Соловецкий монастырь глазами святой преподобномученицы Великой Княгини Елизаветы Федоровны. Часть 2

В 6 часов вечера со звоном колокола все последовали в скитский храм на богослужение, совершаемое рядовым иеромонахом. «Вечерние службы, на которых мы были, проходили в скиту; все делается с Божия благословения и, как всегда, с молитвой» [1]. Уехала Великая Княгиня с острова в 11-м часу вечера [2].

«26 июля в 5.30 часов утра раздался с монастырской колокольни могучий благовест 1.000 пудового колокола, возвестивший о начале литургии, совершаемой Преосвященным» [3]. Великая Княгиня, все насельники и паломники собрались в Преображенский храм. Простой народ умилялся тем, как Великая Княгиня «покупала свечи, ежедневно подавала на проскомидию целые десятки просфор с надписями имен о здравии и упокоении Ее присных, просфор, предназначенных ею в качестве лучшего подарка из обители…» [4]. По окончании литургии Ее Высочество спустилась в нижнюю церковь прп. Германа Соловецкого. Елизавета Федоровна приложилась к раке и затем посетила часовню прп. Иринарха [5].

В этот день предполагалось поехать по окрестным скитам. Только к 2-м часам небо очистилось, из туч «проглянуло ясное летнее солнышко… настал чудный, теплый, тихий день» [6], все отправились в Филиппову пустынь. Елизавета Федоровна не могла налюбоваться окрестностями, «в расположенной на возвышенности, покрытой густым хвойным лесом Филипповой пустыни, она любовалась расстилающей внизу гладью задремавшего озера, обрамленного яркой перволетней зеленью. Здесь она вкусила воды из святого источника. Истово перекрестившись, облобызала камень, который некогда служил возглавием св. митрополиту Филиппу (Колычеву) в бытность его иночества на Соловках» [7].

Затем поехали в Макарьевскую пустынь, «отстоящую в 5 верстах от монастыря и расположенную на довольно высокой горе». Посетив Александро-Невскую часовню, паломники осмотрели «скитские постройки, устроенный иноками сад (с пышными кедрами, малиновым кустарником и т. п.) и воскобелильню. По дороге обратно собирали и ели чернику. Вернулись к 6 часам, и Великая Княгиня пошла в Зосимо-Савватийский собор на всенощное бдение, которое закончилось в половине одиннадцатого.

Запись Елизаветы Федоровны от 26 июля: «Прости за приземленность стиля моего письма. Это оттого, что голова моя полна впечатлений, к тому же был довольно утомительный день. Боюсь, что и в Москве в первые дни у меня не будет минуты, чтобы взяться за перо и написать что-нибудь стоящее. Вдобавок, другие дела, несомненно, приглушат свежесть впечатлений. В 5 часов утра мы были уже на службе. С утра шел дождь, и мы имели возможность осмотреть монастырь. Ризница, убранства, подаренные Иваном Грозным, Петром I и… Побывали в трапезной, осмотрели хозяйство… После завтрака выглянуло солнце, и мы отправились в чудесный маленький скит св. Филиппа (митрополита Московского), с чистым родником у церковки, с фигурой сидящего Христа, сделанной руками святителя, с его маленькой кельей. Я послала Аликс [8] небольшой альбом, а архимандрит приготовил для тебя большой с образами и…, который, возможно, я захвачу с собой, а, возможно, ты позволишь сделать это ему самому. Скоро он будет в Москве, чтобы проконсультироваться у знающего врача в связи с сердечными недомоганиями. Если ты дашь знать мне об этом, я ему сообщу; для него будет большой радостью лично вручить тебе свой подарок. Они мечтают принять тебя у себя. Это было бы поистине чудесное путешествие. Такие великолепные виды открываются со стороны скита, такие восхитительные луга, отвоеванные у болот… Затем мы исповедовались и стояли вечернюю службу. Одной из особенностей Соловков являются чайки (по-немецки moven; не помню, как это по-английски; я пишу на английском; может, другим ты позволишь заглянуть в письмо и правильно перевести), которые кричат сутками напролет и в самом монастыре, и за его стенами. Они напоминают ручных цыплят. Милые птицы, сейчас у них уже выводок, коричневатого цвета, который учится летать. Улетают они в сентябре, а возвращаются в марте. В Соловецке и Архангельске никогда не бывает диких холодов, поскольку море в какой-то мере согревает их» [9].

