 |
| Русская неделя | 12.06.2006 |
Содержание той публикации сводилось к следующему. Даже в бане православных как-то узнают — по некой «печати на лице» (даже пример был приведен). А узнать-то нетрудно: «православные все очень похожи, их даже можно поделить на группы», — пишет А. Анисин выделяет он три группы: «аскеты» (отречение от мира и аскеза, сползающая в некий «хлыстовский буддизм»), «уповающие» (полная пассивность под вывеской «смирения») и «ортодоксы упрямые» (агрессивно-экстремистское обличение мира). Очень верно отмечает автор, что по существу объединяет все эти группы одно — «упорное желание избавиться от своей СВОБОДЫ, отдать ее кому угодно: соседу, духовнику, Самому Господу Богу, только бы бремя деятельной ЛЮБВИ, бремя свободного совершенствования личности в Православии не висело тяжким грузом на совести, НЕ МЕШАЛО ЖИТЬ ТАК, КАК УДОБНО, так, как ХОЧЕТСЯ». И далее еще перечисляются многие распространенные «вывихи» православной духовной жизни.
Отчасти мнение редакции на этот счет уже было выражено в P. S.: «Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Мф. 9, 12). Церковь, по крайней мере, в земном своем измерении не есть элитарный клуб для людей особо одаренных духовным здоровьем, она есть собрание кающихся грешников: «Пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши». Главное, чтобы это духовное оздоровление происходило все-таки, важно, чтобы человек не коснел в своей болезни, не усугублял эту болезнь, а освобождался от нее. Не у всех это, наверное, получается… Жалко это и больно. Нам кажется не совсем удачным тон статьи и сам подход к проблеме. Создается впечатление некоей обособленности: дескать, есть отдельно православные (какие-то) и отдельно автор, такой правильный и умный, и вот он их классифицировал, поделил на разряды, классы, виды и подвиды, и этикеточки наклеил, и диагнозы всем поставил. Однако, насколько нам известно, сам А. Анисин так не думает и не чувствует, его и побудило взяться за перо искреннее переживание, даже боль, может быть, за людей — за самих православных и за тех, кто на них смотрит. Но написана заметка, действительно, в таком тоне, что многие люди могут именно так ее понять: претендующий на непогрешимость и полное духовное здоровье автор снисходительно и холодно разбирает по видам чужие грехи и болезни.
Теперь по существу. То, что православные отличаются от остальных людей, это ХОРОШО. Это здорово, когда смотришь и видишь — православный, и на сердце теплеет. И вовсе ненормально, когда лишь нечаянно и с удивлением (может быть, приятным, но удивлением) узнаешь: «А ведь такой-то, оказывается, — верующий, православный!» — «Да ты что! А так-то и не скажешь!» Православного должно быть видно сразу. Другое дело — ЧЕМ он должен выделяться. Христос говорит: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 35). Вот чем хорошо бы отличаться православным от остального мира, а еще — ясным осмысленным взором, спокойной и мужественной готовностью хоть на труд, хоть на подвиг, рассудительностью, милосердием, отзывчивостью… А еще хорошо бы следовать совету апостола Павла: «Всегда радуйтесь» (1 Фес. 5, 16). Хорошо бы…
Впрочем, не только «общечеловеческими» добродетелями может и должен отличаться от других людей православный христианин. Сразу после «Всегда радуйтесь» Апостол добавил еще: «Непрестанно молитесь» (1 Фес. 5, 17). А Спаситель говорит о Церкви: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18, 36), и об учениках: «Они не от мира, как и Я не от мира» (Ин. 17, 16), и ученикам и всем верующим: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел» (Ин. 15, 18). Православный человек не может не быть хотя бы в некоторой мере юродивым. «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (1 Кор. 1, 18). Последование Христу это не путь к общественному признанию и комфортному обустройству в мире, но всегда в той или иной мере подобие Голгофы, где Христос оказался покинут и отвергнут миром. Но только вот что, думается, беспокоит автора опубликованной заметки, и с чем мы совершенно согласны. Некоторые люди, обратившись в Православие, вменяют себе свою собственную дурость в мученичество за Христа. Они нарочно пытаются и одеваться, и говорить, и вести себя как-нибудь необычно, как-нибудь «высокодуховно», стараются максимально не подчиняться «мирским условностям», а когда они сами, своими собственными руками, окончательно возводят вокруг себя стену отчуждения, им представляется, что это и есть исполнение вышеприведенных слов Писания. Собственно говоря, это и называется прелесть — когда человек свои фантазии принимает за действие благодати Божьей. Хорошая русская поговорка утверждает, что «заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет», можно к этому добавить, что часто, к сожалению, такой дурак еще будет считать, что «за Христа пострадал». Не надо, однако, забывать, что виной всему — дурак, а не молитва.
