 |
| Православие.Ru | Даниил Ильченко | 18.06.2012 |
Свой резон
«Вечным» Кючук-Кайнарджийским миром закончилась в 1774 году
первая русско-турецкая война. К России отошли «прежние завоевания Петра», побережье Азовского моря, земли между Днепром и Бугом. Крым получил независимость от Турции, а на южном левобережье Украины вплоть до Кубани раскинулось Новороссийское наместничество.
Федора Ушакова переводят в Санкт-Петербургскую корабельную команду и производят в капитан-лейтенанты. Радость служебного повышения была недолгой: Ушаков узнал, что невеста его выдана замуж и пребывает на сносях. Поддавшись на уговоры матери, она согласилась стать женой богатого греческого купца. До конца своих дней Ушаков будет любить эту женщину и заботиться о ее судьбе, а родившийся мальчик в будущем будет служить морским офицером под его началом.
Назначение на борт фрегата «Северный орел», отбывающего в Средиземноморскую экспедицию, было очень кстати. Лишь море могло залечить «раненое сердце» молодого капитан-лейтенанта.
Подобные экспедиции были часты. По поводу одной из них Екатерина II писала: «Ничто не свете нашему флоту добра не сделает, как сей поход: все закоснелое и гнилое наружу выходит, и он будет со временем круглехонько обточен». Завершился тот поход великим Чесменским сражением (5−7 июля 1770 г.), когда запертый в тесной бухте Эгейского моря турецкий флот — один из мощнейших того времени — был уничтожен полностью. Турецкие потери составили более 10 000 матросов и офицеров, палубы русских кораблей навсегда покинули. 11 человек. В честь победы была отчеканена серебряная медаль, на голубой ленте, с изображением горящего турецкого флота, над которым выбито короткое: «БЫЛ».
Экспедиция, в которую отправился Ушаков, носила скорее учебно-тренировочный характер под прикрытием легенды — налаживания новых торговых отношений. Несколько военных фрегатов под флагами торгового флота, нагруженные товаром и со спрятанными в трюмы пушками должны были обогнуть Европу, пройти через Босфор и Дарданеллы и пополнить ряды только еще зарождавшегося Черноморского флота. Обязанностью «Северного орла», орудия которого блестели у всех на виду, было сопровождать «купеческий» караван и «решать проблемы» с пиратами всех вероисповеданий и национальностей: английскими, французскими, варварийскими, италийскими, корсиканскими, албанскими, — доходы от ремесла которых в те времена были сопоставимы с барышами от морской торговли.
За время похода Ушаков оттачивает знание иностранных языков и заводит знакомства с зарубежными «коллегами». Когда надо, умеет рядиться в модное платье и знает толк в хорошем вине. Капитаны-иноземцы часто приглашают его погостить на свои корабли. Ушаков не отказывается и попутно составляет любопытные замечания: о высоте мачт, покрое парусов, о материале корабельных снастей и артиллерийских новинках или, например, о медной обшивке днищ английских и французских кораблей, делающей их более долговечными и быстроходными, нежели их русские аналоги. А потом охотно делится наблюдениями с членами отечественной Адмиралтейств-коллегии.
В уютной гавани итальянского Ливорно Ушаков впервые взбегает на капитанский мостик своего собственного корабля — фрегата «Святой Павел». Приняв командование, он держит курс к Дарданеллам.
Два раза пытались войти в Черное море русские фрегаты «Констанция» и «Святой Павел». Над кораблями развевался флаг торгового флота, товар из трюмов был давно распродан на константинопольских рынках, был загружен новый, а разрешения о проходе через босфорские укрепления турецкие чиновники все не выдавали. Турки заподозрили неладное.
Надо признать: русские корабли не очень-то походили на купеческие суда. Особенно тот, под именем христианского святого и с неугомонным капитаном на борту, изнуряющим команду ежедневными экзерцициями даже на стоянках в порту. Утром, после молитвы, — отработка навыков постановки парусов, вечером — такелажное мастерство и ремонт корабля. Опытный глаз таможенника сразу замечал подвох: даже на военных судах не всегда встретишь подобную прыть личного состава, что уж говорить о торговых.
Ушаков имел на то свой резон. Только для обслуживания парусов на фрегате имелось 140 различных тросов. Чтобы научиться «виртуозно играть на этой канатной арфе», необходимо постоянно упражняться в «музицировании». Но в случае с «канатной арфой» малейшая фальшь могла вызвать куда более серьезные последствия, чем гул и свист разочарованной публики, превратив незадачливых «музыкантов» в порцию свежего корма для рыб или удобрения для прибрежных рифов. А уж сколько радости доставит подобная «фальшь» врагу в пылу сражения!..
«Лучше пот, чем кровь», и Ушаков положил себе за правило ежедневно испытывать в тренировках себя и свою команду. Поэтому добираться на родину в 1778—1779 годах ему пришлось обратным путем — через Средиземное море, Атлантику и Балтику: турки наши «купеческие суда» в Черное море так и не пустили.
