 |
| Русская неделя | Священник Андрей Спиридонов | 12.05.2008 |
Таинство Крещения таким образом было пасхальным торжеством всей Церкви, имело именно общецерковный праздничный характер. К сожалению, в наши дни таковым (общецерковным праздничным торжеством) совершение этого таинства быть перестало, поскольку в большинстве случаев сделалось частной требой и, в лучшем случае, праздником, скорее, семейным. Почему произошло именно так — причин (в том числе и исторических) достаточно много, и это, скорее, тема для целого исследования — важно другое: насколько современная сложившаяся практика совершения Таинства Крещения способствует сознательному вхождению человека в Церковь? И здесь мы должны признать, что способствует далеко не всегда — не всегда происходит рождение в жизнь вечную, победа над грехом. Для очень многих из тех, кто принял крещение в последние лет двадцать крещение стало, скорее, формальным актом, лишь номинальной принадлежностью к Церкви, а вовсе не рождением в жизнь новую, духовную. Наверное, в этом есть и вина самого народа — определенного маловерия, духовной непросвещенности. Но в этом есть вина и нас, современного священства и сложившейся практики совершения Таинства Крещения, которая утвердилась в последние десятилетия в нашей Церкви. Вот для примера весьма показательная история, происшедшая с одним очень хорошо знакомым мне человеком, которую он излагает в своих литературных заметках.
«Меня в детстве раза два или три брала с собой в церковь тетя Маня, водить же регулярно (и грамотно!) было некому. А уж крестить — тем более. И вот теперь, на шестом десятке, решил восполнить недоданное судьбой.
Сопровождала меня, разумеется, жена — в отличие от меня, крещенная еще в младенчестве, хотя и потихоньку от отца. К моему разочарованию, таинство происходило не в самом храме, а в небольшом, с облупившейся штукатуркой доме причта, то есть в административном, говоря светским языком, помещении.
Помимо меня, был еще один взрослый — парень лет двадцати пяти». Облаченные в длинные крестильные рубашки, стояли мы с ним на ступенях баптистерия, принятого мной за небольшой бассейн. Детей погружали в купель, на нас, взрослых, брызгали с помощью кропила — водица, обратил я внимание, была подогретой. Потом на меня был надет тот самый, купленный в Иерусалиме крестик, и мы трижды обошли гуськом, следом за батюшкой, поющим тропарь, в котором я не разобрал ни слова, наш безводный бассейн. Впереди несли детей, мы в резиновых тапочках осторожно двигались следом. Но когда началось пострижение волос — я слегка заволновался: у младенцев было что остричь, у моего взрослого напарника — тоже, а вот что возьмет полусонный священник с моей лысой головы?
Взял. Или сделал вид, что взял — ножницы, во всяком случае, раз или два щелкнули возле уха.
На улицу я вышел другим человеком… Ах, как хотелось бы мне, чтоб то, что я написал сейчас, было правдой! Но это правдой не было, хотя в сумочке жены и лежало красное, похожее на институтский диплом «Свидетельство о крещении», удостоверяющее, что сие таинство совершенно такого-то дня там-то и там-то над Иосифом К- -вым.
Почему Иосифом? А потому что Руслана в святцах нет, мне предложили несколько близких по звучанию имен, но я выбрал имя Иосиф — быть может, потому, что история Иосифа Прекрасного представляется мне, как и Томасу Манну, столь роскошно пересказавшему ее, одной из самых замечательных в Писании… Имя было другое, но я другим человеком не стал".
Вероятно, что и самому крещаемому в этой печальной истории не достало веры, евангельского вопля к Богу: «Верую, Господи, помоги моему неверию!» — но очевидно и то, что здесь восторжествовал формальный подход в совершении Таинства. Никто не побеседовал с желающими креститься, не предложил исповеди пред крещением, что весьма важно для сознательного восприятия Таинства, (я уж не говорю о такой более серьезной практике подготовки, как катехизация), — покропили (а ведь говорится о баптистерии!), и новокрещеный ушел таким, каким и был — фактически, рождения в жизнь новую не произошло. Боюсь, что это не какой-то редкий исключительный случай, но достаточно общий, вполне обыденный.
Здесь мы, как Церковь, почему-то боимся предпринимать элементарные миссионерские усилия по отношению к собственному народу, который в большинстве своем считает себя православным. Конечно, и самому народу тоже так проще: пришел, быстро покропили-покрестили — ушел и живешь как жил, но уже — крещеным, — можно теперь поминать, как о здравии, так и, позже, о упокоении — препятствий нет. Проще и самому священству: меньше усилий и времени тратится на каждого человека, конвейер работает бесперебойно… Это ведь далеко не секрет, что совершение Таинства Крещения (если сильно не сокращать проследование) для нас, священников, является одним из самых трудоемких: и молитв надо много читать, и действий много совершать, и детей, если это еще и детское крещение, туда-сюда таскать, да если еще и набралось крещаемых десяток-другой, то это целая эпопея с шумом, криками и визгом: когда здесь беседовать, исповедовать, катехизировать? Быстрей-быстрей! И Церковь тогда превращается в автоматизированную организацию по обслуживанию религиозных нужд граждан — крещениями, венчаниями, отпеваниями, освящениями квартир, оффисов и машин, — требоисполнительством прежде всего, в то время как духовное рождение каждого новокрещеного или впервые пришедшего в храм с желанием покаяться — отходят на задний план и зависит в большей степени от воли и решимости самого новоначального, который должен иметь внутреннее мужество с помощью Божией пробиться через все вольные и невольные (пусть как будто даже объективные) препятствия. Но есть здесь и большой риск, что «трость надломленная» будет сокрушена и «лен курящийся» загашен.
