 |
| Русская неделя | Епископ Домодедовский Евтихий (Курочкин) | 30.05.2008 |
— Как же и когда произошло разделение единой Русской Церкви?
— Началом стала революция 1917 года. Многие наши соотечественники были разделены фронтами гражданской войны, оказались в зарубежье. Тогда уже, согласно церковным законам, был создан собственный орган церковного самоуправления. Из него выросла Русская Зарубежная Церковь. Первый Всезарубежный Собор состоялся в Сремских Карловцах, в Чехии, в 1921 году.
В то же время власть большевиков в России потребовала от Церкви безоговорочного подчинения. В 1927 году заместитель местоблюстителя патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) под нажимом власти выпустил декларацию, в которой призывал православных разделять радости и горести богоборцев. Это был вынужденный, чуждый Церкви документ, подписанный под угрозой расстрела всего ссыльного духовенства. Даже в России нашлись священники, не подписавшие этой декларации и ушедшие «в катакомбы». И, конечно, её решительно не приняло русское духовенство, оказавшееся за границей. И отмежевалось от Московского Патриархата.
Тем не менее это разделение считалось временным, вплоть до устранения его политической причины. Ведь произошло оно по воле атеистов, применивших древний принцип: «разделяй и властвуй».
— Почему же соединение не произошло ещё в 1991 году, когда коммунистическая партия сдала властные позиции в России? Более того, именно в эти годы появляются российские приходы РПЦЗ…
— Во-первых, тогда ещё не произошло отказа от идей так называемого «сергианства». Ведь Церковь — это не канцелярия, а в первую очередь духовное единение людей в Тело Христово. А суть «сергианства» — в стремлении сохранить именно церковную организацию любой ценой, даже соглашаясь с прямыми назначениями «нужных» богоборческому государству высших иерархов. Такой вот трагический парадокс. Потому и пострадавшие от советской власти церковные деятели назывались московскими иерархами политическими преступниками, а не героями веры. А во-вторых, к этому времени Московский Патриархат вступил в экуменическое движение. Экуменизм основан на мнении, что «единой святой, соборной и апостольской Церкви», о которой говорится в Символе веры (вероисповедной формуле христиан) просто не существует, а есть множество «церквей» различных конфессий, из которых в сумме складывается одна церковь. С точки зрения православия это — ересь. Четкого неприятия такого вероучения удалось добиться только в ходе работы совместной комиссии МП и РПЦЗ.
Поэтому вполне закономерно, что когда в 1989 году Зарубежный Синод принял решение о возможности приёма клириков из МП в свою юрисдикцию, то это стало спасением для ищущих правды. В РПЦЗ обратилось пятеро священнослужителей из Омско-Тюменской епархии, и я в том числе. И первым «зарубежным» приходом на российской земле стал мой приход в селе Шаблыкинском Ишимского района. Затем нам передали здание Богоявленского собора в Ишиме, пребывавшее в плачевном состоянии. Потом мы стали потихоньку восстанавливать храмы в приишимских сёлах — Локтях, Боровом. Сейчас участвуем в возрождении церкви на родине Петра Павловича Ершова, в селе Безруково-Ершово.
Жизнь нового прихода основывалась на тех принципах, каким я был научен ещё в семинарии и с детства. В Омско-Тюменской епархии уже тогда не было чрезмерного сокращения богослужений, пренебрежения к народу. Но мы постарались исправить и те недостатки, которые имелись. Крещение совершаем с полным погружением и после обучения основам веры. Ввели принцип бесплатного совершения таинств и треб. Ведь в Евангелии сказано: «Даром получили — даром давайте». Расширили благотворительную деятельность, которая запрещалась для Церкви в советское время. Создали общежитие для бездомных. Для тех, кто живёт при храме, существует принцип личного участия в труде, в восстановлении храма и благоустройстве. Народ сильно разуверился: ведь красивые слова умеют говорить многие. А когда видят человека в действии, тогда легче и поверить в проповедь Евангелия.
— Владыко, вы были известны как стойкий противник соединения с Московской Патриархией. Что же повлияло на смену убеждений?
