 |
| Русская неделя | Монах Вениамин (Гомартели) | 06.03.2008 |
1926: 26 февраля архиепископ Верейский Иларион (Троицкий) пишет из заключения митрополиту Сергию:
«Для меня затруднительно суждение о частностях и подробностях этой жизни, но, думаю, общая линия церковной жизни — и ее недостатки, и ее болезни мне известны. Главный недостаток… это отсутствие в нашей Церкви Соборов. Церковная практика, включая и постановления Собора 1917−1918 гг., к этим новым условиям не приспособлена, так как она образовалась в иных исторических условиях. Положение значительно осложнилось со смертью Святейшего Патриарха Тихона. Вопрос о местоблюстительстве… тоже сильно запутан, церковное управление в полном расстройстве. Не знаю, есть ли среди нашей иерархии и вообще среди сознательных членов Церкви такие наивные и близорукие люди, которые имели бы нелепые иллюзии о реставрации и свержении советской власти и т. п., но думаю, что все желающие блага Церкви сознают необходимость Русской Церкви устраиваться в новых исторических условиях. Следовательно, нужен Собор, и прежде всего нужно просить государственную власть разрешить созвать Собор. Но кто-то должен собрать Собор, сделать для него необходимые приготовления, словом — довести Церковь до Собора. Потому нужен теперь же, до Собора, церковный орган.
К организации и деятельности этого органа у меня есть ряд требований: 1) Временный церковный орган не должен быть в своем начале самовольным, то есть должен… иметь согласие Местоблюстителя. 2) По возможности во временный церковный орган должны войти те, кому это поручено Местоблюстителем митрополитом Петром или Святейшим Патриархом. 3) Временный церковный орган должен объединять, а не разделять епископат, он не судья и не каратель несогласных — таковым будет Собор. 4) Временный церковный орган свою задачу должен мыслить скромной и практичной — созыв Собора… Над иерархией и церковными людьми встает отвратительный призрак (обновленческого, ред.) ВЦУ 1922 г. Церковные люди стали подозрительны. Временный церковный орган должен как огня бояться хотя бы малейшего сходства в своей деятельности с преступной деятельностью ВЦУ… Его единственная цель — созыв Собора, причем Собор этот должен быть именно собран, а не подобран. Собор подобранный не будет иметь никакого авторитета и принесет не успокоение, а только новое смятение в Церкви. Едва ли есть нужда увеличивать в истории количество разбойничьих Соборов. Довольно и трех: Ефесского 449 г. и двух московских — 1923 и 1925 гг. Самому же будущему Собору мое первое пожелание то, чтобы он мог доказать свою полную непричастность и несолидарность со всякими политически неблагонадежными направлениями, рассеять тот туман бессовестной и смрадной клеветы, которым окутана Русская Церковь преступными стараниями злых деятелей (обновления)… Я верю, что на Соборе обнаружится понимание всей важности ответственного церковного момента и он устроит церковную жизнь соответственно новым условиям» (Л. Регельсон, стр. 130−133).
1926: 5 марта (ст. ст.) митрополит Сергия (Страгородский) пишет письмо митрополиту Петру Крутицкому с обоснованием своего «права», как «первого епископа», подвергать других епископов запрещению до Собора — в качестве прецедентов приводит подобные действия св. патриарха Тихона и самого митрополита Петра:
«…Когда нет ни Собора, периодически созываемого… или организованного Церковного Управления, то обязанность охранять в Церкви благочиние, естественно, целиком падает на „первого епископа“, и он не только может, но и обязан принять досудебную форму пресечения, не дожидаясь Собора… Так действовал, между прочим, и Святейший Патриарх Тихон, запретивший, например, быв. архиепископа Владимира Путяту, епископа Иоанна Киструсского и других. Так поступили и Ваше Высокопреосвященство в деле, например, Леонтия (Устинова)…» («Трагедия Русской Церкви 1917−1945?, Лев Регельсон).
1926: 30 марта, во время подготовительной работы к созыву VIII Вселенского Собора в Константинополе, митрополит Антоний (Храповицкий) написал послание ко всем главам Православных Церквей с протестом против приглашения на этот Собор русских «епископов» «Живой Церкви». Константинопольский патриарх в ответном письме написал, что они приглашают все части Русской Церкви включая местоблюстителя митрополита Петра, и на этом Соборе будет разрешен вопрос кто прав в этом церковном споре. 12 окт. митр. Антоний писал на Афонскую Карулю иеросхим. Феодосию: «О готовности нашей пойти на Конст-ий Собор не скорбите. Конечно никакого собора и не будет, но если и будет, и если мы поедем, как попал св. Флавиан на собор разбойничий, то, конечно, веру сохраним, а отступников предадим анафеме. Но, пока они не сказали последнего слова, пока вся Церковь на вселенском соборе не повторила проклятий патриарха Иеремии, то надо держаться общения, дабы самим нам не лишиться спасения, и оцеживая комара не проглотить верблюда» (Письма митр. Антония, стр. 195).
