже повелось, хотя изменения эти были плавны, без радикальных скачков», — заключил священник.