«Почетный плен»
По прибытии в Кронштадт Ушакова назначают командиром линкора «Святой Георгий Победоносец». А вскоре откомандировывают в Рыбинск и Тверь — контролировать поставки корабельного леса. Охотников нагреть руки на крупных госзаказах на Руси хватало всегда, Ушаков же давно зарекомендовал себя не только профессионалом во всем, что касается кораблей и моря, но и неисправимо честным офицером. Вот почему вспомнилась сразу именно его кандидатура, когда решалось, кого определить на пост главы комиссии по оценке качества древесины, поставляемой на судостроительные верфи империи.
— Ну, барин!.. С таким не поблажишь, и такого не проведешь, не объедешь на вороных, — чесали затылки купцы и подрядчики — торговцы лесом. И уважительно соглашались со всеми его претензиями.
Справившись с заданием, он возвращается в Петербург, где его ожидает новое назначение — принять командование придворными яхтами на Неве.
Капитан прогулочной яхты самой императрицы — должность по тем временам блестящая. А Федор Ушаков откровенно скучал. Екатерина поднималась на борт редко, а когда поднималась, то в предвкушении увеселительной прогулки по тихим прибрежным водам Финского залива. Пересекший моря и океан боевой офицер Федор Ушаков, смиряясь, подчинялся монаршему соизволению.
Чувство, что он «не в своей тарелке», не покидало Ушакова и на берегу. Светская жизнь и административная карьера его не прельщали. А когда друг и сокурсник по Морскому корпусу капитан Пустошкин попытался завербовать его в масонскую ложу, Федор Федорович ответил следующее:
— Паша, дорогой друг мой, прошу тебя, не заводи никогда со мной разговоров о вступлении в ряды ваши. Я для себя твердо решил: играми бойких политиков не заниматься, в дворцовых интригах не участвовать, в тайные общества не вступать, всего себя посвятить Богу, царю, Отечеству и морю. Не проси меня, не уговаривай. Ты меня знаешь.
Случай вызволил Ушакова из «почетного плена». Однажды, как всегда неожиданно, на пристани показалась золоченая карета императрицы, сопровождаемая пышной кавалькадой придворных. Екатерина II соизволила предпринять морскую прогулку до Петергофа.
В первую ночь на корабле было тихо. Слишком тихо. Ушаков вызвал к себе дежурного офицера и начал отчитывать: «Почему не бьют склянки?!» Офицер отвечал, что один из придворных, дабы не нарушать монарший сон, приказал склянки отменить.
Спокойствие августейшей особы для Ушакова было дорого всегда, именно поэтому он нес службу отменно. И склянки снова стали бить.
Испуганная Екатерина выбежала из каюты. Успокоив императрицу, Ушаков провел краткий ликбез по морским законам и традициям. А склянки все продолжали бить, как полагается по уставу, каждые 30 минут.
Наутро придворная свита смотрела на Ушакова как на обреченного. Но, словно ни в чем не бывало, сходя по трапу, Екатерина с улыбкой бросила через плечо:<
— Спасибо Вам за удовольствие, господин капитан.
Через несколько дней Ушакова с должности все-таки сняли. Императрица рассудила, что толку от столь щепетильного офицера будет гораздо больше на палубе военного корабля. 15 сентября 1781 года Ушаков был назначен командиром 66-пушечного линкора «Виктор» и в составе эскадры Я. Сухотина отбыл в Средиземное море. На этот раз сопровождать караван настоящих торговых судов.
Из похода Ушаков вернулся капитаном 2-го ранга и тут же возглавил опытный фрегат «Проворный», днище которого было обшито листами белого металла. Русская научно-техническая мысль не дремала и, вместо банального копирования иностранной технологии — медной обшивки, предложила собственную, более дешевую и надежную. Ушаков попал в группу капитанов-испытателей модернизированных судов.
Эпопея «Дикий юг»
Тогда главные политические и экономические события в жизни империи происходили на ее южных рубежах. Прошли те времена, когда обитатели плодородных малоросских земель жили в постоянном напряженном ожидании очередного набега ордынцев. Екатеринослав, Николаев, Херсон, Мелитополь, Мариуполь, Александровск, Ставрополь, Екатеринодар, Георгиевск. — один за другим вырастают города, в их окрестностях восходят богатые хутора и села. Множатся станицы, укрепляются русские форпосты на Кубани. Руководит грандиозной эпопеей освоения «дикого юга» Отечества правитель Новороссии граф Потемкин.
Немцы, чехи, австрийцы по щедрому приглашению императрицы заселяют тучные причерноморские земли. С запада переезжают поляки, белорусы, евреи. Оседают здесь и бежавшие от османского ига болгары, черногорцы, словенцы и боснийцы. На русскую военную службу определяются албанцы-арнауты. Основной костяк поселенцев все же составляют русские и украинцы.
Множество национальностей, взаимодополняя характеры друг друга своими уникальными качествами, иногда соревнуясь между собой и тем самым повышая общую эффективность, строили одну могучую страну. И в принципе каждый мог достичь в ней самых больших высот. Достаточно вспомнить, что влиятельнейшим государственным деятелем той поры, ставшим впоследствии канцлером Российской империи, был Александр Безбородко, уроженец малороссийского города Глухова (ныне в Сумской области Украины). А многие руководящие посты во флоте занимали сербы и греки. Об экономических успехах евреев и армян говорить нет надобности. И этот список достижений можно продолжать до бесконечности.