1926: В Великий Четверг 450 иеромонахов и монахов Святой Горы во главе с о. Арсением (Коттеасом) подписали документ против нового календаря. Была создана «Священная Лига монахов-ревнителей». В том же году Лига начала выпускать свою Конституциональную Хартию под названием «Якорь Православия», пока она не была запрещена новым законом об Афонской Горе, принятым греческим правительством в 1927 г. (Вл. Мосс. Прав. Церковь на перепутье. Гл. 4).
1926: 2 апреля 25 русских архиереев, находившихся на свободе, обратились с посланием к митрополиту Сергию, в котором выражено полное согласие с его прещениями против «григорьевцев». Правота митрополита Сергия в его действиях против самозваных претендентов на высшую церковную власть нашла поддержку большей части епископата, духовенства и мирян. (о. Вл. Цыпин, Ист. Русск. Церк.).
1926: 5 апреля (ст. ст.) На основании завещания св. патриарха Тихона о правопреемстве местоблюстителей патриаршего престола, митрополит Агафангел Ярославский выпускает Обращение ко всей Русской Церкви о своем вступлении в права Патриаршего Местоблюстителя. Митрополит Агафангел, после митрополита Кирилла Казанского, находящегося тогда в заключении, являлся, согласно завещанию патриарха Тихона, следующим местоблюстителем патриаршего престола. К обращению была приложена Сопровождающая записка архиереям с просьбой о возношении его имени как Первоиерарха. (Л. Регельсон, «Трагедия Русской Церкви 1917−1945?). В это время митрополит Петр еще не отменил своего решения о передаче церковной власти коллегии с участием архиепископа Григория, и потому враги Церкви злорадствовали: у тихоновской Церкви объявилась четвертая глава, кроме митрополитов Петра и Сергия, архиепископа Григория, еще и митрополит Агафангел.
1926: 17 апреля (ст. ст.) митрополит Сергий (Страгородский) пишет письмо митрополиту Агафангелу Ярославскому, в котором пытается доказать незаконность его притязаний на местоблюстительство: «Собор 1917−1918 гг. сделал Святейшему Патриарху поручение, в изъятие из правил, единолично назначить себе преемников или заместителей на случай экстренных обстоятельств. Имена же этих заместителей Патриарх должен был, кроме них, не объявлять, а только сообщить Собору в общих чертах, что поручение исполнено. Я знал о таком поручении Собора Патриарху, но на заседании том не был. Преосвященный же Прилукский Василий подтверждает, что он был и на первом (закрытом) заседании, когда Патриарху было дано поручение, и на втором, когда Патриарх доложил Собору, что поручение исполнено. В силу именно такого чрезвычайного поручения Святейший Патриарх и мог вас назначить своим заместителем грамотой от 3 (16) мая 1922 г. единолично». О смысле завещания покойного Патриарха митрополит Сергий писал: «…в распоряжении Святейшего нет ни слова о том, чтобы он (Местоблюститель. ред.) принял власть лишь временно, до возвращения старейших кандидатов. Он принял власть законным путем, и, следовательно, может быть ее лишен только на законном основании, т. е. или в случае добровольного отказа, или по суду архиереев» (Акты. С. 457−458.). В заключение митрополит Сергий просит владыку Агафангела во избежание церковной беды отказаться от претензий на возглавление Церкви.
1926: 22 апреля (ст. ст.) Константинопольский патриарх Василий III пишет послание российскому обновленческому Синоду о том, что Вселенский Собор, намеченный на Троицу 1926 г. на Св. горе Афон, откладывается ввиду необходимости провести сначала Всеправославное предсоборное совещание. (Тульск. Еп. Вед., 1926, N 5).
1926: 22 апреля чекисты привезли митрополита Сергия в ГПУ, и там он составил письменное объяснение своих действий в отношении «григорьевского» ВВЦС для арестованного митр. Петра. Получив это объяснение, митрополит Петр в тот же день отправил своему Заместителю ответное письмо, в котором объявлял об аннулировании полномочий ВВЦС и подтверждал сделанное им ранее назначение митрополита Сергия своим временным Заместителем. Митр. Петр признает ошибочность своего решения передать церковную власть коллегии с участием архиепископа Григория и под письмом ставит подпись: «Кающийся Петр». Таким образом, претензии ВВЦС были окончательно отвергнуты. (о. Вл. Цыпин, Ист. Русск. Церк.).
1926: 24 апреля вышла в свет Энциклика Греческой Церкви за N 2398 / 2203, в которой говорилось о старостильниках, что «они отделились от Церкви и отсекли себя от Тела Христова, навлекая на себя осуждение и отлучение, не зная или, возможно, забыв, что тот, кто не слушает Церковь — якоже язычник и мытарь (Мф.18:17)… Решения Церкви абсолютно обязательны; тот, кто не подчиняется им, более не принадлежит к ней, он лишен даров божественной благодати; он отделен и отсечен от нее и подлежит вечной муке» (The Struggle… стр. 40−41).
1926: 30 апреля (ст. ст.) митрополит Агафангел и митрополит Сергий встретились в Москве для обсуждения создавшегося положения. Митрополит Агафангел настаивал на передаче ему церковной власти, митрополит Сергий согласился, но просил владыку Агафангела отсрочить вступление в должность Патриаршего Местоблюстителя до освобождения митрополита Петра.