Какой же выход из этой печальной ситуации? Выход все-таки — в элементарной катехизации и более внимательном отношении к каждому желающему креститься. И совсем не обязательны такие катехизические крайности, какие можно найти в практике общины того же священника Георгия Кочеткова (здесь я вовсе не собираюсь вступать в сугубую полемику с этой практикой или подвергать ее критическому разбору, пусть к ней обращается тот, кому она по нраву) — для большинства людей подошел бы более умеренный вариант. К примеру такой, который в течении уже почти двадцати лет практикуется в храмах, где настоятельствует протоиерей Димитрий Смирнов и где я имею счастье служить. Заключается эта практика в следующем. Желающим принять Таинство Крещения в сознательном возрасте предлагается прослушать цикл из четырех бесед по темам «О Боге», «О Христе», «О Церкви» и «О Таинствах». Беседы проводятся священниками или диаконами раз в неделю. Одновременно оглашенным рекомендуется прочитать все четыре Евангелия (по одному в неделю), поучить молитву «Отче наш», ознакомиться с содержанием «Символа Веры», в порядке ознакомления побывать на богослужении. Затем перед Крещением совершается исповедание грехов священнику — это еще не является Таинством Покаяния (разрешительная молитва не читается, но кающийся после исповедания своих согрешений целует Крест и Евангелие), однако имеет психологическое значение для осознанного восприятия самого Таинства Крещения. Далее, после исповеди, совершается Крещение — в наших храмах — полном чином и, как правило, погружением. Для этого используется специально изготовленная крестообразной формы купель, куда, встав на колени и будучи обернутым простыней вполне помещается взрослый человек.
Как известно, проблема с различной формой совершения Таинства (погружением или обливанием) берет начало в банальном отсутствии больших купелей для крещения (баптистериев). До революции, как известно, всех крестили в обязательном порядке в младенчестве и маленьких детских купелей на всех хватало. Позже в поздние советские времена и в перестройку, когда уже накопилось множество некрещеных советских людей, Церковь также почти не имела баптистериев, поскольку под бдительным приглядом советской власти строить их было просто не возможно. Однако с последующим дарованием Церкви определенной свободы, с тем, что толпы желающих стали искать крещения, нельзя сказать, что строительство больших купелей приняло массовый характер. Кое-где они, конечно, стали появляться, но — что тогда, что сейчас — большинство крещаемых принимают крещение в форме обливания. Само по себе это не является каким-то серьезным тайносовершительным криминалом, поскольку совершения Таинства именно в такой форме не делает его ущербным, хуже другое — то, что такого рода практике, совершаемых массовых крещений, почти не предшествовала и не предшествует никакая катехизация — и народ наш, вновь став крещеным, остается непросвещенным. Здесь же, кстати, берет начало проблема суеверного отношения к крещению обливанием, как к какому-то якобы несовершенному крещению. Особо грамотные последователи этого мнения ссылаются на один из древних канонов, согласно которому нельзя рукополагать в пресвитеры того, кто был крещен обливанием. На самом деле смысл этого правила касается нравственной стороны дела, а не формы совершения Таинства. В древней Церкви, как правило, обливанием крестили на смертном одре. Если же тот, кто принял крещение таким образом, затем вдруг выздоравливал и даже высказывал желание стать священником, то возникало законное сомнение: если ранее сей кандидат не спешил с крещением и дотянул до крайности, значит, качество его веры может быть поставлено под сомнение. Само же возникновение суеверной паники вокруг формы крещения «обливанием» только лишний раз свидетельствует о низкой духовной просвещенности современного православного человека.
В заключение можно заметить следующее. Конечно, катехизация и Крещение полным чином требуют гораздо больших усилий. Надо и беседы проводить, и на вопросы отвечать, и вообще в каждого готовящегося к крещению вникать, уделять ему время. Да и опыт также показывает, что не во всяком это находит живой отклик, бывает и так, что желающий креститься хочет все поскорей и «в одном флаконе». Однако, если все-таки отклик есть, то катехизация становится делом благородным и благодатным: священник и сам тогда испытывает радость по поводу того, что крещаемый теперь не просто формально член Церкви, но и действительно начался живой процесс его воцерковления. Кроме того, существует и практика еще более серьезного совершения Таинства Крещения: это Крещальная Литургия. Правда, на настоящий момент мне известен только один храм в Москве, где такое совершение Таинства Крещения происходит, это храм свят. Николая в Кузнецах. Понятно, что здесь последование Таинства Крещения соединено с последованием Литургии и в результате новокрещеный тут же, после крещения, Причащается Святых Христовых Таин, имея возможность обрести благодатную полноту литургического бытия Церкви. Но, к сожалению, такие опыты все-таки крайне редки на общем фоне. Между тем, совершение Таинства Крещения есть заповедь Самого Спасителя: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф. 28. 19) Мы видим, что заповедь о Крещении прямо связана с заповедью о научении… Крестя без научения, без катехизации — не нарушаем ли мы одну из основных евангельских заповедей?
Конечно, вопрос этот звучит риторически, потому что ответ на него можно найти в самой практике совершения Таинства Крещения — в том или ином храме нашей Церкви.