Один батюшка, отвечая на вопрос прихожанина, видимо, как раз касающийся того, насколько допустимо быть «гибким» в отношениях с мирским окружением, сказал: «Ну, тебя ведь не принуждают от Христа отречься. Вот как начнут этого требовать — тут уж стой до конца и получишь мученический венец». Вот о чем часто забывают люди: от нас требуется верность не каким-то безличным «законам», не «заповедям» даже, как таковым, а верность Христу. Конечно, по слову Спасителя, «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое» (Ин. 14, 23); кто верен Христу, тот не может быть равнодушен к исполнению Его заповедей, тот всегда будет стремиться выправить свою жизнь по канонам Матери-Церкви. Но все эти заповеди и каноны должны помогать человеку возрастать в любви Христовой и ни в коем случае не должны заслонять от человека Самого Христа. Подменить великую свободу и ответственность любви ко Христу книжничеством, законничеством, борьбою с «еретичеством», экуменизмом, модернизмом, с «миром» вообще — это легкий и широкий путь, уводящий далеко в сторону от истинной цели. Мы призваны к преображению мира. Преображать мир — не все мироздание, но хотя бы свой маленький окружающий «мирок» благодатью Божьей, действующей через нашу любовь к Богу и к людям, — вот тесный спасительный путь, по которому Церковь испокон веков ведет христиан.
Именно этим и должны отличаться от всех прочих людей православные: они должны быть подобны малой закваске, которая сквашивает все тесто (Мф. 13, 33). И это нам, православным, сказано: «Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» (Мф. 5, 13). Не безвкусной серой невнятной массой, неотличимой от остальной массы всего прочего, мы должны быть, а «солью земли», которая как раз придает вкус и силу миру, проникая собою все, просаливая и храня от порчи этот мир. Мы должны быть закваской, которая распространяет в мире брожение жизни, вспучивает и поднимает этот мир, чтобы он дышал и терпко пах и готовился в огне последнего суда стать истинным хлебом Христовым.
Церковь всегда была, есть и будет такой солью, такой закваской, дело заключается в том, чтобы мы, каждый из нас, был причастен этой преображающей благодати Божьей, чтобы и через нас, грешных, эта благодать хоть в малой степени действовала. Вот это и должно бы быть самым необходимым и ярким отличием православных от других людей. Это вовсе не означает, что Церковь должна быть «руководящей и направляющей силой» на социальном и политическом уровне. Хорошо, конечно, когда к голосу Церкви прислушиваются власть предержащие, но задача Церкви заключается в устроении не здешней, а вечной жизни человека, а потому она всегда в некоторой мере «не от мира сего».
И вот какой итог хотелось бы подвести этим рассуждениям. Не надо бояться показаться «несовременным». Православный человек должен быть «не по-современному» искренне верующим, «не по-современному» четко знающим разницу между добром и злом, светом и тьмой, истиной и ложью, «не по-современному» честным, «не по-современному» нерасчетливо сердечным. Одним словом — «не стоит прогибаться под изменчивый мир…» Трезвая и правильная вера, здоровая духовная жизнь неизбежно имеют своим следствием некоторый «разлад», контраст между православным человеком и его неправославным окружением. Однако нельзя этот разлад с миром считать средством, а тем более целью духовной жизни, нельзя ставить его себе в заслугу. Этот разлад с миром относится, скорее, к неизбежным издержкам духовной жизни, и стремиться надо не к его усугублению, а к уменьшению его по мере возможности. То есть, если возможно, не поступаясь своей верой, не нарушая своей верности Христу, сделать что-то, чтобы стать ближе к тому человеку, который сейчас стоит перед тобой, надо, видимо, это сделать. Надо стремиться стать ближе к людям и не для того чтобы тебя, приняв за своего, не трогали, а для того чтобы полнее исполнять свое призвание в мире, чтобы по милости Божьей быть солью земли, преображающей закваской Царства Небесного.
«Вы — свет миру. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 14 — 16).
