Новый Маргарит, или Божьи одуванчики

Некто из братии дивился, что на литургии с правой сторону у окна в храме (на мужской стороне) всегда стояла одна бабушка. Когда однажды ее там не оказалось, то этот брат встал на ее место. Но вскоре морщинистая рука оттащила его от окна. Старушка с возмущением смотрела на охальника: «Ты чего это сюда встал? Это мое место! Я уже четвертый месяц здесь ангелов прикармливаю».

Одна бабушка была не в себе. Все ее звали «конфетница». Она молча угощала конфетками всех детей в храме, иногда подходила и ко взрослым. Все считали ее «немного того». Но когда она умерла, отпевать ее приехали 20 священников и 14 диаконов со своими большими семьями. Оказывается, встреча с этой бабулечкой так запечатлевалась в памяти младенчиков, ее добрые глаза были полны такой любовью, что детки навсегда оставались в храме, помня, что здесь их всегда ждет «конфетница». Многие из них стали священниками и диаконами.

Некоторая бабушка имела дар становиться невидимой. Обычно она охотилась в храме за молодыми девушками. «Зверь» на ее охоту шел разный: то креститься не умеют, то кто-нибудь с помадой в храм зайдет, то без косынки, но самые лютые — это которые в брюках в храм прут. Тут уж бабушка, начинала блажить диким воем, зажмурив глаза от напряжения. Доставалось этим молодухам по полной программе: и ругала она их, и страмила, а если сопротивлялись, то и за волосы вытаскивала. За это у нее явился дар: как только батюшка проведет водосвятный молебен, да пойдет всех к храме кропить, тут ее уже никто не мог видеть. И исповедалась она тайно, а уж у Причастия ее и вовсе никто не видал.

Одна бабушка была математиком. Она стояла в притворе храма и вела строгую статистику. Когда как-то батюшка на проповеди сказал, что большая часть населения России крещеные люди, она после подошла к нему и показала свои расчеты — из всех крещенных в этом храме на службы ходили только пять процентов. Следующие, которых она называла «захожанами», то есть редко ходящими в храм, было чуть больше — семь процентов. Гораздо меньше было «привожан», тех, кого приводили с собой прихожане — два процента. Еще меньше было «подсвечников», тех, что стояли на службе со свечою в правой руке, и соответственно не крестились. «Двоеходов», то есть тех, кто приходил два раза в году — на Рождество и Пасху было около десяти процентов. Еще больше было «моченых», то есть тех, кто в храм не ходили, но купались на Крещение в полынье-иордани — их было процентов двадцать пять. Были в ее подсчетах еще «вербники», «яблочники», «медовики» и много других. Посмотрев ее подсчеты, батюшка стал осторожным в размашистых обобщениях.

Одна бабушка была очень прозорлива. Она могла посчитать, сколько раз на службе в нее вступила благодать. И если в храме служили приезжие священники, то она сообщала подругам, что с легкостью определит, кто сегодня служит — монах или белый священник. Когда же на ее заверения, что сегодня служит непременно монах, из алтаря выходил женатый батюшка, она немедленно объявляла, что он — «тайный монах в миру».

Одна бабушка была экуменистка. Она помогала всем без разбору. Придут к ней домой свидетели Иеговы, она их накормит, напоит. Придут к ней кришнаиты и их кормит-лелеет. Пришел к ней как-то сосед-татарин и говорит: «У моего сыночка маленького — грыжа, собираются оперировать. Может, вы его полечите? Только я — мусульманин». «Это ничего, что мусульманин, это ничего», — запричитала старушка и приняла ребеночка. Помолилась над ним, покропила его святой водичкой, грыжу маслицем освященным помазала, а потом поднесла младенчика к иконе Спасителя и поплакала по-матерински о его болезни. Ребеночек выздоровел. Татарин этот восславил Аллаха и так проникся этим чудом, что уехал в Ташкент учиться на муллу и скоро стал главным муллой того города, где жила «экуменистка». Приезжает к ней до сих пор, советуется. А на приходе ее сторонятся, как же можно со всякими неверными общаться?

