Епископ Лонгин (Корчагин): «Лучше лишний раз подать тому, кто в этом не нуждается, чем не дать тому, кому это надо»

По словам саратовского архиерея, «даже видя полностью опустившегося человека, мы не имеем права каким-то образом его презирать»

«Милостыня — это естественное свойство каждого верующего сердца. К милости призван каждый верующий человек. Священное Писание постоянно говорит, что „суд без милости не сотворшему милости“. То есть, если мы сами рассчитываем на милосердие Божие, тем более, мы должны оказывать милосердие нашим ближним, собратьям, тем людям, которые находятся рядом с нами», — заявил в эфире епархиального телевидения епископ Саратовский и Вольский Лонгин, отвечая на вопрос, стоит ли помогать тем нищим, которые стоят у храмов.

По словам владыки, лично он так и не нашёл ответа на вопрос, всегда ли лучше помогать нищим продуктами и одеждой или можно когда-то подать и деньги. «Дело в том, что когда я пришёл в Церковь, я застал немного других нищих, не тех, которых мы видим сегодня перед нашими храмами. Конечно, тогда были спившиеся, опустившиеся люди, такие, каких мы видим сегодня, но были и настоящие нищие, те, которые просили милостыню и молились за тех, кто им подавал. Они были церковными людьми, необыкновенно церковными. Это были монахи и монахини из разогнанных в хрущевские годы монастырей, это были просто верующие люди, которые попали в тяжелую жизненную ситуацию, и, несмотря на то, что Советский Союз был, как некоторые считают, социальным государством, не смогли восстановить свой социальный статус. Эти люди годами, порой десятилетиями жили тем, что собирали у дверей немногих оставшихся тогда храмов. Мне самому приходилось знать таких нищих, видеть их, общаться с ними, это были очень интересные люди, очень своеобразные, но в то же время искренне верующие».

«Когда я только что стал настоятелем Московского подворья Троице-Сергиевой Лавры, и мы смогли войти в храм после многих перипетий, — продолжил владыка Лонгин. — после службы ко мне подошла одна старушка, она была необыкновенно колоритная — высокая, смуглая, со множеством сумок, с рюкзаком и разговаривала, как мхатовская характерная старуха. Сразу обратилась ко мне на „ты“: „Ты что ли здесь настоятель?“ — спрашивает, я говорю — „Да, я“. Она в ответ: „вот на тебе, я тут принесла“, и достает большой пластиковый мешок с деньгами. Это был 93 год, деньги тогда не очень много стоили, там была мелочь, бумажные деньги — она вручила их мне и говорит: „я тебе собрала на крест, а то у тебя храм до сих пор без креста стоит“. А действительно, креста на храме тогда еще не было. Я спросил кто она, как о ней молиться, а она, продолжая называть меня на „ты“, сказала: „не надо за меня молиться, я нищенка, всю жизнь на паперти побираюсь, а ты деньги возьми и дай мне слово, что будешь молиться за всех, подающих милостыню“. Она ушла, денег, конечно, на крест не хватило, хотя деньги были по тем временам вполне приличные, но эта старушка настолько мне запомнилась, что я до сих пор, по её слову, за каждой Литургией вынимаю частицу за всех, кто подает милостыню».

«Конечно же мы видим сегодня множество людей, которые не вызывают симпатии, сочувствия, одобрения, тех людей, которые потеряли человеческий облик, — отмепил архипастырь. — Давать ли им деньги, вопрос не стоит, конечно, давать деньги им в руки не надо — пропьют — это совершенно точно и не надо даже гадать по этому поводу. Но, несмотря на их облик, на их образ жизни, все равно кушать им что-то надо — их можно кормить, им можно дать какую-то еду, в конце концов, хлеба, бутылку молока, их можно просто накормить, если есть такая возможность. Я думаю, что в большинстве храмов так и делают, большинство верующих людей так и поступают, иначе эти люди просто бы не сидели у порогов наших храмов, если бы не рассчитывали на эту помощь, на эту милостыню».

Но самое главное, по словам владыки, «даже видя полностью опустившегося человека, мы не имеем права каким-то образом его презирать, пренебрегать им, потому что это тоже человек». «Мы не знаем, кем он был, мы не знаем, что его привело к такой жизни, мы не знаем, что будет завтра с нами, с теми людьми, которые нас окружают, которые сегодня кажутся вполне благополучными и респектабельными. Лучше не осуждать никого, а творить милостыню в тех пределах, в которых нам это посильно, соблюдая заповедь Христа — «всякому просящему тебя — дай».

«Святитель Иоанн Златоуст говорит, что если даже у тебя попросил милостыню богато одетый всадник на красиво убранном коне, то все равно дай, потому что он попросил ее ради Христа, и ты дай ради Христа, а как он ее употребит, это его дело. То есть на этот вопрос ответ, скорее всего, один — лучше милостыню давать. Не всегда деньгами, иногда деньгами категорически нельзя, потому что люди используют их на недолжные цели, но, так или иначе, помочь людям надо. Если нет возможности помочь, то ни в коем случае не презирать этих людей».

«Помимо тех, о ком я уже сказал, конечно, есть целые когорты профессиональных нищих. Здесь, наверное, лучше воздержаться от подаяния, особенно, если это дети, хотя я всё-таки не решаюсь однозначно сказать «нет». Ситуации бывают разные, разные обстоятельства, в том числе у тех, кто просит милостыню, используя своих детей. Здесь лучше ошибиться в другую сторону — не в сторону большей жесткости, а большей мягкости. Лучше лишний раз подать тому, кто в этом не нуждается, чем не дать тому, кому это надо», — заключил архиерей.
Русская линия