Сегодня в политической риторике вокруг пошатнувшегося положения России в Совете Европы и по поводу событий в Чечне можно услышать такую фразу, что, мол, «не нужно абсолютизировать права человека». По стилистике и по тону это очень напоминает продолжающиеся (и всерьез!) попытки найти русского Пиночета, «чтоб порядок навел и экономику развил одновременно» (как в сказке!). Или не столь давние призывы «не делить нас на белых и красных», на жертв и палачей. Вся эта риторика в стиле Салтыкова-Щедрина очень характерна для нарождающейся новой российской политики и «околополитики», якобы основанной на прагматизме.
Но прагматизмы, как известно, бывают разные. Есть прагматизм Андрея Сахарова, который считал, что наиболее выгодная политика должна быть основана на нравственных ценностях, на том, что политик должен всегда нравственно опережать сложившуюся ситуацию, а не безвольно принимать сложившееся, часто жутковатое положение вещей. Есть прагматизм бескрылый, даже не с политической синицей в руках, а с какой-то жабой. Это убогий прагматизм лавирования при простом отсутствии или значительной ослабленности какой-либо хоть чуть-чуть опережающей ситуацию нравственной установки. Ценности здесь, конечно, есть, но очень специфические, «нашими» они называются, западная общественность их не понимает. Ну, не понимает она, что на одного убитого террориста приходится 20 (если не больше, никто не считал) убитых мирных жителей. Почитали бы хоть нашу народную сказку о том, как медведь (не тот, что теперь «Единством» называется) убивал муху на лбу мужика. Может быть, тогда в российской ситуации хоть что-нибудь поняли бы. Ну, не те у нас технологии бомбометания! Ну, не понимает наша широта каких-то «точечных ударов»!
В общем, это даже не прагматизм (не нужно понапрасну тревожить солидную философскую традицию), а обыкновенная беспринципность, которую в последнее время почему-то стали красиво называть «технологией».
Что касается недолжности каких-либо «абсолютизаций», то действительно, абсолютизм, как философская категория, принадлежит только Богу. Но что на втором месте? Христианская традиция утверждает человека как сотворенного по образу и подобию Бога. Философ Владимир Соловьев называл человека «вторым абсолютным», то есть в потенциальном смысле способным к бесконечному развитию. Эта мысль окольными путями в секуляризированной форме проникла в гуманизм и даже в Конституцию РФ. Статья 2 говорит: «Человек, его права и свободы являются высшей Ценностью (с большой буквы! — В.Н.). Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства».
Хочется спросить, это абсолютизация или нет? Если нет, то что это? Дефект Конституции? Действительно, Конституция в этом пункте несколько опережает сложившуюся ситуацию в России, где коллективистские ценности явно преобладают над персоналистическими, а государство часто отождествляется с обществом. Так, может быть, следует не к «колхозному прошлому» возвращаться, с его коллективно-некрофильской тягой к исчезновению в братской могиле (котловане, метафорически описанном Андреем Платоновым), а идти по пути развития элементарного уважения к человеческой личности? У нас что, дела с правами человека так хорошо обстоят, что «нам уже хватит болтать на эту тему»? Если уж мы без диктатур не можем, то должна быть не диктатура закона (законы бывают разными), а диктатура хорошего закона, признающего права человека, то есть правового закона.
Уж сколько у нас либерализм хоронили, и даже с каким-то странным удовольствием, начиная со славянофилов, а он нас опять какими-то «правами человека» достает! Даже «апостол свободы» Николай Бердяев писал в 1947 году об окончании эпохи либеральной демократии, ничуть, конечно, этого не одобряя. Но вот странная закономерность: чем больше хоронят старый либерализм, тем больше приходится хоронить вполне современных людей.
Напомню, что в Совет Европы Россия сама попросилась, ее туда приняли авансом. Россия обязалась соблюдать «Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод». Но кое-кому из новых российских прагматиков уже кажется, что все это так, необязательная к исполнению риторика, вроде «борьбы за мир» при Брежневе. Они удивляются, что с этим не согласны европейские парламентарии, привыкшие искать соответствие между словами и делами. На кого же здесь обижаться? Разве что на зеркало, которым в данном случае для России является Совет Европы? Вообще говоря, «не следует, упавши между двух стульев, воображать себя в каком-то укрепленном „лагере“ и испускать воинственные клики против тех, кто хотел бы Вас поднять» (В.С. Соловьев, Сочинения в двух томах. М., 1989, т.2, с. 214). Смирения, истинно православного смирения господам политикам не хватает! Это вам не со свечкой в храме, склонив головку, стоять!