1926: 3 мая (ст. ст.) митрополит Сергий (Страгородский) отказывается от происшедшей 3 дня назад передачи власти митр. Агафангелу и пишет ему письмо, в котором объясняет, что при живом местоблюстителе — митрополите Петре он не может передать власть митрополиту Агафангелу, хотя по завещанию патриарха имя митр. Агафангела стояло до митр. Петра:
«…Митрополит Петр (Полянский) предан лишь гражданскому суду и сохраняет должность за собою… С должностью же Местоблюстителя дело обстоит почти во всем аналогично должности Патриарха… Предъявлять свои права на должность Местоблюстителя, когда она занята законно ее получившим митр. Петром… говоря языком канона, это было бы покушение низвергнуть своего законного главу (первого епископа) и восхитить его права и власть». (Церк. Вед., 1926, N 9−10).
1926: В мае, в Александрии, при поддержке англиканского духовенства и под давлением английского правительства (это было время британского мандата в Египте), на патриарший престол Александрийской Церкви был возведен б. патриарх Конст-ий Мелетий (Метаксакис). В том-же году патриарх-ветеран переводит Александрийскую Церковь на новый стиль.
1926: 7 мая (ст. ст.) митрополит Агафангел телеграфировал из Ярославля в Нижний митрополиту Сергию, что ждет проект послания о передаче местоблюстительских прав. На это митрополит Сергий в тот же день отвечал тоже телеграммой: «Проверив справку, я убедился в отсутствии Ваших прав. Усердно прошу: воздержитесь от решительного шага» (о. Вл. Цыпин, Ист. Русск. Церк.).
1926: 9 мая (ст. ст.) Местоблюститель патриаршего престола митрополит Петр пишет митрополиту Агафангелу Ярославскому, что он узнал из донесения митр. Сергия о вступлении митр. Агафангела в отправление обязанностей Местоблюстителя и приветствует его по этому поводу. («Трагедия Русской Церкви 1917−1945?, Лев Регельсон).
1926: 7 июня в продуктовом складе Соловецкого лагеря тайно собрались 17 архиереев, в том числе и архиепископ Иларион (Троицкий), и еще несколько лиц духовного звания обсудить последние церковные события, о которых сообщил профессор Московской Духовной Академии И. В. Попов. В результате появилась знаменитая «Памятная записка соловецких епископов», обращенная к правительству СССР и отражающая позицию Русской Православной Церкви по вопросу отношений с Советским государством. В этом документе, в частности, говорится:
«Несмотря на основной закон советской Конституции, обеспечивающий верующим полную свободу совести, религиозных объединений и проповеди, Православная Российская Церковь до сих пор испытывает весьма существенные стеснения в своей деятельности и религиозной жизни. Она не получает разрешения открыть правильно действующие органы центрального и епархиального управления; не может перевести свою деятельность в ее исторический центр — Москву; ее епископы или вовсе не допускаются в свои епархии, или, допущенные туда, бывают вынуждены отказываться от исполнения самых существенных обязанностей своего служения — проповеди в церкви, посещения общин, признающих их духовный авторитет, иногда даже посвящения. Местоблюститель патриаршего престола и около половины православных епископов томятся в тюрьмах, в ссылке или на принудительных работах… Подписавшие настоящее заявление отдают себе полный отчет в том, насколько затруднительно установление взаимных благожелательных отношений между Церковью и государством в условиях текущей действительности, и не считают возможным об этом умолчать. Было бы неправдой, не отвечающей достоинству Церкви и притом бесцельной и ни для кого не убедительной, если бы они стали утверждать, что между Православной Церковью и государственной властью советских республик нет никаких расхождений… Церковь не касается политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительств всех стран, в границах которых имеет своих членов. Она уживается со всеми формами государственного устройства, от восточной деспотии старой Турции до республики Североамериканских штатов. Это расхождение лежит в непримиримости религиозного учения Церкви с материализмом, официальной философией коммунистической партии и руководимого ею правительства советских республик.
Церковь признает бытие духовного начала, коммунизм его отрицает. Церковь верит в Живого Бога, Творца мира, коммунизм не допускает Его существования, признает самопроизвольность бытия мира и отсутствие разумных конечных причин в его истории… Церковь проповедует любовь и милосердие, коммунизм — товарищество и беспощадность борьбы. Церковь внушает верующим возвышающее человека смирение, коммунизм унижает его гордостью. Церковь охраняет плотскую чистоту и святость плодоношения, коммунизм не видит в брачных отношениях ничего, кроме удовлетворения инстинктов. Церковь видит в религии животворящую силу, основу земного благополучия, счастья и здоровья народов. Коммунизм смотрит на религию как на опиум, опьяняющий народы и расслабляющий их энергию, как на источник их бедствий и нищеты. Церковь хочет процветания религии, коммунизм — ее уничтожения. При таком глубоком расхождении в самых основах миросозерцания между Церковью и государством не может быть никакого внутреннего сближения или примирения, как невозможно примирение между положением и отрицанием, между «да» и «нет», потому что душою Церкви, условием ее бытия и смыслом ее существования является то самое, что категорически отрицает коммунизм. При создавшемся положении Церковь желала бы только полного и последовательного проведения в жизнь закона об отделении Церкви от государства. К сожалению, действительность далеко не отвечает этому желанию.