Одна бабушка открыла свое торговое предприятие в храме. Она подходила к молодой девушке и шепотом ей сообщила, что на нее возложен «венец безбрачия». Девушка пугалась и начинала паниковать. На что бабушка конфиденциально сообщала, что Господь дал ей дар снимать «венцы безбрачия». Она отводила несчастную за угол и за небольшие деньги делала нехитрую свою работу — трижды сталкивала невидимые «венцы» с головы девушки со словами: «Снимаются венцы безбрачия с рабы Божией (называлось имя) во имя Отца, и Сына и Святого Духа». Утешенная девушка молилась о православном женихе.

После времен кривотолков об ИНН, все стали бояться получать новые паспорта, мол, там чипы специальные для слежения из космоса поставлены. Батюшка на приходе решил эти мифы развеять и прочитал после службы проповедь, что паспорта новые нужно получать и ничего не бояться. Спасению души это никак не повредит. И в качестве негативного примера привел одну глупую интеллигентку, которая, чтобы «избавиться от слежки из космоса», пекла свой паспорт в микроволновке. После службы к нему пришла делегация бабушек, которые поинтересовались: «Батюшка, скажите, сколько минут нужно в микроволновке-то держать и при какой температуре?»

Один шофер, который работал при храме, зло подшутил над бабушками. Когда шла перепись, они очень боялись, что их «сосчитают» и тогда им уже не спастись. Переписываться они боялись. Шофер в ответ на их страхи сказал: «Вот, вам позвонят переписчики. Если даже вы двери им не откроете, то вас все равно посчитают. У них такие машинки есть, что они вас через дверь сосканируют», — пугал шофер. Бабушки провели неделю под кроватями.

Одна бабушка была бухгалтером в храме. Она часто ругалась с настоятелем, разносила в пух и прах работников трапезной, преподавателей Воскресной школы, доставалось от нее и грузчику, и шоферу. Батюшка ее недолюбливал и называл за глаза «настоятель в юбке», и добавлял «права качает». Она, сокрушаясь, рассказывала, сколько абортов сделала за жизнь, и что всю жизнь жила неправедно. Как-то все не то что побаивались ее, но, так сказать, трепетали. Очень была хозяйственная и строгая. И вот она умерла. Почему-то все пришли на ее похороны. И оказалось, что она была в курсе дел каждой семьи прихода и всем-то она успела помочь, где детей пристроила, где доктора присоветовала, кому материально пособила, а кого и к Церкви привела. Оказалось, что на каждый праздник все детки были с подарочками, почти весь приход собирался в трапезной. Что диакону она выбила квартиру, а батюшка был всегда при новом подряснике и облачении. Что храм реставрирован от пола до потолка. И когда пришла в храм новый бухгалтер, все загрустили и стали поминать заупокой прежнюю.

Одна бабушка понимала тайные знаки. Практиковала она эти познания на церковном подсвечнике. И на литургии, и на вечерней службе она все бесконечно переставляла свои свечные пасьянсы. Если свеча оплывала сильно — означало, что у человека большое бремя грехов, если свеча коптила — значит, человек упорствует в нераскаянном грехе, если свечка трещала — значит, поставивший ее — матершинник или богохульник, если свечка таяла посредине от огня других свечей и загибалась вниз — значит молитва человека неугодна Богу. Вскоре она перестала совсем слышать службу, только переставляла свечи с места на место, исходя из одной ей известной логики. Протирала подсвечник масляной кисточкой и улыбалась себе под нос. Если же кто-то подходил к ней близко, она начинала рычать по-зверинному.