27 июля Елизавета Федоровна молилась на ранней литургии: «Заутреня в 5 часов. Мы приняли святое причастие. Архимандрит Иоанникий объяснил, почему монастырь называется ставропигиальным. Это несколько необычное название получают монастыри, если их настоятелями являются члены Св. Синода, епископами, например. Потом мы были на короткое время предоставлены сами себе, и я немного поспала в эти два дня мы ложились очень поздно и вставали очень рано» [10].

В этот же день решено было посетить Секирную гору и Савватиеву пустынь. Подъехав к горе и поднявшись наполовину, все вышли из экипажей и взошли наверх пешком. Великая Княгиня осмотрела каменную церковь, колокольню и расположенный над ней маячный фонарь [11].

Елизавета Федоровна писала: «Мы совершили чудесную поездку в скит Секирная гора. В альбоме он есть, вид прелестный, напоминает Байдарские ворота, только здесь уйма леса, гладь озер, настоящее дивное море. Трудно сказать, что из них прекраснее! В церкви есть две часовни, одна над другой, есть и маяк, который светит на 60 верст. Я поднималась на самый его верх. Затем мы отправились на вечернюю службу в скит св. прп. Савватия (он первым прибыл на остров). Преп. Зосима прибыл туда позже и основал монастырь. Святитель Филипп начал его обустройство. Эти трое и множество других принесли на этот дивный остров Божие благословение. Их миссионерские труды суть бесконечное добро, которое они оставили в наследство годовикам, постигающим глубины веры, ученикам, жаждущим благочестивой жизни» [12].

На следующий день (28 числа) в 5 часов утра Великая Княгиня молилась за ранней литургией в Троицком соборе. Перед раками преподобных совершался молебен [13]. В половину 9-го утра поехали осматривать соединяющие многочисленные монастырские озера и каналы. «Ее Высочество изволила пересесть на особо подготовленную и украшенную флагами шлюпку, которая была взята на буксир небольшим паровым катером. Во время следования по озерам и каналам, монастырские певчие, находившиеся в отдельном, буксируемом тем же катером баркасе, пели церковные песнопения, главным образом догматики обиходным напевом». Проехав несколько озер, Великая Княгиня сошла на берег для осмотра места под предполагаемую постройку санатории для больных чахоткой. Затем отправились к Белому озеру, а по нему — до недавно построенного канала, названному в Ее честь — Елисаветинским. Ее Высочество перерезала ленту, движение по каналу было открыто. Поездка закончилась в 3 часа, а в 6 часов было обычное всенощное бдение в больничной церкви во имя свят. Филиппа.

Запись Елизаветы Федоровны от 28 июля (воскресенье): «В 5 утра служба. После чая отправились по каналам из одного озера в другое поэзия! Впереди маленький паровой катер; привязывали к нему свою лодку, к ней другую, в которой монахи поют тропари. В маленькую книжицу Аликс я вношу карту трех каналов. Их всего 9, соединяющих озера; все сделано руками монахов, безо всяких инженеров. Великолепны певчие-мальчики. Все 9 озер в своей последовательности имеют разную высоту; одни лежат чуть выше, другие чуть ниже. Глубиной они от 5 до 15 сажен, и все очень живописны. Я открыла один из каналов. Тогда певчие встали и пропели гимн… Это было так трогательно, но бледно по сравнению с тем, что запомнилось мне, когда открывали канал близ Кронштадта в бытность твоего отца. Новый небольшой скит-церковка близ одного из этих озер был основан, когда начал работать новый канал. Здесь построили санаторий для слабых здоровьем монахов, так как здесь прекрасный сосновый лес и место довольно укромное. Каналы устроены так, чтобы сильные потоки воды помогали вырабатывать электрический ток для нужд монастыря, что особенно важно в зимнее время. Вечернюю службу мы отстояли в больничном храме монастыря; побывали в приюте. Там хороший медицинский уход; там обслуживают паломников и монахов…» [14].

