Реки Вавилона. Часть 2. Миссионерское письмо с телеэкрана

Мы продолжаем беседовать о православном кино с режиссером и сценаристом Евгением Крыловым, создателем цикла передач «Вера святых» и «Миссионерские письма».

— С какими сложностями вы столкнулись при работе над «Миссионерскими письмами»?

— Бюджет проекта невелик, он не позволяет привлечь известных актеров, художников кино. Они стоят дорого. У нас обычная телевизионная техника, которую мы, как умеем, приспосабливаем для задач художественного кино. Мы не можем позволять себе заграничные командировки, а содержание требует присутствия героя, например, в Иерусалиме, или в Индии…

— А все-таки, как это выглядит на экране?

У «Миссионерских писем» небольшой формат. Каждая серия — законченный маленький фильм, раскрывающий события, описанные в письме. Каждый фильм длится семь минут. Представьте, вы получили письмо, сколько времени потребуется, чтобы его прочесть? Пять, семь минут. Сама форма очень понятна, ведь всегда есть кто-то, задавший вопрос, написавший святителю Николаю, и есть его ответ. Я, кстати, возлагаю большие надежды на интернет — формат «Миссионерских писем» позволяет при необходимости сделать их доступными и для просмотра в сети.

Сейчас закончен монтаж письма сироте, которая очень одинока, живет в детском доме, и спрашивает, почему в Евангелии не говориться о счастье. То есть, это всегда очень личные истории.

— Расскажите, кто снимается в «Миссионерских письмах»?

— Ведущая роль в проекте принадлежит Серафиму Скляренко, сибиряку из Новокузнецка. Он учится в Свято-Тихоновском Православном Университете и работает в Издательском Совете Русской Православной Церкви системным администратором, потому что он — физик, математик, необыкновенная голова. Он, по-моему, успешно сдал вступительные экзамены в университет в Салониках. Я с ужасом жду, что он уедет в Грецию и тогда фильм прекратится сам со бой. У Серафима есть благословение владыки Кемеровского и Новокузнецкого Софрония, ныне покойного, на подрясник и скуфью. Духовник благословил его сниматься в этом проекте. Конечно, я предупредил его, что придется гримироваться, что он — это уже не он, а лирический герой. Более того, этот лирический герой — как бы автор этих текстов. А как еще приблизить это все к зрителю? В старом формате «Миссионерских писем» возникала фотография настоящего святителя Николая, и звучал закадровый текст. Наверное, так было канонически чище и правильнее, но эта отстраненность мне очень мешала.

В «Письме на Великую Пятницу», думаю, ему удалось… не сыграть, нет. Это не пресловутое лицедейство. Он ведь не играет, а реально проживает эту ситуацию.

На съемки «Письма к молодому учителю» я пригласил замечательную актрису Елену Блохину, заслуженную артистку России. Вы знаете, она ведь в реальной жизни перестала играть в театре. Слова «я больше не хочу играть в театре», которые она произносит на экране — это ведь кусочек ее настоящего монолога, который я решил вставить в игровую ткань. Мне показалось, что это уместно.

— На какой стадии сейчас находится этот проект?

— Съемки «Миссионерских писем» начались почти четыре года назад. Были сняты около двадцати фильмов, потом проект приостановили. Наверное, есть правда в том, что тогда его надо было остановить, чтобы уберечь от неумелой экранизации. Были хорошие серии, а были и не очень. В начале этого года мне поступило предложение возобновить съемки. Я согласился, потому что верю, что этот проект может иметь очень большой резонанс, если только найти правильные пути прихода этого материала к зрителям.

— Вероятно, подобные проекты сейчас просто обречены на успех? Ведь все хотят видеть православные передачи…

— В том то и дело, что не хотят. Вернее, хотят, но как? С чем имеет дело Православие? Жизнь, смерть, семья. Узловые точки бытия человеческого. Поэтому, когда все большие телевизионные начальники говорят, что это не интересно, они не понимают, от чего отказываются. Другое дело, что мы, те, кто находится внутри церковной ограды, не умеем к ним обращаться с тем, что интересно нам.

— Каковы Ваши творческие планы?

— Миссионерские письма я бы потом собрал в полнометражную версию или выпустил отдельным диском… Но решения тут принимает правообладатель. Можно только как-то апеллировать со стороны заинтересованных кругов, говорить, что этот материал нужен, востребован. Не получается делать его для эфира — выпускайте на видео.

Наш разговор недаром начался с темы кино, потому что, по складу своему я кинорежиссер, хотя не снял еще своей большой картины, в моей фильмографии только короткометражные кинофильмы… И если говорить о том, что я хотел бы сделать, это полнометражный сценарий, который называется «Реки Вавилона». Это современная история духовного подвига.

— Почему? Этот сценарий получил премию кинофестиваля «Лучезарный ангел». И разве после успеха фильма «Остров» для продюсеров не стало очевидным, что эта тематика вызывает большой интерес, что подобные фильмы очень ждет зритель?

— «Остров» не имел коммерческого успеха, он имел явный общественный резонанс. Что происходит с моим проектом? Действительно, в некоторых кругах захотели продолжить линию «Острова», казалось, все очень серьезно. Мы начали подготовительный период, но потом все остановилось… Вроде бы есть интерес, но кто готов за это отвечать и платить, в то время, когда кинопроизводство в нашей стране достигло европейских цен…

— Если говорить о зрительском интересе, кого вы видите своими зрителями?