Правительство как в своем законодательстве, так и в порядке управления не остается нейтральным по отношению к вере и неверию, но совершенно определенно становится на сторону атеизма, употребляет все средства государственного воздействия к его насаждению, развитию и распространению, в противовес всем религиям. Из всех религий, испытывающих на себе всю тяжесть перечисленных стеснений, в наиболее стесненном положении находится Православная Церковь, к которой принадлежит огромное большинство русского населения, составляющего подавляющее большинство и в государстве. Ее положение отягчается еще тем обстоятельством, что отколовшаяся от нее часть духовенства, образовавшая из себя обновленческую схизму, стала как бы государственной Церковью, которой советская власть вопреки ею же изданным законам оказывает покровительство в ущерб Церкви Православной. В официальном акте правительство заявило, что единственно законным представителем Православной Церкви в пределах СССР оно признает обновленческий синод… Православная Церковь не может по примеру обновленцев засвидетельствовать, что религия в пределах СССР не подвергается никаким стеснениям и что нет другой страны, в которой она пользовалась бы столь полной свободой… Свое собственное отношение к государственной власти Церковь основывает на полном и последовательном проведении в жизнь принципа раздельности Церкви и государства.
Лояльности Православной Церкви советское правительство не верит. Оно обвиняет ее в деятельности, направленной к свержению нового порядка и восстановлению старого. Мы считаем необходимым заверить правительство, что эти обвинения не соответствуют действительности. В прошлом, правда, имели место политические выступления Патриарха, дававшие повод к этим обвинениям, но все изданные Патриархом акты подобного рода направлялись не против власти в собственном смысле. Они относятся к тому времени, когда революция проявляла себя исключительно со стороны разрушительной, когда все общественные силы находились в состоянии борьбы, когда власти в смысле организованного правительства, обладающего необходимыми орудиями управления, не существовало. Всюду действовали группы подозрительных лиц. Они избивали епископов и священнослужителей, ни в чем не повинных, врывались в дома и больницы, убивали там людей, расхищали там имущество, ограбляли храмы и затем бесследно рассеивались. Было бы странным, если бы среди этой всеобщей борьбы одна Церковь оставалась равнодушной зрительницей происходящих нестроений. Проникнутая своими государственными и национальными традициями, унаследованными ею от своего векового прошлого, Церковь в эту критическую минуту народной жизни выступила на защиту порядка, полагая в этом свой долг перед народом. Но с течением времени, когда сложилась определенная форма гражданской власти, Патриарх Тихон заявил в своем воззвании к пастве о лояльности в отношении к советскому правительству, решительно отказался от всякого влияния на политическую жизнь страны. До конца своей жизни Патриарх оставался верен этому акту. Не нарушили его и православные епископы.
Закон об отделении Церкви от государства двусторонен, он запрещает Церкви принимать участие в политике и гражданском управлении, но содержит в себе и отказ государства от вмешательства во внутренние дела Церкви и ее вероучение, богослужение и управление. Всецело подчиняясь этому закону, Церковь надеется, что и государство добросовестно исполнит по отношению к ней те обязательства по сохранению ее свободы и независимости, которые в этом законе оно на себя приняло… Церковь надеется также, что деятельность созданных таким образом церковных учреждений не будет поставлена в такое положение, при котором назначение епископов на кафедры, определения о составе Священного Синода, им принимаемые решения проходили бы под влиянием государственного чиновника, которому, возможно, будет поручен политический надзор за ними. Если предложения Церкви будут признаны приемлемыми, она возрадуется о правде тех, от кого это будет зависеть. Если ее ходатайство будет отклонено, она готова на материальные лишения, которым подвергается, встретит это спокойно» (Акты, стр. 500−507).
1926: 9 июня митрополит Петр из тюрьмы послал владыке Агафангелу письмо, в котором подтверждал передачу ему местоблюстительства, но добавляет, что в случае невозможности или отказа воспринять власть права патриаршего Местоблюстителя возвращаются к нему, а заместительство — к митрополиту Сергию. В письме также подтверждается запрет, наложенный на епископов, вошедших в ВВЦС.
1926: 13 июня 24 епископа во главе с митрополитом Сергием выносят по делу митрополита Агафангела определение о предании его суду и запрещении в священнослужении. Митрополит Сергий ставит на этом определении резолюцию воздержаться от запрещения, «поскольку его выступление находит для себя некоторое извинение в получении письма митрополита Петра (Полянского)» (Акты. стр. 477). Владыке Агафангелу предлагается в недельный срок отказаться от своих притязаний. В этот же день Заместитель Местоблюстителя пишет митрополиту Агафангелу пятое послание, в котором настаивает на своих правах на высшую церковную власть и объясняет причины, по которым он отказывается подчиниться и самому митрополиту Петру: «Митрополит Петр, передавший мне хотя и временно, но полностью права и обязанности Местоблюстителя и сам лишенный возможности быть надлежаще осведомленным о состоянии церковных дел, не может уже ни нести ответственности за течение последних, ни тем более вмешиваться в управление ими». Далее митр. Сергий извещает митр. Агафангела, что он предан архиерейскому суду за совершенное им антиканоническое деяние, приветствуя которое митр. Петр «сам становится соучастником его и тоже подлежит наказанию». «Вы объявили себя Местоблюстителем при живом законном Местоблюстителе, т. е. совершили деяние, влекущее за собою даже лишение сана». (Там же. С. 477−478).