— Сказать, что я был противником — не совсем верно. Ещё во время первых поездок за рубеж меня спрашивали: возможен ли диалог между Зарубежной Церковью и Московской Патриархией? Я отвечал: если вы не уверены в своей правоте, то не вступайте в диалог. Если же уверены — обязаны вступить. Ведь целью нашего перехода в РПЦЗ было не разделение, а желание, чтобы и в Церкви на российской земле восторжествовала истина.
В 1994 году меня рукоположили в сан епископа. И уже тогда я увидел, что механизм дисциплинарного контроля российских приходов РПЦЗ не был хорошо продуман. Широко известен печальный факт возведения в сан епископа Валентина (Русанцова) в Суздале — человека порочного, позорящего Церковь. В первый год моего епископства мне приходилось не столько рукополагать, сколько запрещать в священнослужении. И я стал постепенно убеждаться в том, что ни в коем случае нельзя бороться с недостатками в церковной среде разделением. Они неизбежно умножаются. Что же это за борьба за чистоту православия, когда становишься виновником нестроений?
Немало усилий было потрачено и на борьбу с давлением на зарубежных иерархов со стороны околоцерковных кругов, которые требовали объявить «безблагодатной» Московскую Патриархию. Постоянно приходилось опровергать нелепые мифы о «зверином лице МП», которые создавали священнослужители-«перебежчики», бежавшие от наказания в Зарубежную Церковь. В 2000 году Московский Патриархат сделал эпохальный шаг, который приблизил объединение — прославление Царской семьи и новомучеников российских. Далее, в «Основах социальной концепции РПЦ» зафиксирована переоценка взаимоотношений власти и церкви, того, что мы называем «сергианством». Изменилось отношение к экуменической деятельности. К состоявшемуся в том же году Архиерейскому Собору РПЦЗ я сделал аналитический доклад по документам Московского Собора и, подчеркивая положительные перемены, предложил создание двусторонней комиссии.
В октябре 2001 года состоялся Архиерейский собор РПЦЗ, который принял отставку её главы митрополита Виталия. Новым первоиерархом стал архиепископ Лавр. Он был настроен к Москве более лояльно. Патриарх Алексий II также неоднократно призывал к преодолению церковного разделения, считая, что нет оснований находиться в изоляции друг от друга. Наконец, в мае 2006 года IV Всезарубежный Собор в городе Сан-Франциско принял резолюцию, призывающую «уврачевать раны разделения внутри Русской Церкви, между её частями в отечестве и за рубежом». И мы, исполняя церковный долг послушания и полагаясь на Господню волю, начали путь к реальному объединению.
— Что же даёт для российских верующих объединение поместной Русской Православной Церкви?
— В оценке событий для верующих людей превыше всего евангельские принципы. Церковь выполнила завет Христа о необходимости единства среди верующих: «Да будут они едины, как Мы с Тобой, Отче». Так молился Христос накануне Своих страданий и распятия на кресте. Один из учителей Церкви, желая сделать более наглядным этот евангельский принцип, начертил круг с радиусами. И с математической простотой объяснил, что чем ближе точки на радиусах к центру круга, тем неизбежно ближе расстояния между ними. Стало быть, чем ближе верующие друг ко другу, тем они ближе к центру своей веры — к Богу. Так что вся Русская Православная Церковь благодаря достигнутому единству стала ближе к Богу. Этот факт трудно переоценить.
— Владыко, из сообщений центральных СМИ ясно, что зарубежные приходы РПЦЗ сохраняют самостоятельность в административных и хозяйственных вопросах. То есть структура Зарубежной Церкви в общем остаётся прежней. А какова же дальнейшая судьба российских приходов РПЦЗ?
— На мой взгляд, иерархи Московского Патриархата во главе с самим Патриархом Алексием II сделали всё, чтобы вхождение российских приходов РПЦЗ в состав Патриархата произошло безболезненно. Меня, как управляющего этими приходами (на что я был избран и поставлен Зарубежной Церковью 13 лет назад) Святейший Патриарх назначил своим викарием (помощником). Мой прежний титул был — Ишимский и Сибирский. Теперь я имею титул епископа Домодедовского, но остаюсь на время переходного периода управляющим теми же российскими приходами РПЦЗ. Предполагается, что в течение пяти лет все они смогут определиться и войти в состав епархий МП.