Одна бабушка была странной. Она всегда ходила с веером. Ходила и веером этим помахивала и все себе что-то под нос шептала. Однажды на приходе произошел странный случай. Погодки Ваня и Надя заболели. Ваня сказал родителям, что больше в храм не пойдет, а Надя просто не проснулась. То есть просто лежала и спала несколько дней. А когда проснулась, никого не узнавала и не могла говорить, только глупо улыбалась. Врачи недоумевали, такого в их практике еще не бывало. Родители просили на приходе молиться за детей. И вот как-то ближе к вечеру к ним домой пришла бабушка с веером. Она решительно прошла в комнату, где сидел Ваня и играл в компьютер. Она встала на пороге и стала негромко читать молитву «Да воскреснет Бог и расточатся враги его» и веером стала махать в сторону Вани. Ваня вдруг резко обернулся к бабушке, зарычал и из его рта выкатился какой-то темный шар, который стал неистово кататься по полу. Бабушка продолжала молиться и махать на этот темный шарик веером. Шарик двигался, колеблемый движениями веера, он все дальше и дальше откатывался от Вани в угол, и там, зашипев, исчезнул. Мальчик вскрикнул и стал забираться под одеяло на кровати. Бабушка заулыбалась и вышла. В этот момент очнулась Надя. Она узнала маму, протянула к ней руки и сказала: «Мамочка, как хорошо, что бабушка прогнала волка. Ваня теперь свободен».

Одна бабушка всю жизнь была учительницей и учила детей про Ленина. Потом у нее открылись глаза, и она стала верующей. Да такой верующей, что всем стало страшно. Она воспитывала прихожан, отчитывала детей из Воскресной школы, ее боялись приходские кошки и голуби. Когда она шла по церковному двору, летний ветерок прятался в траве, не смея появляться в ее присутствии. За этот непосильный подвиг у нее открылся дар обличительного слова. Она писала письма приходскому батюшке о нерадивых храмовых уборщицах, архиерею о несвоевременных проповедях батюшки и о нарядах его матушки, писала Патриарху о порядках в епархии. Она требовала четче отслеживать кадровую политику в Церкви. Батюшка попытался наложить на нее епитимью, но она два дня бегала за ним, кричала на него так, что он стал прятаться от нее. И когда она все-таки его настигла в его укрытии, он через дверь благословил снять с нее епитимью. А одеваться она любила «под монахиню».

Одну бабушку приходские ребятишки называли «библиотекарем», потому что в храме она стояла с большой черной амбарной книгой и все что-то там читала. Только когда она померла, выяснилось, что она каждый день молилась о здравии всех людей, кого она знала лично, и за упокой тех, кто уже умер. А их было около несколько сотен человек.

Одна бабушка считала себя «монахиней в миру». Так и называла себя — тайная монахиня Анастасия. В монашество входили черный платок, четки и полный отказ мыться по воскресным дням.

Одна бабушка имела дар слез. По любому поводу она плакала. Называла себя не иначе как Бездна Греховная. И ничего-то у нее не получалось, все-то терзали ее бесовские искушения. Попросит ее дочь посидеть с внуками, то посидит полчаса, да и уйдет. Дочь сокрушается: «Как же вы, мама, бросили малюток одних?» А та плачет в три ручья: «Прости меня, Бездну Греховную. Согрешила я, было мне искушение».

Просит ее соседка-старушка кошку покормить в отпуске, принесла для кошки рыбные консервы. А плакальщица взяла, да и съела консервы. Приехала соседка из отпуска, а вместо кошки — один скелет, еле на лапах стоит. И снова печальница сокрушается: «Прости меня, Бездну Греховную, согрешила я, было мне искушение». И чего ее ни попросят, все не так сделает, и все плачет, плачет.

Одна бабушка на приходе вязала шерстяные носочки. Свяжет и кому-нибудь подарит. Человек недоумевает, стесняется: «Ну, зачем вы, не нужно, у меня есть носки». А бабушка говорила: «Это специальные носки, ночные. Чтобы ночью встать, носочки одеть и неслышно для всех выйти куда-нибудь, да помолиться. Господь любит эти ночные молитвы».

