 |
| Русская неделя | Священник Вадим Коржевский | 07.07.2006 |
Следуя этому наставлению, христиане всегда тщательно сохраняли и сохраняют сведения о жизни и деяниях святых. В период гонений первых христиан собирались записи и сказания о святых мучениках, получивших впоследствии название мученических актов. С окончанием гонений появился новый ряд церковных повествований об угодниках Божиих. Собрание этих повествований получили такие наименования как Лимонарь, Луг Духовный, Патерик, Отечник и т. п.
Все это послужило основанием для составления месяцесловов, синаксарей и Четьих-Миней, т. е. расположенных по месяцам чтений о жизни и подвигах святых. В конце VIII века в Церкви уже существовало 12 книг Четьих-Миней. Не без основания существует предположение, что в X—XI вв.еках уже существовал славянский перевод Четьих-Миней за все 12 месяцев. Параллельно с этим появляются и умножаются жизнеописания святых Русской Церкви. Эти жития сначала имели преимущественно характер сухого и сжатого рассказа. Но с умножением переводов греческих житий, особенно переработанных Симеоном Метафрастом с XV века жития русских святых приобретают новый вид. Это новое направление ярко просматривается в житиях Стефана Пермского и Сергия Радонежского составленных иноком Епифанием. Новую эпоху в истории агиографии составила деятельность митр. Макария, главным делом которого были Великие Минеи-Четьи. Это была полная энциклопедия русской духовной образованности того времени. Столетием позже появились Четьи-Минеи русских святых монаха Германа Тулупова.
Но тогда как в Северной Руси существовали подобные книги, южно-русской Церкви приходилось довольствоваться западными мартирологами во многом несогласных с духом православия. Поэтому киевский митрополит Петр Могила задумал сделать новый перевод греческих житий.
Но не успел. Его идею собирался осуществить архим. Киево-Печерской Лавры Иннокентий, но тоже не смог по причине военных смут того времени. Его переемник архим. Варлаам благословил заниматься составлением новых житий иноку Батуринского Крупицкого монастыря Димитрию (Туптало), который к тому времени уже славился как даровитый проповедник Западной Руси.
К своему труду св. Димитрий приступил в 1684 г., а закончил в 1705 году. При написании своих Четьи-Миней св. Димитрий пользовался Макарьевскими и греческими Четьи-Минеями, творениями знаменитейших отцов и учителей Церкви, древних церковных историков, патериками, синаксариями. Усовершенствованием своего труда он занимался до конца дней своих.
Значимость его труда ощущалась еще при его жизни. После напечатания двух первых частей Четьих-Миней он получил похвальную грамоту от патриарха Адриана. Как показала история 200 лет грамотная Русь набожно читала, а неграмотная слушала Четьи-Минеи св. Димитрия Ростовского, находя в них неисчерпаемый источник нравственного назидания. «Жития святых, — по словам одного из писателей древне-русских житий, — страх Божий вселяют в душу и благих приятие вводят: тех бо жития зряще, в чувство своих дел приходят, престатие злых помышляют». Федор Михайлович Достоевский в своей статье «О безошибочном знании необразованным и безграмотным русским народом главнейшей сущности Восточного вопроса» приводит поразительный пример того, что, не читая Четьи-Минеи, не зная грамоты, простые русские люди знают жития: «по всей земле русской… распространен дух Четьи-Минеи… потому что есть чрезвычайно много рассказчиков и рассказчиц о житиях святых. Рассказывают они из Четьи-Минеи прекрасно, точно, не вставляя ни единого лишнего слова от себя, и их заслушиваются… Я сам в детстве слышал такие рассказы… Слышал я потом эти рассказы даже в острогах у разбойников, и разбойники слушали и воздыхали… В этих рассказах заключается для русского народа… нечто покаянное и очистительное. Даже худые, дрянные люди получали нередко странное, неудержимое желание идти странствовать, очиститься трудом, подвигом… Некрасов, создавая своего «Власа», как великий художник, не мог и вообразить его себе иначе, как в веригах, в покаянном скитальчестве… Покаянная скорбь, самообвинения, искание лучшего, святого — черта жизни народа нашего историческая"26. Е. Поселянин в своем труде «Русская Церковь и русские подвижники XVIII века» утверждает, что «после Евангелия Жития Святых, пожалуй, были той книгой, которая имела огромное влияние на верующее русское общество. Жития Святых представляют собой неистощимое сокровище нравственного созидания, живую, убедительную, яркую школу того, чего искать в жизни, как строить земную жизнь». Действительно, каждый может найти соответственное себе, ибо в Четьи-Минеях встречаются жизнеописания людей, занимавших различные должности и ведших различные образы жизни, так что всякий может найти свой пример для подражания и шествовать преложенным путем по проверенным правилам.
Мало того, творения Святителя Димитрия не только восхищали и вызывали стремление подражать жизни угодников Церкви, но и изумляли читателей отточенностью и изысканностью высокого слога. Л.Н. Толстой в письме к архимандриту Леониду писал: «вообще по языку я предпочитаю простоту и удобопонятность и сложность языка допускал бы только тогда, когда он живописен и красив, каким он часто бывает у Димитрия Ростовского».
А.С. Пушкин отмечал, что «Четь-Минея Святого Димитрия представляет собою неистощимую сокровищницу вдохновенного художника. Это книга вечно живая, бессмертная». На основе Житий Святых Николая Салоса Псковского и Иоанна Большого Колпака поэт создает образ юродивого в трагедии «Борис Годунов». Сюжеты и мотивы из Четьих-Миней Святителя Димитрия проникают и в лирику А.С. Пушкина. Его неоконченная поэма «Монах», написанная в 1813 году, является «саркастическим перифразом» жития Иоанна Новгородского, который сумел победить беса крестным знамением и, оседлав его, добрался до Иерусалима и вернулся в Новгород. Вот как заканчивается произведение поэта:
Лети, старик, сев на плеча Молока,
Толкай его в зад и под бока,
Лети, спеши в священный град востока,
Но помни то, что не на лошака
Ты возложил свои почтенны ноги.
Держись, держись всегда прямой дороги,
Ведь в мрачный ад дорога широка.
Этот же эпизод своеобразно отражен и в «Ночи перед Рождеством» Н.В. Гоголя, где кузнец Вакула также легко путешествует на черте до Петербурга и обратно. Совершенно иное отношение писателя к святоотеческой литературе в более поздний период его творчества, когда он жадно будет искать чтения Четьих-Миней, «Розыска о брынской вере», молитвословий и других произведений Димитрия Ростовского. «Душе моей нужней теперь, — напишет он в 1844 году, — то, что писано Святителем нашей Церкви, чем-то, что можно читать на французском языке».
Н.И. Костомаров отмечал: «Литературные труды Димитрия имели важное значение именно потому, что были сильно распространены в русском обществе… Едва ли какой другой духовный писатель имел такой обширный круг читателей». И это потому что все творчество Златоуста Российского было проникнуто Божьей благодатью. Произведения из-под его пера выходили целительные и являли собой Промышление Господне. Не потому ли они до сих пор преисполненные чистой радостью и глубокой мудростью, находят отклик в сердцах людей.