По титулу центр моего викариатства — подмосковный город Домодедово. Там большой новый собор. Правда, я его ещё не видел, но познакомился с настоятелем протоиереем Василием. При этом я остаюсь настоятелем Богоявленского собора в Ишиме, а в Домодедове буду служить несколько раз в году.
— Однако не все клирики и миряне российских приходов РПЦЗ согласились со столь «быстрым», на их взгляд, соединением…
— Надо помнить, что превыше личных амбиций — благо Церкви. Если лучше стало Церкви, то лучше должно быть и всем нам. Но путь к лучшему тернист и труден. «Многими скорбями подобает войти в Царство Божие», — говорит Священное Писание. К сожалению, есть и такие, которые противодействовали единению, упорствуют и сейчас в его неприятии. Мне жаль их. Они остались непричастны миру Христову.
Момент единения, как момент истины, показывает, что есть в сокровищнице нашего сердца. В ком есть любовь, не может не радоваться единству церковному. В ком нет любви, тот выносит ядовитую зависть. Мне страшно за них, мне очень, очень их жаль. Мимо них проходит вечная Пасха, суть которой: «Воскресения день, и просветимся торжеством, и друг друга обымем!» Многие участники торжества единения готовы были воскликнуть: «Христос воскресе!» И только личная скромность останавливала их в публичном выражении чувств.
Но кто не принял единения сейчас, может не отчаиваться — дверь не заперта, пусть приходит со смирением и будет с радостью принят во единую, святую, соборную и апостольскую Православную Церковь.
— А какие встречи, события в Москве особенно запомнились?
— Зарубежную Церковь представляла огромная, в 350 человек, делегация — со всех континентов. Среди них — очень много знакомых, как среди духовенства, так и среди мирян. Ведь приехали наиболее активные, а они были заметны и при моих поездках в зарубежные приходы. Волнения, переживания, радость — всё это я читал на лицах делегатов. Наши чувства были очень близки. Одни только и жили надеждой на скорое соединение, другие прошли трудный путь внутренней перенастройки, борьбы с желанием «чтобы было всё по-моему». Подписание акта всех объединило.
Программа нашего пребывания в Москве была очень насыщенной. После торжественной службы на Вознесение в храме Христа Спасителя и подписания акта совершались возглавляемые Патриархом совместные службы на Бутовском полигоне, где освятили новый храм во имя Новомучеников и Исповедников Российских, и в древнем кремлёвском Успенском соборе. Я впервые в жизни имел возможность лично говорить со Святейшим Патриархом Алексием II, вместе служить. Впечатление хорошее. Нам предстоит ещё большая беседа, которую мне предложил Патриарх. Запомнилась встреча с митрополитом Климентом, управляющим делами МП. Разговор пошёл сразу как-то просто, будто вчера расстались. Хотя уже прошло 25 лет, как я закончил семинарию, где отец Климент был помощником инспектора. Много встретил старых знакомых — и преподавателей, и с кем довелось учиться. Эти встречи делали торжество единения ещё более трогательным и радостным.
Конечно, праздник единства поместной Русской Церкви был бы не возможен, если бы обе стороны — Москва и Зарубежье — не проявили смирения. В православии обязательно должно быть смирение. И вот так наглядно это показано высшим церковным руководством. Нельзя не быть благодарным и нашему Президенту, имевшему государственную мудрость и патриотическую прозорливость поставить участников церковного диалога на равный уровень. Это в значительной мере способствовало успеху единения.
Отныне все мы — члены единой семьи, чада единой Русской Православной Церкви. Теперь, в церковном единении, у нас появились очень благоприятные условия сделать многое для проповеди Евангелия, для добрых дел, для созидания. И это Божий дар, подарок небес.
Беседовал: Геннадий КРАМОР, г. Ишим.
Интернет-журнал «Русская неделя»