Из воспоминаний князя Феликса Юсупова: «Монастырь особенно примечателен был зубчатыми стенами из серого и красного круглого камня. Там и сям над стенами — башни. Места вокруг сказочные. Бесчисленные озера с ясной водой сообщаются меж собой канальцами, и остров сам похож на архипелаг — множество поросших ельником островков…Кельи, отведенные нам, были чисты и уютны. На беленых стенах висели иконы и теплились лампадки. Зато пища оказалась негодной. Все две недели пребывания [15] сидели мы на хлебе и чае… Великая Княгиня ходила на все службы. Поначалу с ней ходил и я, два дня спустя был сыт по горло и просил уволить меня от сей обязанности, сказав, что монахом не стану наверняка. Об одной из служб сохранились у меня особенно мрачные воспоминания. Пришли на нее четверо черноризцев-отшельников. Клобуки они скинули, виднелись изможденные лица. Босые ноги и голые черепа были словно черной их ризе белая оторочка. Одного из них мы посетили в лесу, в землянке, где жил он. В узкий проход в земле в нее ходили, верней вползали, на четвереньках. В такой вот позе и в монашеской рясе Великую Княгиню я сфотографировал, и после она много смеялась, глядя на карточку. Отшельник наш лежал на полу. Всего убранства в его кельи была икона Иисуса с лампадкой. Он благословил нас, не сказав не слова» [16].

Елизавета Федоровна писала Николаю II: «Я поддразниваю Феликса, говорю, не оставить ли мне его здесь, но, может, его сердце не столь захвачено всем этим? Кто знает? Хотя он как-то сказал, не поехать ли ему вместо Оксфорда сюда. Он был так сильно очарован, так по-настоящему счастлив. Однажды они с рыбаками поймали 20 пудов сельди, а в день нашего приезда они выловили 100 пудов» [17].

Обычно день князя проходил так: «Часть дня я плавал по озерам на лодке. Порой сопровождали меня молодые чернецы, прекрасно певшие хором. В сумерках их пение звучало поэтично-волнующе. А порой я плавал один, причаливая там, где нравилось место. Вернувшись, шел я к Великой Княгине или на долгую беседу к монахам, с какими подружился. Потом уходил к себе в келью и, задумавшись, сидел у распахнутого в ночное небо окна… В созерцании звездного неба находил я более успокоения, нежели в человеческой мудрости. И не верней ли всего, подумалось мне, жить в монастыре? Но ведь Господь сам вложил мне в сердце чувство, меня направляющее! [18] Я поделился с Великой Княгиней, и та согласилась… «Останешься в миру, — сказала она, — и в миру будешь любить и помогать ближнему. И ответа слушай только от самого Христа. Христос обращается ко всему лучшему, что есть в душе, Христос зажигает в ней огонь милосердия». Навек озарена моя жизнь светом этой замечательной женщины, которую уже в те годы почитал я как святую» [19].

Во все время пребывания в Соловецком монастыре Великая Княгиня «хотела оставаться простой паломницей и выражала желание, чтобы все службы шли без всякого изменения обычным порядком» [20]. Поэтому Преосвященный Нафанаил присутствовал за всеми богослужениями в качестве простого богомольца. Однако по просьбе паломников владыка совершил вторую литургию 29 июля. Во время службы поминали «в Бозе почивших лиц Царствующего Дома и некоторых близких Ее Высочеству покойных лиц». А затем была совершена торжественная панихида на открытом воздухе; «при возглашении вечной памяти в Бозе почившим лицам из Царствующего Дома, все присутствующие в ограде храма, как один человек опустились на колени. Минута была в высшей степени трогательная, вызвавшая слезы…» [21]