Одной бабушке очень не нравились компьютеры. И решила она, что это — дьявольское изобретение, и что в Интернете — сатана сидит. Она взяла топор и пошла к батюшке, который только-только купил на приход новенький компьютер. И вот, батюшка радостный распаковывает коробки, подключает провода, клавиатуру, мышь. Тут открывается дверь. На пороге стоит старушка с топором и, недовольно раскачивая головой, говорит ему загробным таким голосом: «Мне, батюшка, откровение было. Сказано мне было с небес, что если вы этот компьютер топором не порубите, да в омут реки не выбросите, то скоро там сами окажетесь». Батюшка заулыбался, топор отнял и благословил бабушку за него молиться. На следующий день бабушка рассказывала подругам, какой у них героический батюшка: «Он за весь наш приход на себя какой крест принял! Сидит за компьютером — с диаволом борьбу начал. Мученик! Нам всем за него молиться надо!»

Одна бабушка была великая постница. Все началось с постного майонеза. Когда она узнала, что такой майонез действительно существует, и что в нем нет молока и яиц, а только соевый белок, то счастью ее не было предела. Вскоре она нашла в магазине и соевое молоко, и соевые котлетки. По вкусу они, конечно, отличались от оригиналов, но зато! «Вот, молодцы — ученые, что удумали: постной соей нас кормить, от чревоугодия избавлять! — восхищалась старушка. Скоро она узнала, что в некоторых сортах шоколада используется только какао и пальмовое масло — и он, значит, постный. А телепередача о мороженом просто перевернула ее взгляд на мир. Оказывается в некоторых видах мороженного вместо молока используют соевый заменитель, а вместо сливочного добавляют пальмовое масло. И мороженое — тоже постное! Теперь каждый день у бабушки стал постным. Она собирала вокруг себя других старушек и втолковывала им о грядущем Православном Царстве в России. И только приходской батюшка на все эти постные посиделки качал головой и мрачно говорил: «В царстве антихриста тоже все поститься будут, только про Бога забудут».

Одна бабушка была очень передовая. Она преподавала всю жизнь в вузе, летом ходила в походы, карабкалась в горы, объездила все культурные и святые места России, занималась парашютным спортом, дайвингом, ходила с мужем на рыбалку и охоту, без нее не обходился ни один вернисаж и ни одна премьера в театре. Когда муж ее умер, она стала часто заходить в храм. Начала поститься и читать Евангелие. Оно всегда лежало у нее в сумочке. Она часто заходила в храм в штанах, чем вызывала негодование у местных старушек. Ими оно пренебрегала, называя их ласково «темными старухами» или «приходскими ведьмами», властно отодвигала их со своего пути и, подойдя к невероятной красоты иконе великомученицы Варвары, по долгу разговаривала со святой, о чем-то грустно улыбаясь. Любила она стоять у иконы Нерукотворного Спаса. Здесь она молчала, иногда слезы катились по ее лицу. Потом, словно решительно сорвав с себя некую дрему, она, вся сияющая, энергично удалялась из храма. Она и на пенсии умудрялась, путешествовать, вести объемную переписку, бегала по утрам. Она умерла на пасхальной неделе. Поэтому ее не отпевали. Только на кладбище батюшка сказал, что впервые в жизни встретил человека, который знал весь Новый Завет наизусть, и что это она придумала скафандр для Гагарина.

Еще много в храме бабушек. В силу особенностей истории Отечества, большинство из них пришли в храм Божий в конце жизни и принесли сюда свои привычки и обычаи. Они составляли большинство прихожан, как и во все времена христианства. И неизвестно, что вменит им Господь в молитву. Ведь они родились в России, а это уже подвиг. Состарятся нынешние певицы на клиросах, молодые прихожанки, и они станут бабушками. Другими бабушками.

Интернет-журнал «Русская неделя»