1926: 17 июня митрополит Агафангел телеграммой известил митрополита Сергия о своем отказе от местоблюстительства.
1926: В июне в Сремских Карловцах состоялся Архиерейский Собор Зарубежной Церкви. В Соборе присутствовали и письменно выразили свое мнение 27 архиереев. В заседании 13 июня (ст. ст.) Собор признал митрополита Петра как временного главу Русской Церкви. 17 июня (ст. ст.) архиепископ Полтавский Феофан (Быстров) сделал Собору доклад об обществе христианской молодежи YMCA. В этом докладе владыка Феофан доказывал связь общества с масонством, а также связь Парижского Богословского Института с обществом YMCA. В том же докладе владыка устроил критический разбор экуменических взглядов преподавателей богословского института професоров — о. Сергия Булгакова, Карташова, Бердяева, Зеньковского. Доклад пришелся не по душе митрополиту Евлогию и обстановка на Соборе значительно накалилась. Когда встал вопрос о выделении Германии в отедельную епархию из Западно-Европейской епархии митрополита Евлогия, то накал достиг кипения. Митрополит Евлогий понимал, что при обсуждении таких вопросов, как устройство Богословского Института, отношение к участию YMCA в организации и ведении работы Христианского Студенческого Движения, его деятельность в этой области не могла бы быть одобрена и Собор пожелал бы осуществления контроля над его управлением епархией. Он хотел до обсуждения таких вопросов или иметь признание за ним автономных прав, или отделиться от Синода. Встретив несогласие с ним по этим вопросам, митрополит Евлогий покинул соборные совещания, и ушел в раскол, а с ним и все его викарии и приходы.
На том же Соборе митрополит Платон (Рождественский) докладывал, что он не поддерживает стремления его епархии к автокефалии и что даже Детройтский собор был допущен им «чтобы дать выход настроениям сторонников автокефалии». Поэтому митрополит Платон просил Собор дать ему специальную грамоту на управление Северно-Американской епархией и для ведения судебных процессов против «живоцерковников» по поводу церковного имущества. Когда же Синод ему такой грамоты не дал, усмотрев в этом намерение митрополита Платона быть независимым, то последний также демонстративно покинул заседание. Уйдя с заседаний, он порвал с РПЦЗ и увел с собой своих американских викариев, только епископ Апполинарий (Кошевой) остался верен Св. Синоду и с ним не ушли в раскол 60 приходов, в числе которых был приход архимандрита Герасима на Афогнаке (Аляска).
Выписка из протокола Священного Собора архиереев Русской Православной Церкви заграницей от 17/30 июня 1926 г. за N 8:
«1. Слушали: Доклад Высокопреосвященного архиеп. Феофана об Американском союзе христианской молодежи (YMCA).
После продолжительного обмена мнениями Архиерейский Собор на основании бывших суждений, постановили:
1) Относительно американских интерконфессиональных организаций YMCA и YWCA (Союз христианской молодежи и Всемiрная христианская студенческая федерация) подтвердить постановление Русского Всезаграничного Церковного Собора 1921 г. в Сремских Карловцах: признать эти организации явно масонскими и антихристианскими, и потому 2) не разрешать членам Православной Церкви организовываться в кружки под руководством этих и подобных им неправославных и нецерковных организаций и быть в среде их влияния.
2) Архиерейский Собор слушали: обращение Съезда Бюро РСХД в Западной Европе на имя Собора архиереев Русской Православной Церкви заграницей с выражением преданности и с просьбой о духовном руководительстве сим движением. Постановили: Благословить и взять под свое покровительство и руководство все православные студенческие кружки, которые в своем уставе официально и определенно называют себя православными, устраивают свою внутреннюю и внешнюю жизнь в полном согласии с началами Святой Православной Церкви, находятся в непременной зависимости и под руководством Православной иерархии или лиц, облеченных ее доверием, и без ее благословения ничего существенного и значительного не делают.»
(Возрождение. N 465. 10 сентября 1926 г. С. 2.).
1926: 27 июня (ст. ст.) патриарх Иерусалимский Дамиан пишет послание обновленческому Синоду с подтверждением признания последнего «единственным законным носителем Высшей Церковной Власти на территории СССР». («Трагедия Русской Церкви 1917−1945?, Лев Регельсон).
1926: В июне Православная Церковь в Польше вошла в каноническое общение с Александрийской Патриархией, благодаря тому, что на Александрийский Патриарший Престол был избран бывший Вселенский патриарх Мелетий, содействовавший в свое время введению автокефалии в Польше.