Легко представить, как относилась к геополитическим успехам северных соседей турецкая сторона. Чиновники Блистательной Порты с трудом привыкали к виду свободно рассекающих воды «озера турецких султанов» (так называли они Черное море) судов под триколорным стягом. Им приходилось мириться с независимостью Крыма, усилением Кубани, постепенным отходом под протекторат России Грузинского царства. Появление напротив грозной османской крепости Очаков русской Кинбурн переполнило чашу терпения. Все чаще в Петербург приходят дипломатические депеши, содержание которых сводится к одному короткому предложению: «Турция готовится к новой войне».
Не последнюю роль в поддержке этих приготовлений играли Англия и Франция. Людовик XV откровенно признавался, что «его задача — сделать все возможное, чтобы России стало хуже». Российские государственные мужи на этот счет не питали иллюзий. «Франция со всеми своими бурбонскими и к ним привязанными дворами, конечно бы, желала, не отлагая до завтра, всех нас потопить в ложке воды, если бы только возможность в том была», — писал Никита Иванович Панин графу Алексею Орлову. Англия продолжала плести паутину международных интриг в своем духе: развязывать войну всех против всех, да так, чтобы стоящий в сторонке Туманный Альбион преспокойно снимал «сливки» политэкономических выгод. В итоге новые корабли турецкого флота строились на французских верфях и вооружались английскими пушками; английские инструкторы учили турецких солдат палить из французских ружей. Под руководством западноевропейских инженеров возводились османские крепости. Две «просвещенные» державы одновременно решали свои внешнеполитические задачи и пополняли казну за счет «доходов от военпрома».
Активизировалась и турецкая внешняя разведка: призывами к джихаду, оружием и золотом подогревались повстанческие настроения среди крымских татар.
В 1778 году Россией была предпринята масштабная операция по переселению христианского населения Крыма, важную роль в которой сыграл А.В. Суворов, тогда командовавший всеми русскими войсками на полуострове и в дельте Дуная. Российские власти на крайне выгодных условиях предоставили в распоряжение православных крымчан земли вдоль северного побережья Азовского моря и обеспечили безопасный переезд. Так возникли города Мариуполь и Мелитополь с преобладанием греческого населения. Возле крепости святого Димитрия Ростовского в слободе Нахичевань обосновались армяне. Сейчас этот населенный пункт называется Ростов-на-Дону.
Экономика Крымского ханства за считанные месяцы рухнула, лишившись фундамента — торговли и ремесел, которыми занимались в большинстве своем христиане. А отправиться в набег и пополнить казну награбленным добром теперь было себе дороже: за порядок в Крыму отвечал Александр Васильевич Суворов.
В том же 1778 году он предотвратил высадку турецкого десанта в Ахтиярской бухте. Суворовская агентура сработала на отлично: когда тяжелые от войск корабли Гаржи-Мегмета подошли к берегу, их уже держали на прицеле пушки свежевозведенных береговых укреплений. Турецкие капитаны предпочли развернуться и уйти восвояси. А императрица пожаловала Александру Васильевичу в подарок золотую табакерку за блестящую операцию.
«Подобной гавани, — описывает Суворов свои впечатление от Ахтияра, — не только у здешнего полуострова, но и на всем Черном море другой не найдется, где бы флот лучше сохранен и служащие на оном удобнее и спокойнее помещены были».
Через четыре года в укромных ахтиярских водах бросили якоря и встали на зимовку русские фрегаты «Храбрый» и «Осторожный». Следующим летом «здесь 3 (14) июня 1783 года заложен город Севастополь — морская крепость юга России», — гласит надпись на памятном знаке в честь 200-летия города-героя, установленном на площади Нахимова. В честь основания города-крепости отлили медаль «Слава России», а морские силы на юге Отечества с тех пор именовались Черноморским флотом. В том же году татарский хан Шахин-Гирей отказался от власти и передал Крым под руку российской императрицы.
Главной верфью нового флота стал Херсон. Расположенный в низовьях Днепра, недалеко от бухты Глубокая пристань, он служил адмиралтейским центром одновременно и Азовской, и Черноморской флотилий.
Работа на херсонских эллингах поначалу не ладилась. Сдерживающих причин было множество: жаркие безводные степи кругом, тучи малярийных комаров — разносчиков болезни, нехватка строительного леса, а главное — рабочих рук. Многое еще предстояло сделать, чтобы превратить Херсон тот в город, который один высокопоставленный «интурист» назовет «вторым Амстердамом».
Как глоток свежего воздуха горожане восприняли известие о скором прибытии 700 матросов и 3000 мастеровых во главе с капитаном 2-го ранга Федором Ушаковым. Но на подступах к главной южной верфи империи русского капитана 2-го ранга опередил враг. Враг, перед которым пасовали великие государственные деятели и военачальники той эпохи. Померяться с ним силами настал и черед Федора Ушакова.
(Продолжение следует.)