«Лития в 7 утра на кладбище. Панихиду среди могил служил епископ Нафанаил. Молились за твоих прадедов, отца, Владимира, Алексея, за моего Сергея, как я просила. Чудное место, если смотреть из монастыря. Если фото, которое сделала моя прислуга, будет удачным, я привезу его в Клин, чтобы показать тебе. Домой пришла без ног и все же заглянула посмотреть, как льют из воска свечи. При возможности наблюдала, как делают хлеб, квас, кожу, одежду…» [22]

В тот же день Великая Княгиня снова была на всенощном бдении в Филипповой пустыни. «После завтрака мы привели свои вещи в порядок, потом пошли на вечернюю службу в скит св. Филиппа — такое укромное маленькое место в лесу. Все 5 служб прошли в разных скитах. В основном литургии служат в главном кафедральном соборе, но и в малых церквах тоже. Ни одна из фотографий не даст верного впечатления от великолепия и мощи этих древних стен, сложенных из камней колоссальных размеров, — все это напоминает библейские предания. Видела я и иконописную мастерскую, где художник Борисов делает изумительные эскизы. Он тоже трудился годовиком или трудовиком в свое время в мастерской. После службы мы поужинали, наконец, прослушали полностью молебен «Тебе Бога хвалим», и я ушла». [23]

В 8 часов все были уже на пароходе. Был отслужен краткий молебен, и пароход, «дав свисток, отвалил от берега, сплошь заполненного насельниками обители и паломниками» [24].

Елизавета Федоровна стояла на палубе: «Еще долго-долго виделся чудо-монастырь, его святые труженики на берегу у причала, паломники, провожающие нас взглядом. Незабываемое впечатление. Как мне отблагодарить Его за целый месяц счастья, который я провела в кругу дорогих мне людей сначала в Англии, затем в Германии, Швеции, Петергофе, закончив избытком святых впечатлений, которые наполнили мое сердце и душу неиссякаемым кладезем благодати» [25]. Соловецкая обитель провожала Высокую Паломницу звоном колоколов и пушечным салютом [26].

Великая Княгиня писала: «На корабле. В четвертом часу я поднялась на палубу, смотрела на восход солнца; сначала оно отдавало багрянцем, а когда садилось на море, обретало перламутровый цвет. Все еще спали, тишина была полная; я спустилась вниз и тоже уснула». [27] Запись следующего дня: «На палубе служили обедню и молебен за твое милое дитя (в день память св. Алексия). Сегодня празднуются святой мученик Иоанн Воин и преподобный Герман Соловецкий. Прибыв в Архангельск, мы увидели много иностранных судов, груженных лесом и отбывающих в свои порты по всем сторонам света. Мы остановились в первом подворье Соловецкого монастыря, послушали коротенький тропарь Тебе, Господи, а потом разошлись по разным церквам города, прежде зашли в Успенскую церковь (в ней выпрямили колокольню) великолепной работы «…» ты благодарил архиепископа; затем в церковь Михаила Архангела, затем на Грузинское подворье, подворье Сурского (отца Иоанна Кронштадтского), затем монастырь Михайловский и подворье Никольского монастыря, уходя из которого прослушали напутственное «Тебе Бога хвалим». Оттуда на нашем милом суденышке «Вера» отправились на станцию, что на противоположной стороне города. «Вера» построена монахами, у них свой док, но двигатель они купили, хотя даже двигатели делают сами; «Вера» — практически их первое судно» [28].