— Я думаю, что мой зритель — это человек, который не разучился читать книги. Человек, который думает о своей жизни, о ее смысле, обладает определенным уровнем культуры… Хотя, как я считаю, у любого, даже самого простого человека, есть какие-то знания и тяга к тому, что ему еще не известно. Я с уважением отношусь к своим зрителям. Не высокомерно. Я не хотел бы никого учить. Если люди чего-то не знают, то в этом часто нет их вины. Если общество лишили культуры, образования, снизили все планки… Сколько таких людей? Думаю, не очень много, но и не так, чтобы мало. Я думаю, что их больше, чем упомянутые четыре процента воцерковленных людей. Вопрос в том, как они будут приходить к этому. Целая наука — организовать приход слова к людям. Это и есть миссионерство.

Что делают Кирилл и Мефодий? Они приносят непросвещенным славянам на их языке слово истины. Перед этим они этот язык создают. Значит, нам нужно создать язык, на котором та часть нашего народа, которая хоть как-то просвещена светом Христовой истины, обратится к остальным.

— Речь идет о визуальной передаче информации?

— Понимаете, мы, к сожалению, живем не в мире книг, а в мире экранов.

Телевизоры, компьютеры, мобильные телефоны… Всюду экраны — окно, картина на стене, зеркало, лужа… Есть технологическая часть экранного мира, которая создается ноосферой, а есть естественные экраны. Театр теней, может быть, одно из первых экранных искусств.

Знаете, чем отличается литература от кино? Есть чеканная формула: «Литература делает ценное видимым, а кино — видимое — ценным». Абсолютно разнонаправленные типы восприятия. Когда вы читаете слово написанное, в вашем сознании происходит ассоциативная работа, эта мыслительная работа рождает образы. В кино же мы имеем непосредственный, сразу данный образ. Этот образ и надо сделать ценным, насытить его духовным смыслом.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее о сценарии «Реки Вавилона».

— Это женская история, мелодрама. У главной героини Александры — врожденный порок сердца, и по медицинским показаниям ей категорически запрещены беременность и роды, потому что ее сердце, по мнению врачей, не сможет выдержать этой нагрузки. Вся система: родители, друзья, и, прежде всего, медицина, принуждают нашу героиню к аборту. У нее, если даже исходить из «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви», есть уважительная причина, но она не может пойти на это, не может убить дитя. Притом, что она — не воцерковленный, а самый обычный человек, каких миллионы. Но душа ее настолько светла, что она не может пойти на это и делает свой выбор. Это фильм о духовном подвиге.

— Показательно, что большой кинематограф последнее время заинтересовался этой темой. Вокруг убийства ребенка вращается история фильма Звягинцева «Изгнания», выставлявшегося в прошлом году в Каннах, и принесшего награду актеру Константину Лавроненко. А лауреатом «Золотой пальмовой ветви» стал фильм «4 месяца, 3 недели и 2 дня» румынского режиссёра Кристиана Мунджу. Фильм о последствиях криминального аборта.

— Главное кино мирового кинематографа. Правда, тут тоже нельзя фарисействовать. Фильм, с точки зрения чистой режиссуры, сделан очень сильно. Понятно, что режим Чаушеску строго запрещал аборты, но создатели фильма перешли какую-то грань. Показали мертвого младенца крупным планом… Девушка бегает по Бухаресту с этим страшным свертком…

— Почему Европа отдала свое сердце этому фильму?

— Конечно, все это выглядит очень сильно. Ведь их и удивить-то уже ничем нельзя. Они ищут острых ощущений. Кроме того, они все время носятся с идеей «прав человека». И среди этих «прав» — право на убийство дитя во чреве матери.

— Потребляют мертвых детей даже в таком вот виде.

— Культурологический каннибализм. Это ужасно.

— Значит, Западу уже не нужны добрые образы?

— Нужны… Всегда были нужны, и всегда будут нужны… Но, современные люди все более и более дичают… А зло наступает и наступает активно… Но, когда мы начинаем бороться с этим злом нарочито декларируемым добром, получается елейность. Истина — посредине.

Фильм Звягинцева построен на каких-то туманных образах, на некой многозначительной интонации… Героиня якобы изменила мужу. Из якобы высоких побуждений… Но ведь любая измена — это низко и пошло.

У меня совершенно простая история, понятная любому человеку. А сколько женщин проходило через это? Все… Мама бросает ей: «А с нами что будет?!». Врачи говорят: «Дура, ты же умрешь!». Муж, вообще, уехал в длительную командировку. У них у всех есть своя правда, свои аргументы, но правда героини больше их «правд». Потому что за ней Истина, побуждающая ее к духовному подвигу.

Художественным руководителем проекта я попросил быть мою однокурсницу Веру Сторожеву, очень успешного режиссера. Её фильм «Путешествие с домашними животными» победил на прошлом Московском кинофестивале.

Картину, зная, что я — дебютант, только из-за материала, согласился снимать лучший оператор нашей страны Владимир Михайлович Климов, народный артист России, обладатель ТЭФИ и «Золотого Орла». Он и будет снимать картину, когда проект возобновится.

Мать должна была играть Евгения Добровольская, тоже получившая «Золотого орла», как лучшая актриса, отца — Александр Феклистов, доктора — Алексей Макаров, священника — Михаил Трухин, известный по сериалу «Менты». Миша — замечательный драматический актер, играет в Московском Художественном театре…Это был бы очень неожиданный ход.

Наш проект — послание обществу. «Перестаньте убивать детей!» Если наша героиня, которой «можно», не может, то почему же вы убиваете?

— А главная роль?

Это было бы открытие. И это пока секрет.

— Есть ли еще надежда, что этот фильм будет снят?

— Он будет снят. Я этим живу. Но нужно, чтобы кто-то подхватил инициативу. Нужно как-то донести до общества, что такой проект существует… Это же и демографическая проблема, и проблема ответственности человека перед самим собой, перед страной, перед Богом.

С Евгением Крыловым беседовала Валерия Ефанова

http://www.pravmir.ru/article_2963.html