1926: 10 июля (ст. ст.) отвечая на критику своего «Догмата Искупления» в «Окружном послании» митрополит Антоний (Храповицкий) официально заявил: «Я составил не катехизис, а «Опыт православного катехизиса» и в предисловии своем заявил, что с готовностью откажусь от своих мнений в нем, если будет доказана неправильность их. В прошлом году по письменной просьбе Митроп. Евлогия… Архиерейский Синод… на основании отзывов некоторых Свят. Патриархов и иерархов, одобрил его, как учебник, но я отказался от этого ввиду того, что этот Опыт Катехизиса вызвал разногласия… Поэтому труд мой может быть предметом академических споров…» («Церковный вестник». N 11 и 12/102−103/, 1926 г.).
1926: 22 июля митрополит Антоний (Храповицкий) пишет объяснительное письмо секретарю РСХД дьякону Л. Липеровскому по поводу решения Архиерейского Собора 1926 г. о запрещении своим чадам находиться в оганизации YMCA. О. Липеровский передает это письмо в редакцию «Возрождения». В письме этом владыка Антоний писал: «…областной православный собор, объединяющий лично и через письменные отзывы 32 архиереев в трех частях света, не мог дать официально своего благословения никакому учреждению, кроме тех, которые именуют себя православными; но он не воспретил своим пасомым состоять членами общества YMCA, а не одобрил только их пребывания под его духовным руководством, как учреждения, хотя и христианского, но интерконфессионального; но службы же в этом обществе в качестве его чиновников Собор не воспретил, как не воспретил участия в его издательствах, в коих и я принимал участие, так как никакой противоправославной пропаганды я не встречал за последние 4−5 лет ни в изданиях Общества, ни в субсидируемом им Парижском богословском институте, ни в отношении его к русским молодым людям… Что касается до отзыва Собора о самом обществе YMCA, то естественно оно явилось повторением отзыва такого же Собора 1921 г.; с тех пор произошла значительная эволюция в Обществе, но Собору настолько мало известная, что я, зная о последней, не мог навязать своего убеждения собратьям-архиереям, к Собору коих Вы обратились с запросом о благословении; надеясь, что Ваша разрастающая и врастающая в жизнь Православной Церкви деятельность ко времени дальнейших Соборов расположит их к полному доверию и сочувствию Вашему движению…» (Возрождение. N 465. 10 сентября 1926 г. С. 2.). Публикация этого письма вызвала протест архиепископа Феофана Полтавского.
1926: 19 августа ОБРАЩЕНИЕ
от 15 русских обителей с Афона к предстоящему Архиерейскому Собору Русской
Зарубежной Церкви 1926 года:
«Православной Церковью со времен Апостольских установлено, чтобы на всех общественных Богослужениях возносить моления за Царя. Так веками велось на Руси и Афоне, в русских обителях, больших, средних и малых до печального дня 2 марта 1917 года, когда Император Николай Александрович, снял с себя Царскую власть и стал русским гражданином, с того времени русская Церковь молчит, при молитвах о своем Царе. На Афоне у нас сделалось большое замешательство и разногласие в поминовении при Богослужении Царствующего Дома.
Глас Матери Св. Церкви, повелевающий молиться едиными усты и единым сердцем, стал гласом вопиющего в пустыне о сравнении холмов и дебрей, потому что каждый пошёл своею стезею и молчание зловеще для нас, Афонцев, и для Матушки России. Всенородная молитва за Помазанника Божия есть источник государственного благополучия. И вот, с тех пор, как русская Св. Церковь замолчала, не стала молиться за своего Царя, то уже почти девять лет Россия, обуреваемая небывалыми ужасными бедствиями и церковное моление там немыслимо, так как не только молитва, но и всякое слово о Царе карается смертью.
Посему мы, святогорцы, смиреннеше просим Священный Собор Иерархов, возглавляемый Его Высокопреосвященством, Митрополитом Киевским и Галицким Антонием — благословить и разрешить нам поминать на общих церковных молитвах на ектиниях по основным русским законам прямого и законного наследника Русского престола Великого Князя Кирилла Владимировича, принимая Его Царский манифест от 31 августа 1924 года, и весь. Царствующий Дом.
Предоставляя Высокопреосвященному вниманию Вашему, Боголюбивые Архипастыри, на все наши вышеизложенные соображения, горячо и убедительно умоляем Вас, на предстоящем в 1926 году Соборе, благославить всенародно совершать при Богослужениях о законном нашем Государе и тем удовлетворить справедливое желание Православных верноподданных иноков-святогорцев и всех русских людей, снять с измученных душ глубочайшую скорбь и прекратить тем злорадное торжество над нами многочисленных врагов Православной Церкви и законного Русского Царя. Засим просим Ваших Архипастырских Св. Молитв и благословение Вашего Высокопреосвященства, Высокопреосвященнейших Владык и Архипастырей, Смиренно послушники.
Св. Гора Афон, 1926 год, августа 19 дня.
За этим следуют подписи 15 настоятелей Обителей с приложением печатей:
1) Обители Вознесения Господня,
2) Богословской Обители,
3) Святотроицкой Обители,
4) Обители Иселлни,
5) Обители Св. Иоанна Златоуста (Иверской),
6) Обители Благовещения Пресвятой Богородицы,
7) Обители Св. Саввы,
8] Обители Св. Николая.