Из записей князя Феликса: «На обратном пути мы снова остановились в Архангельске. И опять Великая Княгиня ходила по церквам, а я пустился по городу…» [29]. Князь купил на местном аукционе большого белого медведя и отправил его к поезду: «Затем я отыскал Великую Княгиню. Она уже сидела в своем вагоне-салоне за чаем вместе с церковными сановниками, пришедшими проводить ее. Вдруг снаружи донесся до нас свирепый рык. На перроне стали собираться зеваки. Попы тревожно переглядывались. Великая Княгиня была спокойна, однако, узнав, в чем дело, смеялась до слез. «Ты сумасшедший, — сказала она мне по-английски. — Что подумают священнослужители?» Уж не знаю, что они подумали… Поезд тронулся под крики толпы. Кого приветствовала она — Великую Княгиню, медведя ли, мы так и не поняли…» Елизавета Федоровна записала: «Сейчас я в поезде, болтаю с тобой, а ведь уже половина второго ночи; глаза слипаются; впечатления стираются, и тем не менее надеюсь, что мои строчки дадут тебе все же какое-то представление. Завтра мы заглянем в некоторые монастыри и храмы Вологды. Там поезд будет стоять 5 часов». [30]

«На вокзале в Петербурге Великую Княгиню Елизавету Федоровну встречало множество народу, в том числе лица официальные. И все от изумления пооткрывали рты, увидав Великую Княгиню-паломницу в сопровождении громадного белого медведя!» [31]

«31 июля, с пути, из Семигорского монастыря Вологодской епархии, Ее Императорское Высочество осчастливила Преосвященного Нафанаила милостивейшей телеграммой [32]: «Переживая с умилением чудные молитвенные дни в Соловецкой святой обители и посещение Архангельских святынь. Сердечно благодарю Вас, Владыко, за сопутствие и радушный прием в Вашей епархии. Прошу Ваших святых молитв. Елисавета» [33].

Богатая впечатлениями поездка закончилась. Закончилось и письмо Елизаветы Федоровны Государю Императору: «Спокойной ночи, дорогой братец. Храни тебя Господь в мире, здравии и радости. Всех вас нежно целую. С любовью, Элла» [34].

25 — 31 июля 1913 года.

[1] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 25 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254.

[2] Голос Долга. 1915. N 3, 4 (март, апрель). С. 190.

[3] Там же. С. 190.

[4] Голос Долга. 1915. N 3, 4 (март, апрель). С. 194.

[5] Там же. С. 192.

[6] Там же. С. 192.

[7] Вяткин В. В. Христовой Церкви цвет благоуханный. М., 2001. С. 149.

[8] Государыня Императрица Александра Федоровна.

[9] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 27 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254.

[10] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 27 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254.

[11] Голос Долга. 1915. N 3, 4 (март, апрель). С. 237.

[12] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 27 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254.

[13] Голос Долга. 1915. N 3, 4 (март, апрель). С. 239.

[14] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 27 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601, Оп. 1, Д. 1254.

[15] Согласно письму Елизаветы Федоровны и статье Н.Д. Козьмина, паломничество продолжалось в течение недели, с 25 июля по 31 июля.

[16] Князь Феликс Юсупов, Мемуары. М., 2004. С. 144.

[17] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 25 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254.

[18] Речь идет о влюбленности князя в Великую Княгиню Ирину Александровну, его будущую супругу.

[19] Князь Феликс Юсупов, Мемуары. М., 2004. С. 145.

[20] Голос Долга. 1915. N 3, 4 (март, апрель). С. 241.

[21] Голос Долга. 1915. N 3, 4 (март, апрель). С. 241.

[22] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 27 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601, Оп. 1, Д. 1254.

[23] Там же.

[24] Голос Долга. 1915. N 3, 4 (март, апрель). С. 241.

[25] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 27 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601, Оп. 1, Д. 1254.

[26] Голос Долга. 1915. N 3, 4 (март, апрель). С. 241 — 242.

[27] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 30 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601, Оп. 1, Д. 1254.

[28] Там же.

[29] Князь Феликс Юсупов, Мемуары. М., 2004. С. 145.

[30] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 25 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254.

[31] Князь Феликс Юсупов, Мемуары. М., 2004. С. 146.

[32] Голос Долга. 1915. N 3, 4 (март, апрель). С. 243.

[33] Архангельские епархиальные ведомости, 1 августа 1913 г., N 15. С. 212.

[34] Письмо Государю Императору Николаю II, запись 31 июля 1913 г. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254.

http://www.pravmir.ru/article_2732.html