9) Обители Покрова Пресвятой Богородицы,
10) Обители Св. Великомученика Георгия,
11) Обители Преображения Господня,
12) Общ. Обители Св. Георгия.
13) Обители Преп. Евфимия.
14) Обители Рождества Пресвятой Богородицы.
15) Обители Преп. Онуфрия.
1926: 26 августа митрополтит Сергий (Страгородский), по просьбам ленинградских верующих, назначает митр. Иосифа (Петровых) Ростовского митр. Ленинградским.
1926: 30 августа (ст. ст.) митрополит Сергий (Страгородский) обращается с ответным посланием к Зарубежному Архиерейскому Синоду:
«Дорогие мои святители, Вы просите меня быть судьей в деле, которого я совершенно не знаю. Не знаю, из кого состоит ваш Синод и Собор, и какие их полномочия, не знаю я и предмета разногласий между Синодом и митрополитом Евлогием. Ясно, что судьей между вами я быть не могу. Ваше письмо дает мне повод поставить общий ворос: может ли вообще Московская Патриархия быть руководительницей церковной жизни православных эмигрантов, когда между нами фактически нет отношений. Мне думается, польза самого церковного дела требует, чтобы Вы или общим согласием создали для себя центральный орган церковного управления, достаточно авторитетный, чтобы разрешать все недоразумения и разногласия, и имеющий силу пресекать всякое непослушание, не прибегая к нашей поддержке, ибо всегда найдутся основания заподозрить подлинность наших распоряжений или объяснять их недостаточной осведомленностью, одни будут их признавать, другие — нет, например, митрополит Евлогий, как вы пишете, ссылается на указ Святейшего Патриарха от 22 г., а вы — на указ 20 г. и т. п.), или же, если такого органа, общепризнанного всей эмиграцией, создать, по-видимому, нельзя, то уж лучше покориться воле Божией, признать, что отдельного существования эмигрантская Церковь устроить себе не может, и потому всем вам пришло время встать на почву канонов и подчиниться (допустим, временно) местной православной власти, например в Сербии Сербскому Патриарху, и работать на пользу той частной Православной Церкви, которая Вас приютила. В неправославных странах можно организовать самостоятельные общины или церкви, членами которых могут быть и нерусские. Такое отдельное существование скорее предохранит от взаимных недоразумений и распрей, чем старание всех удержать власть и подчинить искусственно созданному центру….Желаю всех Вас обнять, лично с Вами побеседовать. Но, видно, это возможно для нас лишь вне условий земной нашей…жизни….Господь да поможет Вам нести крест изгнания и да сохранит Вас от всяких бед. О Христе преданный и братски любящий Митрополит Сергий». (Г. Рар. Плененная Церковь. С. 22−23.).
1926: 12 сентября бывших соборных старцев Валаама, продолжавших придерживаться Юлианского календаря, вызвали на новое судилище в Сердоболь (ныне Сортавала). О происходившем там повествует игумен Филимон: «Со слезами на глазах монахи нечто новое открыли им (судиям. м. В.), и допросщики сидели в страхе перед тем ответом роковым; из апостольских соборных правил валаамцы прочитали вслух то, что грешный мир теперь оставил — стал к церковной дисциплине глух!…Судьи, молча, все в волнении встали… и, как Каиафа акт решения, председатель Солнцев произнес: «Обвиняетесь законом страны… в возмущении перед ней… Ваш отец игумен с нами, знайте, и наместник наш усердный друг!» Форменный был суд, и присудили монахов 35 изгнать совсем… посадить за город в Халахуты… С остальными справится игумен, разошлет их всюду по скитам» («Скорбный юбилейный листок. 1926−36 гг.». Владимирово, Словакия, 1937). 9 октября (ст. ст.) изгнанники покинули родную обитель, большая часть, около 30 монахов, по приглашению Зарубежного Синода и благодаря поддержки благотворителей смогли уехать в Сербию, а остальные вернулись в подсоветскую Россию. Благодаря валаамцам в Сербии произошло возрождение монашества во многих сербских монастырях. В одном из них — Мильковском приняли постриг святитель Иоанн (Максимович), архиепископы Антоний Лос-Анжелосский, Антоний Сан-Францисский, иеросхимонахи Серафим и Стефан Карульские.
1926: 1 октября афонский иеромонах Матфей (Карпафакис), духовник Великой Лавры (буд. основатель матфеевской юрисдикции старокалендарной Церкви Греции), покидает Святую Гору и переселяется в Афины, где возглавляет движение старостильников. В том же году старостильная «Ассоциация православных» была реорганизована под именем «Греческого Религиозного Общества Истинных Православных Христиан (ИПХ)».
1926: Осенью 1926 г. среди российских епископов обсуждалась возможность тайного избрания патриарха, архиереи надеялись, что законный глава Русской Церкви положит конец церковным нестроениям. Невозможность в условиях гонений созвать для этой цели Поместный Собор была всем очевидна. Кандидатом в Патриархи был намечен первый из архиереев, назначенных в Местоблюстители по «Завещанию» святого Тихона, митрополит Казанский Кирилл, срок ссылки которого скоро заканчивался. Этот выбор поддержал архиепископ Иларион (Троицкий) и другие архиереи в Соловецком концлагере.
Инициатива тайного избрания принадлежала епископу Павлину (Крошечкину) и архиепископу Корнилию (Соболеву). Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий сначала сомневался в целесообразности этой акции, опасаясь «этим избранием возбудить недовольство гражданской власти», но в конце беседы с архиепископом Павлином уступил сторонникам тайного избрания, поставив непременным условием известить обо всем митрополита Петра, но условие это выполнено не было. Практическое руководство проведением выборов взял на себя проживавший тогда в Москве епископ Павлин. Посланники епископа Павлина, иеромонах Таврион (Батозский), отец и сын Кувшинниковы, миряне из купцов, объезжали православных архипастырей и собирали сведения о том, за кого из кандидатов на патриарший престол, они отдали бы свой голос. К ноябрю 1926 г. было собрано 72 подписи об избрании Всероссийским Патриархом митрополита Казанского Кирилла. За ходом выборов с самого начала наблюдало ГПУ. Двое из четырех посланников епископа Павлина, отец и сын Кувшинниковы, были схвачены с документами. По всей России прокатилась волна массовых арестов архиереев, поставивших свои подписи под избирательными бюллетенями. В тюрьмы и лагеря, в ссылки отправлено было 40 архипастырей, арестован был епископ Павлин. В ссылке, в Зырянском крае, схватили и бросили в вятскую тюрьму кандидата в Патриархи митрополита Кирилла. 27 ноября в Нижнем Новгороде арестовали и митрополита Сергия, его этапом отправили в Москву, на Лубянку. Против митрополита Сергия кроме несанкционированных властью выборов Патриарха выдвигалось еще одно обвинение — в преступной связи с эмигрантами. Доверительное послание митрополита Сергия к Карловацкому Синоду, сразу после ареста архипастыря, было опубликовано в «Ревельской газете», потом перепечатано в Париже. (о. В. Цыпин, История Русской Церкви 1917−1997, гл. IV).
1926: На совещании духовенства и мирян в Кутаиси ппатриарх-католикос Амвросий был устранен от управления Церковью, хотя имя его и продолжали поминать в храмах до самой его смерти, последовавшей в следующем году.
1926: В ноябре, после ареста Заместителя местоблюстителя митрополита Сергия во главе церковного управления встал митрополит Иосиф (Петровых) Ленинградский. В распоряжении, сделанном митрополитом Петром, он был назван третьим кандидатом в Заместители Местоблюстителя патриаршего престола после митрополитов Сергия и Михаила.
1926: 21 ноября греческое правительство выпустило закон элинизировавший все топографические наименования городов, деревень, рек и гор. В то же время проживающие на территории Греции македонцы были принуждены поменять свои имена и фамилии на греческие, каждая фамилия должна была оканчиваться на «ус», «ис» или «полос». («Евфимерис тис Кивернисиос» N322, 324, нояб. 21 и 23 1926 г.). Все славянские книги были изъяты и уничтожены, а в македонских церквах, кладбищах и памятниках уничтожались церк.-слав. надписи, даже иконы подлежали либо уничтожению, либо на них переписывались слав. буквы греческими. Употребление церковно-славянского и македонского языков были запрещены не только в храмах, но и в домашнем употреблении. (John Shea, Makedonia and Greece, The Struggle to Define a New Balkan Nation, стр. 109). Известный английский журналист В. Халид, посетивший в те годы Македонию, писал: «греки не дают им покоя даже в могилах. Они стирают славянские надписи на надгробиях, вынимают кости и жгут их» (Macedonia, What went wrong in the last 200 years, Risto Stefov, стр. 82).
1926: 25 ноября (ст. ст) митрополит Иосиф Ленинградский назначает на случай своего ареста временных заместителей: архиепископов: Корнилия Свердловского, Фаддея Астраханского, Серафима Угличского.
1926: Румынский патриарх Мирон переменил в Румынской Церкви пасхалию на западную. Среди верующих начались массовые протесты и демонстарции, которые вынудили патриарха отменить свой указ.
1926: Большевики вскрыли гробницу св. Иоанна Кронштадтского «в целях пресечения паломничества», и св. мощи были изъяты в присутствии родственников.
1926: Русские православные приходы, храмы и церковные общины в Германии входят в самостоятельную Германскую епархию РПЦЗ.
1926: В декабре патриарший местоблюститель митрополит Петр был переведен во внутреннюю тюрьму ГПУ, где Тучков предложил ему отказаться от местоблюстительства. Митрополит решительно отверг это предложение.
1926: В декабре (до 16 ст. ст.) Заместитель местоблюстителя митрополит Иосиф Ленинградский был арестован. 16 декабря (ст. ст.) архиепископ Серафим (Самойлович) Угличский пишет послание о принятии на себя обязанностей заместителя патриаршего местоблюстителя.
1926: В этом году в Русской Церкви было совершено несравненно больше архиерейских хиротоний, чем их совершалось за год в предреволюционную пору. Сонм архипастырей пополнился 21 епископом. (о. Вл. Цыпин…)
